* * *
Бухгалтерия оказалась заперта. Хотя я прекрасно видел, что там происходит. Всю комнатку освещал маленький телевизор, стоящий на сейфе. И хоть отсюда мне не было слышно, что он показывает, но телевизор работал. Сдвинув стулья вокруг как в кинозале, сидели все наши тетки-бухгалтерши – рыжая Лена, толстая Ольга Викторовна и дочка её Оксана. Они втроем сосредоточенно глядели в экран.
Я постучал снова. Оксана кивнула матери на дверь, но Ольга Викторовна лишь досадливо отмахнулась и прижала палец к губам. Лена вообще никак не прореагировала – как сидела с открытым ртом, так и продолжала сидеть.
Я разозлился. И постучал в третий раз – уверенно и напористо, как может стучать только начальство. Лена, наконец, захлопнула рот, встала и вразвалочку подошла к двери.
– Бухгалтерия не работает, – сказала она оттуда. – Кто это?
– Это я, Тимченко. Приехал получить последнюю зарплату!
Сюда уже плохо долетал сиреневый свет телевизора, но я был уверен, что Лена поморщилась.
– Бухгалтерия не работает, – повторила она. – Приходите завтра с десяти до двух, будет Ольга Викторовна.
Она развернулась, чтобы уйти, но я снова постучал.
– Лена! Понимаете, я специально приехал в офис за последней зарплатой!
– Тимченко, завтра с десяти будет Ольга Викторовна, без неё я не могу выдать, – строго сказала Лена.
– А сейчас её нету?
– Нету.
– И Оксаны нету?
– И Оксаны.
– А кто телесериал смотрит?
Лена замерла, повернулась и потрясла в воздухе рукой, жестами показывая, чтобы сделали тише звук. Оксана тут же схватила пульт и начала по-женски тыкать им в экран, словно кормила дельфинов. Всполохи телевизора стали чуть темнее, но он как светился фиолетовым, так и продолжал.
– Я не смотрю, – соврала Лена. – Он просто работает.
Это меня уже откровенно разозлило.
– Лена, зачем вы врёте? – закричал я. – Если вы мне немедленно не откроете, я пойду к директору и скажу, что вы здесь заперлись, сдвинули стулья и смотрите сериал вместо того, чтоб работать. Мне нужно получить мою зарплату, и я сразу уйду. Понимаете, у меня большая беда – я попал в аварию на кучу денег, и поэтому зарплата…
Ольга Викторовна, которая к тому времени уже сидела вполоборота, замахала руками, но Лена её не видела и открыла дверь.
Оксана испуганно вскинула пульт, чтобы выключить телевизор, но Ольга Викторовна покровительственно махнула рукой.
– Не сериал, – смущенно сказала Лена, – Между прочим, очень интересное ток-шоу. Сейчас уже психологи выступали, а после рекламы будут юристы.
– А вот вы, кстати? – важно произнесла Ольга Викторовна, не вставая со стула. – Вы бы как поступили, Тимченко? Просто интересно.
– Как поступил? – удивился я.
– Ну, вы же всё подслушивали под дверью? – Ольга Викторовна простерла руку к телеэкрану. – Она мать троих детей, но оказалась – мужчиной. А её муж двенадцать лет служил прапорщиком на подводной лодке и ничего этого не знал.
– А она всё эти годы жила с любовницей, а письма писала, что любит и ждёт! – подхватила Оксана.
– А он-то её действительно любил! – вставила Лена.
– А любовница, – Ольга глубоко, в три нервных рывка, набрала воздуха в легкие и с жаром выпалила: – А любовница её бросила, записала на себя квартиру, и выгнала на улицу – с тремя детьми!
– Он приехал в отпуск, и всё узнал, это ж какой удар! – подхватила Лена. – Теперь подаёт на развод.
– А она ему развода – не даёт! – со значением подытожила Ольга Викторовна, – Хочет, чтоб он их простил и взял жить на подводную лодку. Я себе этого не представляю!
– Мам, ну а куда ж им деваться-то? С детьми, ну действительно? – обиженно возразила Оксана.
– А вот сейчас юрист скажет, куда деваться, – мстительно кивнула на экран Ольга Викторовна.
– Мам! – обиделась Оксана. – На лодке ей хоть работа найдется – готовить, стирать, полы мыть…
– Да она же мужчина! – фыркнула Лена. – Не будет мужик ничего такого делать. Скажешь тоже, стирать, полы мыть, ага, ага…
– Ничего, заставят! – строго сказала Оксана.
– А как на него сослуживцы будут смотреть, если узнают, что он на мужчине женат? – возмутилась Лена.
