— И вы еще смеете приходить к нам домой? — хриплым голосом, дрожащим от ярости, спросил мужчина. — Как в суд подали, совесть прорезалась? Впрочем, какая у вас совесть. Пришли о сделке договариваться, наверняка. Да только хрен вам, поняли?!
— И вам здравствуйте, — желчно усмехнулся Первухин. — Я передаю ваше дело на доследование представителям Следственного Комитета, прошу любить и жаловать. А мы с вами уже больше не увидимся, надеюсь. Всего хорошего.
— Убийцу ты покрываешь, мразь, — надломленным тихим голосом произнесла женщина. — Максика своего ненаглядного. Джерри, взять его!
Дальше всё случилось как-то очень быстро. Одним движением женщина отстегнула карабин от ошейника дога, и собака, глухо зарычав и оскалив пасть, рванулась с места к Первухину. Не ожидавший этого следователь отступил на шаг, дог присел перед прыжком, готовый вцепиться ему в горло…
…Рука Скрипки словно сама собой оказалась на голове собаки. Оскаленный рычащий пес замер и замолчал, а потом вдруг заскулил и вообще лег.
— Не надо, мама, — тихим, каким-то непохожим на свою обычную речь голосом сказал Скрипка. — Когда вы ссоритесь, вы такие некрасивые…
Женщина непроизвольно прикрыла рот руками, мужчина отступил на несколько шагов. Первухин шумно выдохнул и вынул руку из-под пиджака.
— Вы… вы кто такой? — растерянно спросил мужчина, подходя обратно. — Так Полина говорила… откуда вам…
— Это Сергей Скрипка, экстрасенс-консультант, — сказала Лена как можно более официальным тоном. — Это Ярослав Краснов, старший консультант. Я Елена Марченко, старший следователь по особо важным делам, Следственный Комитет Российской Федерации, отдел «Т.О.Р.». Мы хотели бы забрать расследование вашего дела себе.
— Я же вас по телевизору видела! — узнала Скрипку женщина. — А я-то, дура, думала, это всё подстава…
— Экстрасенсы? — забормотал, приходя в себя, отец Полины. — Это что за новости в нынешних расследованиях? Нет, мы не против, конечно, если дело заберут себе более компетентные специалисты… Особенно с такими способностями…
— Пойдемте в дом, — решительно сказал Скрипка. — В квартире всё обсудим, да и в поисках обстановка поможет.
Красильниковы закивали, двинулись к подъезду. Лена за их спинами кивнула Первухину, а следователь ответил поднятым большим пальцем. Развернувшись, Первухин пошел обратно — наверное, к зданию РОВД.
…- Да врал он всё вам, убийство это чистой воды! — горячо доказывала Лене Светлана Федоровна, мама погибшей Поли. — И дело небось не показывал, да? Нам тоже не показал, отчего мы суд-то и затеяли. Там ведь такие подробности, в деле-то отражены, которые могут запросто версию самоубийства развалить. Например, что тело висело на трехметровой высоте, привязанное к балке. Это нужно еще добраться до той балки, чтобы веревку привязать! Не каждый мужчина сможет! А тут — подросток четырнадцатилетний…
Они разделились. Краснову, как специалисту по текстовой информации, достались странички Поли в социальных сетях (в интересах следствия их не удаляли), Скрипка в каком-то полусне бродил по квартире, натыкаясь на стены и мебель, а родители Поли, что называется, «сели на уши» Лене. Накопилось. На шум и разговоры заглянули родственники — оказывается, подъезд был почти полностью заселен разнокалиберной красильниковской родней — но все были выгнаны за дверь с формулировкой «не мешайте, тут работают».
— Первухин ведь выгораживает своего Макса, — горячо объяснял Лене Виктор Петрович, топорща свою бородку. — Макса Баламушина, он же ему дальняя родня. Троюродный племянник… или что-то в этом роде, не суть. У нас здесь за семью крепко держатся всегда, сами видите. И «самоубийство» он нарисовал потому, что всё ведь на Макса этого указывает. Они с Полей дружили, влияние он на нее имел огромное, конечно. Она его фанатка была, группы этой…
— Расскажите о Максе, — попросила Лена.
— Парень умный, несмотря на все свои задвиги, — неохотно признала Светлана Федоровна. — Спокойный и вдумчивый, что для их возраста не совсем характерно. В армии служил. Мы всё шутили — вот какой зять у нас намечается, как Полька подрастет! Он и в гости к нам заходил не раз, всегда вежливо здоровался… Хотя говорят, что все маньяки такие.
