Но ведь Рихард не виноват, что ему на спину свалился здоровенный кот, больно вцепившись когтями. Он даже не почувствовал, как обкончался, просто застыл и провалился в темноту.
— Только опять сознание не потеряй, я за тебя беспокоюсь, дорогой, — Эрчер старался почаще напоминать ему о позорище.
— Можно, я тебя привяжу, — попросил Рихард в каюте уже.
— Ну давай, — ухмыльнулся Эрчер. — А если тебе станет плохо, кто меня развяжет?
— Я не сильно, сможешь сам освободиться.
Эрчер такой красивый с привязанными руками, просто с ума сводит, и Рихард не смог сдержаться, засадил слишком сильно. Дырка вокруг его члена туго сжалась, когда Эрчер сдавленно застонал.
— Прости, — зашептал Рихард и вставил еще глубже, — я так люблю тебя. Ты взорвал Альвейм, а я тебя все равно люблю.
— Я не знал… о взрыве Альвейма, — прошептал Эрчер.
И Рихард ему почти поверил.
А еще подумал о том, что будет, когда они достигнут Лонгдаля. Эрчер опять его бросит. Нет, этого нельзя допустить, Рихард лучше убьет его. Он представил Эрчера в кровище, на коленях и умоляющего, и кончил, аж показалось, что мозги чуть не вылетели.
— Развяжи меня, — Эрчер под ним завозился недовольно, но Рихард не стал его отвязывать.
Он несколько раз провел губами по стволу эрчерова члена, наслаждаясь вкусом, а потом подхватил Эрчера под колени и засунул язык в мокрую растянутую дырку. Эрчер выгнулся, и тогда Рихард принялся ласкать его рукой, продолжая вылизывать, пока тот не излился ему в кулак.
— Ты точно решил лететь на Лонгдаль, — спросил Рихард позже, наконец-то решился.
— А куда же еще, — сонно ответил Эрчер, обнимая его.
Рихард заметил у того на запястьях наливающиеся красно-синие полосы, как метки у провинившегося невольника. Так притягательно.
— Может, сперва на Эннатум, это планета в секторе GQ-13, мы выйдем с изнанки как раз рядом.
— Именно там маяки, — Эрчер, безусловно, догадывался обо всем.
— Да. Там мы возьмем дополнительный груз и сможем беспрепятственно достичь Лонгдаля, еще и заработаем. А так тебя тоже арестуют, подумай, Эрчер. Если сразу не расстреляют корабль.
Но Эрчер ничего ему не ответил, потому что спал. Рихард встал и прошелся по каюте, как жаль, что он не может управлять кораблем сам. Придется убедить Эрчера, только вот как это сделать. На корабле не было препаратов для временного подавления психики, а пытать Эрчера он не смог бы. Даже ради Альвейма, понял вдруг Рихард, его чувство к Эрчеру было таким мучительным сейчас, настоящая зависимость.
Эрчер дрых на животе, и Рихард прижался щекой к его голой заднице, рассеянно глядя перед собой. Должен же быть какой-то выход. На глаза ему попалась декоративная свеча, их было несколько здесь, в отделанной в хасефейском стиле каюте, и он почему-то решил вставить одну Эрчеру в жопу. Как будто это могло помочь.
Эрчер Веллинг
Их сильно тряхнуло, и Эрчер скатился с кровати. Рядом грохнулся Рихард:
— Еб… свечку сломал.
Эрчер ошарашенно помотал головой, а потом вскочил с четверенек и бросился в рубку, даже не одеваясь.
Они уже провели в изнанке лишних четыре дня, и Эрчер зверски вымотался в бесплотных попытках выхода. Еще немного и он поверит, что они никогда отсюда не выберутся. Так и будут скитаться меж измерений, пока не истают защитные щиты корабля. А потом их сожрет изнанка.
