– Там ужин, – после небольшой паузы признался Грид. А я ушам своим не поверила.
– Откройте.
В ларе, и вправду, оказался ужин. Шикарный такой, не помню, когда я ела нечто подобное. Чего там только не было: буженина, дичь, копчености.
Мой желудок заурчал, а рот наполнился слюной. Все это сильно осложняло работу мозга, но я была б не я, если бы сдалась просто так.
– Поясните, зачем я все это везу?
– Лорд в письме попросил передать что-нибудь на ужин. Видимо, еда в клинике его не удовлетворяет.
И сказано так, будто я этого лорда нарочно голодом морю. Не удовлетворяет – пусть валит к себе в поместье! Или в другую, человеческую клинику.
С другой стороны, я сама подустала от гречки с лапшой. А сейчас и лапши-то не осталось.
Кстати, о лапше…
– В письме еще было сказано про деньги, где они?
– К сожалению, у меня нет полномочий выписывать более пятиста марок за раз. Лорд не посвящен в подобные мелочи, так как не занимается хозяйственными делами. Но все крупные счета может подписать только он.
Значит, вместо полутора тысяч я получу только пятьсот и то исключительно потому что напомнила. Волна негодования поднималась во мне все выше, грозя выплеснуться наружу в самой нецензурной форме. Или хотя бы назло всем выкинуть ларь. Я на него не подписывалась. Но, во-первых, этого мерзкого типа я не переспорю, а во-вторых, стоит взглянуть правде в глаза – с готовкой у меня плохо, зачем наказывать и себя, отказываясь от целого ящика еды?
Так что я залезла в экипаж, захлопнула дверцу и велела ехать домой. Какие-то насыщенные у меня последние дни. Так что час покоя в комфортном экипаже точно не повредит.
Как-то так повелось, что в жизни моей постоянно творился форменный бедлам, поэтому я – человек привычный и ко многому готовый. Пожалуй, началось все еще в академии. Студенческая жизнь, в которую я ухнула с головой: учеба, практика, подработки, гулянки, куда же без них. Но последних было мало, до финального курса я являлась примерной, можно сказать, образцово-показательной студенткой. Не до гулянок как-то, когда нужно думать, на что поесть, во что одеться и как купить учебные материалы. Родители, разъяренные побегом непутевой дочери, ясное дело, никакой финансовой помощи мне не оказывали. Все думали, что я хлебну взрослой жизни и, намаявшись, вернусь домой. Но я принципиально грызла гранит науки и, не чураясь никакой работы, как-то выживала. А когда вошла в список лучших учащихся, отец приехал сам.
Разговор, первый нормальный, пожалуй даже не с побега, а за все мои сознательные годы, шел напряженно. Но свою позицию и право на ту жизнь, которую выбрала, мне удалось отстоять.
“Я понял, что ты не отступишь, – сказал тогда папа. – Надеюсь, что и не пожалеешь потом”.
Мне предложили деньги. Предложили поддержку. Ведь связи, порой, решают намного больше, чем звон монет. Но я снова отказалась. Дура, наверное. Может, не помешай мне тогда гордость и уязвленное самолюбие, имя Линды Ринолет, как одного из лучших зооцелителей, гремело бы на весь Мильдар. Или не гремело, всяко случается.
Но в одном я теперь твердо уверена: чего бы я не достигла, приятно осознавать, что сделала это исключительно собственным трудом.
У дома кучер оказался так любезен, что помог донести ящик, саквояж особых проблем не доставлял. Открыв входную дверь, я перетащила ларь на кухню.
– С возвращением, местресс, – не успела я отдышаться, на кухню спустился лорд. – Что там нам вкусного передали?
Мне прям как-то обидно стало, когда Дагье поднял крышку и с наслаждением вдохнул источаемый ужином аромат. Ну да, не всем же хорошо готовить. Кто-то и лечить должен.
– А разве я не просила вас сидеть на втором этаже и без необходимости не спускаться, – нашла повод отыграться на пациенте. – Что за нарушение договоренностей и режима? А если бы я была не одна? Или вообще не я, а мой арендодатель? Он, знаете ли, очень принципиальный в вопросах количества жильцов.