Возле них остановился Скрипка. Глаза у молодого экстрасенса были полуприкрыты, белки неестественно и страшно выделялись на лице. Он явно находился в трансе.
— Это убийство, — сказал он тихо и без интонаций. — Без сомнений. Убийца здесь бывал раньше, убийца отсюда увел девочку куда-то. Она его знала, она ему доверяла, сама с ним пошла…
— Куда пошла? — спросил Краснов, поднимаясь.
Вместо ответа Скрипка развернулся и всё так же, не открывая глаз, двинулся по направлению к выходу. Все потянулись за ним.
На площадке и лестнице толпились и негромко толковали между собой человек десять родственников-соседей. Скрипка остановился прямо перед ними, не открывая глаз, поводил головой из стороны в сторону.
— Они сели в лифт, — сказал он. — Между ними уже что-то к тому моменту произошло: она была напугана, а он прикидывал какие-то варианты. Уже думал про эту стройку.
— Порвать ублюдка! — с ненавистью прохрипел очень похожий на Виктора Петровича мужчина, сжимая немалые кулаки. — Мы его за нашу Польку… Айда со мной, мужики!
Никто особенно и не спорил. Идея пойти и «порвать» Баламута имела немалый успех, и, кажется, была давно обдумана — началась какая-то деловая суета, мужчины собирались и прикидывали, что им потребуется, женщины особо не препятствовали.
— Тихо, Степа, не надо никого рвать, — сказал Виктор Петрович, выходя на площадку. — Профессионалы работают, не видишь? Они его сами возьмут. Возьмете ведь?
— Думаю, убийцу мы найдем, — кивнул Краснов. — Никуда не денется.
Лена меж тем достала телефон и набрала номер. Судя по всему, звонила она Первухину.
— Константин, нам нужен Максим Баламушин. На допрос в качестве свидетеля. Можно еще пару приятелей, например, из его рок-группы. Нету? А куда делись? А-а, вот оно что. Ну, тогда его самого. Часам к десяти…да, давайте. Устроит. Спасибо и до связи.
Она убрала телефон в карман и сообщила всем собравшимся:
— Завтра утром поговорим с Максимом. При экстрасенсах.
— Конец сатанюге! — ухмыльнулся Степа. Толпа одобрительно загудела.
Глава 6
…И снова он лежит на полу заброшенной свинцовой шахты, и снова вверху только темно-синий кружок ночного неба над островом Медвежий. В небе различимы пара звезд и краешек луны… хотя нет, какая луна, это неспешно спускается к нему тот самый сияющий шар, и снова растекается призрачным куполом над его телом, и пахнет озоном… Погоди-ка, какой Медвежий, он же в постели?
Краснов сел на кровати и потер заспанные глаза. Ощущения от сна были до того реальными, что вернуться обратно в спартански обставленный номер гостиницы «Градовск» оказалось непросто. Он бросил взгляд на экран мобильного — 4:47. Еще спать и спать, чего он подскочил. Приснится же всякое…
Он лег обратно и сразу же провалился в забытье — странное состояние между сном и явью. Город лежал под ним, словно нарезанный пирог — он смотрел на него с высоты птичьего полета, медленно двигаясь, словно паря на восходящем потоке воздуха. Позади него, за самым затылком кто-то был, но его присутствие не пугало, а, наоборот, успокаивало.
«Она здесь» — шепнул этот кто-то.
— Кто она? И где именно здесь? — уточнил Ярослав. Удивления, как это часто бывает во сне, не было никакого.
«Ей нужна твоя помощь, Защитник».
— Что? — всё-таки растерялся Ярослав. Спокойствие вмиг покинуло его, а ощущение полета вдруг сменилось липким ужасом падения — вниз, вниз, прямо на равнодушные крыши…
…Он снова сел в постели, тяжело дыша. Сердце колотилось так, что готово было пробить грудную клетку, липкий пот неприятно холодил кожу. Что за сны сегодня, это надо же. Давненько ему не снилось кошмаров… хотя кошмаров ли?
Мобильник высветил на экране 4:45. Тупо поразмышляв о том, что, кажется, в прошлый раз было больше времени, и это решительно невозможно, он плюнул на это дело и снова лег. Уснуть удалось быстро, на этот раз, слава всем богам, без сновидений.
