Заря - Лаптев Юрий Григорьевич 16 стр.

— Все юное население Замка веселится, а лайн — одна. Что же подвигло вас отказаться от общества ваших согруппников, элейа? — тихий и до дрожи знакомый голос. Тихий голос в ночи помноженный на бесшумную ходьбу своего хозяина заставлял вздрагивать и тут же успокаиваться — этот человек вызывал у меня доверие: мое любимое время — ночь, а он… он же ночь не любил — он был частью неё, а любить самого себя мог только тот, кто страдает (или наслаждается — как посмотреть) манией величия.

— Не люблю шум, — ответила я и повернулась в сторону мастера Лейрона. В лунном освещении и без того бледный наставник стал походить на вампира. Такой же нереальный и такой же красивый… Красивый?!!! Я мотнула головой. Что это за мысли неправильные полезли?

— И это все? — мастер не заметил моего мимолетного испуга, но, похоже, прекрасно понял, что я не договариваю.

— Я там не нужна, — ответ прост и краток. И отображает ту ситуацию, в которой я оказалась. Но наставник, оказалось, лучше меня понимал происходящее… или просто не позволял себе врать, по крайней мере, своей душе:

— Ты там не нужна, или ты себя чувствуешь не нужной?

— В смысле? — не поняла я.

— Ты там не нужна — значит, тебе на празднике было скучно, а если ты чувствовала себя не нужной — значит, тебе было одиноко. Чувства разные — тебе не кажется? — он сел рядом со мной на подоконник, нисколько не смущаясь того, что он учитель, а сидеть на подоконниках неприлично.

Я не выдержала и отвернулась. Зачем он бередит мои раны? Сам же прекрасно все понял? Скучно-одиноко, какая разница, мне все равно там не место.

— Ну что ж, не буду заставлять тебя отвечать, раз ты не хочешь, — его голос был похож на шелест листьев в ночи: такой же тихий и такой же пробирающий. Я молча кивнула в ответ.

Так мы и сидели: я смотрела на небо, мастер в пол, и каждый думал о чем-то своем.

— У меня есть идея, — неожиданно сказал он, а я разозлилась на себя — у него голос, конечно, просто создан, чтобы людей ночью пугать, но это не значит, что я должна от него дергаться, как от удара грома при чистых небесах. Повернулась к нему. Мастер смотрел на меня, а на лице у него сияла хулиганская улыбка, — я так заметил, ты любишь звезды?

— Да, — невпопад ответила я.

— А ты знаешь, от куда на них лучше всего смотреть?

— С крыши, — по моему более удобного места нет — небо как на ладони.

— Не правда, — весело ответил мастер и опять, на этот раз интригующе, улыбнулся, — показать?

На секунду я задумалась — а прилично ли, но потом плюнула и уверенно кивнула головой. Встали мы одновременно. И только сейчас я заметила, что мастер на полторы головы выше меня. Скорее всего, потому, что раньше не было смысла оценивать наш рост… А теперь?!

Идти, держа за руку наставника было странно — как буд-то с ветром рядом идешь: так быстро не ходила даже Ната, хотя в отличие от прогулок с ней, здесь я не чувствовала ощущения волочения меня, как коровы на поводке. Казалось, мы не шли — летели. Вот, вышли из коридора, спустились по главной лестнице на нижний этаж, прошли оружейный зал, а дальше… дальше как ни странно, ни я, ни Ната ни разу ни ходили. Поворот, еще поворот. Куда мы идем? А вокруг темнота — нечего не видно. От этого вдруг стало страшно. Куда он меня тащит? Но потом я отбросила страх — он тьма, а во тьме нет страха. Страх — есть во мраке, но истинная тьма отвергает мрак, как добро отвергает зло — ведь каждая Сила имеет и отрицательную сторону: и у Тьмы — это Мрак, у Света — сжигающее пламя, а у Сумрака… как бы объяснить. Хотя на примере понять легко — достаточно просто сравнить серебряный и серый цвет. Ведь оттенок один и тот же, но разница, тем не менее, большая. Где-то плохую сторону Равновесия (так по другому называют Сумрачную силу) зовут Хмарью. Может они и правы.

— Мы пришили, — вернул меня из нирваны (узнать бы у Зана, что это за место) голос мастера. Я оглянулась и… нет, не задохнулась от восторга с неприлично отвисшей челюстью, но внутренне этому определению соответствовала. Внешне я вообще обычно малоэмоциональный человек — даже если коленки дрожат, голос и лицо остаются спокойны. Но здесь… я бы не удивилась, увидев себя в зеркале со взглядом тупой овцы. Да в зеркале — мы находились в огромном абсолютно круглом зале, где вместо стен были зеркала. И купол… хрустальный совершенно прозрачный купол, через которое было видно небо. Хотя нет. ЗДЕСЬ не было ПОВСЮДУ. Кто-то умный поставил зеркала так, что они отражали то, что было наверху. Отражали небо. Боги и Духи! КАК это было КРАСИВО! Казалось, мы находимся в небе, а звезды… звезды были повсюду. Даже на полу… Надо же, а пол ведь тоже зеркальный. Везде небо и звезды. И в его сердце мы…

— Спасибо, — только и смогла я, немного отойдя от неожиданного зрелища.

