Пусть Эдион считает ее слова ложью, но этот груз она брала добровольно.
Эдион все-таки сел рядом, глядя не на Лисандру, а на стены шатра.
– Мы не пойдем на Оринф.
Лисандра вскинула голову, не столько от его слов, сколько от тепла его дыхания. Они сидели почти рядом.
– Тогда куда?
У противоположной стены, надетые на манекен, Эдиона ждали его вычищенные и смазанные доспехи.
– Соэл и Равэн с частью своих войск вернутся на побережье, дабы не допустить новых атак с моря. Там они соединятся с остатками вендалинского флота. Галан и его солдаты останутся с нами. Затем мы единой армией отправимся к границе.
– Но четверо других сановников проголосовали против.
Старые дурни, уповающие на прочность городских стен.
Все десять с лишним лет адарланского владычества Эдион балансировал на грани государственной измены, оттачивая и шлифуя свое умение.
– Оставь это мне, – сказал он Лисандре, улыбнувшись одними губами.
Легион Беспощадных оставался верным только Аэлине Галатинии. Верными ей оставались союзники, а также силы Рена Ручейника и солдаты Соэла и Равэна из Сурии.
Верным ей оставался и Нокс Оэн.
Как бы Эдион ни гордился своим замыслом, осуществился он благодаря Лисандре.
Лисандра возвращалась к себе в шатер… в шатер Аэлины, вполне подходящий для какого-нибудь офицера, но не для королевы. Нокс шел следом, не произнося ни слова. Двигался он легко и изящно. Судя по мускулистому телу, прошел хорошую выучку. Внешность обманчива, и этот парень вполне может быть опасным, подумалось Лисандре.
– Итак, Эравану известно, что ты – не Аэлина.
– Что?
Лисандра резко обернулась. Туманный вопрос, чтобы выиграть время. Неужто Эдион рискнул сказать ему правду?
– Я догадался об этом, когда у демона вытянулась физиономия, – с легкой улыбкой пояснил Нокс.
– Должно быть, ты ошибся.
– Да неужели? А ты меня совсем не помнишь?
Лисандра изо всех сил старалась глядеть на него свысока, что не очень-то получалось: бывший вор превосходил ее ростом. От Аэлины она ни разу не слышала ни про какого Нокса Оэна.
– С какой стати мне помнить прислужников Дарро?
– Ты очень стараешься, но Селена Сардотин, когда раздирала противников в клочья, делала это с бóльшим наслаждением.
Он знал о прошлом Аэлины. Лисандра молча пошла дальше, держа путь к своему шатру. Если сообщить Эдиону, как скоро тело Нокса окажется погребенным в мерзлой земле?
– Твоя тайна в безопасности, – тихо сказал Нокс. – Селена… Аэлина была мне другом. Надеюсь, что и сейчас остается.
– Как? – только и спросила Лисандра, коротким вопросом признавая, что играет чужую роль.
– Когда-то мы участвовали в состязании. Это было еще в стеклянном замке. – Нокс усмехнулся. – Честное слово, до сегодняшнего дня я и подумать не мог. В стеклянном замке я оказался волею сановника Йовеля. Был шпионом мятежников. Я тогда впервые выбрался за пределы Перранта и уж никак не думал, что вместе с моей королевой буду участвовать в состязании. – Нокс негромко рассмеялся, удивляясь такому повороту событий. – До этого я несколько лет помогал мятежникам, оставаясь при этом вором. Им понадобились глаза и уши в стеклянном замке. Мятежники хотели знать о замыслах адарланского короля. Я снабжал их сведениями, пока это не стало слишком опасным занятием. Пока Сел… Аэлина не посоветовала мне бежать из замка. Я послушался и вернулся сюда. Йовеля уже нет в живых – погиб весной в столкновении на границе. Он командовал небольшим отрядом мятежников. Потом Дарро забрал меня к себе, сделав своим гонцом и шпионом. Вот так я и оказался здесь.
Нокс мельком взглянул на Лисандру. Его лицо и сейчас было полно восхищения.
– Я в твоем распоряжении, даже если ты… это не ты. Кстати, а кто ты?
– Аэлина.
– Честный ответ, – понимающе улыбнулся Нокс.
Лисандра остановилась перед шатром, неподобающе маленьким для королевы. Невдалеке стоял шатер Рена.
– Сколько стоит твое молчание? Или ты уже успел сообщить Дарро?