– Доченька! – с жаром подхватила Ольга Викторовна. – Ну куда ей на подводную лодку с тремя маленькими детьми?! Там и радиация, и химия, и бог знает что! А в школу как они ходить будут каждый день? С лодки?
– Он же отец! – возмутилась Оксана. – Где дети без отца будут жить?
– Так пускай платит алименты и снимает им квартиру! – вскинулась Ольга Викторовна. – Твой отец платил как миленький!
– Ольга Викторовна, – примирительно сказала Лена. – Вы представляете, каких денег стоит квартиру снимать на троих детей? А у прапорщика какая зарплата?
Я громко кашлянул, и все посмотрели на меня.
– На подводных лодках нету прапорщиков, – сказал я. – Там мичманы. Кстати, о зарплате…
– Кхм… – подобралась Ольга Викторовна, обретая прежнюю неприступность. – У нас сейчас нет в кассе денег. Звоните через две недели, когда будет общая зарплата…
– Директор сказал, чтоб я получил сейчас свою последнюю зарплату, – настойчиво произнес я.
– Но денег нет! – вступилась Оксана. – Вы русский язык понимаете, Саша? Знаете такое слово: наличность?
– Да вот же у вас полный сейф наличности! – я кивнул на сейф под телевизором, который весь просвечивал в ультрафиолете.
Конечно, у меня не было точной уверенности, что это действительно пачки денег, потому что эти призрачные стопки могли оказаться чем угодно. Например, пирожными. Или отрывными календарями с астрологическими прогнозами. Вполне, кстати, похожи. Но Лена бросила стремительный взгляд на Ольгу Викторовну. А та поджала губы.
– Это кто же вам сказал такую глупость? – произнесла Ольга Викторовна.
Я молчал.
– Кто? – повторила Ольга Викторовна.
– Откроем и посмотрим? – предложил я.
– Ольга Викторовна! – капризно вскинулась Лена. – Да что он здесь хамит как у себя дома? Тимченко, вон отсюда!
Ольга Викторовна царственным жестом остановила её и отчеканила:
– Александр, денег нет. Звоните через две недели. Приезжайте, я всё выдам. Телефон знаете.
Я вздохнул, спорить было бесполезно.
– Скажите хотя бы, сколько мне там полагается? Двойной оклад или обычный – мне ж как-то жизнь планировать! Понимаете, я попал в аварию на очень большую сумму, и мне сейчас просто позарез…
– Скажу… – Ольга Викторовна надела очки, приняла из рук Оксаны папку и начала в ней рыться.
В комнате наступила тишина, только шуршали невидимые мне страницы.
– Так… – удовлетворенно крякнула Ольга Викторовна, выудила из папки лист и подняла его перед собой с видом глашатая.
Листа я не видел, но в воздухе явно что-то призрачное висело – будто дрожит над жаровней нагретый воздух.
Вдруг Лена толкнула Оксану и кивнула на телевизор – видно, реклама давно кончилась. Та спохватилась и проворно вскинула пульт.
– …вас неприятный сюрприз! – объявил хорошо поставленный баритон. – Потому, что сейчас! Из наших Золотых ворот! В студию шагнет человек, который сможет дать ответ на самый главный вопрос: действительно ли вы так любили свою жену, и за годы службы на подводной лодке ни разу ей не изменили, как пытаетесь нас убедить? Итак… – баритон вкрадчиво умолк, и все окаменели.
– От те раз… – испуганно ахнула Ольга Викторовна, обернувшись к экрану и приподняв очки свободной рукой. А рука с ведомостью так и осталась, подрагивая, висеть в воздухе.
Возмущенно зашумел многоголосый зал.
– Я прошу вынести Золотой ключ! – надрывался баритон. – Я прошу снять Золотой замок! Распахните Золотые ворота! Шире! Шире! Аплодисменты! Встречайте! Встречайте капитана подводной лодки!!!
Комната засияла алыми аплодисментами, а я вдруг поймал себя на том, что и сам напряженно пялюсь в телевизор, хотя для меня там не было абсолютно ничего привлекательного, кроме сияющего динамика и светящейся в глубине катушки.
– Ну это нормально? – возмутилась Оксана. – Мам, ну ты видала?
– Помолчи! – раздраженно цыкнула Ольга Викторовна, не сводя глаз с экрана, но тут же ехидно добавила: – А фуражка-то великовата…
– Голова усохла! – предположила Оксана.
– Фуражка, – сказала Лена. – Вы на китель гляньте! Меня убей, я б такой даже дома не одела!
