Макс любил ночной город. Шумели влажные от лунного света листья тополей, моргали размытые расстоянием огоньки, машина врезалась в бегущие по дороге круги от фонарей. Людской поток схлынул, и можно было всмотреться именно в город, попытаться понять его душу. Он ведь всегда разный — то угрюмый и сумрачный, то наглый и нахрапистый, то равнодушный и жестокий. Город словно камертон резонирует с душой каждого и оборачивается тем обличьем, которое или наиболее близко, или, наоборот, сильнее всего пугает. Тут не угадаешь: города — они тоже большие шутники.
Автопилот разгонял автомобиль по пустым улицам, а Макс, глянув на свою сонную рожу в зеркальце заднего вида, покачал головой:
— Ну что поделаешь, служба такая…
Через несколько минут автопилот сообщил, что нужная точка достигнута. Макс посмотрел на дом и хмыкнул: неплохо здесь жить. Наверняка, ковры на лестнице, бесплатная загрузка газет в коннектор, пока едешь в лифте… Ну и все прочие прелести… Дом Академии наук как-никак. Распахнув багажник, Макс нацепил на себя рацию, радиомаяк, водрузил на голову фуражку.
Не торопясь прошелся по коротенькой дорожке к подъезду, чувствуя, как противоскользящие шипы ее цепляются к подошвам его ботинок. Вдохнул холодный утренний воздух и внимательно осмотрел дверь. Железная, недавно выкрашенная в какой-то грязно-голубой цвет, с порядком поцарапанным экраном сканера. Ничего необычного. Макс приложил руку к холодному стеклу — и дверь, пискнув, открылась. Секунду поколебавшись, он решил не подниматься по лестнице (что было бы благоразумнее с точки зрения исполнения инструкций), а отправился на лифте. Коннектор слегка завибрировал, подтверждая получение свежей газеты. Первый сюрприз ожидал Макса на нужном этаже: после пятнадцатой квартиры следовала все-таки шестнадцатая. Бывает так в жизни, когда хочется, чтобы элементарная логика не работала. Сейчас был именно тот случай. Макс вздохнул и прислушался. Где-то вдали уже неслись первые роллейбусы — новый экологически чистый вид общественного транспорта, откусивший у своего предка в названии букву «т». Максу почему-то вспомнилось детство, уютный троллейбус, еще из железа, с уютными фонариками над креслом, с вечно шипящим кондиционером, с бегущими по окнам сюжетами новостей… Новый транспорт, с силовыми полями вместо стенок, из-за которых складывалось ощущение, что толпа людей просто летит низко над землей вдоль улицы, симпатии у него не вызывал. Макс вздрогнул: с ревом пронеслись над крышами подростки на джет-байке, выкрикивая какие-то глупости. Неподалеку нестройный хор возвращавшихся не пойми откуда девушек душевно начал выводить какую-то старую песню, но внезапно запнулся. Снова воцарилась тишина. Было даже слышно, как кто-то по старинке плющил у помойки алюминиевые баночки. Была тишина и за дверью 16-й квартиры. Но только, в отличие от уличной, прерываемой различными звуками, она казалась Максу пугающей. «Кто рано встает — тому бог подает», — решил он, и дернул за ручку. Но дверь оказалась закрыта. Нажал звонок: в глубине квартиры прочирикала фальшивая иволга. «Однако хозяин большой оригинал», — подумалось Лебедеву. Эти птички, он считал, уже полностью вымерли. Но современность тут же взяла свое: Лебедеву показалось, что он кожей ощутил, как включился инфракрасный глазок видеокамеры.
На всякий случай он пару раз громко крикнул:
— Откройте, полиция! — побарабанил по двери и даже направил в глазок голографический луч служебного удостоверения.
