— Долохов сказал, эта его. В соседней камере еще одна, пошли.
Я не знаю, что за сдвиг по фазе у Долохова, и каким боком мне это в итоге выйдет, но сейчас хочу сказать ему спасибо. Но в соседней камере Тонкс…
Голубое свечение гаснет. Быстро подкрадываюсь к двери и осторожно выглядываю в коридор сквозь прутья. Мужчины входят в соседнюю камеру.
Это шанс один на миллион, стараясь действовать быстро и аккуратно, я телекинезом пытаюсь открыть механический замок. Секунд через сорок замок щелкает, и я выдыхаю. Я вся мокрая. Какое счастье, что замок такой простой. Выскальзываю за дверь, готовясь выхватить у первого, кто встретится, телекинезом палочку. Через мгновение, как я вышла, голубое свечение вспыхивает опять, а из соседней камеры раздаются крики Нимфадоры.
Это еще хуже, чем когда кричал от пыток Беллы неизвестный мужчина, ведь Тонкс после этих дней взаперти стала мне близким человеком. Но придумать, как ей помочь, не успеваю. Боковым зрением улавливаю движение с другой стороны и, даже не успев повернуться, наношу туда телекинетический удар. Мне очень повезло, что в коридоре меня никак не ожидали увидеть. Иначе сто раз успели бы вырубить.
Кажется, я расколола ему голову… Мне совсем не жалко пожирателя, но к горлу все равно подкатывает тошнота. Достаю его палочку из кобуры. Первым делом накладываю на себя дезиллюминационное. Палочка слушается неплохо. Отчаянные крики Тонкс прерываются каким-то заклинанием. Стараясь не шуметь, подхожу к ее камере. Боже… Вырубаю насильников ступефаями. Они даже среагировать не успели, были очень заняты, мрази. Оттаскиваю одного с Тонкс. Она без сознания.
— Энервейт. Энервейт! Тонкс, очнись! Фините! Энервейт! Фините!
Что они успели с ней сделать? Как открыть камеру? Возвращаюсь к тому, что в коридоре. Обыскиваю — ничего похожего на артефакт, который мог бы быть магическим ключом. Иду обратно к Тонкс.
— Энервейт!
Черт!
— Экспеллиармус! Экспеллиармус!
Две палочки прилетают в руку. Навожу палочку на пожирателя:
— Фините! Империо! Открой дверь!
Он делает пару неуверенный шагов к двери, но потом как-то дергает головой и встряхивается:
— Ах ты, сука! — кричит он со всей дури.
— Секо!
Это я сделала рефлекторно, не думая. Просто испугалась. Человек с рассеченной шеей заваливается на пол, заливая все кровью. Почему я делаю раньше, чем думаю? Надо было еще раз попробовать, а я сразу по шее.
— Тонкс! — умоляюще зову я, — Энервейт!
Остался еще один. Успокойся, сосредоточься.
— Фините! Империо!
— Я сниму с тебя кожу заживо, грязнокровная дрянь, — спокойным тоном обещает он.
— Ступефай, — В этот раз получилось еще хуже. Чтобы применять империус, надо всем сердцем хотеть подчинить другого. Но я мало чего в своей жизни хотела сильнее. Почему же так?
— Фините! Империо! Открой дверь!
Пожиратель дергает беспалочковым акцио свое оружие из моих рук, но я держу крепко. Да на этого вообще империо не действует!
— У тебя три секунды, чтобы вернуть палочку, или я сверну шею твоей подружке.
— Сектумсемпра! — в ужасе выкрикиваю я.
Ой, бляяя! Все тело распорото, одну руку отрезало начисто… Нельзя мне колдовать на эмоциях.
Наклонилась, и меня вырвало. Хочется завыть от ужаса.
— Тонкс, проснись, — плачу я. Не могли же они ее убить.
Наконец до меня доходит. Накладываю на нее диагностическое заклинание.
Она в коме.
Как?! От изнасилования такого не могло случиться так быстро! Чем эти ублюдки ее приложили? Хотя ее магия сама могла защитить хозяйку таким странным способом. Мадам Помфри рассказывала, что такое бывает в травмирующих ситуациях. Когда маг в коме, его можно убить, но причинить боль или воздействовать на разум нельзя. Энервейт тут не поможет.
Акцио ключ не работает. Подтягиваю более целый труп к решетке и пытаюсь найти что-то, чем можно открыть дверь. Ничего так и не нашла, вместо этого меня в процессе обыска еще раз стошнило, хотя вроде уже нечем. Вероятно, здесь не ключ, а какое-нибудь кодовое слово.