Макс Баламушин по прозвищу Баламут оказался совсем не похож на гота, сатаниста и лидера рок-группы. Ни пирсинга в бровях, ни бледного макияжа, ни контактных линз со змеиным зрачком. Обычный парень лет двадцати — толстовка, джинсы, короткая стрижка… Никакой демонической красоты, скорее наоборот: по лицу явно заметно, что происхождение у «сатаниста» исключительно рабоче-крестьянское. Он пришел на допрос за руку с рыжеволосой девушкой, которую с трудом, даже с помощью Лены и Первухина, отговорил заходить вместе с ним в кабинет.
— Здравствуй, Максим, — сказала Лена, когда они всё-таки смогли приступить к допросу.
— Здравствуйте, — угрюмо буркнул Макс, настороженно разглядывая собравшихся — маленький кабинет едва вместил всю компанию: Ярослава, Лену, Скрипку и Первухина.
— Поклонницы? — сочувственно поинтересовалась Лена, кивнув на дверь. Допрос предстояло вести, в основном, ей, экстрасенсы в этот раз были на подхвате.
— Это моя невеста, — бесстрастно ответил Макс, выдерживая ее взгляд. — Поклонниц уже не осталось, группа развалилась год назад. После… сами знаете чего.
— Вы садитесь, — кивнула Лена на стул перед собой.
Макс сел, окончательно насупился и сложил руки на груди. Прищурившись, поглядел на Скрипку и Краснова.
— Это ведь экстрасенсы, да? — спросил он. — Настоящие? Весь город уже говорит, как вчера они на след убийцы вышли.
— Да, — кивнул Скрипка, оглушительно хрустнув пальцами. — Мы — самые настоящие. Хотим разобраться в этом сомнительном деле.
Макс длинно выдохнул и облокотился на стол перед ним. Закрыв лицо руками, он некоторое время сидел так.
— Слава богу, — сказал он, наконец, откидываясь в кресле. На его лице неожиданно проявилась улыбка, от которой не самая красивая физиономия буквально преобразилась — сразу стало понятно, что нашла в нем его рыжеволосая невеста. Улыбался Макс Баламушин как-то очень симпатично — широко и слегка стеснительно, по-детски.
— Наконец-то возьмете гада! — сказал он. — Я уже год живу в состоянии непрекращающейся войны. Дерусь постоянно. Стоит кому подвыпить — сразу «давайте сатанюге-убивцу кишки выпустим». Друзья все разъехались, не выдержали. Была бы Кресс изнасилована перед смертью — я бы, думаю, и недели не выжил. А так… вооруженное перемирие.
— Кресс? — не поняла Лена. — Полина?
— Да, — кивнул вместо Макса Краснов. — У нее и ник в соцсетях такой же был. К слову, я вчера изучал ее странички. Менее склонной к суициду девушки еще было поискать.
— Я сразу не поверил, что она убила себя, — отозвался Баламут. — Что бы там дядя Костя в деле не писал.
Первухин смущенно заерзал в кресле. Лена усмехнулась. Заострять внимание на том, что следователь в угоду родственным связям дезинформировал вышестоящие органы и фактически фальсифицировал дело, она не стала. Зато теперь есть, в случае чего, рычаг давления на Первухина.
— Я, конечно, не следователь, — начал, тем временем, Скрипка. — Но у меня возникает закономерный вопрос: отчего все взъелись именно на тебя? Почему не на твоих товарищей?
— Они все дети еще были, — пожал плечами Макс. — Как выяснилось. Подростки, которым хотелось показать, какие они особенные. Поиграть в крутых и злых личностей, идущих против всех. Но как только запахло реальной угрозой, все игры оказались брошены, а дети запросились к маме. В первую неделю после смерти Кресс три четверти разъехалось в панике. Одним казалось, что это кто-то убивает готов, другим — что теперь им будут мстить родственники… А через месяц из всей тусовки остался я один.
— А ты чего не уехал? — спросила Лена. — Некуда?
— Незачем, — неожиданно жестко усмехнулся Макс. — Уехать — означало бы уступить давлению среды. Это против моих понятий о жизни.
— Ты интересный парень, — сказал Краснов. — Скажи мне, как называлась твоя группа?
— «Письма Баламута», — удивленно ответил Макс. — А что?
— Отсылка к Клайву Льюису, не так ли? — мягко улыбнулся Краснов. — К самому необычному проповеднику христианства нехристианскими методами, если вспомнить «Нарнию» и те же самые «Письма».
— Приятно встретить понимающего человека, — снова чуть смущенно заулыбался Баламут. — Тут-то все считали, что речь исключительно обо мне.
