Джону нужно было сесть, и он тяжело опустился прямо на пол.
– О Господи... О Господи Боже... О Иисус... – молился он дрожащим голосом, закрыв глаза.
Карл нажал кнопку обратной перемотки. Он хотел еще раз прокрутить запись. Они прослушали пленку еще три раза, напряженно вслушиваясь в каждое слово, стараясь ничего не пропустить. Потом они вернулись к бумагам, которые Папа собрал и спрятал... для Джона.
– Да, – сказал Джон, у которого тряслись руки и стоял комок в горле. Посмотри на это письмо. Папа говорил мне, что писал губернатору Слэйтеру, но так и не получил ответа от него лично.
Копия письма гласила:
«Уважаемый господин губернатор!
Во-первых, позвольте мне присоединиться ко всем гражданам нашего штата и выразить вам свои соболезнования по поводу безвременной смерти вашей дочери Хиллари. Моя жена Лилиан и я ежедневно вспоминаем вас и вашу семью в молитвах.
С печалью и смирением я перехожу теперь к главной цели данного письма. Я не вправе судить никакого другого человека, но все же должен сказать то, что Господь вложил в мое сердце, и указать на факты, которые вам уже известны, но оставлены вами без должного внимания – что может обернуться серьезным вредом как для вас самого, так и для многих других людей.
Зная истинную причину смерти вашей дочери, я глубоко встревожен тем обстоятельством, что вместо того, чтобы пролить свет на означенную причину и выступить против тех лиц, той практики и той политики, которые допустили подобное, вы в выборе линии поведения по-прежнему руководствуетесь политическими соображениями – показывая тем самым, что ничего не изменится, что все будет продолжаться по-старому и страшная беда, которая случилась с вашей дочерью, не будет последней.
Священное Писание напоминает всем нам о том, что все открыто глазам Божьим и что «нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы». Вы представили обществу свой образ, но он недолговечен. Он скоро рухнет – и что тогда? Увидят ли люди перед собой достойного человека, когда не будет этого образа? Что еще мне остается, кроме как предостеречь вас, даже умолять вас: отвратитесь от обмана и станьте на путь честности! Ни один политический успех не стоит вечных мук, которые вы навлечете на себя, и страшных страданий, которые вы неминуемо причините другим, если не измените свою нынешнюю политику и не предпочтете служить правому делу.
Чтобы сохранить надежду, позвольте мне напомнить вам, что «если мы признаем наши грехи, Он будет верен и простит нам наши грехи и очистит нас от всякой неправды». Бог, Который требует праведности, указал нам путь к праведности. Обратитесь же к Господу!
С глубоким уважением Джон У. Баррет – старший».
– Хм-м. Да, Папа в своем репертуаре, – сказал Джон. – Теперь я понимаю, почему он так действовал губернатору на нервы. – Он взглянул на дату в начале письма. – 6 мая 1991 года. Это еще до смерти Энни.
– Он посмотрел на Карла и увидел на его лице такое же ошеломленное выражение, какое, вероятно, появилось и на его собственном лице. – Он знал, Карл. Он знал. Ты представляешь... Когда Макс встретился с ним у Женского медицинского центра и рассказал ему про Энни, Папа уже знал про Хиллари Слэйтер. И «страшная беда», о которой он говорил в письме... действительно произошла. Еще одна девушка умерла – точно так же, как Хиллари.
А потом одна мысль, одна догадка внезапно пришла Джону на ум, и он понял так ясно, словно всегда знал это:
– Карл, бьюсь об заклад, они умерли в одной и той же клинике. Папа сразу понял это. – Другая мысль осенила его. – И...думаю, Господь сказал об этом и мне, позже... Однажды я вдруг понял, что Энни была не единственной. Именно это и надеялся доказать Папа.
– И кто-то убил его.
– И кто-то убил его.
Теперь оба сели – Джон на табурет. Карл на пол. Узнав такую вещь, невозможно легко и просто перейти к рассмотрению следующей. Они должны были все тщательно обдумать, взвесить, а для начала поверить в свою гипотезу.
Дотянувшись до верстака, Джон взял и перелистал другие бумаги.
