— Многие из Примархов уже прозрели и обратились на сторону Хоруса! Мы нанесем удар прежде, чем Император сумеет опомниться и понять, что его замыслы раскрыты! Воитель вернет Галактику тем, кто проливал кровь, отбивая её у ксеносов!
Ему хотелось смеяться во весь голос, слова сами собой ложились на язык, приятная дрожь, вызванная мыслью о том, какая буря чувств сейчас бушует в голове Мануса, едва не сбивала Феникса с ног. Воздух с трудом прорывался в грудь, стиснутую чудовищным волнением, и его собственные слова заглушались шумом крови, стучащей в висках, словно молоты в кузнях «Железного Кулака».
Манус стоял, склонив голову, но Фулгрим с сожалением понял, что ошеломление и страх его брата сменяются гневом.
— Так вот, значтит, о каком «будущем» Великого Похода ты говорил?
— Да! — выкрикнул Фулгрим что было сил. — Близится славная эпоха, время совершенства. Мы вернем себе то, что лживый Император отдал жалким смертным, покрывшим грязью наши славные знамена! То, ради чего мы проливали кровь и слезы над павшими братьями, вновь станет нашим, как ты не видишь этого?!
— Я вижу предателя! — прорычал Феррус Манус. — Так мы не «вернем себе завоеванное», а только опозорим себя и все, за что сражались!
— Брат! — взмолился Феникс. — Прошу тебя, выслушай. Механикумы уже предложили Воителю свою помощь, так же, как и многие из наших братьев-примархов. Война все ближе, война, что воспламенит Галактику! И, когда она завершится, не будет пощады тем, кто встал на сторону лжецов.
Он увидел, как на побледневшее лицо Мануса возвращается цвет — пурпурно-красная краска безумной ярости, слишком хорошо известной ему.
— Феррус, молю тебя, присоединись ко мне! Во имя нашего братства!
— Братство? — выдохнул Манус. — Оно умерло, когда ты стал предателем, мерзавец!
Фулгрим начал медленно отступать от брата, видя, что в сияющих серебряных глазах Ферруса появился нехороший огонек.
— Лоргар и Ангрон уже готовы нанести первый удар, и Мортарион вот-вот присоединится к ним. Будь с нами — или тебя уничтожат!
— Ну, уж нет, — проговорил Манус, приподнимая Крушитель Стен, — это ты погибнешь. Здесь и сейчас. От моей руки.
— Феррус, нет! Подумай как следует — разве пришел бы я к тебе, не будучи полностью уверенным в своей правоте? -Не знаю, зачем ты пришел ко мне и что с тобой случилось за эти месяцы — но ты подталкиваешь меня к измене, а предателей ждет лишь одна судьба.
— Так что же, ты хочешь… убить меня?
Манус помедлил с ответом, и Фулгрим увидел, что его плечи подрагивают, как знак боли и отчаяния.
— Клянусь тебе священными братскими узами, я не лгу! — Фениксу показалось, что он все ещё может заставить Горгона не действовать поспешно.
— Я знаю, что ты не лжешь, Фулгрим, — с болью в голосе произнес Манус, — и поэтому ты должен умереть!
Феникс плавным и быстрым движением поднял меч, защищаясь от неимоверно быстрого удара молотом Ферруса. Огненный Клинок и Крушитель Стен столкнулись, и прозвучавший грохот откликнулся эхом в глубинах души Фулгрима, а на лезвии его меча выступили языки пламени. Оголовье молота Мануса потрескивало разрядами энергии, хорошо слышными во внезапно наступившей тишине.
Примархи стояли друг напротив друга, внимательно следя за движениями врага. Фулгрим направил Огненный Клинок в сторону Ферруса, держа его параллельно полу, а повелитель Железных Рук перехватил молот, готовясь отразить рукоятью возможный удар.
Миг спустя Железная Крепь вновь наполнилась огромными снопами искр и страшным лязгом оружия, словно наружу рвались чудовищные силы, миллиарды лет назад породившие металл, из которого когда-то были выкованы меч и молот. Манус неожиданно перешел от обороны к атаке и с размаху впечатал свой кулак в лицо Фулгрима — силы удара хватило бы, чтобы разбить на куски шлем терминатора, но на коже примарха остался лишь слабый кровоподтек. Феникс без труда устоял на ногах и двинул брата лбом по носу, тут же развернулся на каблуках в изящном пируэте и направил пылающий меч в горло Ферруса.
