Фон Гершов на секунду задумался, затем задал ещё несколько вопросов, после чего стремительно вышел из комнаты, оставив девочку одну. Не то чтобы он безоговорочно поверил в этот её рассказ, но в жизни случается всякое, и нужно было проверить. Плохо, что среди его солдат не было тех кто мог бы опознать Юленшерну, хотя…
– Раубе!
– Да, мой генерал! – вытянулся перед ним капрал, предано поедая его глазами.
– Ты ведь был с нами в Риге?
– Да, господин барон. Я еще отличился тогда при захвате воротной башни, и наш добрый кайзер наградил меня.
– Отлично! А ты помнишь того шведского графа, которого потом долго держали в Рижском замке?
– Это на невесте которого женилась Ваша Милость? – радостно выпалил капрал, но увидев, как переменилось лицо командира, сообразил, что ляпнул глупость и четко отрапортовал: – Никак нет, не помню!
– Гхм, – прочистил горло фон Гершов, – это славно, что у тебя такая хорошая память. Так вот, Михель, возьми пару солдат свободных от караула, да пройдите по окрестным улицам, и хорошенько приглядывайтесь ко всем бродягам, морякам и прочим. Может статься, что встретите кого знакомого. Тогда вы знаете что делать!
– Яволь мой генерал! – вытянулся Раубе, а затем оскалил в улыбке все уцелевшие зубы и радостно выпалил: – Я вспомнил, о ком толкует Ваша Милость! Этот тот негодяй, которого наш добрый кайзер заставил обвенчаться с ведьмой!
– Да отправляйся же, наконец! – зарычал взбешенный померанец.
Увы, бравому капралу с солдатами не удалось обнаружить возле дома никого подозрительного. Однако Кароль забеспокоился. Одну оплошность он уже совершил и вовсе не желал усугублять ситуацию. Конечно, вероятность того, что девочка просто ошиблась или, хуже того, выдумала всю эту историю, была достаточно велика, но все же пренебрегать им не следовало. К тому же у шведского графа был зуб не только на Иоганна Альбрехта, но и на самого фон Гершова. Чертов Раубе походя разворошил старую рану в сердце померанца.
Фон Гершов не просто любил жену – он боготворил её. Для младшего сына мелкого дворянина, каким он был до поступления на службу к герцогу-страннику, такая девушка как Регина Аделаида фон Буксгевден, была все равно, что звезда на ночном небосклоне. Видеть можно, но нечего и мечтать о том, чтобы коснуться её! Впервые увидев юную графиню на лесной дороге неподалеку от Риги, молодой человек понял что пропал. Ни у одной женщины, которую он мог видеть до сих пор, не было таких лучистых глаз, такой милой улыбки, и такой легкой походки. Но помня о судьбе брата, он старался ни словом, ни взглядом не выдавать своих чувств. Иоганн сам обо всем догадался и устроил одну из тех своих шуточек, благодаря которым почтенные матроны до сих пор пугают им своих дочерей.
Он дал согласие на свадьбу Регины Аделаиды с Карлом Юханом, но у алтаря подменил невесту и швед женился на вдове Краузе – местной женщине, которую подозревали в колдовстве. Кароль же в то же самое время вел под венец свою возлюбленную и благословлял день и час, когда поступил на службу к своему господину. Сказать по правде, выбор у графини Буксгевден был совсем невелик. С одной стороны у неё была возможность убедиться, что Юленшерна – редкостный мерзавец, а с другой, сам факт нахождения при Мекленбургском дьяволе в течение нескольких дней, напрочь уничтожал её репутацию. Будучи девушкой неглупой и рассудительной, она взвесила все эти обстоятельства и сказала: – «Да», после чего пастор немедля их обвенчал. Она была верной женой, и Каролю не в чем было её упрекнуть, а что касается любви – той, что горела у него в сердце, хватило бы и на пятерых. Но что если проклятый швед решил отомстить не только русскому царю, но и его приближенному?
Встревоженный померанец тут же распорядился усилить караулы у резиденции герцогини, а сам отправился к жене.
– Что-нибудь случилось? – удивилась столь раннему визиту супруга.
– К счастью, пока нет.
– Вы говорите загадками.
– Я пока не могу сказать вам, сударыня, ничего определенного. Однако молю вас сохранять предельную осторожность. Кроме того, я распоряжусь поставить перед этим домом стражу.