– Я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы передвигаться по дому, – отмахнулся Дагье. – А на дверь я сигналку поставил, так что точно знал, что пришли именно вы и одна.
Вот же! И не постеснялся признаться!
– А кто это вам разрешил ставить сигналки в моем доме? – нет, ну это уже наглость, однако! – Что за самоуправство?
– Исключительно в целях нашей с вами безопасности, – принялся не оправдываться, разве можно оправдываться с набитым ртом? И что за манеры? А еще Высокий лорд…
Не выдержав (а то съест все в одно лицо), я достала посуду, достала приборы. Над сервировкой стола давно не заморачивалась, но есть руками… это ж как надо оголодать?
Ксавьер сел за стол, взял ближайшее блюдо и принялся методично уничтожать на нем оленину или что-то очень на нее похожее. Я же заглянула под каждую крышку, отобрала всего понемногу и принялась за еду. Эх, и когда я в последний раз ела так сытно, а главное – вкусно? И не припомню уже.
– Надо было бутылочку вина попросить, – сокрушался лорд. – Красное полусладкое отлично бы сейчас подошло. Знаете, ничто так не украшает стол, как правильно подобранный напиток.
– Стесняюсь спросить, а вы вообще помните, что прокляты, и у нас впереди два сеанса рунической терапии?
– Конечно помню, – беспечно отмахнулся Ксавьер. – Именно поэтому и жалею, что нет вина. Хочется проводить время так, чтобы ни о чем не жалеть, если вдруг не получится.
– Вы серьезно? – до этого момента мне казалось, Дагье полностью уверен в успехе нашей безумной затеи. – И даже так не хотите обратиться к профессионалам, чтобы эти дни не стали последними?
– Эти дни обязательно станут для меня последними, если я к кому-нибудь обращусь.Но не будет о грустном, – лорд очаровательно улыбнулся. – Не желаю разговаривать о подобных вещах с прекрасной дамой.
– Не подлизывайтесь, я регулярно смотрюсь в зеркало.
– Я тоже на зрение не жалуюсь, поэтому не спорьте, – погрозил пальцем Ксавьер.
Я понимала, что мужчина всегда остается мужчиной, а подобные слова если не дань вежливости, то неприкрытая лесть. Или попытка и впрямь хорошо провести остаток вечера – но за таким точно не ко мне. Однако это все равно оказалось приятно. И мягкий баритон, которым был сделан нехитрый комплимент, приятно щекотал внутренности. Наверное, годы одиночества не проходят бесследно, именно поэтому я сижу и бесстыдно наслаждаюсь компанией умирающего пациента, забыв обо всякой целительской этике. Впрочем, какая этика? Я тут столько нарушила за последние пару дней, что этика казалась последним, о чем стоило волноваться.
– Лорд, как вы себя чувствуете?
– Местресс, мы все время прыгаем с имени на титулы и звания. Давайте уже определимся и остановимся на именах? Я и раньше предлагал. Считайте это моим капризом.
– Вы несколько не в том возрасте, чтобы капризничать.
– Не будьте такой серьезной, Линда, и не хмурьтесь. Мы живем под одной крышей и спим на одной кровати, какие могут быть формальности?
– С кроватью, кстати, нехорошо получилось. Теперь моя помощница думает обо мне невесть что.
– Могу взять ответственность за случившееся…
– Ни в коем случае!
Я чуть не поперхнулась от ужаса.
– Вообще-то, я планировал увеличить гонорар, – не знаю, что он там планировал, но снова выглядел обиженным, как при первой встрече с пегасом.
– Вы мне и так десять тысяч пообещали. Не надейтесь, что я забыла или простила. Этого вполне достаточно.
Десять тысяч марок разом бы решили все мои финансовые проблемы. Высокий лорд в средствах не стеснен. А если стеснен – великодушно разрешу ему платить в рассрочку. Все-таки я рискую едва ли не больше него, если вскроется, чем я тут занимаюсь – мне крышка. И это реальный срок с огромным штрафом, в отличие от какой-то мнимой опасности, на которую Дагье постоянно ссылается.
