– У моей жены они хороши, она три изюминки кладет на бутылку. Получается – хоть анператора угощай!
Яна промолчала. Честно говоря, она отвлеклась, рассматривала кровать на предмет клопов и блох. Но – не было.
Либо, давно никто тут не ночевал, вот и ушли твари. Или просто выскоблили все?
Хозяин принял ее молчание за согласие, пообещал принести загадочные "шти" и удалился.
Яна осмотрелась.
Принюхалась…
Оп-па!
Ее опасения сразу вызвали две вещи. В комнате не было ни задвижки или щеколды на двери. Не было и задвижки на окне.
Здесь живут столь возвышенные люди? Чтобы хозяин постоялого двора на дверь крюка не приделал? А если кто напьется, буянить начнет?
И второе…
Запах щелока.
Сильный, отчетливый, идущий от кровати. Ее щелоком заливали, что ли? А зачем?
И не так ведь давно, запах еще не выветрился.
Вернулся хозяин. Поставил на стол большую кружку.
– Пейте, жама. Хороши шти…
– Сейчас выпью, благодарствую, – Яна отозвалась рассеянно. Думала она сейчас о другом. – Вот ложиться спать буду… черного ведра у тебя нет? На двор бежать, ежели чего?
– Как не быть! Принесу сейчас!
Хозяин вышел за дверь.
Яна плюнула на все, и быстро опустилась на колени. Посветила свечой под кровать.
Там, где никто не будет искать и оттирать, на досках кровати, снизу, были разводы. Хорошо ей знакомые, бурые…
– Жеванные мухоморы!
Похоже, она попала в бандитский притон?
Как это мило!
Пока хозяин не вернулся, Яна успела сделать одно. А именно – выплеснула "кислые шти" под кровать, в дальний угол. Заодно и выяснила, что под этим понимается.
Обычный квас, только ядреный. И травами пахнет… в таком отраву спрятать – милое дело.
Хозяин вернулся быстро.
– Вот ведерко, жама. Куды поставить?
– Вот сюда, – показала Яна на угол ближе к окну. – Скажите, жом, много ли народу у вас гостит?
– Да никто и не заехал, кроме вас, жама.
– Вы один тут бытуете?
– Я, да женка моя, да сын младший. Старших ишшо двое было, да ушли, жама. Можа, вам еще чего принести?
– Нет, благодарствую. Спать, что-то хочется…
Яна сделала вид, что зевает – и пронаблюдала, как блеснули удовлетворением глаза мужчины. Снотворное.
Суки!
За трактирщиком закрылась дверь.
Яна злобно ухмыльнулась.
Трое?
Даже если ты солгал, мне плевать! Всех убью, сволочь! Только суньтесь!
А пока… почему бы не подремать часок? Что-то подсказывало Яне, что сразу не нападут, дадут ей время уснуть. А для уверенности поставим "сигнализацию".
Помойное ведро, на него таз – и кружку из-под "штей". Ох и грянет! Чертям тошно станет!
Яна, не раздеваясь, уселась на кровать и прикрыла глаза. Револьвер лежал у ее руки, полностью заряженный. Хоть придремать чуток…
Грянуло.
Что есть, то есть.
Стоило кому-то шевельнуть дверь, как грохнул таз, зазвенела осколками кружка, покатилось ведро. И вошедшего в комнату трактирщика Яна встретила ласковой улыбкой голодной гиены.
– Одеялко мне пришли подоткнуть, жом? Колыбельную спеть? Руки вверх, сволочи!
– Зря вы так, жама, – остановился мужчина. – Могли бы безболезненно отойти, во сне б и отлетела душенька, а теперь больно вам будет.
Яна в дискуссии вступать не собиралась. Тем более, что за трактирщиком в дверях воздвигся парень размером шесть на восемь. Плечи едва в дверь проходят.
Так что…
Выстрелить Яна была готова. Но…
– Умри, именем Хеллы.
Смотрела она четко на трактирщика.
Мужчина закатил глаза – и осел на пол. И как-то сразу Яна поняла – мертв. Это чувствовалось.
– Батя? – подал голос его сын. – Ты чаво?
Топор в его руках к дискуссиям не располагал. А потому Яна перевела на него взгляд.
– Умри, именем Хеллы.