– А почему я должен ему сообщать? Я служу Террасену и династии Галатиниев. И всегда служил.
– Я слышала, что Дарро всерьез претендует на трон, упирая на свои особые отношения с Орлоном.
– Плевать мне на притязания Дарро! Сегодня я узнал, что женщина-ассасин, которую я привык считать другом, оказалась королевой. Представляешь? Королева не погибла в детстве, как мне внушали. Думаю, боги ясно указали мне направление дальнейших действий.
Лисандра отодвинула полог. Тепло жаровни манило поскорее зайти внутрь.
– А если бы я тебе сказала, что нынче вечером нам понадобится твоя помощь и что затея эта опасная? Ты рискуешь быть обвиненным в предательстве.
Нокс слегка поклонился:
– Я бы ответил, что рад вернуть долг моему другу Селене. Она не только вовремя предупредила меня о необходимости убраться из замка. До этого она спасла мне жизнь.
Лисандра не знала, почему поверила гонцу. У нее была природная интуиция на мужчин, никогда ее не подводившая. Правда, в прежней жизни ей не всегда удавалось следовать ее подсказкам. Но она хотя бы знала, чего опасаться.
Нокс Оэн не лукавил. Доброта на его лице была искренней, как и слова. Еще один союзник Аэлины, о котором королева даже не подозревала.
Лисандра знала: Эдион примет ее замысел, пусть он и продолжал ее ненавидеть. И потому она подошла к Ноксу вплотную и прошептала:
– Тогда слушай внимательно.
Все было сделано тихо и чисто. Каждая часть замысла осуществлялась безупречно, словно боги взялись им помогать.
Нокс Оэн униженно повинился перед Дарро за то, что не распознал валгского посланца, и во искупление вины взялся прислуживать сановникам за обедом. Он сам подавал вино Дарро, Слану, Ганнеру и Аронвэду. Снадобье, добавленное туда Ноксом, было не ядом, а лишь сильным снотворным.
– Этого охламона даже рычащий медведь не разбудит, – удовлетворенно заключила Ансель.
Слова относились к сановнику Ганнеру, храпящему на койке. Ансель приподняла ему руку. Рука тут же упала. Ганнер не шевельнулся.
Лисандра в обличье полевой мыши пряталась в тени. Слова правительницы Верескового Утеса были для нее достаточным подтверждением.
В ту ночь крепко уснули не только четверо сановников, но и верные им солдаты. Об этом позаботились Галан, Илиас, Рен и Равэн, щедро угощавшие солдат вином у лагерных костров.
Назавтра, проснувшись около полудня, сановники и их солдаты обнаружили, что, кроме кучки шатров, вокруг ничего нет, если не считать кружащейся поземки.
Лагерь исчез. Исчезла и армия.
Глава 18
Когда рукк опустился на парапет серой каменной крепости, что высилась на южной окраине Аньеля, никто не поднял тревоги. Крепость молчала, а горожан вряд ли тянуло задирать голову и смотреть в холодное небо.
Караульные на парапете не произнесли ни звука. Один скрылся в сумрачных недрах крепости, остальные направили оружие на Шаола и Ириану, слезавших с могучей птицы.
Холод в открытом море не шел ни в какое сравнение со здешним. С гор, к которым притулился Аньель, дул пронизывающий ледяной ветер. Холодом веяло и от Серебряного озера – настолько плоского, что оно казалось громадным зеркалом, брошенным под серыми небесами.
Шаол знал Аньель как свои пять пальцев. Ириана познакомилась с городом еще в Антике, путешествуя по воспоминаниям мужа (тогда ее подопечного) и слушая его рассказы. Крыши здешних домов были облицованы серым камнем, добывавшимся неподалеку. Древесину давал Задубелый лес. Он подходил к самым границам равнины, на которой и стоял Аньель. Серебряное озеро почти со всех сторон окружали отроги Белоклычьих гор. На одном из их бесплодных склонов и стояла Эстфольская крепость.
Ее этажи начинались на равнине и поднимались почти вровень с соседней горой. Нижние ворота тонули в снегу. Слева крепость частично смыкалась с городом. Ее и начинали строить как крепость, многочисленные ярусы которой, парапеты, стены и ворота должны выдерживать вражескую осаду. О том, сколько было таких осад, рассказывали выбоины на сером камне. Но главные удары всегда принимала на себя толстая внешняя стена, окружавшая крепость.