— В общем… Сережа, ты думаешь о том же, что и я? — спросил Краснов.
— Да, Ярослав Олегович, — кивнул Скрипка. — Он никого не убивал.
Первухин в кресле облегченно выдохнул и расплылся в улыбке, не скрывая радости. Лена, наоборот, скептически покачала головой.
— Еще бы вы городских в этом убедили, — слабо усмехнулся Макс. — Было бы вообще замечательно.
— Чтобы их убедить, надо реального убийцу найти, — хмыкнул Первухин. — И желательно с доказательной базой. Или, что лучше, с чистосердечным признанием в руках.
— Постараемся, — серьезно кивнул Скрипка, снова хрустнув суставами. Кажется, это служило у него знаком того, что он готов приняться за дело. — Макс, давай поработаем. Ты видел Полину в день смерти?
— Видел, — кивнул Баламут. — Я заходил к ней в гости под вечер — заносил книги. У ее отца прекрасная библиотека.
— Отлично, — серьезно кивнул Скрипка. — Попробуй детально вспомнить, что было, как вы говорили, что она делала… Рассказывай помаленьку, а я постараюсь подхватить волну.
— Я… э-э… ну, я пришел, — неуверенно начал Максим. — Слушайте, я не помню точно. Это больше года назад было!
— Постарайся. Вспомни какие-то детали. Во что ты был одет, как…
Скрипку прервал стук в дверь. Впрочем, стучавший ответа дожидаться не стал, сразу же распахнул дверь и заскочил в кабинет. Это оказалась маленькая худая женщина в очках, с объемистым пакетом в руках. От нее сразу же запахло чем-то вкусным.
— Привет, Костик, ты опять свой обед дома забыл, — с ходу защебетала она. Увидев, что кабинет оккупирован толпой незнакомого народа, она заметно сконфузилась. — Ой, извините! Что ж ты не предупредил-то, что с утра занят…
— Ничего, — великодушно мотнул челкой Сергей. — Не страшно.
— Ой, да вы же Сергей Скрипка! — округлила глаза женщина и затараторила с новой силой: — Я же за вас болела на, когда вы по телевизору… Ну, Костик! Что ж ты не сказал-то, что это сам Скрипка? Я-то думала, какие-то фээсбэшные специалисты к нам приехали…
— Э-э… — замялся Первухин. — В общем, это Катя, моя жена. Катя, это Сергей Скрипка, это Ярослав Краснов. Экстрасенсы. Это Елена, следователь. Макса ты знаешь.
— Очень приятно, — пробормотала Катя. — А можно я у Сергея автограф возьму? Когда еще такой случай выдастся. И не буду вам больше мешать…
— Можно, — привычно вздохнул Скрипка, доставая ручку. — Давайте.
Катя засуетилась, бормоча что-то про «хорошую бумажку». Обшарила сумочку, карманы, но не нашла. Краснов вздохнул. Черт, как же некстати им любая задержка… А ведь через два часа Горячев с Валуйским уже будут «на ковре» у начальства!
Скрипка поднял ладонь и на секунду закрыл глаза.
— В нагрудном кармане у Константина лежит блокнот, — сказал он. — Можете взять его и… хм…
Сергей внезапно замолк и открыл глаза. Нахмурился, поводил ладонью перед собой. Катя тем временем достала из пиджака мужа вожделенный блокнот и едва ли не бросилась к столу, где сидели Лена и Скрипка.
— Вот тут, можно?
— Можно, — кивнул Скрипка, выводя размашистую подпись прямо на обложке. Наклонившись вперед, он тихо сказал на ухо Кате:
— Слушайте, сводите мужа к кардиологу. Что-то сердце у него совсем барахлит.
— Да? — округлила глаза Катя. — Вроде не было ничего такого никогда.
— И тем не менее, — со значением сощурился Сергей. — Сходите на днях, точно вам говорю.
— Ладно, — закивала Катя. — Обязательно. Спасибо. Я пойду?
— Да, конечно, — улыбнулся Скрипка. — Не задерживаем.
Катя встала, бережно спрятала блокнот в сумочку и только тут, кажется, заметила Баламута.
— Ой, Максичек, и ты тут! — встрепенулась она. Парня от ее слов перекосило, как от приступа зубной боли, и Краснов рассмеялся про себя. В молодости его тоже ужасно раздражали все эти уменьшительно-ласкательные имена, которые так любят изобретать старшие родственницы.