Телекинезом закапываю одну из палочек в мантию Тонкс, которая лежит на полу комком. Вдруг она очнется раньше, чем ее обнаружат — начнет одеваться и найдет. На нее все равно не подумают, соседняя камера пустая — ясно, кто убил. Магическая кома — вещь непредсказуемая. Кто-то приходит в себя через несколько часов, кто-то — через несколько дней, кто-то остается в таком состоянии месяцы…
Всхлипываю. Мне нельзя здесь оставаться!
По дороге накладываю дезиллюминационное на труп пожирателя, что валяется в коридоре, и отодвигаю его к стенке, чтобы сразу не наткнулись. Обновляю невидимость на себе и начинаю подниматься по лестнице…
========== Глава 38. Унесенная ветром. ==========
Чисто теоретически, я только что заработала себе на пожизненный Азкабан. Не тем, что трех человек убила, убивала-то не авадой, и в данной ситуации меня даже оправдать могли бы. А вот империо незаконно вообще ни при каких обстоятельствах. И пофиг, что сработало один раз на три секунды. Тупые законы. Я прячусь в тени большой абстрактной скульптуры в одном из залов Малфой-мэнора и жду, пока люди покинут помещение. В тенях под дезиллюминационным меня увидеть невозможно, но просто пройти мимо не рискну. Чары — не мантия Поттера. В таком большом доме сложно ориентироваться, найти короткий путь к выходу мне не удалось. На улице оказалась не глубокая ночь, как я думала, а вечерние сумерки, хозяева и гости еще не спали. Хорошо, что людей не так много. Или комнат слишком много, и люди равномерно распределились. Кожа покрылась мурашками от мысли, что где-то здесь может быть Волдеморт. Почему-то уверена, что он меня и сквозь чары увидит.
Маги расслабленно общаются, а я сижу на корточках и ненавижу себя. Безумно обидно, что я телесно — все еще несовершеннолетняя пятикурсница. И у меня не хватило бы сил и умений трансфигурировать Тонкс в маленькое животное, как Грюм Малфоя. Это даже не уровень ЖАБА. Большой шкаф можно трансфигурировать в маленького зайчика. И даже носорога можно трансфигурировать в маленького зайчика, пусть и не каждому магу дано. Но человеческое сознание все усложняет на порядки. Если за дело возьмется недоучка, то при отмене трансфигурации он с большой вероятностью получит труп или живой овощ. МакГонагалл после случая с хорьком отдельную лекцию на эту тему закатила, знала, что подростки могут захотеть попробовать. Вот если бы я открыла дверь, то наложила бы на Нимфу чары невидимости и облегчения веса, но я не смогла. И выбрала оставить Тонкс там…
Наконец, собеседники выходят из комнаты. Жду еще какое-то время, прислушиваясь, и решаю идти дальше. Очень страшно переходить из помещения в помещение, если кто-то заметит открывающуюся дверь, это полностью меня демаскирует. Выхожу в большую столовую с французскими окнами до самого пола. Здесь никого нет. По случаю жаркого вечера несколько окон открыты — мне нереально везет. Вылезаю из окна и ныряю в ближайшие кусты. Теперь главное добраться до границы антиаппарационного барьера. Надеюсь, что защитными чарами, которые непременно должны быть на расстоянии нескольких метров за обычной оградой, меня просто выкинет вовне, а не размажет. Как рассказывала Амелия, могут использоваться оба способа. Но от убивающего варианта по всей границе чар были бы трупики мелкой живности, а это ведь некрасиво, Нарциссе бы не понравилось. По крайней мере, хочется верить. Сигнализация, возможно, сработает, но я постараюсь уйти раньше, чем за мной придут. Какое счастье, что я уже умею аппарировать. Лишь бы не убило. Впрочем, лучше вероятная смерть от защитных чар, чем стопроцентная от пожирателей. А после того, что я сделала, ожидать милосердия явно не стоит.
Медленно крадусь, стараясь держаться в тени. Освещение сейчас слабое, меня может выдать лишь неосторожный звук.
Навстречу мне поворачивают двое магов. Отхожу немного в сторону и замираю в ветвях. Они не спеша проходят мимо, переговариваясь о какой-то совершенно мирной ерунде — будто и не маньяки вовсе. Тихий ветерок шелестит листьями. Один из собеседников замирает и с шумом втягивает воздух носом, а после что-то негромко говорит второму. В мою сторону летит фините, и я становлюсь видимой. От следующего луча я уворачиваюсь, и уже в прыжке меня догоняет инкарцеро. Ауч! Кажется, я выбила себе плечевой сустав.