– Нам грозит опасность?
– К сожалению, этого нельзя исключать.
– И что же, мне теперь постоянно сидеть в четырех стенах?
– Вовсе нет, но я прошу вас соблюдать осторожность.
Баронесса удивленно посмотрела на мужа, но спорить не стала, и лишь в глазах её мелькнул огонек упрямства.
– Как прикажете, сударь!
– Регина, – начал было он и попытался взять жену за руку, – поймите, это необходимо…
– Я поняла вас, барон, – ровным голосом отозвалась та и спрятала руки за спиной. – Вы можете рассчитывать на мое благоразумие и послушание.
– Зачем вы так? – с мукой в голосе спросил Кароль, но вопрос повис в воздухе.
Нужно было возвращаться, и фон Гершов отвесив жене поклон, двинулся к выходу. И все же что-то было не так, хотя и непонятно, что именно. Возможно, следовало опросить прислугу, но все служанки Регины Аделаиды были родом из Риги, а потому преданы своей хозяйке. Но тут он вспомнил, рассказ Клары Марии и остановился перед выходом.
– Господин барон что-то забыл? – подозрительно спросила провожавшая его Кайса – пожилая латгалка, когда-то нянчившая свою госпожу.
– Нет, – как бы рассеяно ответил он, затем, сделал вид будто что-то вспомнил и внезапно спросил: – Скажи, а этот… моряк, давно приходил?
– Вчера, господин барон, – скривилась служанка, которой не слишком нравились эти непонятные визиты. – Я сама вынесла ему письмо госпожи.
– Письмо?
– Да, письмо. И прошу меня простить, но вам следовало бы лучше подбирать своих посыльных!
– Моих посыльных?
– А разве не Ваша Милость прислала этого француза?
– Француза? Ах, да, конечно. Ты всё правильно сделала, Кайса.
Поставив часовых у дома и строго-настрого приказав им не пускать никого из посторонних, фон Гершов кинулся назад – в резиденцию герцогини. Он, конечно же, вспомнил рассказ принцессы и её матери о негодяе-французе, предавшем их проклятому шведу. Плохо было, что в отличие от Юленшерны, Бопре могли узнать только Марта, Болеслав или сама Клара Мария. Но тут ему пришло в голову, что уж коли Её светлость смогла нарисовать своего брата так что заслужила похвалу от маститого художника, то уж портрет предателя у неё тем более получится. Нужно только дать ей лист бумаги и уголёк. С этой мыслью он влетел в дом Керкгофов и тут же направился в детскую:
– Где принцесса? – спросил он госпожу Руге.
– Мы только что уложили Её Высочество, – с достоинством отвечала камер-юнгфрау. – А что за спешка?
– Да, так, – отмахнулся Кароль и хотел выйти, но тут же встал как вкопанный. – Подождите сударыня, я спрашивал о принцессе Кларе Марии. Где она?
– Принцессе Кларе Марии? – не без ехидства в голосе переспросила придворная. – Ах да, она ведь тоже принцесса!
– Мадам, где Её Светлость? – ледяным тоном повторил камергер.
– Она тоже легла, – поспешно ответила шведка, сообразившая что померанец не просто так находится в таком взвинченном состоянии. – Если Вам угодно, то её можно поднять. Только не потревожьте…
– Нет, в этом нет необходимости, – облегченно вздохнул фон Гершов. – Но на всякий случай, прошу вас, удостоверьтесь что девочка на месте.
– Если вы настаиваете, господин барон, – поджала губы дама и с видом оскорбленной невинности отправилась в комнату принцессы Евгении.
Однако, не пробыв там и минуты, госпожа Руге выбежала и голосом близким к панике сообщила:
– Её Светлости там нет!
– Что, простите?
– Принцессы Клары Марии там нет! Я тронула постель, Но нашла под одеялом лишь искусно сложенные вещи, благодаря которым создавалось впечатление…
– Твою мать! – не смог сдержаться Кароль. – Эта чертовка опять нас обвела вокруг пальца.
– Что вы имеете в виду? – пролепетала камер-юнгфрау, не привыкшая к таким выражениям.
– Да так, – отмахнулся померанец. – Просто отец этой девочки, сказал бы в таком случае, что мы в жопе!