Впечатляющая, устрашающая, неприступная. По словам Шаола, строители крепости возводили ее не для красоты и не думали об уюте внутренних помещений. Ириану поразило полное отсутствие разноцветных флагов на башнях. Никаких запахов, присущих человеческому жилью. Только пронизывающе холодный, сырой ветер.
С верхних башен, покрытых коркой лишайников, открывался вид на многие лиги вокруг. Озеро, равнина, город, лес, склоны гор – всё как на ладони. Сколько долгих часов провел ее муж, вышагивая по коридорам и парапетам, глядя в сторону Рафтхола и мечтая оказаться где угодно, только не в этом сумрачном, холодном месте?
Шаол не отходил от Ирианы ни на шаг. Равнодушный к мечам дюжины караульных, направленным на него, он представился им и сообщил, что господин Шаол Эстфол желает видеть своего отца, причем немедленно.
Ириана впервые слышала, чтобы он говорил таким голосом – властным, как и надлежит господину управителю.
Значит, она – госпожа управительница, хотя долгий суровый перелет заставил ее сменить привычную одежду на теплые доспехи руккинов, а волосы из разлохматившейся косы торчали во все стороны. Ириана не представляла, сколько времени ей понадобится, чтобы их расчесать. Конечно, если предварительно она сумеет их вымыть.
Супруги Эстфол молча стояли на парапете. Рука Шаола, обтянутая теплой перчаткой, сжимала руку Ирианы. Ветер трепал мех на воротнике его тяжелого летного плаща. Лицо Шаола выражало лишь мрачноватую решительность, а вот рука… Ириана знала, сколь тяжело ему возвращение в родные края.
Ей накрепко запомнились жуткие картины, увиденные в душе Шаола, особенно та, где отец столкнул его с каменной лестницы и Шаол скатился вниз, только чудом не сломав себе шею. Правда, на лбу остался шрам, прикрытый волосами. Шаол тогда был совсем мальчишкой. Мало того что отец столкнул его с обледенелой лестницы. Если бы не помощь караульных, до Рафтхола Шаол добирался бы пешком.
Ириана очень сомневалась, что характер ее свекра изменился в лучшую сторону.
Явно нет, о чем свидетельствовало появление сухопарого человека в сером мундире. На лице с выпиравшими скулами не было даже тени улыбки.
– Проходите сюда.
Ни титула, ни даже вежливого обращения. Вообще ни одного теплого слова.
Ириана крепче сжала руку мужа. Они прилетели сюда не ради жестокосердного самодура, оставившего столько ужасных шрамов на душе Шаола. Их цель – предупредить жителей Аньеля о грядущей опасности. «Эти люди заслуживают нашей помощи и защиты», – мысленно твердила Ириана, входя в сумрачный коридор.
Высокие потолки, узкие стены. Окна в самом верху, больше похожие на бойницы и почти не дававшие света. В старинных жаровнях перемигивались угли, однако внутри было не намного теплее, чем снаружи. Кое-где на стенах висели ветхие, потускневшие шпалеры. И – тишина. Ни музыки, ни смеха, ни разговоров.
Неужто эта старинная крепость, продуваемая насквозь, и была отчим домом Шаола? По сравнению с дворцом хагана – лачуга, непригодная даже для гнезд рукков.
Угадав мысли жены, Шаол наклонился к ее уху и так, чтобы не слышал провожатый, пояснил:
– Мой отец не считает разумным тратиться на удобства. Раз крепость стоит и не рушится, перемены излишни.
Он пытался шутить. Ириана добросовестно улыбнулась, хотя каждый шаг лишь усугублял ее негодование. Их молчаливый провожатый остановился перед высокой двустворчатой дверью, обшарпанной, со следами гнили. На однократный стук провожатого изнутри донеслось:
– Пусть войдут.
Холодный, язвительный голос заставил Шаола содрогнуться.
Двери распахнулись. За ними был такой же сумрачный зал с колоннами по стенам. Из окон лился тусклый свет. Вдоль зала тянулся длинный стол, за которым свободно разместились бы сорок человек. Сидевший во главе стола не счел нужным встать и выйти навстречу сыну и невестке. И не произнес больше ни слова.
