Бесценна была информация от русских — я бы вообще больше русских, с опытом той войны нанимал — но почему-то наши работодатели из ЦРУ с большим недоверием относятся к русским. Тем не менее, я по мере возможностей изучал материалы советско-афганской войны, даже разговаривал с ветеранами той самой войны — информация, получаемая от них, была поистине бесценной. То, что мы делали сейчас — это было возрождение русского плана «Завеса» по перекрытию афгано-пакистанской границы силами спецназа и проведения засадных и поисковых действий. Об этом мне рассказал русский, ветеран — проводник нашей группы…
Звали его Жак Ферро, капрал-шеф Жак Ферро. Необычное имя для русского, не правда ли? Дело в том, что после распада Советского союза его выкинули из армии — это такого профессионала-то! — он помыкался по свету и попал в Иностранный легион. В Иностранном Легионе предлагают сменить имя на французское и дают настоящие документы на вымышленное имя — ну, он и сменил. А оттуда его уже сосватали к нам — официально направили в командировку по обмену опытом. Так я и заимел отличного проводника. Глядя на этого русского — в его сорок с лишним лет — я отчетливо понимал, что воевать с Россией, как мы собирались пару десятилетий назад, было бы большой глупостью. Очень большой…
— Готовность! Минута до зоны сброса!
Машинально проверил оружие, амуницию — все в норме. На разведвыход мы нагружались как ишаки — по сорок-пятьдесят килограммов на каждого. Но каждый килограмм этого груза был нужен и оправдан. Идиотов, которые надевали на себя «дей-пак» со словами "вот сейчас убьем нескольких плохих парней и вернемся на базу" уже не было — большая их часть наверно упокоилась на военных кладбищах.
Медленно пошла вниз грузовая аппарель, в десантный отсек ворвался холодный ветер. Пулеметчики напряглись у пулеметов — впереди, с обеих сторон на вертолет были установлены М134 Миниган, на головах у пулеметчиков были приборы ночного видения. Сейчас вот саданет кто-нибудь из РПГ с дистанции метров пятьдесят по зависшей над склоном туше вертолета — и поминай как звали. Или из ДШК врежет. Уже было, проходили….
— Тридцать секунд!
Десантировались не так как было принято в американской армии — этому нас тоже научил Жак Ферро. В американской армии с вертолета с малой высоты принято десантироваться на тросах. Проблема была в том, что после десантирования тросы сбрасывались и оставались на земле — и по этому признаку талибы находили место десантирования разведгруппы. А посадить себе на хвост погоню, не успев даже выполнить задание — последнее дело…
Поэтому десантировались так, как десантируются сумасшедшие русские — по-штурмовому. Прыжок с пяти-восьми метров на каменистый склон без троса, безо всего. Если бы инструктор на любом десантном полигоне армии США увидел бы это — он поседел бы от такого грубого и вопиющего нарушения техники безопасности при десантировании. Но здесь не было инструкторов…
Была война.
— Десять секунд!
В десантном отсеке прерывисто мигал красным фонарь…
— Приготовились! — крикнул я
Вертолет уже не летел — он крался над горным склоном. Выпускающий, привязавшись страховочным тросом, висел над бездной, выискивая подходящее место для десантирования через прибор ночного видения…
Вертолет, покачнувшись, завис на месте. Опасный момент — в афганских ущельях ветер дует как в аэродинамической трубе и сейчас, когда вертолет завис на месте, сильный порыв ветра вполне может швырнуть его на скалы. На метр ошибешься — и заденешь гору винтом…
— Пошли!
Прыжок — доля секунды полета и жесткий удар о землю. Привычно амортизирую удар, сразу ухожу в сторону, освобождая место другим. Один за другим из вертолета выпрыгивают мои бойцы — двадцать четыре человека. Специальная группа «Калифорния» — так она проходит в армейских отчетах…
На самом деле штурмовое десантирование не столь опасно как кажется — нужно просто уметь это делать. И не попасть на камень или в скальную трещину — очень многое зависит от выпускающего, который подбирает площадку для десантирования. Ошибся — и может пострадать добрая половина группы…
— Я Крестный — доклад и проверка связи!