Парень так же осел на пол.
Яна поднялась с кровати.
Угрызения совести? Она убийца?
Ее тут тоже не пряничками собиралась кормить милая семейка. А где мамаша данных робингудов?
Мамаша обнаружилась на кухне. Ворочала чугунки, и совершенно не ожидала Яниного визита.
– Руки в гору, сука, – вежливо сказала Яна, направляя на нее револьвер.
Ее поняли без перевода.
– Кто еще есть в доме?
– Я. Муж. Сын…
А взгляд метнулся за спину Яны… нехорошо так метнулся…
– Умри, именем Хеллы! – взвизгнула девушка. И нырнула вперед, под стол.
Вовремя!
Тетка осела на пол. А на то место, где стояла Яна, пришелся страшный удар дубинки. Конюх? Работник?
Да и плевать!
Револьвер в ее руке кашлянул, выплевывая пули. Две штуки, прямиком в грудь. Они отбросили, остановили, свалили…
Яна вылезла из-под стола – и добила контрольным.
– Умри, именем Хеллы.
Приятного аппетита, богиня. Интересно, мне преференции будут, за оптовые поставки?
Постоялый двор Яна обошла быстро.
Все верно, больше никого. В конюшне четыре лошади… вот ведь дура! Слышала же ржание! А не подумала!
Бесится на цепи пес. Какая-то живность в свинарнике, в курятнике… людей – нет.
В двух комнатах видно, что кровь замывали. Щелоком пахнет и на досках кровати пятна. Полы-то они замыли. И сверху кровать отмыли, и тюфяки поменяли. А вот кровать снизу…
Кто на нее там смотреть будет? Это Яна сообразила, и то – спасибо Сабатини или Скотту, она уж и не помнила. Читала она приключенческой литературы много, чем еще заняться зимой? Вот где-то и застряло…
А где, интересно, у них хабар?
То есть – награбленное? Должна быть нычка! Это хорошо, это правильно… а ей бы запасы налички пополнить! Есть ее, и неплохо так есть, но надо бы добавить…
Яна принялась искать подпол. Эх, почему у нее нет собаки?
Та бы нашла! А у нее ни собаки, ни нюха – ничего. Спальню обшарить надо, хозяйскую…
Подвал…
Управилась девушка только к утру. Спать совершенно не хотелось, потом ее, конечно, свалит, но это потом, потом… и здесь она отсыпаться не останется! Вот еще не хватало!
В спальне обнаружилась неплохая сумма, по нынешним-то временам. Пара тысяч ассигнациями, пара сотен золотом и серебром. Тяжело, да своя ноша не тянет! Велосипед увезет! Вот!
В конюшне, под досками, нашелся небольшой склад с оружием, откуда Яна набрала себе патронов и выбрала еще пару револьверов.
А в подвале – узлы с тряпьем.
Но туда Яна не полезла копаться.
Противно было – до истерики. Ну их!
Деньги – трофей, оружие – трофей, а вот одежда – это уже мародерка. Почему-то так воспринимается… и противно! Ну ее!
Яна ненадолго задумалась.
Хозяев она… того! И поделом.
А вот что делать со скотиной?
Ведь подохнут, если так оставить. Когда еще сюда кого занесет?
Ну ладно, лошадей она выпустит, кур, свиней – дело житейское. Кто выживет, тот и выживет. А собака?
В чем виноват пес? Что к нему подойти нельзя? И цепь снять страшно?
А потому надо обречь его на голодную смерть?
Сволочью Яна никогда не была. Разбойники – ладно, их и надо было убить! Там, в подвале, не один узел с тряпьем. Много кто тут свою смертушку нашел, наверняка…
А значит…
Где-то у них должно быть сонное зелье.
Яна принялась шарить на кухне. Логично же? Где подливают, там и держат, чего за ним бегать-то постоянно?
Она бы не стала.
Трактирщик оказался не глупее Яны. И зелье обнаружилось на кухне – за образами. Вот сволочи!
Небольшая склянка пахла травами… на ком бы попробовать? О!
Яна направилась в курятник за курицей. Двойные стандарты? Но курицу ей было не жалко. И ловить их она умела.
Несушки заорали, но девушка ловко цапнула ту, что сидела ближе – и вытащила из курятника. Достала склянку, обматерила курицу, но пару капель ей в клюв капнула.