Эрчер старательно перевел дыхание, нужно успокоиться перед тем, как опуститься в кресло и запустить руки в навигационные кубы. Успокоиться и не сделать ошибки.
Их затрясло, и Рихард опять принялся ругаться, поминая кошек. Эрчер сосредоточенно сканировал окружающую их изнанку, но снова не видел выхода. Только бесконечные возмущения и помехи.
— Эннатум, говоришь, — сказал он, разорвав слияние с кораблем.
— Да-да, — вскинулся Рихард, успевший задрыхнуть в кресле второго пилота, — там груз ждет.
— И товарищи из разведки, — улыбнулся Эрчер.
Ни на какой Эннатум они наверняка уже не попадут. В лучшем случае их выкинет где-нибудь на краю обитаемой вселенной. Но Эрчер снова и снова дразнил Рихарда, чтобы увидеть, как горят его глаза — тем самым неумолимым и обреченным огнем неравной борьбы за правое дело. Тем огнем, что когда-то пылал в юных ребятах Хасефейского Сопротивления. Тогда он чувствовал себя не вправе остановить собственную дочь, а сейчас — не мог увести любовника от войны. Война была здесь, она пролегла тонкой линией фронта между ними. Мертвый Альвейм и живой Лонгдаль. Пока живой.
— Ты же понимаешь, что я не могу позволить тебе протащить эти ваши маяки на Лонгдаль, — сказал Эрчер с искренним сожалением в голосе.
Рихард подтянул к себе колени и обхватил их руками, глядя исподлобья. Он был обнажен, и оттого невинная поза превратилась в бесстыдную. Эрчер, невольно облизнувшись, уставился ему в промежность, на темнеющую промеж белых бедер мошонку.
— Более всего я бы хотел, чтоб ты был на моей стороне, дорогой, — сказал Рихард.
— Я тоже, — снова улыбнулся Эрчер. — Как думаешь, лонгдальские техники психокоррекции более… щадящие?
Рихард выпрямился, слегка побледнев — от гнева, понял Эрчер и почувствовал, как тонкая линия между ними превратилась в непреодолимую пропасть. Наверное, Рихард никогда не видел в нем человека, желая лишь обладать. Он даже не раскаивается в том, что сделал. И, наверняка, сделал бы это еще раз. Или несколько.
Эрчер поднялся и ушел в каюту — хотел одеться, а вместо этого заперся и заснул. А проснулся от настойчивого стука.
— Мы уже вышли из изнанки? — спросил Рихард, стоя на пороге.
— Нет.
— Эрчер, я знаю, сколько занимает путь до того маяка. Куда ты нас ведешь?
— В никуда, — усмехнулся Эрчер. — Изнанка нас не выпускает. Наверное, взрыв Алвейма исказил наш путь.
— Вот как… — Рихард растерянно потер лоб у повязки. — Ты… не собираешься меня впустить?
— Да… заходи, конечно. Только я собираюсь спать, — утомленно отозвался Эрчер. — Изнанка измотала.
Рихард Терге
— Подожди, не спи, — Рихард сел рядом с Эрчером на кровати. — Это правда, что изнанка не выпускает нас?
— Увы, — раздраженно вздохнул Эрчер. — Дай поспать уже.
— А направляющий луч, навигационные приборы должны его видеть…
— Нет никакого луча.
— Но тогда… если нет сигнала, значит, и самого маяка нет, — он поерзал и поправил одеяло на Эрчере, тот притворялся спящим. Наверное и правда устал. — Или даже всего Эннатума нет.
“Как Альвейма”, хотел добавить Рихард и осекся, все еще не мог сказать такое вслух.
Он старался как можно реже думать о взрыве, о погибших родителях, но иногда осознание этого вдруг становилось неуправляемым.