Привычно зазвучали доклады — у каждого бойца группы была рация, связанная в тактическую сеть. Помимо этого в группе было аж три (на всякий случай) станции спутниковой связи — для связи с командованием. Тактическая рация имела ларингофон, который крепится к горлу, и весила не больше сотового телефона, станция спутниковой связи весом и размером была побольше — с ноутбук. Удобные штуки…
В этот раз повезло — ни одного пострадавшего при десантировании. Я переключился на канал связи с вертолетом, зависшим над нами и ветром от своих огромных винтов едва не отрывающим нас от земли.
— Отель-Дельта, я Крестный. Все штатно…
— Удачи…
Турбины натужно взвыли и вертолет начал удаляться от нас, прерывая последнюю тонкую ниточку связи с цивилизованным миром. Вокруг была враждебная, «индейская» территория…
Командовать по мелочи смысла не было — в группе подобрались настоящие волки, все делали то, что и было нужно делать, не дожидаясь команды. Я осмотрелся по сторонам, опустил на глаз прикрепленный к обвязке, скрытой под чалмой монокуляр ночного видения — десантироваться с ним было нельзя, можно разбить. И без него ночью в горах ходить — самоубийство. Кстати про ходьбу в горах — надо сваливать с места десантирования. Хотя Аллах и велит ночью спать — среди талибов попадаются настоящие отморозки, готовые повоевать и ночью…
Когда в наушнике прозвучал последний доклад о готовности, а вой турбин вертолета окончательно стих, я еще раз оглядел свою группу. Все уже заняли именно те места, которые и должны были занимать в походной колонне. Головной дозор — четыре человека, из них два пулеметчика. Замыкающий дозор — точно такой же. И ядро группы — в том числе и я. Двадцать четыре человека…
— Крестный всем! Удаление головного дозора двести, замыкающего сто! Начать движение!
Афганистан, провинция Нангархар. 23 мая 2010 года
Пока идем и есть возможность немного поговорить, расскажу немного про штатную численность и вооружение группы «Калифорния». Благо, пока участок местности не слишком опасный, шею себе здесь свернет только очень тупой…
Разведгруппа «Калифорния», двадцать четыре человека. В целом мы ощущали себя преемниками славных традиций отряда «Калифорния», созданного в составе ГИН [прим автора — Группа исследований и наблюдений, отряды глубинной разведки во Вьетнаме] и доставившей немало неприятностей Вьетконгу. Такой штатной структуры в армии США и в помине не было — но мы не в армии и воевать — по настоящему воевать, а не подставляться! — тоже кто-то должен. Поэтому, пришлось делать все с нуля, опираясь на опыт русских, британцев, родезийцев, вермахта и много кого еще.
Пять групп по четыре человека плюс группа управления — тоже четыре человека. Все одеты как афганцы. Каждая группа — их мы называли на британский манер «секциями» — способна действовать самостоятельно, в отрыве от остальных, каждый командир секции был способен принять командование всей разведгруппой. В каждой секции — пулеметчик, снайпер и два автоматчика, у каждого — один или два одноразовых реактивных гранатомета. Вполне достаточный набор вооружения для автономных действий.
Почему много снайперов? Афганистан — страна горная. Лысые, не покрытые растительностью горы — кто занял позицию выше и стреляет точнее — тот и прав. В некоторых местах рельеф местности был таков, что один снайпер, грамотно заняв позицию, мог пару дней удерживать на месте батальон…
Плюс группа управления. Это ваш покорный слуга, Жак как проводник — он всюду таскал с собой русскую СВД, один парнишка из морской пехоты по имени Слим — он таскал на себе здоровенную дуру Барретт М107, единственную во всей группе и еще один, четвертый. О нем упомяну подробнее, ибо человек — выдающийся. Если бы мне надо было пойти в эти долбанные горы вдвоем, только с одним напарником — из всех я выбрал бы его.