Каждый их шаг отзывался гулким эхом. Слева в громадном очаге жарко полыхал огонь, но тепло его рассеивалось в пространстве зала. Перед правителем Аньеля стоял кубок с вином и несколько тарелок с объедками. И больше никого из членов семьи – ни матери Шаола, ни младшего брата.
Но лицо сидящего… Так будет выглядеть Шаол через несколько десятилетий. Или выглядел бы, пойди он холодностью и бездушием в отца.
Ириана не представляла, как ее мужу удалось наклонить голову и произнести:
– Здравствуй, отец.
Никогда Эстфольская крепость не вызывала у Шаола чувства стыда. Только пройдясь по ней с Ирианой, он вдруг увидел крепость ее глазами. Всю пыль, грязь, запустение. Куда ни взгляни – везде требовался основательный ремонт.
И в это унылое, холодное место он привез свою жену, полную света и тепла. При мысли, каково Ириане находиться здесь, Шаолу захотелось увести ее к ожидавшему рукку и полететь обратно на побережье.
Но теперь, увидев отца, который не пожелал даже встать и выйти им навстречу, увидев стол и неубранные тарелки, Шаол почувствовал, что надо крепко взять себя в руки. Иначе можно погубить все, ради чего они сюда летели.
Отец был в широкополом плаще с меховой подкладкой. Когда-то он вот так же восседал в этом кресле, главенствуя за столом. Но тогда зал был полон гостей. Сюда приезжала адарланская знать, придворные, полководцы.
А теперь здесь пусто и мертво, как в склепе.
– Ты снова ходишь, – произнес отец, пристально оглядев Шаола с головы до ног.
Внимание задержалось на руке, в которой Шаол держал руку Ирианы. Глупо было рассчитывать, что отец поздравит его с женитьбой. Скорее ударит, и побольнее, выбрав самое уязвимое место.
– Последнее, о чем я слышал… у тебя даже пальцы не шевелились.
– Благодаря этой женщине я снова хожу, – ответил Шаол.
Его поразило, с какой холодностью Ириана смотрела на отца. Шаол и не подозревал, что его жена умеет так смотреть. Казалось, она подумывает, как бы заставить Эстфола-старшего заживо гнить изнутри. Эта мысль достаточно вдохновила Шаола, и он сказал:
– Познакомься. Моя жена, госпожа Ириана Торас-Эстфол.
Легкое удивление, появившееся на отцовском лице, быстро исчезло.
– Стало быть, целительница, – пробормотал отец и принялся беззастенчиво разглядывать Ириану, отчего Шаолу захотелось что-нибудь разгромить в этом зале. – Насколько мне известно, род Торасов не принадлежит к знати.
«Напыщенный идиот!» – подумал Шаол.
– Возможно, и не принадлежит, господин Эстфол, – ответила Ириана, подняв голову повыше. – Меня это никогда не занимало. Но по достоинству и значимости моя родословная ничуть не уступает родословным знати.
– Эта хотя бы говорить умеет, – усмехнулся Эстфол-старший, отхлебнув вина.
Шаол так сжал пальцы другой руки, что кожа перчатки заскрипела.
– Лучше, чем твоя прежняя подружка. Дерзкая, самодовольная. Наверное, все ассасины такие.
Удара не получилось. Ириана все это знала. Знала, чью записку хранила у себя в медальоне. Но не предвидела, что за первой атакой последует вторая.
– Однако та дерзкая, самодовольная особа оказалась королевой Террасена, – добавил Эстфол-старший и сухо рассмеялся. – Какой куш ты бы мог сорвать, сынок, сумей ты ее удержать!
– Ириана – самая искусная целительница в своем поколении, – с убийственным спокойствием проговорил Шаол. – Ее знания и способности ценнее любой короны.
И начавшаяся война это подтвердит.
– Не трать понапрасну слов, пытаясь доказать своему отцу мою ценность, – сказала Ириана, не сводя ледяного взгляда с Эстфола-старшего. – Я точно знаю, какая сила дарована мне богами и каковы мои возможности. До сих пор я спасала жизни, обходясь без чьих-либо благословений.
Ириана говорила то, что думала.
Эстфол-старший вновь смерил ее взглядом, и опять в его глазах мелькнуло любопытство.
Если бы несколько минут назад Шаола спросили, как поведет себя Ириана во время встречи с его отцом, он бы пожал плечами. Но ему и в голову не приходило, что она ничуть не оробеет перед Эстфолом-старшим и вообще будет держать себя с его отцом на равных.