Рихард лег рядом с Эрчером, прижимаясь, погладил живот и бока. И вспомнил, как трогал того в ванне, еще на Даллене. Целую вечность назад. А потом столько всего случилось, Рихард хотел как лучше, хотел любить Эрчера и заботиться о нем, и еще иногда делать больно, но не всерьез, просто чтобы острее почувствовать их связь. И только однажды сорвался, когда выеб Эрчера во флаере. Изнасиловал.
— Эрчер…
— Скорее всего, Конфедерация уничтожила все маяки в этом секторе. Когда мы входили в изнанку, направляющий луч еще был. Печально, если Эннатум погиб.
— В этом секторе был только один маяк. Эрчер… ты простишь меня?
— Ты будешь спать, или нет, — сдавленно засмеялся Эрчер. — Завтра снова попробуем поймать сигнал.
— Отдай мне пистолет.
— Нет.
Через шесть дней Рихард не выдержал — поставил ловушки на котов, мутировавшие твари совсем распоясались. “Кошки не такие тупые, чтобы попасться”, говорил Эрчер, он по-прежнему был против ловушек, и приходилось каждое утро вставать пораньше, чтобы выгрести кучки пепла из дезинтеграционных камер. Иногда Рихард проверял ловушки и днем, все равно на корабле было нечем заняться.
А еще можно было сидеть рядом с Эрчером в рубке и просто смотреть, как тот пытается настроить навигационную систему на захват луча. Эрчер, к сожалению, запретил ему лапать себя во время слияния с кораблем. “А вдруг у тебя так лучше получится”, — смеялся Рихард, они голые сидели в рубке и жрали шоколадное печенье, в трюме нашлось несколько ящиков.
— Вкусное, — Эрчер отряхнул руки и в очередной раз потянулся к кубам.
— Мое любимое, “Великий Альвейм”, — Рихард замолчал и отвернулся, и Эрчер тоже молчал, а потом вдруг сказал “есть, нашел”.
Их крутануло и затрясло, непристегнутый Рихард шлепнулся на пол, перелетев через кресло.
— Ты живой? Сейчас, потерпи несколько минут, — забеспокоился Эрчер.
— Пиздец, — заржал Рихард, — голова…
— А, ну тогда ничего страшного, — Эрчер помог ему подняться и отвел в каюту.
— Где нас выкинет?
— Понятия не имею, система корабля не распознает расположение звезд в данном секторе. Но нас вывел маяк.
— Надо надеть штаны, — продолжал веселиться Рихард.
Наконец-то они вышли к своим, то есть, это для него “к своим”, а Эрчер…
— И что дальше, — холодно спросил его Эрчер.
Рихард уже притерпелся к этим его мгновенным сменам настроения. Что поделать, вот такой у него любовник.
— Буду выполнять свой долг. А ты не будешь мне мешать и постараешься никуда не влипнуть. Обещаю, как только будет возможность, ты отправишься на свой Лонгдаль.
— Неужели, — Эрчер, конечно, не верил ему.
— Поверь мне, прошу, побудь еще немного Эрчером Велле.
Эрчер Веллинг
Из изнанки они выходили двадцать три часа. Двадцать три часа и сорок семь минут бесконечно падали и проваливались, теряли и снова находили сигнал.
— Как ежа из жопы рожаем, — смеялся снова припершийся в рубку Рихард.
— Ежи тут мы, — улыбался Эрчер в ответ.
Он был рад присутствию Рихарда, тот развлекал и трахал его в перерывах между слияниями.
А потом они вышли — прямо перед пограничным рейдером странной конфигурации.
— Конфедераты, — потрясенно сказал Рихард, глядя на шестиконечные звезды на синем боку рейдера. — Как они…
— Может, такие же конфедераты, как и мы, — предположил растерявшийся Эрчер.
— Нет, — покачал головой Рихард, — это не альвеймский корабль, я бы знал, если б наши выпустили такое. Это чужие.
Заиграла веселенькая мелодия — рейдер пытался с ними связаться. По крайней мере, он использовал привычный для пограничников Конфедерации канал.