Звали его Джо Орлиное Перо и происходил он из индейцев племени Сиу. Человек без нервов, без страха, без усталости, человек который, несмотря на свой почти двухметровый рост способен замаскироваться так, что не найдешь, пока не наступишь. К нам он попал случайно — влип в историю во время короткого отпуска — ЦРУ его на этом и поймало…
Служил до нас он в особом подразделении армии США, численность которого была всего двадцать один человек. Во всех отчетах оно проходило как "Волчьи тени" и состояло исключительно из индейцев — следопытов. Вот с кем мне не хотелось бы повстречаться ночью на узкой дорожке — так это с ними…
На первом же разведвыходе поняв, чего стоит этот следопыт, я перевел его в группу управления и далеко от себя не отпускал. Из вооружения он имел при себе два Кольта-1911 с длинными, десятиместными магазинами, из которых стрелял с двух рук и старую, еще вьетнамских времен, но перестволённую снайперку М21. Стрелок — от бога, как и многие индейцы…
Удивительно — но Жак и Джо не просто нашли общий язык — а подружились! Русский и индеец, люди из совершенно разных культур, при том что Жак совсем не знал ни языка индейцев ни английского, а Джо — не знал русский. Общались на страшной смеси английского и французского — но прекрасно понимали друг друга с полуслова…
Теперь немного про наше задание. Благо, от объекта, на который нас нацелили сегодня все равно ничего не останется — поэтому можно сказать. Серьезного нарушения режима секретности не будет…
Как всем известно, Афганистан ныне превратился в мировой центр производства наркотиков. Наркота здесь — не кокаин как в Колумбии, а гашиш и более опасный героин — производятся не тоннами и даже не десятками — сотнями и тысячами тонн. До недавнего времени мы на это смотрели сквозь пальцы — в США героин не попадал. И так было до тех пор, пока кому-то не пришло в голову, что основным источником финансирования движения Талибан является отстежка наркоторговцев. Каждый килограмм ширева, дошедший до потребителя и оплаченный, оборачивается в несколько подложенных на дороге фугасов. Тогда наркоторговцев начали прижимать к ногтю — но сил для этого было явно недостаточно, а уничтожение полей мака дало отрицательный результат. Для местных крестьян выращивание мака является основным источником средств к существованию, иной работы местная власть ему обеспечить не может, да и не хочет. И если мы сожжем его поле с опиумным маком — он от бескормицы подастся в талибы, благо там тоже платят по таксе — за каждый фугас, за каждое участие в налете — короче за все. Кстати, самые большие поля мака находятся в британском секторе, британцы по неизвестным причинам и в ус не дуют по этому поводу.
Решили, что если не действует кнут — будем действовать пряником. Местное правительство предложило крестьянам вознаграждение 1250 долларов за каждый гектар посевов мака, уничтоженного добровольно. Только вот незадача — наркоторговцы предложили за урожай с этого гектара шестнадцать тысяч долларов США. А урожаев мака бывает два — три в год. Чувствуете разницу? Тоже, в общем провалилось.
И тогда решили делать то — чем мы занимаемся сейчас — бить по инфраструктуре. Не трогать крестьян, пусть они выращивают мак, получают от наркоторговцев за это деньги — а вот караваны с героином, с диацетилморфином [прим автора — он же "Слеза Аллаха", жидкое основание героина] — уничтожать беспощадно. Таким образом, и овцы целы и волки… мерты.
Внезапно, Джо подал рукой сигнал опасности — группа моментально рассредоточилась, заняла позиции для отражения нападения. Снайперы начали взбираться выше по горному склону — для них чем выше находится позиция, тем лучше. Я же осторожно пошел к Джо, присевшему на тропе…
— Что?
— Караван. Здесь недавно прошел караван!
— Какой?
— Большой. Ослов тридцать-тридцать пять. И охрана, около шестидесяти, даже семидесяти человек. Прошли часа четыре назад…
Твою мать! Вот тебе и разведданные! По ним этот караван должен был идти здесь через восемь часов, и мы должны были подготовиться к его встрече. Черт, черт, черт!!!
— Жак!
Через пару секунд русский-француз несильно хлопнул меня по плечу, подтверждая что он здесь…
— Смотри!