Я внимательно посмотрела на лорда. Светлые почти до белизны волосы, темно-синие глаза, смуглая от природы кожа побледнела, но не настолько, чтобы скрыть южные корни. Волевой подбородок тяжеловат, но общий образ не портил.
– Неужели вам не к кому больше обратиться за помощью? Я уверена, что в вашем ведомстве должны иметься свои не болтливые врачи. Да и спецы по проклятьям, наверняка, найдутся.
Как бы я не нуждалась в деньгах, если лорд покинет мой дом пораньше, я, наконец, почувствую себя в безопасности.
– Я не знаю, кому могу доверять из своих. В данный момент, наверное, никому, пока не найду всех участников заговора.
– Заговора?
– Да, вам интересны подробности?
– Нет! Вообще ни капельки! Никаких подробностей! Даже слова “заговор” в моем доме не произносите!
– Да я и не собирался, – засмеялся лорд. – Просто дело связано с целителями. Во всяком случае, такие предположения имеются. В последние месяцы наблюдается увеличение попыток нелегально ввезти разные вещества…
– Стоп, – я подняла руку, призывая пациента замолчать. – Я же сказала: мне не интересно. Нечего втягивать меня в подобные вещи. Лично я к незаконным делам отношения не имею, а остальное – ваша проблема.
– А как же хваленое женское любопытство?
– Убито на корню женской интуицией, подсказывающей не лезть, куда не надо.
– Жаль. Тогда, может, о себе расскажете?
– Что именно вы хотите обо мне узнать? – вопрос был задан чисто формально. Откровенничать с первым встречным в мои привычки не входит.
– Я навел справки: вы очень талантливый целитель. Закончили академию просто блестяще, вам прочили головокружительную карьеру, а вы…
– Не оправдала предсказания лжепророков. Наверное, не столь талантлива оказалась.
Я взяла пустые тарелки и направилась к мойке, показывая, что вечерние посиделки окончены. Из всех тем Дагье умудрился выбрать именно ту, о которой даже мои немногочисленные друзья заговаривать боялись.
– Линда, извините, – Дагье подошел ко мне и поставил свои тарелки возле мойки. – Давайте я посуду помою, а вы отдохнете?
– А давайте! – согласилась я. Никогда не видела, чтобы Высокие лорды тарелки мыли.
Справлялся Ксавьер с работой неплохо. Я же пока искала место для оставшейся еды в холодильном ларе. С трудом разместив все среди лекарств, я с удовлетворением отметила, что посуда помыта и стол протерт. Удивительно хозяйственный лорд.
Ладно, можно считать, что вечер прошел не так уж и плохо.
– Линда, я хотел сказать, что мне было очень приятно с вами поужинать, несмотря на обстоятельства. Очень надеюсь, что мы сможем повторить его после того, как все закончится.
– Давайте мы для начала вас вылечим, – спустила я мужчину на землю.
На втором этаже мы разошлись по комнатам. Ксавьер – в свою. Я же, обойдя питомцев, в свою.
Сложный день выдался, но заснуть не получилось.
Талантливый целитель, как же. Я быстро убедилась, что одного таланта мало, как и силы со способностями. Но все приходит вместе с жизненным опытом. Поначалу я считала, что могу свернуть горы. В академии среди целителей числилась одной из лучших, потом перешла на зооцелительство, где мне и подавно не было равных. Сказывалась обширная практика, ведь с самого детства я возилась со зверюшками. И все шло как по маслу, пока в жизнь мою не пришла любовь. Та самая, первая и абсолютно глупая.
Все, кто находился рядом со мной в тот момент, пытались вразумить и достучаться до враз замолчашего голоса разума. Но по молодости думаешь, что любовь разрушит все преграды, да и преград я для нашего счастья не видела. Я – лучший и сильнейший зооцелитель, он – лучший студент потока, оставшийся на целительстве классическом. Идеальная пара.
И, заканчивая академию, я видела себя женщиной замужней, оставалась самая малость: получить благословение родителей.
Дата свадьбы назначена, платье выбрано…
И мой отец сказал категорическое “нет”.