— Я же сказал тебе, Фенрир всегда чует запах страха, — подходя ко мне, довольно говорит своему приятелю здоровенный детина.
Все плохо, все очень-очень плохо.
— Грейбэк, не вздумай развлекаться прямо здесь, ты же знаешь, хозяйку от этого тошнит.
Грейбэк отвечает, на чем он вертел хозяйку, и приседает рядом со мной.
Блять, блять, блять! Его лицо, то есть, уже морда, начинает медленно трансформироваться, челюсть выдвигается вперед, заостряются зубы, меняются глаза, из горла вырывается хриплое рычание. Получеловек-полуволк, он гораздо страшнее Люпина… И кажется, он меня сейчас сожрет. Мне на лицо капает слюна из раскрытой пасти. От ужаса я даже закричать не могу.
Зажмуриваюсь, не хочу умирать со слюной оборотня в глазах. Через несколько секунд Грейбэк заваливается на меня всем телом, даже не пробуя укусить. И больше не шевелится. Кажется, даже не дышит. И я тоже не дышу, он очень тяжелый, а я еще и связана.
Задохнуться я не успела, потому что тяжелое тело Грейбэка вдруг превращается во что-то маленькое и легкое. Ко мне подходит Снейп и убирает бывшего оборотня себе в карман мантии. Наверное, на Иисуса никогда не смотрели так, как я сейчас на Снейпа!
— Ни звука, мисс Грейнджер.
Развязывает, накладывает дезиллюминационное и тащит в кусты.
— Ждите здесь. Не уходите, не шевелитесь. Когда я вернусь, возьмете меня за руку и пойдете следом, — и уходит.
Я стою и пытаюсь прийти в себя. Пожалуйста, пусть все получится! Второго пожирателя нигде нет, возможно, он тоже у Снейпа в кармане. Жду, наверное, минут сорок. В первой жизни я была атеисткой, зато в последнее время молюсь столько, что еще и на следующую жизнь хватит. Обещаю себе, что если выберусь, подарю Снейпу большой кусок шкуры василиска, хорошо, что я не все продала.
Наконец Снейп возвращается.
Беру его за руку, и мы идем от дома в сторону ворот. Охранник открывает Снейпу, и мы выходим. Через десять метров профессор перехватывает мою руку и аппарирует нас.
Я оглядываю маленькую темную гостиную, пыльно, в центре стоит продавленный диван, комната заставлена шкафами с книгами. Те книги, что не влезли на полки, лежат на полу большими стопками. Это даже придает помещению уютный вид, несмотря на мебель, которая, кажется, вот-вот развалится.
— Оставайтесь в доме и ждите меня. Мне сейчас некогда с Вами возиться.
Снейп палочкой разжигает огонь в камине и кидает туда две деревянные фигурки. В ответ на мой взгляд поясняет:
— Сэлвин и Грейбэк. Применять обливиэйт к подчиненным Темного Лорда — бессмысленное занятие, а на оборотней он вообще не действует. Ну что, мисс Грейнджер, ничего не скажете по поводу двойного убийства?
Он правда думает, что я могу быть против? Учитывая обстоятельства, это вряд ли, не гожусь я в Дамблдоры. Даа, профессор, если Вы сегодня убили только двоих, я Вас определенно переплюнула. Боги, о чем я думаю?
— Спасибо, профессор! Вы спасли мне жизнь! Страшно подумать, что было бы, если бы не Вы…
Кажется, я плачу. Прорвало, наконец. Снейп недоуменно поднимает бровь. Интересно, что тут удивительного?
— Мне пора, и не смейте ничего трогать в лаборатории.
— Профессор Снейп, там еще осталась Нимфадора Тонкс! Я не смогла открыть камеру…
— Если Вы намекаете, что ее я тоже должен спасти, придется Вас разочаровать, причин спускаться в подземелья у меня нет. Лишние подозрения — это не то, что я могу себе позволить, особенно теперь. К тому же, открыть камеру можно, лишь зная пароль.
Вспомнила свои попытки открыть дверь к Тонкс, а точнее, разрезанного сектумсемпрой пожирателя и зажала рот двумя руками, чтобы меня не стошнило еще раз прямо на Снейпа.
Он смотрит на меня и протягивает какой-то флакон.