Последние слова он произнес уже по-русски, но придворная дама, на свою беду, его не знала, но очень не любила недосказанностей.
– Где?!
– В заднице, мадам! – любезно пояснил ей Кароль и бросился прочь.
– Господи! – взмолилась госпожа Руге: – Только бы с этой маленькой дрянью ничего не случилось, а то я сама её убью!
Предпринятые поиски ничего не дали. Ни принц, ни Петер, ни кто-либо из слуг или придворных не видели Клару Марию и лишь стражники припомнили, что какая-то маленькая девочка вертелась у входа, а потом куда-то запропастилась. В принципе, ничего страшного пока не случилось. Упрямая принцесса, конечно же, сбежала и отправилась домой, не желая сидеть взаперти, но она и раньше проделывала такие кунштюки, так что возможно всё обошлось. Выскочив наружу как ошпаренный фон Гершов-старший, вскочил на коня и пустил благородное животное вскачь, рискуя испортить на мощенной камнем улице ему копыта. За ним следом двинулись капрал Раубе и ещё два солдата, но они крепко отстали от своего командира.
Мигом домчавшись до дома Марты, Кароль ворвался внутрь и застал её на чём свет стоит бранившую Иржика.
– Что значит, ты не видел, куда она направилась? Куда ты вообще смотрел, чёрт тебя подери!
– Значит, она не вернулась, – скрипнул зубами померанец.
– Что? – удивилась женщина и с тревогой уставилась на вошедшего.
– Ваша дочь, сударыня, – обреченно вздохнул тот, – была у нас, но сбежала при первой же возможности. Я, признаться, надеялся, что она уже вернулась домой.
– Я же говорил, Ваша Милость, что Клара Мария собиралась подарить куклу сестре, – подал голос слуга. – Вот она и направилась к ней, не став меня слушать. Уж такая своенравная девочка наша принцесса, что не будь она такого высокого рода, я бы сказал, что по её заду розги плачут!
– Замолчи, Иржик, не время сейчас говорить об этом, – взмолилась Марта.
– Я-то замолчу, – пробурчал слуга, – да только рано вы всполошились. Небось, заметила на улице какую-то диковину, да и стоит, дивясь на неё с открытым ртом!
– А ведь это вполне вероятно! – обрадовано воскликнула женщина и с надеждой посмотрела на Кароля.
– Я бы тоже так подумал, – скрипнул зубами фон Гершов, если бы она не сказала мне, что видела на площади переодетого Юленшерну!
– Но это невозможно!
– Увы, фройляйн, я почти уверен, что она не ошиблась. И кстати, ваш друг-француз, похоже, тоже где-то поблизости.
– Надо немедленно её найти! – воскликнула Марта и кинулась было наружу, но затем вернулась и поднялась к себе в комнату. Через минуту она вышла из неё, держа в руках пару пистолетов и стилет в потёртых ножнах. Быстро пристроив всё это на себе, она накинула плащ и вопросительно взглянула на фон Гершова. Тот, не теряя времени даром, уже отдавал приказания капралу:
– Михель, пулей несись в порт и найди там моего брата. Пусть он прочешет все окрестности со своими людьми, да передаст капитану над портом приказ герцогини: – всем судам ни под каким видом не покидать Росток!
– Слушаюсь, гер генерал! – отозвался тот и стремглав полетел исполнять.
– Вы готовы, сударыня? – спросил Кароль хозяйку дома.
– Да!
– Я с вами, – вслед за ней показался Иржик, на ходу опоясывающийся тесаком.
– Нет! – решительно остановил его фон Гершов. – Будь дома, вдруг она вернется. На это, вправду сказать, не так уж много надежды, но чем нечистый не шутит…
– Хорошо, господи барон, – вздохнул тот, согласившись с доводами померанца.