— Упустили? — у Жака был огромный опыт действий в этих горах и следы он прочитал моментально. Понял, что это значит…
— Похоже да. Мы отстаем от них на четыре часа, по словам Джо. Надо вызывать вертолет, сниматься отсюда. Упустили, твою мать, всю эту разведку…
— Обожди, Крестный, не пори горячку… — Жак лихорадочно соображал — выход есть, если рискнуть. Есть выход…
— Какой?
— Вот смотри! — Жак достал карту — удобную, распечатанную не на бумаге, а на тончайшем пластике, развернул прямо на земле — они с грузом, поэтому будут вынуждены пойти здесь. Ни в одном другом месте ослы не пойдут — это не люди, упрутся — не стронешь. У нас же остается путь здесь — опасный, но делать нечего. Тогда мы отыграем у них часов пять, может даже шесть — и встретим их здесь. Вот здесь, на выходе из ущелья. Но дело опасное, может получиться так, что придется вступать в бой с ходу.
Я пару секунд подумал. Возвращаться в базовый лагерь без результата не хотелось…
— Веди… Крестный всем! Ускоренный марш! Соблюдать осторожность!
Афганские горы — это нечто особенное. Не знаю, где я прочитал, что характер человека сильно зависит от местности, на которой живет он и жили его предки. Если это так — то вполне понятно, почему афганцы такие, какие они есть…
Нищая, голая, каменистая земля, на которой хорошо растет только конопля и маки с редкими оазисами. Горные кручи с опасными, каменистыми, осыпающимися склонами. Здоровенные валуны, за каждым из которых может находиться снайпер. Пустыни. Зеленки с кяризами, где противника порой не увидишь и за пять шагов. Перевалы, пристрелянные и простреливаемые насквозь, где негде укрыться от огня. Нищие кишлаки, с жилищами, мало пригодными даже для скотины. Везде может быть смерть — на каменистом склоне, за чахлым кустом, за валуном, в небе — вертолеты-охотники долго разбираться не будут, кто под ними — талибы или разведгруппа. И над всем этим — ослепительно синее небо…
Дышалось тяжело. Пока караван уходил по тропе, натоптанной за многие столетия, мы шли ему наперерез, уходя все выше и выше в горы. В ушах шумело, неприятно давило на барабанные перепонки, как в падающем с большой высоты самолете. Идти было тяжело. Я не раз встречал солдат, которые на тренировках запросто пробегали по тридцать километров в полном снаряжении, а здесь, в горах скисали на четвертом — пятом. Воздух на высоте беден кислородом, кровь им не обогащалась и нагрузка на высоте неподготовленным человеком переносилась очень тяжело. Да и подготовленному радости было мало…
Афганистан, провинция Нангархар. Перевал. Место боя. 23 мая 2010 года
И все-таки успели. Прошли, рискуя каждую минуту свалиться в щерящуюся рядом, голодную до человеческой крови пропасть — и все-таки прошли. Когда я увидел тропу, даже без Джо, каким — то шестым чувством понял — каравана здесь еще не было…
Никаких команд я отдавать не стал — караван был совсем рядом, а у сопровождавших караван боевиков наркомафии мог быть постоянно включен сканер радиоэфира. Да, у нас была приставка ЗАС [прим автора — засекречивающая связь] на каждой рации и впрямую нас моджахеды прослушать не могли — но сам факт работы рации впереди, причем такой, которая не прослушивается — это сигнал опасности…
Пятерки молча и деловито занимали свои позиции на склонах, по обе стороны ущелья, саперы устанавливали и маскировали Клейморы. Выставили ориентир на дороге — два камня, положенные друг на друга. Как только первый боевик минует ориентир — это сигнал всем для открытия огня. Снайперы залегали выше всех — остальные — на склоне, где придется и где есть укрытия. Склон как склон — место для засады не слишком удобное — поэтому мы надеялись, что боевики в таком месте и не будут настороже. Укрытий хватало далеко не всем — поэтому все накрывались маскировочными сетями и замирали в неподвижности, надеясь, что боевики охраны каравана не заметят, не заподозрят неладное. Весь расчет был на внезапность и массированность огня — если бой затянется даже на пять минут, если не удастся положить всех первыми же залпами — тогда дело будет плохо. Без потерь не уйдем…