— Это мое любимое место, — улыбнулся мастер.

— А почему о нем никто не знает? — решила я задать интересующий меня вопрос.

— А потому что — это тайная комната, которых полно в каждом уважающем себя замке, — улыбка стала хитрой, — маленький секрет строителя.

— Маленький?! — этот зал был огромен, стены в три этажа — какой к демонам маленький?

— Ну, у разных людей разные понятия размеров, — мастер подошел к одной из стен, — ведь для того, кто всю жизнь провел в путешествиях, и целый мир становится тесным, когда все изведано и некуда больше идти.

— Сага о бессмертных? — не знала, что мастер читает романтические истории. Эта в данном случае о жизни истинных бессмертных. Не эльфов. А тех, кто НЕ МОЖЕТ умереть.

— А что в этом странного, — мастер повернулся ко мне. Похоже, он понял о чем я подумала, — да будет тебе известно, то Сагу о Бессмертных большинство людей считают философским трактатом, и только некоторые мечтательные девушки думают, что она очередная баллада о принцах, рыцарях и прочей мишуре.

Я покраснела:

— Ну…

И тут мастер поднял голову и прислушался. После чего удовлетворенно улыбнулся и сказал:

— Уже начали.

— Что начали? — не поняла я.

— Петь.

— А разве на столах подавалось вино? — обычно ученики не поют, или пение — одно из предположенных развлечений? Странно, когда я там была ни бутылок, ни кувшинов с вином не видела, или это Ната в компании других шалопаев уже после протащила?

— Нет, конечно, — рассмеялся мастер, — просто на четвертом курсе учатся две сестры — двойняшки. Так вот, они самые настоящие менестрели и регулярно на праздниках выступают со своими творениями.

Я удивленно подняла брови. Надо же. А я и не знала. Эх! Жаль что у меня нет такого же отменного слуха, как и у мастера.

— Хочешь послушать? — тот понял, что значит мое грустное лицо.

— Интересно было бы, — мое любопытство меня когда-нибудь погубит. У дяди коронная фраза: не знал бы твою маму, подумал бы, что ты оборотень из клана кошачьих — только они суют свой нос во все дыры.

— Ну что ж пойдем — тогда придется тебе открыть еще одно тайное место, — сказал это он таким тоном, будто мне доверяют самое дорогое сокровище в мире… хотя, это Зал можно назвать даже не сокровищем — чудом, и вряд ли его стоит доверять каждому встречному.

И мы снова пошли. Только здесь не было все поглощающей темноты — я и наставник совершенно буднично свернули в один из коридоров, мастер дотронулся до завитушки лепнины на колонне — та чуть выдвинулась вперед, и казавшаяся монолитной стена отъехала в сторону.

Передо мной открылся невиданной красоты сад, не такой как большинство в Замке. Сады в Замке существовали для выращивания редких видов трав. Этот же просто для души. Большая разница, если задуматься. А еще отсюда было слышно то самое пение, о котором говорил мастер. Я пошла на звук, аккуратно обходя декоративные кусты (и кто за всем этим ухаживает?), и вскоре вышла к выступу, огражденному низким балкончиком. Отсюда были видны окна обеденного зала, да и сам зал сквозь них. Надо же, а ведь это место из столовой не видно. Но оставим мысли об этом на потом. Я жадно всматривалась в две фигурки сидящих на небольшом помосте в центре зала. И честно говоря, когда разглядела… мои глаза превратились в блюдца. Вот что они были одеты!!!

— Мы тоже заметили, — послышался обреченно — мученеский голос мастера, — но, сколько не бились с ними, все как с гуся вода.

Дело в том, что девушки были одеты в целительскую ткань, но фасоны… многочисленные вырезы, пуговицы из специального стекла, завязки и шнуровки. Только при БОЛЬШОМ воображении в этом нечто можно было узнать стандартное платье ученицы. Да уж, мысли у них «высокого» полета.

По сравнению с этим, волосы с косичками, бусинами и перышками уже смотрелись совершенно обыденно.

— Ты лучше послушай их пение, после такой музыки не стандартную одежду можно простить, — мастер подошел ко мне и встал рядом.

Я прислушалась. И до ушей стала долетать невероятно красивая мелодия:

Про такие песни говорят: они выворачивают наизнанку. Внутри душа рвется от боли, но что-то поет в ней в унисон летящей в ночи песне. Да-а, за такое можно многое простить.

— А зачем же они пошли в целители? — спросила я, — зачем, если у них другое призвание?

— Чтобы знать, — коротко ответил мастер Лейрон, — пополнить свой словарный запас, да и просто узнать новое о мире.

— Понятно, — вздохнула я.