А Шурка в это время лежала связанная и с заткнутым ртом на дне лодки, проклиная себя последними словами. Ну, надо же было так сглупить! Сама ведь видела этого проклятого шведа, но тем не менее не нашла ничего лучшего как удрать домой! Толпы людей на улицах создавали иллюзию безопасности и она, ловко обманув стражу, весело побежала домой. Но как на грех на пути ей попались уличные комедианты, ловко жонглирующие разными предметами, и она буквально на секундочку остановилась посмотреть на них. Тут вышел ещё один бродячий артист и начал изрыгать прямо изо рта пламя. Толпа вокруг восторженно закричала и никто не заметил, как девочке зажали рот и силой втолкнули в носилки. Она отчаянно пыталась сопротивляться, но похититель так в ответ сжал её шею, что принцесса почти задохнулась и впала в беспамятство. Очнулась она, когда её погрузили в лодку и, накрыв каким-то тряпьем, отчалили от пристани. Весла мерно опускались и поднимались, заставляя утлое суденышко двигаться по грязным водам залива.
– Кажется, всё сложилось как нельзя лучше? – раздался совсем рядом подозрительно знакомый голос.
– Вы правы, – скупо откликнулся второй.
– Господин граф, – продолжил француз, налегая на весла, – мне кажется, сейчас самое время рассчитаться.
– Что, прямо в лодке? – усмехнулся Юленшерна, продолжая грести вместе с ним.
– Нет, но как только мы прибудем на корабль, я хотел бы получить сполна. Я уже второй раз отдаю её в ваши руки и хотел бы хоть единожды получить обещанные мне денежки.
– Не беспокойтесь, мой друг, вы сполна получите всё, что вам причитается, – криво усмехнулся швед. В Копенгагене вы сойдете на берег богатым человеком.
– Отлично, мне, признаться, до смерти надоел Росток!
– Если он вам настолько осточертел, то можете остаться на борту, пока я не закончу тут кое-какие дела.
– Подождите, – изумился Бопре, – разве мы не поднимем якорь немедленно?
– Я же сказал, – огрызнулся Карл Юхан, – у меня еще остались дела! Кстати, мы почти добрались. Эй, на «Фульгии»!
– Есть на «Фульгии», – лениво отозвался вахтенный на видавшем виды пинасе.
– Спустите трап!
– С какой это стати? – усмехнулся в ответ белобрысый швед с обветренным лицом.
– Ну-ка пошевеливайся, чёртов ублюдок! – мгновенно вскипел Юленщерна и обрушил на матроса потоки брани.
– Господин граф?! – изумленно воскликнул тот. – Прошу прощения, но я не узнал вас в таком виде!
– Где шкипер? – не слушая его, продолжил бушевать аристократ. – Немедля позови это мерзавца!
Им немедля бросили конец, а затем спустили штормтрап[28], по которому Карл Юхан немедля взлетел на палубу и принялся распекать всех до кого смог дотянуться. Бопре так и не дождавшись какой-либо помощи, подхватил на руки прикидывающуюся беспамятной девочку и, перекинув её через плечо, принялся карабкаться по веревочной лестнице.
– Где трап, чёрт вас возьми! – орал Юленшарна на только что подошедшего старого морского волка, служившего у него шкипером.
– Он сломался, Ваша Милость, – вяло оправдывался тот, распространяя вокруг дивный аромат застарелого перегара.
– И что его никак нельзя было починить?!
– Но вы же сами не велели привлекать к себе никакого внимания!
– И пьянствуешь ты, собака, тоже для маскировки?!
Тем временем, француз поднялся и снял с плеча свою добычу. Видимо от тряски кляп закрывавший Шурке рот выпал. Первым её побуждением было смачно плюнуть в морду Бопре, но к несчастью в глотке у неё совершенно пересохло и слюны просто не было. Тогда она, недолго думая, вцепилась в шею француза зубами и тот, никак не ожидая подобной подлости, отчаянно заорал, переходя времена на визг. Окружающие не понимая, что происходит, перестали ругаться и с недоумением наблюдали за вопящим негодяем. Наконец, тому удалось оторвать от себя девочку и, зажав кровоточащую рану на шее, отшвырнуть её в сторону.
– Помогите! – немедленно завизжала та, причем с такой силой, что даже Юленшерна, болезненно поморщившись, зажал уши.
– Заткните эту чертовку! – бросил он подручным, но не успели те применить силу, как похищенная принцесса замолчала.
– С того кто до меня дотронется, сдерут кожу с живого! – посулила она матросам. – Вот увидите…
Но пираты, не обращая внимания на эти слова, заткнули ей рот и вопросительно посмотрели на своего предводителя.
– Заприте мерзавку в канатный ящик, – велел тот и повернулся к французу. – С вами всё в порядке?