Ненаучный подход?
Ага, вы мне лабораторию найдите! С микроскопами! И будет вам наука! И так будет, и этак будет…
Курица трепыхалась недолго. Минут десять подергалась – и лапками кверху… нет, не сдохла. Просто уснула. Яна бросила ее в угол двора и отправилась на кухню. Готовить коктейль для песика.
Постоялый двор она покидала через два часа.
Все было сделано.
Кони, козы, куры, свиньи – выпущены на свободу.
Со спящего пса она сняла ошейник и оставила ему несколько кусков мяса в будке. И большую миску с чистой водой рядом. Собака не виновата, что к сволочам попала!
На велосипед Яна привязала несколько одеял потеплее, и прихватила провизии с кухни.
Значит так!
Программа – минимум!
Найти укромный уголок и выспаться!
Программа-максимум!
Гошка, жди! Я еду к тебе, сынок!
Глава 5
Этого снега нрав.
Этого снега боль:
Анна, Россия.
Вещи…
Ребенку нужны вещи.
А ребенок ведь подрос. Пока был в больнице, он вымахал на несколько размеров, и Анна оказалась перед сложным выбором.
Ребенку требовалась одежда, но что купить?
Хотелось – все.
А вот по деньгам… эх, где то время, когда она не знала им цену и счет? И могла сделать, что угодно?
Ладно, особой свободы у великих княжон никогда не было, но тем не менее! Возможности были…
Анна зашла в магазин.
Приценилась.
И вышла, чувствуя легкое головокружение.
Вот объясните мне!
Куртка на взрослого человека стоит, к примеру, десять тысяч! Что туда входит? Материал, пошив, набивка, фурнитура… так почему куртка на ребенка, примерно такого же фасона и формата стоит пятнадцать тысяч?! Она же меньше!
Почему!?
Анна просто не понимала.
Нет, ей было не жалко. Просто денег не было. Если она сейчас купит Гошке самое необходимое, то останется без двух зарплат. А жить на что прикажете?
Сомнения разрешила Кира, которая увидела Анину растерянность.
– Что случилось? По какому поводу шатаемся?
Анна вздохнула.
– Кира, неужели одеть ребенка – дороже, чем взрослого?
– Аск! Конечно, дороже!
– Почему?
– Потому что на себя пожалеешь, а на ребенка потратишься, – спокойно разъяснила Кира. – Вот у меня айфон, а папс ходит со смартом, которому уже пять лет.
– М-да…
– А че не так?
– Не чекай, – исправила привычно Аня. – Раньше я покупала по одной-две вещи, что-то мне отдавали, что-то дарили – получалось не так дорого. А сейчас Гошке все мало. И что делать? Покупать все разом, включая обувь? Нога-то у него тоже выросла на два размера! Вот представь – кроссовки, ботинки, тапочки, сапоги – уже, считай, ползарплаты.
– Его в больнице дрожжами кололи?
– Не знаю.
– И че тебя плющит?
– Отсутствие денег.
– Аня, ты словно из того века вывалилась. У тебя ВК есть?
– Есть…
– Аккаунт?
– Нет… а зачем?
У Яны его действительно не было. Чтобы Сережа Цветаев узнал про ребенка, да и явился на порог? Ой, не надо! Она недоумку пару костей переломает, а уголовный кодекс у нас строг. И совершенно не видит разницы между человеком – и очеловеченной падлой.
– Чтобы мышей ловить.
– В айфоне? Это новая игрушка?
Кира закатила глаза.
Аня иногда была безнадежно средневековой. Что поделать – старичье! Отец рассказывал, у них вообще телефонов не было! Прикиньте!
И интернета!
И чатиться они не могли, и постить, и лайкать, и…
Короче – динозавры. Совершенно непонятно, как они так жить могли?
Кира пробежала пальцами по клавиатуре.
– Смотри сюда, тундра!
– Группа "Отдам за так". А это как?[7]
– Как-как… вот так! Допустим, есть у тебя шмотки, которые тебе не нужны. На помойку жалко, кто их там возьмет – неизвестно. Кому отдать – тоже непонятно, нет у тебя таких френдов… Берешь, звонишь и тащишь им. Правда – чистое и сухое… ну, ты поняла. Они берут, складывают и отдают тем, кому нужно. Приходишь, говоришь, так и так, нужны кроссы на личинуса, размер такой-то, или трусы на тебя… поняла?