– Да, смотри: «Глен Мерфи... Эл Коннорс, фельдшеры». И тут номера телефонов. Вероятно, Папа связался с медиками, приезжавшими по вызову к Хиллари Слэйтер. А вот телефон Макса и Дин Брюверов, и... подумать только! здесь адрес и телефон доктора Марка Деннинга. Интересно, успел ли Папа добраться до него?
– Во всяком случае, Лесли добралась.
– И можешь не сомневаться, мы поговорим и со всеми остальными. – Джон положил бумаги обратно на верстак. – Нам надо хорошенько подумать, Карл! Тут требуется мозговая атака. Что нам известно? На что указывают все факты?
Карл начал с простейшего вывода:
– Хиллари Слэйтер умерла в результате неудачного аборта... и судя по всему, врач действительно напортачил.
– А истинные обстоятельства смерти скрыли – придумали эту версию с передозировкой ворфарина для средств массовой информации, в том числе и новостей Шестого канала... А теперь выходит, что даже свидетельство о смерти было сфальсифицировано. Нужно проверить, кто заполнял его. С этого момента события приняли несколько странный оборот.
– Но как дедушка все узнал? Когда он узнал?
– Может, Господь сказал ему, я не знаю. Но он получил копию свидетельства о смерти 2 мая, то есть через две недели после смерти Хиллари – значит, он проверял свою гипотезу, это мы знаем. Потом, всего четырьмя днями позже, он написал губернатору. Из Папиных слов я понял, что он так и не получил ответа, каковое обстоятельство не кажется странным.
Потом Джон потряс головой.
– Хм-м... Неудивительно, что он выступал на митинге губернатора со всеми этими речами. Он хотел так или иначе привлечь внимание Слэйтера. – Джон слабо улыбнулся при следующем воспоминании: – Он довольно долго преследовал губернатора – с мая по сентябрь, – стараясь привлечь его внимание. Думаю, в конце концов он начал здорово действовать Слэйтеру на нервы.
– Но чье-то внимание он привлек – кто-то ведь дал ему эту пленку.
– Посетитель... – задумчиво проговорил Джон. – Он приходил в тот же день, когда я приезжал к Папе на встречу, эту последнюю нашу встречу. По словам Джимми и Чака, этот человек появился около десяти часов. Он не задержался на долго, а значит, особых дел к Папе у него не было. Думаю, он просто занес пленку... и, вероятно, вторую копию свидетельства о смерти Хиллари. – Джон кивнул, по частям восстанавливая общую картину происшедшего. – Конечно... Когда я пришел, у Папы на столе лежал плейер Чака Кейтсмана, и Папа плакал, ион сказал, что узнал одну вещь, которой очень хотел бы поделиться со мной, но не может, поскольку...
– Поскольку ты еще не в ладах с Истиной, – вставил Карл. Славный старина Карл, как всегда, излишне прям. Впрочем, Джон не видел смысла возражать.
– Да... да, верно. Но сейчас я стараюсь, по крайней мере. Карл принял ответ.
– Ладно. Но у меня вопрос: почему дедушка? Джон мог только строить гипотезы:
– Возможно, после того, как Папа побывал на митинге... ты же знаешь, его показали по телевидению тем же вечером... кто-то решил, что такой противник губернатора идеально подходит для того, чтобы отдать ему пленку.
– А как ты думаешь, этот осведомитель знал, что дедушкин сын работает на телевидении в программе новостей? Хороший вопрос, прочитал Карл выражение лица отца.
– Вполне возможно. Но пленка... Насколько я понимаю, человек с улицы не может просто явиться на станцию неотложной помощи и сделать такую запись. К подобным записям нет свободного доступа, они не подлежат огласке.
Карл был заинтригован.
– О... Так, значит, мы говорим не о человеке с улицы.
– Да, вероятно, это кто-то из окружения губернатора. Возможно, этот человек читал Папины письма и видел его на митинге... а возможно, даже знал о Брюверах и о том, как Папа помогал им выяснить обстоятельства дела...
– Точно. Точно.
– ...и, возможно, знал, что я – его сын и работаю на телевидении.
– Но это только догадки – и ничего больше.