Клинок ударился о ворот брони и отскочил, оставив лишь неглубокую царапину на прочнейшем металле. Манус увернулся от нового удара и нанес удар молотом, держа его одной рукой. Размах Крушителя Стен был столь широк, что ему едва хватило места в гигантской Железной Крепи, но Феникс просто пригнулся и пропустил свистящее оголовье над собой.
Воины осторожно ходили кругами, внимательно следя друг за другом и зная, насколько опасен и смертоносен каждый из них, вспоминая десятилетия прошлых битв. Фулгрим заметил слезы в глазах брата, и смесь тоски и наслаждения, вмиг заполнившая его душу, чуть не заставила Феникса бросить меч и прижать брата к груди, чтобы тот смог разделить с ним столь превосходное чувство.
— Глупо, Феррус! — крикнул Фулгрим. — Прямо сейчас, на Истваане III, Воитель готовится очистить ряды верных ему Легионов от слабаков и предателей!
— Что ты там бормочешь, тварь? — огрызнулся Манус.
Финикиец лишь рассмеялся в ответ:
— На истваанских повстанцев обрушатся силы четырех Легионов — а вернее, лишь той их части, что не пожелала или не сумела поддержать Хоруса и его великие замыслы о будущем Галактики. Скоро — а может быть, и уже — они передохнут, как крысы от яда, под огнем вирусной бомбардировки!
— П-пожиратель Жизни? — прошептал Манус, и Феникс вновь увидел ужас в его глазах. — Трон предвечный, Фулгрим, как ты можешь участвовать в этом чудовищном плане?
Брат вновь ответил ему лишь взрывом дикого смеха и вновь бросился в атаку, его сверкающий меч рассек воздух огненной дугой. Манус, как и прежде, попытался отразить удар рукоятью молота — но его оружие не было создано для дуэльных поединков. Фулгрим плавно отклонил меч вверх, обогнул защиту Ферруса и ударил брата в лицо.
Огненный Клинок рассек щеку Мануса, кожа повелителя Железных Рук почернела и сравнялась по цвету с его броней, а сам Феррус не сдержал крик боли и тоски, когда выкованное им оружие нанесло ему же тяжкую рану. Ослепленный на мгновение, он, покачиваясь, отступил от брата-предателя.
Но Фулгрим тут же набросился на него, стремясь развить успех, и ударил Мануса кулаком в латной рукавице. Раздался хруст ломаемой кости, и Феррус едва устоял на ногах; кровь текла по его лицу, капая на ворот брони. Все чувства Феникса вопили, наслаждаясь мучениями брата и собственной жестокостью.
Видя, что Манус почти повержен, ранен и ослеплен, Фулгрим вновь поднял меч и обрушил его на шею брата, стараясь попасть в промежуток между затылочной костью и доспехом. Время замедлилось — Огненный Клинок просвистел в воздухе, а Феррус, не пытаясь поднять молот, словно смирился с уготованной ему судьбой.
Но в последний миг преданный примарх вскинул серебряные руки и охватил ими смертоносное лезвие.
Сила удара была столь велика, что мощнейшая отдача прошла по всей длине меча, и на миг Фулгриму показалось, что ему раздробило кисти. Он попытался выдернуть Огненный Клинок из захвата, но Манус держал его неимоверно крепко, и лезвие не сдвинулось ни на пядь, а руки брата изгибались и плыли, на глазах превращаясь в жидкий металл. Феникс пораженно моргнул, видя, как стальной клинок плавится и его пламя гаснет в захвате примарха Железных Рук.
Его брат открыл вновь прозревшие глаза, и погасший огонь меча пылал в них.
— Я создал его, — прошептал Феррус, — я его и уничтожу.
В тот же миг, будто утверждая слова Мануса, Огненный Клинок взорвался яркой вспышкой расплавленного металла. Братьев-примархов отбросило в разные стороны взрывной волной, их доспехи и плоть опалили и прожгли насквозь раскаленные капли.
Фулгрим поднялся на четвереньки и ошеломленно мотал головой, пытаясь прогнать из глаз яркие пятна и разноцветные круги. Рукоять Огненного Клинка осталась в его ладони, но вместо лезвия из неё струилась тонкая струйка черного дыма и узкая, бесформенная полоска металла. Вид погибшего меча, служившего ему две сотни лет, пронзил кровавый туман наслаждения, обволакивающий разум Фулгрима. Он понял глубокий символизм случившегося.