– Поняла. Кира, а телефон там есть?
– Можем Романа попросить и съездить.
– Это неудобно.
– А ты прикинь, сколько тебе на себе тащить? Или таксюка поймаешь?
– Таксиста.
– Да хоть целый таксопарк! Так как? Если что – там далеко ножками топать.
Анна посмотрела на карту города, и вздохнула.
Кира была полностью права.
– Давай съездим. Я отвезу им вещи, из которых Гошка вырос, а сама попрошу те, которые больше размером.
– Пойду, поговорю с Романом.
Действительно, не группа, а спасение.
Кира честно положила тысячу рублей в копилку, которая висела перед дверью.
НА АРЕНДУ! НЕ ОБЯЗАЛОВКА![8]
И отправилась к двум симпатичным девочкам лет восемнадцати, которые стояли за стойкой.
– Добрый день.
– Добрый. Вам что-то нужно?
– Да, – Анна невольно смутилась. – у меня тут целый список…
– Давайте его сюда, посмотрим… ага! Тань, возьмешь на себя обувь?
– Запросто.
– А я пока шмотки подберу…
Девушки закружились вихрем.
Не прошло и получаса, как перед Анной лежал полный комплект зимней одежды и обуви. Все на весну – с запасом, вдруг еще подрастет. И все достаточно новое.
Ну, практически не ношенное… зимние ботинки вообще в коробке и с ярлычком.
– Иногда дети вырастают быстрее, чем успеют все поносить, – прокомментировала одна из девушек. – Берете?
– Да. И у меня тут тоже вещи…
Роман внес несколько тщательно уложенных сумок. Анна разложила все по пакетам и даже подписала.
Свитера, майки, штаны, обувь…
– Отлично! Кому-то да пригодятся!
– Анна?
Голос был мужской и удивленный.
Анна медленно повернулась. И едва не ойкнула, как девчонка.
– Олег Андреевич? Здравствуйте.
– Добрый день, Анна. А я смотрю – и думаю, вы или не вы. Такая леди…
Анна подняла брови. Комплимент смущал.
Леди?
А раньше кто была? Она понимала, что ей хотели польстить, но… нет. Не польстили. И вообще… убив нескольких человек, начинаешь немного нервно относиться к присутствию рядом полиции.
– Это что за шиш с бугра? – раздался рядом нахальный голос.
Кира подоспела как нельзя более кстати.
Отвлечешься тут на симпатичную маечку с пони, и здрасте-нате, фиг из-под кровати! Какой-то мужик клеит… да ее потенциальную мачеху! Если она их сведет с отцом!
Что за наглость, я вас спрашиваю?! На минуту отойти нельзя! Девушка мгновенно ощетинилась не хуже иного дикобраза. Какой еще Олег?! Не надо нам никакого Олега!
– Добрый день, – Олег привычно достал свое удостоверение. – Олег Андреевич Лейкин. А вы кто, юная леди?
– Леди по Англиям сидят, – отбила мяч Кира. – Я Анина дочь! А что?
Анну выручило воспитание, позволило не застыть с раскрытым ртом.
Олега – не выручило. У него на лице так и цвел вопрос: а во сколько Анна ее родила? В десять? Потом мужчина догадался, что его разыгрывают и рот закрыл. А жаль… он так был похож на глубоководную рыбу, которую вытащили из воды и отпинали по жабрам.
– Красоту вы точно унаследовали от своей матери, – нашелся он.
– Однозначно. Аня, он тебе не подходит, он врет. Пошли?
Анна покачала головой.
– Кира, у тебя нет совести.
– Зачем мне совесть, у меня есть чувство юмора и большое приданое, – отрезала девочка. – Идем?
– Идем, – рассмеялась Анна. – Извините, Олег Андреевич.
Прощалась она с плохо (для нее) скрытым облегчением.
Правда…
Когда и недели не прошло, как ты преступление совершила… как-то оно неудобно в присутствии полицейского. Очень неуютно. И страшновато.
Кира ожидала нотаций. Но…
– Ты знаешь, где продается вкусное мороженое?