— Сейчас оттуда полезут гигантские слизняки и отложат в нас личинки, — нервно хмыкнул Эрчер, принимая сигнал.
На экране возникла девушка в форме лейтенанта.
— Добро пожаловать в пределы Вольной Конфедерации! — радостно заулыбалась она. — Таможенный досмотр, господа, стыкуемся.
— Да, мэм, — отозвался Эрчер, напрягаясь от ее нездорового энтузиазма.
— Пальнуть бы в них и смыться в изнанку, а? — предложил Рихард, когда они отключились.
— Засосет. Или они засосут, или изнанка.
— Да я знаю…
Но это на самом деле оказались пограничники Конфедерации, они пришли на их корабль, небрежно поглядели в фальшивые документы Рихарда и мягко пожурили Эрчера за отсутствие таковых.
— Я урожденный гражданин Лонгдаля, — сказал Эрчер. — Можете проверить меня по ДНК.
— Все же сделайте ИД-карту, сэр, — отозвался пограничник, как-то игриво подмигивая. — Лонгдаль — он не везде. Вольным охотникам бывают особенно нужны документы.
Опешивший от такой фамильярности Эрчер не нашелся с ответом, процедив лишь что-то вроде “да, офицер”.
— О, мы вовсе не охотники, господин офицер, помилуйте, — рассыпался вдруг в любезностях Рихард, — просто скромные купцы. Вот, извольте полюбоваться на груз.
— Уже полюбовались, — к ним подошли еще два пограничника, — повезло вам, ребята. Старую альвеймскую заначку ограбили?
— Мы никого не грабили, — сделал оскорбленный вид Рихард. — Мы законопослушные граждане.
— Декларацию подтвердите, граждане, — смеялись пограничники.
Эрчер посмотрел на перепись товаров, взгляд зацепился за зверские пошлины, потом за “антикварный корабль староальвеймского производства”, а потом — за текущую дату.
1967 год от основания первой Терры.
Они блуждали по изнанке несколько недель, а снаружи прошло двадцать три года.
Эрчер протянул руку для подписи, не сводя взгляда с даты. 1967-й. Рихард оттолкнул его руку и принялся о чем-то препираться с пограничниками. Эрчер не слышал их разговора, в голове звенела одна мысль — “война кончилась”.
Война кончилась. Чудовищная тяжесть, придавившая его еще на Даллене, исчезла, и, казалось, даже воздух стал другим. И этим воздухом можно было дышать не как в последний раз, войны больше не было.
Рихард между тем успел договориться, чтобы пограничники доставили их к ближайшей планетарной базе.
— Сами не вытянем! — втирал он. — Войдите в положение, господа.
И господа вошли (“как вы вообще выжили на таком раритете” ), взяли их на борт.
— Война кончилась, — едва слышно сказал Рихард уже ночью. — Она шла всю жизнь, а теперь кончилась.
— Да, — Эрчер улыбнулся в темноте и обнял его, целуя куда-то в шею.
— И вы победили.
— Да.
— Сволочь ты.
— Да, — засмеялся Эрчер. — Да, да, да.
Рихард снова был горячим и юным, как когда-то на Даллене, и его снова можно было любить без страха и оглядки. Можно было целовать его руки и подставлять ему задницу, можно было молчать вовремя и говорить, когда надо, можно было жить, ведь больше не было войны.
— Они основали Новый Альвейм на дальних колониях, — сказал Рихард на следующий день. — Я полечу туда, Эрчер.
— Слова человека чести, — усмехнулся Эрчер.
— Им все еще приходится трудно. Мое место там, ты же понимаешь.
— Конечно.
В ярко-синих глазах Рихарда мелькнула мгновенная неуверенность:
— А ты… поедешь со мной?
Эрчер помедлил, глядя ему в лицо так, словно хотел запомнить навсегда. А потом подался вперед и прошептал, задевая губами его ухо:
— Куда угодно, мой господин.
КОНЕЦ