– Но тут есть обстоятельство, которое меня настораживает:
если... подчеркиваю, если... Папу убили из-за этой пленки, тогда кто же та девушка, что звонила в «службу спасения»? Она свидетельница. Она может подтвердить, что Хиллари сделала аборт; она сказала про аборт, это записано на пленке. А судя по всему, Хиллари находилась в тяжелом состоянии, поэтому я не удивлюсь, если эта девушка... Она назвалась подругой Хиллари, так ведь?
– Да. То есть они дружили. То есть...
– То есть я не удивлюсь, если окажется, что именно подруга Хиллари вероятно, близкая подруга – отвозила ее домой из клиники после аборта. А следовательно, она знает, в какой клинике это происходило.
– И мне показалось, она убежала оттуда, услышав, что идут губернатор с женой.
– Конечно. Это был тайный аборт – про который родители не должны были знать. Подруга отвозит Хиллари в клинику, привозит обратно, но события принимают непредвиденный оборот; подруга звонит в «службу спасения», но тут, посреди разговора, домой возвращаются родители; подруга бросает трубку рядом с телефоном и убегает.
Карл выпалил следующую мысль:
– Да! И помнишь? Она не хотела называть диспетчеру свое имя! Она замялась, а потом сказала, что ее зовут Хиллари Слэйтер.
– Она была напугана. И не хотела фигурировать в этом деле.
Затем Карл помрачнел.
– Интересно... знает ли губернатор, кто она такая?
– Думаю, хотел узнать. Налицо попытка скрыть истинные обстоятельства дела. Та история с передозировкой ворфарина служила дымовой завесой. На месте губернатора я бы захотел узнать, кто была подруга Хиллари. Она много знает и, безусловно, знает, что история с ворфарином – вымысел чистой воды.
– Но, может, он вообще не знает, что она была там? Джон на миг задумался.
– Должен знать. Хиллари была не в состоянии сама позвонить. В лучшем случае она находилась в полубессознательном состоянии, когда делался вызов, и, судя по всему, в другой комнате. Трубка лежала рядом с телефоном, и «служба спасения» уже приняла вызов, когда губернатор пришел домой. На месте губернатора я бы понял, что с Хиллари была подруга.
– Если бы он прослушал эту пленку, то, возможно, узнал бы голос.
– Но сначала он должен был получить ее. – Джон посмотрел на магнитолу. – И получил. А теперь она у нас. Карл завороженно уставился на магнитолу.
– Слушай, мы держим в руках динамит, ты понимаешь? Джон тоже завороженно смотрел на магнитолу.
– Да, верно. Слэйтер вторично выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора, проблема абортов находится в центре избирательной кампании, а его дочь умерла после неудачного аборта, и он скрыл это... – Потом Джон бессильно опустил голову. – И если... это произошло в той же самой клинике... значит, смерть Энни Брювер можно было предотвратить.
– И значит, – добавил Карл, – той подруге Хиллари может грозить серьезная опасность. Джон подошел к верстаку.
– Давай соберем все это и спрячем. Я позвоню Лесли. Нужно приступать к действиям.
В понедельник по всему городу начали появляться яркие, броские плакаты с Джоном Барретом и Эли Даунс, которые держали в руках страницы сценария и смотрели сверху на потоки транспорта, словно бдительные наблюдатели за ходом истории, словно богоподобные стражи Истины – с добрым выражением лица и пристальным проницательным взглядом.
Огненные буквы, пущенные по голубому фону, гласили:
«БАРРЕТ И ДАУНС, ВАША ГЛАВНАЯ КОМАНДА ТЕЛЕ-ВЕДУЩИХ», а ниже следовала строка: «ПЯТИЧАСОВЫЕНОВОСТИ ШЕСТОГО КАНАЛА – ЦЕЛЫЙ ЧАС НОВОСТЕЙ!»
Великий Прорыв начался, и весь город знал об этом.
Видео. Интерьер большой церкви, битком набитой людьми. Камера медленно проплывает по толпе, выхватывая из нее скорбные, иногда плачущие лица. Печальное событие.
Смена кадра. Священнослужитель в черном одеянии говорит с кафедры.
Звук: «Все наши дети растут, словно цветы в саду, и порой Господь решает сорвать один из них для Своего букета. В Хиллари Господь нашел прекраснейший цветок из всех. Нам будет недоставать ее. Нам будет недоставать ее улыбки, ее смеха, ее любви к жизни...»