Ноль эмоций. Пришлось вытащить из кармана «слухача» и, вставив в ухо наушник, приложить микрофон к двери. Внутри по-прежнему было тихо. Ни разговоров, ни бормотанья новостей. Неудивительно, впрочем, для начала шестого утра. Мелькнула даже дурацкая мысль, что в квартире просто кладбищенская тишина. Макс поежился и тут внезапно разобрал слабое мерное поскрипывание. Если бы не металлический оттенок звука, можно было бы подумать, что это какая-то бабуля, маясь от бессонницы, коротает время в кресле-качалке, стряхивая пепел старомодного «Мальборо» на блюдечко под чашкой со слабым чаем.
Макс выждал еще пару секунд и провел полицейской картой по сканеру. Тот пискнул, но дверь не поддалась. Макс провел карточкой еще раз, и, услышав снова разрешающий писк, увидел, что в двери чернеет замочная скважина. Он покачал головой: «Хорошо, все-таки, что взял оборудование». Покопавшись в карманах, он усадил на замочную скважину «паука». Маленькое электронное устройство тут же оживилось и запустило свои суставчатые железные ножки в скважину. Макс выдохнул: аккумулятор, к счастью, жив. Он даже не помнил, когда пользовался пауком в последний раз. Замок щелкнул…
— Спокойно! Это полиция! У меня есть разрешение на осмотр помещения!
Макс аккуратно провел стволом пистолета по всем углам прихожей, но за открывшейся дверью никого не оказалось. Скрип стал громче и как бы обрел объем. Все-таки это был очень неприятный звук. Неприятный до мурашек.
На первый взгляд квартирка была небольшая да и не слишком богатая: в прихожей висело одинокое бежевое пальто, под ним щурились светящимися полосками разбитые кроссовки. На кухне пискнул и зажурчал жестким диском холодильник, заказывая, видимо, продукты в Интернет-доставке. Или, черт их знает, что они делают по ночам. Макс, быстро глянув на несколько немытых чашек и опрокинутое мусорное ведро, отправился вглубь квартиры.
Странный звук становился громче.
В первой же комнате Макса ждал сюрприз. Нет, не страдающая бессонницей старушка, обрадовавшаяся ночному визиту стройного юноши. Это был пожилой мужчина. И к внезапному появлению полицейского в своей квартире он остался абсолютно равнодушен. Как, впрочем, уже и ко всему остальному в этом мире. Его правый ботинок валялся на полу, а сам он тихо покачивался, примотанный за руки колючей проволокой к крюку, непонятно с какой целью вбитому в потолок. Его обнаженная грудь была в кровавых разводах, а под телом отсвечивала уже подернувшаяся пленкой лужа крови. Макс инстинктивно шагнул назад: «Неужели и в самом деле мертвец?!» Потом переборол себя и подошел к телу. Поморщился: что за мясорубка здесь была, если даже стены в крови… Включил фонарик, направил свет в лицо мужчине… Но понял, что все, это уже никакой не мужчина, а «тело пострадавшего», труп… Было страшно и как-то неприятно. Именно так, как и описывают в книгах. Мертвеца Макс видел впервые в жизни. И что теперь? Может, стоит проверить у него пульс? Макс почувствовал, как по спине у него пробежали мурашки. Он поежился и попытался вспомнить полицейские курсы: там что-то объясняли про действия при встрече с покойником… Внезапно его озарило: совершенно точно там говорили, что сначала необходимо проверить помещение. Макс отпрыгнул от трупа и оглянулся. К счастью, в комнате никого не было. Впрочем, стыдиться тут нечего: в подобной ситуации растерялся бы и самый опытный полицейский. Вспомнилось усатое лицо инструктора в полицейской школе, который жестко, отрывисто объяснял, как действовать в такой ситуации: «Прежде всего переводите пистолет в боевое положение! Тот, кто совершил убийство, не остановится ни перед чем!» Макс оттянул предохранитель и аккуратно, почему-то стараясь громко не щелкнуть, перевел табельное оружие с травматического на боевой взвод. Сколько раз, курсантом, он делал это перед зеркалом, мечтая о том, как будет раскрывать страшные преступления! В реальности это оказалось вовсе не таким романтичным. И даже страшным.