Некоторое время мы просто стояли и слушали музыку, время уходило в вечность, а я растворилась в этом умиротворении. Но реальность напоминала о себе — как будто специально, уже завтра начнутся нормальные занятия и заснуть на лекции мне не хотелось.

— Я пойду, — сказала я и посмотрела на застывшего, как изваяние мастера. Тот в ответ только кивнул, сказав:

— Дотронься до фигурки соловья у входа, — и снова замолчал, как будто меня и не было.

Не желая мешать человеку, я тихо отошла, открыла проход и спокойно направилась в свою комнату. И уже засыпая, вспомнила, что все то время пока мы были в секретных местах, у мастера опять были зеленые, как кошки, глаза.

Он стоял на «балконе» и думал. Думал, зачем ему пришло в голову показать девочке то, что он считал своей тайной. Своим единственным сокровищем, тем, что хоть немного заполняло вечно ноющую в груди пустоту. Может быть потому, что даже ночь не может быть по-настоящему живой без звезд. Может быть. Ну что ж, зато не дал ей «утонуть» в одиночестве. Хоть что-то хорошее сделал. Хватить одной тени в Замке. Он втянул тонко очерченными ноздрями свежий ночной воздух. Да, тени…

Глава 9

Вот и кончилось веселье. И снова: лекции, практики (среди которых пыточным столбом выделяется работа в огороде… у-у-у). Единственное отличие — Зан решил не прекращать тренировки, так на всякий случай. Теперь особых обстоятельств не было, и он мог спокойно, не суетясь заниматься ими только в свободное время.

И почти с первых дней возобновленной учебы мастер Элгерт начал разбирать с нами формулы (для этого сделали отдельный предмет; как оказалось, со временем, самые важные знания по большей части давал нам именно он — некоторые даже считали его неофициальной главой корпуса). Раньше письмо затрагивали совсем немного, так как того количества знаний, которое мы имели, не хватало для нормального изучения, но, теперь имея базу, можно было начать серьезное обучение элфешту (интересно, а, сколько людей знают, что на самом деле этот язык придуман для запрещенной в Городе алхимии?). К слову, даже притом, что рассказывали нам пока только основы, а знала я его и раньше, мастер дал много новой информации. Вот и начинаешь понимать, чем любитель-самоучка отличается от профессионала. Вроде и знаешь язык, читать можешь, но только написать самому на нем не получится — правила-то не знаешь. А тут… тут оказалось, что даже точка над буквой имеет значение, не говоря уже о знаках препинания, довольно сильно отличавшихся от традиционно принятых (а заодно, я поняла, почему после заполнения каких-либо серьезных бумаг дядя всегда просит меня или маму проверить текст на грамотность — Орнет просто привык писать знаки на целительский манер и иногда забывался — ставя, к примеру, знак вопроса не в конце, а в начале — как приято в элфеште).

А вот к завтрашнему дню было задано выписать и выучить некоторые часто употребляемые термины. И самое обидное — все словари, переводящие с разговорного на целительский, оказались заняты (ученики со старших курсов «зажали»). Меня спасло только то, что все эти термины я знала. На слух. А вот написание… И теперь, я который час уже мучилась с книгой (словарь элфешт — всеобщий), пытаясь найти нужное слово. Скоро выть начну! Или об стол биться! Ну, это надо же! А! Разгильдяи! Сами ничего в первый год не учат, а я из-за этого мучайся!

Когда я уже готова была рыдать (отсутствие словаря для мастера Элгерта не оправдание), над моей головой раздался голос:

— Лайн нужна помощь?

Я равнодушно подняла голову. На меня смотрел юноша. Синие глаза тускло мерцали из под кудрявой темно-русой челки. Где-то я его видела.

— Может и нужна, — ответила я и снова вернулась к таблице.

— Не можете найти нужное слово? — похоже он разглядел мои закорючки на бумаге. Странно, у меня не то чтобы плохой почерк — он просто очень мелкий («С лупой твой каракули читать надо» — как говорил мне дядя). Тем временем, он аккуратно убрал мои руки от книги и начал ее листать, сверяясь со словом, но потом вдруг остановился и удивленно сказал:

— Да вы не тот словарь взяли. Или решили усложнить себе задачу?

— Да нет, — уронила я голову на локти, — просто все нужные словари разобрали — какая-то сволочь из старших курсов зажала книгу.

В ответ парень смущено закашлялся, после чего вынул из стопки книг, которую он держал, одну зеленоватую в толстых корках и положил передо мной на стол, со словами:

— Извини, мне нужно было посмотреть буквицы к заглавиям. Для оформления работы, — после чего смущенно покраснел.

— Под старину делаешь? — решила помочь я ему выйти из курьезной ситуации.

— Да нет — просто привык все делать красиво, — он улыбнулся, отодвинул стул и сел рядом со мной, — я — потомственный резчик по дереву. Хоть и не пошел по стопам отца и братьев, но работать с деревом все равно люблю. Отсюда и проблемы — под час раз десять переписываю работу, просто потому, что неэстетично.