Быстрая перемотка вперед. Священнослужитель быстро шевелит губами, дергая головой налево, направо и вниз, к своим записям.
Следующий кадр. Губернатор с семьей в первом ряду.
– Останови здесь, – сказал Джон. Лесли отпустила клавишу перемотки и нажала клавишу воспроизведения. Священнослужитель продолжает речь; губернатор Хирам Слэйтер сидит рядом с женой и двумя оставшимися детьми.
– Хорошо, назови всех еще раз по именам. Кто есть кто? Был вечер понедельника после семичасового выпуска новостей. Джон, Лесли и Карл сидели в гостиной Джона и просматривали видеопленки, которые Лесли отобрала из архива студии – черновой материал о похоронах Хиллари Слэйтер.
– Это, понятное дело, Эшли Слэйтер – жена Хирама Слэйтера.
– Она здорово переживает, – заметил Карл.
– Так оно и было. В тот вечер, когда они нашли Хиллари, ее пришлось отвезти в больницу и напичкать транквилизаторами. – Лесли вопросительно взглянула на Джона. – Об этом мы ничего не сообщали, верно?
Джон помотал головой.
– Мы вообще не вдавались в такие подробности – и поступали совершенно правильно.
Лесли нажала клавишу «пауза».
– Эта девочка – Хэйли Слэйтер. Вторая дочь, пятнадцать лет, в настоящее время студентка-второкурсница Академии Святой Троицы. Они с братом учатся в ней сейчас.
Джон отметил это с интересом:
– Ага... это что-то новое. Я не помню, чтобы они посещали католическую школу.
– Они не посещали. В прошлом году все трое детей учились в частной школе Адама Брайанта. Многие сенаторы и высокопоставленные чиновники отправляют туда своих детей, когда начинается сессия законодательного органа. Это хорошая школа, никакой показухи, надежные академические знания. В общем... сразу после смерти Хиллари губернатор забрал Хэйли и Хайятта из школы Брайанта и отдал их в Академию, вот так, быстро.
– Запомним.
– А это Хайятт. Ему, кажется, двенадцать. Сметливый парнишка. Я как-то брала у него интервью. – Лесли повторно нажала на клавишу «пауза», и запись пошла дальше. Они внимательно рассмотрели присутствующих – множество высокопоставленных лиц и большое количество неопознанных друзей и родственников.
– Конец пленки, – сказала Лесли.
– Ты говорила, у тебя есть запись с друзьями Хиллари, – напомнил Джон.
– Сейчас. – Лесли вынула из видеомагнитофона кассету с записью похорон и полезла в сумку за следующей. Она поставила ее и нажала клавишу «пуск».
Видео. Школа Адама Брайанта, вид с улицы.
Лесли пояснила:
– Этот сюжет я помню. Его делала Джойс Петрочелли. Пока идут кадры школы, можете представить себе голос Джойс за кадром; она читала текст вроде следующего: «Учащиеся школы Адама Брайанта скорбят о смерти подруги, и всем нуждающимся оказывается психологическая поддержка...»
– Верно, я помню сюжет, – сказал Джон. – Теперь нам нужно попробовать отыскать ту самую подругу, которая звонила в «службу спасения» – так что смотрите и слушайте внимательно.
На экране появилась симпатичная светловолосая девушка с несчастным лицом; она говорила в микрофон, видневшийся у нее под подбородком:
– Она была... она была действительно замечательная. Мне будет не хватать ее.
Джойс Петрочелли, находившаяся за кадром, спросила:
– Вас многое связывало?
– Ну, в общем...
– Это не она, – сказал Карл.
– Да, не она, – сказал Джон.
Лесли нажала клавишу быстрой перемотки вперед и держала до тех пор, пока на экране не появилось другое лицо – молодой человек. Она снова перемотала пленку до следующего лица. Молодая негритянка.
– Это так печально... мы с нетерпением ждали выпускных экзаменов... Я хочу сказать, у нее впереди была вся жизнь... – Девушка начала плакать.
– Вряд ли это она, – сказала Лесли.
Джон посмотрел на Карла. Карл отрицательно покачал головой.