Лебедев осторожно отвел рукой дверь в другую комнату и пробежал по ней лучом фонарика. Пара стульев, кровать, старая «стенка» с веселенькими, в ярких розах, чашками, старинная двухметровая телепанель, роскошный древний камин, герань с завядшими листьями на подоконнике… Надо бы, конечно, проверить, нет ли кого в шкафу, но это уже слишком. Макс сделал пару шагов назад и еще раз заглянул в лицо трупу (кстати, было бы неплохо для этой части трупа придумать какой-нибудь термин, — лицо все-таки у человека, в крайнем случае — у покойника, у трупа уже что-то иное). На всякий случай, как и учили, прикоснулся к холодной шее, попытавшись нащупать пульс. Это было необычное ощущение. Человеческое тело, но совершенно холодное… Странное и неприятное ощущение. Словно человек сделан из пластика или из резины… Пульса, естественно, никакого не было, и Макс быстро отдернул руку. Вздохнул и достал рацию, готовясь сообщить о том, что, и в самом деле, обнаружил кем-то убитого человека. Заметил, что его руки слегка дрожали, и еще раз покосился на тело на крюке: вот оно как бывает, оказывается. Все как-то гораздо проще, чем можно было представить, и в то же время гораздо сложнее. Вот такая она, смерть. Макс поежился и поднес рацию ко рту, готовясь известить дежурную часть о… И тут же из пустоты за правым плечом получил сокрушающий удар в голову.
Свалить Макса с ног было мудрено, но тому, кто выступил из темноты, это сделать удалось. Пистолет, выскользнув из ладони, полетел по полу и с глухим стуком остановился где-то в темноте. Фонарик, неловко метнувшись лучом по потолку, закрутился и потух. В голове загудело, в глазах понеслись разноцветные вспышки, но Макс все равно попытался подняться. И тут же получил еще один удар. Под спиной неожиданно оказалась полка с какими-то фарфоровыми статуэтками. Раздался тонкий звон падающего фарфора, сухой деревянный треск полки. Осколки фигурок больно врезались в ладони, когда Макс оперся об пол, снова пытаясь подняться. Высокие армейские ботинки, выступив из темноты, сделали к нему два быстрых летящих шага. Макс приподнял голову и увидел, что у ботинок есть еще и колени, а где-то, чуть повыше них, появился непонятной марки пистолет. Его ствол медленно поднимался, словно желая пристально рассмотреть Макса своим единственным черным глазом. Державшая пистолет рука была в кожаной перчатке. Это все, что Макс успел заметить. В некоторые моменты жизни тело действует быстрее, чем мысль. Лебедев еще не успел ничего толком понять, а одна его нога уже ударила в чужую коленную чашечку, а вторая — вышибла оружие. Осколки фарфора больно впились в лопатки. Рядом с грохотом рухнуло тело незнакомца. Нанеся пару успокаивающих ударов туда, где, по идее, должно быть лицо, и поняв, что попал, Макс уже хотел было расслабиться и произнести что-нибудь типа: «Вы имеет право сохранять бессознательное состояние», как тут же чужой кулак в перчатке глухо и методично начал крушить его челюсть. Пытаясь закрыться, Макс перекатился в сторону, но ощутил на себе тяжелое мускулистое тело, а удары кулака незнакомца стали еще сильнее и точнее — хотя это и казалось совершенно невозможным. Через пару мгновений каким-то чудом схватку удалось вывести в вертикальное положение. Незнакомец не успокаивался. Пропустив очередной удар, Макс вылетел в соседнюю комнату и затылком въехал прямо в каминную решетку. В руку доверчиво словно щенок нырнула кочерга, и злодею, собиравшемуся, похоже, сплясать джигу на черепе Макса, пришлось худо. От завершающего в серии ударов, он вернулся в гостиную, где, ударившись о стену, свалился за диван.
Нагнувшись, Макс подхватил с пола свой пистолет и хладнокровно всадил в диван несколько пуль, стараясь, чтобы ни один его сектор не был пропущен.