Помню жуткий скандал, свои крики, плач, попытки матушки нас помирить. И слова отца, что он мне не пара и подобных мезальянсов в нашей семье не будет. Наверное, отец говорил что-то еще, он человек умный и мудрый, жаль, что я, по всей видимости, пошла не в него. И что сразу не попыталась его услышать и выслушать. Да и, привыкшая все решать сама, просто хлопнула дверью, отрекшись от семьи и дома. Родовой перстень швырнула под ноги отцу…
Я сразу направилась к жениху и рассказала о произошедшем. Он выслушал, утешил, заверил, что все будет хорошо и мы со всем справимся. Вместе. Я уехала под утро совершенно счастливая, убежденная, что поступила правильно. А семья, та семья, мне давно не нужна.
Иллюзия продержалась ровно до вечера, пока не пришло письмо, в котором жених разорвал помолвку. Сказать, что это стало для меня ударом – ничего не сказать. Я перечитывала строку за строкой, не веря и не понимая, почему? Там много было написано всякой чуши о том, что он не уверен в правильности выбора и не хочет, прежде всего, портить мою жизнь. Удивительная забота. Все оказалось проще и прозаичнее. А еще циничнее. Я сама по себе была ему не нужна и неинтересна. А вот поддержка влиятельной семьи…
Он быстро нашел другую, менее родовитую, но с более сговорчивой родней. Я же, не выдержав сплетен и слухов, вечных смешков и взглядов, покинула столицу после получения диплома. Даже на выпускной не пошла. Вот так накрылась и моя практика во дворце, и моя блистательная карьера.
Мама почти сразу приехала ко мне, пусть тогда я не желала никого видеть. Но она не сдалась и продолжила мне писать. Стыдно признаться, но ее писем я всегда ждала и жду до сих пор. Даром, что наши с ней взгляды на мою счастливую жизнь в корне разнятся.
С отцом мы с тех пор виделись дважды и оба раза чисто случайно во время моих рабочих визитов во дворец к виверне. Может, конечно, и не случайно. Я тешу себя надеждой, что отец специально столкнулся со мной, бросив короткий взгляд и сделав вид, что мы не знакомы. Когда-нибудь я сделаю первый шаг к примирению, когда добьюсь чего-нибудь стоящего.
Ведь брошенный в пылу ссоры родовой перстень отец прислал мне через день, когда все уже знали, что свадьба не состоится. Без письма или записки. Просто в конверте, запечатанном фамильным оттиском. Значит, не все еще потеряно.
Только перстень я так и не надела, все эти годы он пылился в шкатулке с немногочисленными украшениями. А про то, что я имею отношение к древнему роду, знали единицы. И спешно взятая новая фамилия, которую вписали в диплом и рекомендации, давно прижилась и стала частью меня.
Вот такая у меня история любви. Так что королевскую виверну с ее отношением к мужчинам я прекрасно понимаю.
7. Визит местора Пауля
Утром меня ожидал очень непростой во всех смыслах пациент. Теневой пес был искусственно выведенным животным и обладал весьма специфическими качествами. Предназначены псы для охраны территории, поэтому как основа была взята местная порода мильдарских сторожевых, и путем сложных преобразований немагические сторожевые превратились в магических животных. Они практически не изменились внешне, такие же высокие, длинноногие, с мощной грудной клеткой, вытянутой мордой и длинным хвостом, разве что странный синеватый блеск в глазах отличал их от обычных особей. Но все менялось ночью. Без солнечного света теневые псы теряли материальность и становились бестелесными сущностями, проходящими сквозь стены и другие преграды.
К подобным магическим экспериментам я всегда относилась со скепсисом. То есть я прекрасно понимаю, что движет магами (помимо жажды нажиться), и все обычно представляют себе некое идеальное животное. Но как-то так повелось, что создают одни, а лечат потом другие. Нет, чтобы, как мехи, давать хотя бы годовую гарантию на свое творение.
Теневые псы были выведены уже давно и несколько десятилетий использовались в охране особняков состоятельных хозяев. Иметь таких считалось делом статусным, поэтому многие состоятельные хозяева заводили псов, совершенно не представляя и не желая представлять, с чем им придется столкнуться.
Во-первых, теневую форму они принимают за счет темной магии нежизни (привет от некромантов), что не лучшим образом сказывается на характере.