Теперь Феррус был мертв для него и должен был умереть для всей остальной Галактики и на благо новому порядку, который несло с собой возвышение Хоруса. Конечно, он до последнего надеялся, что до этого не дойдет, но… пора заканчивать представление.
Феррус лежал поодаль, без чувств, его руки светились пламенем убитого Огненного Клинка. Одним прыжком оказавшись на ногах, Феникс направился к брату, а тот, приходя в сознание, застонал от боли и ужаса, происходящего с ним.
Нагнувшись, Фулгрим подобрал боевой молот Мануса, оружие, в которое он вложил часть сердца и души, оружие, откованное, кажется, уже целую эпоху назад, ещё до того, как был найден последний примарх.
Крушитель Стен удобно и прочно лег в руки своего создателя, и Феникс, закинув оголовье молота на плечо, триумфально встал над поверженным и обожженным телом брата. Тот из последних сил поднялся на локтях и, взглянув на Фулгрима залитыми кровью глазами, прохрипел:
— Лучше тебе убить меня сейчас. Иначе, клянусь, я буду преследовать тебя вечно.
Фулгрим спокойно кивнул и вознес молот над головой, готовясь нанести смертельный удар.
Тот задрожал в его руках, но отнюдь не потому, что весил он больше взрослого орка — Феникс вдруг ощутил весь ужас того, что он намеревается совершить. Глубокая тьма его зрачков встретилась с блистающим в глазах брата серебром, и уверенность Фулгрима, его желание убивать пошатнулись.
Опустив молот, он, запинаясь, произнес:
— Ты по-прежнему брат мне, Феррус. Я пошел бы вместе с тобой куда угодно, даже навстречу смерти. Почему ты не готов сделать то же самое ради меня?
— Ты больше не мой брат! — прохрипел Манус, пуская кровавые пузыри.
Феникс сглотнул, пытаясь сосредоточиться на том, что он должен убить Ферруса во имя будущего Галактики. Откуда-то доносился тусклый голос, далекий шепот, призывающий его не медлить и забрать жизнь повелителя Железных Рук… но из глубин памяти Фулгрима поднимались яркие и прекрасные воспоминания тех времен, когда они дружили и сражались вместе. Голос отступал все дальше, не в силах преодолеть возникшую преграду.
— Я останусь твоим братом до конца, — ответил Феникс, и молот в его руках описал нисходящую дугу, закончившуюся на подбородке Мануса. Голова его брата резко откинулась назад, ударившись о металлический пол Железной Крепи, и Феррус рухнул, всего лишь потеряв сознание от удара, который оторвал бы голову простого смертного и отбросил её на сотни метров вдаль.
Голос в разуме Фулгрима завизжал, требуя покончить с Манусом, но Финикиец не пожелал услышать его, и, отвернувшись от преданного брата, крепче перехватил молот и направился к вратам, ведущим в Анвилариум.
За его спиной лежал Феррус Манус, бесчувственный и изуродованный, но живой.
ВЕЛИКИЕ ВРАТА Железной Крепи отворились и Юлий увидел своего Примарха, несущего огромный Крушитель Стен. Габриэль Сантар замер, пытаясь понять, что произошло за непроницаемыми стенами, но в этот миг Каэсорон, обернувшись, крикнул:
— Финикийцы!
Действуя невероятно слаженно, словно один человек, Гвардейцы Феникса взмахнули своими золочеными алебардами, и потрескивающие энергией лезвия обезглавили Морлоков, стоявших рядом с ними. Десять голов рухнули наземь с ужасающей симметрией, но тела, удерживаемые доспехами, остались стоять, словно жуткий памятник предательства. Юлий широко улыбнулся, заметив гримасы страха и абсолютного непонимания на лицах астропата и Сантара. Гвардейцы Феникса тем временем сошлись в центре Анвилариума, держа перед собой окровавленные алебарды, превратившиеся в оружие палачей.
— Во имя Авернии, что вы творите? — наконец обрел дар речи Сантар. Врата Железной Крепи с грохотом захлопнулись за спиной Фулгрима, и Пернвый Капитан Железных Рук обернулся к нему, потянувшись за своим мечом. Впрочем, он тут же остановился, видя недвусмысленные движения Гвардейцев Феникса.
— Где Феррус Манус? — в отчаянии крикнул Габриэль.
Фулгрим ответил ему покачиванием головы и улыбкой, в которой читалась жалость.