– Так вы, Леночка, и не капитан, – усмехнулась Ольга Викторовна. – А капитан в кителе ходит, хоть дома, хоть на передачу.
Я никогда не был большим поклонником телевизора, но знаете, какое это обидное ощущение, когда все видят и обсуждают, а ты – нет? Я вздохнул, отвернулся от телевизора и начал рассматривать Оксану. В звуковых волнах кожа её казалась ровной, и прыщиков на щеках не было. Кости Оксаны были тоненькими, особенно ребра грудной клетки – они возбужденно колыхались от её учащенного дыхания. Сердце тоже пульсировало часто и размыто.
За эти дни я уже привык к тому, что сердце разглядывать довольно тяжело. Слышал, что там должны работать какие-то клапана, но их мне ни у кого ещё не удалось разглядеть. Да и бьются сердца, как выяснилось, совсем не так, как я полагал. Почему-то с детства я был твердо уверен, что у человека в груди оборудовано здоровенное пустое дупло, и в этой пустоте от стенки до стенки колотится сердце – как большой красный маятник. Теперь я воочию убеждался, что это не так – дупла там никакого нет, только искрящиеся мешки легких, а сердце не колотится, а просто слегка пульсирует на одном месте, причем малозаметно. И вовсе оно не стучит, как учили нас на уроках биологии и литературы – по крайней мере, никакого стука я не видел, так, багровые всполохи. В кишечнике – и то едва ли не больше.
Я перевел взгляд на кишечник. Живот разглядывать удобнее всего. Ведь если ты стоишь рядом, а у тебя глаза на животе, то это прямо напротив. Вот лица рассматривать сложнее. А живот – вот он. Но, господи, до чего оно там всё противное!
Мелькнула мысль, что мне бы теперь неплохо раздобыть какой-нибудь медицинский атлас и разобраться в этой мешанине – где там почки, где селезёнка, где желудок. Я повернулся и перевёл взгляд на Лену – у неё вообще все органы в животе были так туго набиты и сжаты, что совсем не разобрать, где что. Посмотрел на Ольгу Викторовну – брюшина словно ватой набита. А, ну да, это жир. Она же у нас полная, дряблая. Я снова повернулся к Оксане. Да, нужен учебник, нужен. Но в следующую секунду я сообразил, что увидеть атлас я никогда не смогу – медицинские учебники для слепых вряд ли существуют. Что ж, придется самоучкой, наблюдая. Вот это у Оксаны что? А, ну да, всё просто – это желудок. А вот в нём пища. Я присмотрелся, и когда телевизор очередной раз завопил, даже разглядел внутри желудка непереваренного цыплёнка… Моментально к горлу подкатила тошнота, и я поспешно отвернулся.
– Ольга Викторовна, – напомнил я. – Так чего там с ведомостью?
– Что? – Она только сейчас заметила, что всё ещё держит в руке листок, положила его на стол и снова уткнулась в экран, пробормотав неразборчиво: – Тише, тише, чуть позже…
– Только у нас! – убежденно заливался баритон. – Каждый будний день тайное становится явным в программе «Золотые ворота»! Подсматривайте за своими близкими, соседями, и сотрудниками, пишите нам про их тайны, и вы получите шанс занять место в нашем зрительном зале!!!
– Гос-с-споди, – нервно поежилась Оксана, – Ну дай ты уже капитану сказать!
– Да сейчас скажет, чего ты торопишься… – раздраженно бросила Лена.
И я вспомнил, что торопиться надо мне – ещё ведь диски переписывать.
Ведущий, тем временем, действительно умолк, и вместо него мерцающим багрянцем засверкал дурашливый голос шепелявого старичка:
– Шо за утро без яишницы?! – воскликнул старичок с необычайным восторгом и добавил удивленно: – А шо за яишница без подсолнешного маслица?!
Я понял, что капитан безумен. Но, повернувшись, увидел, что остальные реагировали на капитана более чем спокойно: Оксана задумчиво глядела в окно, Ольга Викторовна углубилась в ведомость, а Лена и вовсе молча вышла в коридор.
– Маслицо – отлишное, тара – герметишная, опрокинем – не прольём, и фосфолипиды в ём! – бодро скандировал старичок.
– Тимченко – за начавшийся месяц… – повела пальцем по строке Ольга Викторовна. – Ксана, что ты стоишь с пультом, убери уже звук! …За начавшийся – ничего нет, вы уже не работали. Смотрим за прошлый… Ксана, я же сказала, не убавить, а выключить вообще! Житья уже не стало, каждые пять минут прерывают, и одну и ту же рекламу – то масло, то порошок, то масло, то порошок, то… Тимченко – половина.