— Выпейте, мисс Грейнджер.
Пью. Хотя надо было сначала спросить. Кажется, это сон-без-сновидений.
— А если трансфигурировать Тонкс в маленькое животное, как Грюм Драко? — предпринимаю я последнюю попытку.
— Неужели Вы думаете, что метаморфа заперли в камере без защиты от анимагии? — зло отвечает Снейп, — одаренный метаморф может практически любую форму принять. Пусть мисс Тонкс плохо контролирует свой дар, но стихийная магия способна на многое. Решетка не пропустит магическое ядро. Впрочем, если Вам нужен ее труп…
Меня ведет в сторону. Профессор подхватывает меня под руку и тащит к дивану.
— Когда проснетесь, сидите тут и ничего не делайте.
Когда он уходил, я уже спала.
***
По ощущениям, спала я долго, и сейчас время к обеду. Чувствую себя невероятно грязной, поэтому первым делом нужно найти ванную.
О боги, сейчас у меня будет горячая вода и мыло! Взгляд падает полочку над раковиной. Простите, профессор, но я оскверню Вашу зубную щетку. Ни одно заклинание не заменяет нормальной чистки зубов. Да, пользоваться чужой щеткой — это фу, но не когда неделю вообще никакой не было. А профессору я потом новую куплю.
Замираю с протянутыми к крану руками, потому что слышу какой-то звук из гостиной. Снейп вернулся?
— Северус, ты дома? — слышу знакомый голос.
Черт, это директор! Моя мантия осталась валяться на диване, хорошо хоть палочку с собой взяла. Концентрируюсь и аппарирую.
В парке у моего любимого дерева с тарзанкой осматриваю себя — расщепа нет, все в порядке. Но аппарацию можно проследить, и я быстро побежала. Остановилась, когда мне навстречу стали попадаться другие люди, и они странно на меня посматривали. Точно, я же в порванной и грязной школьной форме, чумазая, голова вся в песке после валяния на дорожках Малфоев. Отхожу на полузаброшенную тропинку, привожу себя в относительный порядок с помощью репаро и экскуро. Дезиллюминационное при аппарации слетает, к сожалению. Аппарирую в известный мне сквер, где обычно малолюдно. Повезло, никого нет. Наверное, директор за мной не последовал. Его я хочу видеть в последнюю очередь. Хотя нет, в предпоследнюю, еще ведь пожиратели есть. А в предпредпоследнюю — Поттера. Третий раз перемещаюсь поближе к дому Джастина. Наши родители договорились, что я поживу неделю у него, пока сдаю экзамены. Да и школьные документы все у них, через них же переписка шла. Жаль, паспорт, который мне нужен для отъезда в другую страну, остался в рюкзаке.
Мне открыла миссис Беннет, домоправительница или экономка Финч-Флетчи, я в таких тонкостях не разбираюсь. Она явно удивилась тому, что я без вещей, и моему всклокоченному виду, но ничего не сказала, проводила в уже подготовленную для меня комнату в гостевом крыле. Первым делом я позвонила родителям во Францию. Мама плакала и ругалась, папа тоже ругался и говорил непривычно много — это нервное, они меня давно потеряли. Амелия ничего конкретного им не сообщила, сказала, что какой-то форс-мажор в Хогвартсе и нас задерживают, а я через пергамент не отвечала. Сириус вообще ничего вразумительного написать не мог, а когда услышал от родителей версию Амелии, сразу же радостно согласился и еще больше укрепил подозрения в том, что дело нечисто. Зато леди Финч-Флетчи честно призналась, что Джастин уже несколько дней дома, и по его словам была какая-то драка в министерстве. С трудом успокоила родителей и выдала наименее страшное объяснение: драка в министерстве была, я не участвовала, но знала о ней, всех, кто был в курсе, задержали в Хогвартсе до выяснения обстоятельств. А пергамент просто испортился. Попросила не рассказывать Сириусу, где я, и вообще ничего про меня не писать, а то опять во что-нибудь втянут.
Боже, какое это счастье — чистить зубы новой зубной щеткой. И принимать ванну — я там полтора часа лежала, прогреваясь после недели в подземельях. Одеваться пришлось опять в свою потрепанную жизнью школьную форму, потому что на выбор была она, халат и пижама. Когда я спустилась вниз, Джастин уже вернулся домой, у него сегодня был экзамен, в моей школе начнутся на пару дней позже.
Он меня даже обнял.
— Гермиона, ты живая! Поттер сказал…