— Он жив, Габриэль. Хотя и не пожелал прислушаться к голосу разума и тем самым обрек всех вас на смерть. Юлий…
Каэсорон, немного озадаченный первыми словами повелителя, с улыбкой кивнул и повернулся к Сантару. Сверкающие энергокогти с тихим лязгом вышли из пазов рукавиц его терминаторской брони. Габриэль понял, что последует дальше, но ничего не успел поделать — Юлий вонзил когти в его грудь и рванул их сверху вниз. Лезвия прошли сквозь броню, рассекли грудную клетку Сантара и вышли из таза, сопровождаемые фонтаном крови и желчи.
Первый Капитан Железных Рук обрушился на пол, остатки жизненных сил вытекали из его рассеченного тела, а Юлий с наслаждением вдохнул аромат плоти, сожженной энергией когтей.
Благосклонно кивнув, Фулгрим щелкнул по воксу и открыл канал к «Гордости Императора».
— Марий? Прекрасно. Мы возращаемся на «Огненной Птице», поэтому проследи, пожалуйста, чтобы нас не побеспокоили. Можешь открыть огонь.
Глава Двадцатая
Долгая дорога/Истваан V/Идеальная ошибка
МРАЧНЫЕ ВИХРИ постоянно меняющихся цветов и оттенков, невиданных за Вратами Эмпиреев, обвивали силуэт «Гордости Императора» и закручивались вокруг небольших судов сопровождения, прорывавшихся через опасности варпа. На корпусе флагмана Феникса виднелись свежие шрамы, полученные в недавней перестрелке, но они, хоть и повредили красоте корабля, ни на йоту не уменьшили его великолепия. Пушки флота Железных Рук совсем незначительно повердили могучее судно, ибо огонь их велся вразнобой и со слишком большой дистанции — артиллеристы и комендоры 52-ой Экспедиции просто не успели понять, что их братья по оружию в одно мгновение обратились злейшими врагами.
Битва у Каллинида оказалась короткой и жестокой, причем потери в ней несла лишь одна сторона. Хотя флот Детей Императора в несколько раз уступал по численности кораблям Железных Рук, внезапность нападения и удачное расположение «изнутри» их построения принесли предателям легкую победу, не дав лоялистам возможности нанести ответный удар.
Впрочем, к страшному разочарованию Мария Вайросеана, Фулгрим не позволил довести уничтожение 52-ой Экспедиции до конца и приказал начать варп-переход после разрушения двигателей и реакторов «Железного Кулака». Оставив за собой исковерканные обломки и беспомощно дрейфующие суда Х Легиона, корабли Детей Императора один за другим вошли в Имматериум и взяли курс на Истваан, готовясь воссоединиться с верными Воителю силами.
Казалось, что все идет превосходно, однако, примерно через неделю после предательской атаки на Железных Рук, флот предателей угодил в самый центр ужасающих по силе варп-штормов, настоящих ураганов нереального мира. Один из кораблей не выстоял под напором стихии и разломился надвое, прежде чем немногие оставшиеся в живых навигаторы смогли найти относительно безопасный путь посреди бушующей стихии.
Момент, когда первый удар шторма обрушился на «Гордость Императора», был поистине кошмарен. Жуткие крики агонии и ужаса разнеслись по кораблю из залов и кают Хора Астропатов, и вслед за тем завыли тревожные сигналы. Один из навигационных алтарей взорвался, переполнившись покидающими тела умирающих астропатов психосилами, по корпусу флагмана заплясали фиолетовые молнии — но пустотные щиты и силовые поля сдержали прорыв нереальности. Сотни навигаторов скончались в первые же секунды, почти все выжившие превратились в жалкие, дрожащие тела, беспрестанно издающие бессвязный, идиотский лепет. Перед тем, как их перебили в целях безопасности, из обрывков повторяемых слов удалось понять, что причиной бури послужил чудовищный выброс жизненной силы, отразившийся чуть ли не на всей Галактике. Уцелевших навигаторов преследовали образы мира, охваченного взметнувшимся до небес огнем, ползучей смерти, одним ударом унесшей миллиарды жизней.
Лишь Фулгрим и его доверенные приближенные сумели понять, что знаменуют эти видения, и они встретили убийство Истваана III разнузданными пирами, наслаждаясь безграничной жестокостью и гордыней Воителя, а вслед за ними в бездну кутежей погрузился и весь Легион.