Кажется, все. Было совершенно тихо. Тихо так, что даже слышно, как гудят потревоженные пулями диванные пружины. Макс было снова потянулся к рации, как диван вдруг, взбрыкнув, бросился на него словно бешеный гиппопотам. Вернее, это было бы так, если гиппопотамы умели бы еще и летать. К счастью, за спиной у Макса оказалась не стена, а открытая дверь, что спасло его от сломанной грудной клетки. За те несколько мгновений, пока Макс решал, стоит ли прыгать через диван в комнату или проще кинуть туда свето-шумовую гранату, в комнате раздался звон разбитого стекла, и почти сразу где-то внизу загрохотала жестяная крыша. Перескочив через чересчур агрессивную мебель, Лебедев подлетел к окну: по крыше прилегающего дома гигантскими шагами бежала здоровая фигура в плаще. Макс поймал ее в прицел и, уже нажимая на спусковой крючок, понял, что вот прямо сейчас он сам убьет человека. Но думать об этом было некогда. Он старательно выпустил вслед бегущей фигуре остаток обоймы. Однако то ли руки дрожали, то ли глаза, залитые кровью из рассеченной брови, плохо видели, — ни одна из пуль так и не попала в цель.
Макс перевалился через подоконник. Под ногами жалобно вскрикнула жестяная крыша.
— На хрен, дежурная! — заорал он в рацию. — Это Лебедев! Подтверждаю код 87! Срочно подкрепление! Веду преследование. Маяк активирован!
Макс загнал в пистолет новую обойму и попытался еще раз прицелиться в мелькавшую между труб и спутниковых тарелок спину в плаще. Та, словно почувствовав, нырнула за очередную трубу и сама загнала себя в тупик. Деться оттуда было уже некуда. Крыши кончились, впереди был лишь какой-то узенький переулочек. Макс замедлил шаг, поудобнее перехватил пистолет, решив, что вся романтика по поводу того, чтобы «брать живым» вовсе не для этого случая. В висках грохотало сердце, голова после мощных ударов гудела словно большой железный колокол, и до трубы оставалась всего пара метров. Для надежности взяв ствол еще и левой рукой, Макс обогнул трубу, но… за ней никого не оказалось.
Вообще никого.
Не успел он придумать, как такое могло произойти, как снова получил удар сзади. Кажется, это уже с ним сегодня было… Мелькнула мысль, что умники зовут это словом «дежавю». Пистолет вылетел из руки, загрохотал по крыше и остановился в водосточном желобе. После второго пойманного удара Макс также устремился вниз. Но нет худа без добра: он настиг пистолет и, оттолкнувшись ногами от желоба, взлетел снова на конек. С удовольствием поймал в прицел точку в середине плаща и нажал на спуск. Тип, собиравшийся как раз перепрыгнуть на крышу соседнего дома, споткнулся, зашатался и кулем кувыркнулся вниз.
— Есть… — выдохнул Макс. Подбежал к краю и осторожно глянул вниз.
Узенькая улица внизу была совершенно пуста.
Изгибалась дугой дорога, отороченная узкими тротуарами, рассветный ветер гонял пустой белый пакет, и не было ни людей, ни автомобилей. Никого и ничего.
И никакого мертвого тела.
Макс автоматически сделал пару шагов назад и с испугом оглянулся. Но и сзади него никого не было. Он снова подошел к краю крыши, но внизу ничего не изменилось: пакет выделывал все те же пируэты, а тела ни на тротуаре, ни на проезжей части не наблюдалось…
Макс тщательно прислушался к себе, вспоминая все нюансы погони. Нет, деться этому типу явно было больше некуда. Он исчез именно за этой проклятой трубой. Макс обошел трубу еще пару раз, — словно елку в детском саду, — но ясности это так и не внесло.
— Алло, дежурная, — продиктовал Макс в рацию, — подозреваемый скрылся, возвращаюсь на место преступления.
— Куда скрылся? — Изумился Гоша Никольский. — Ты что, его потерял?
— Можно и так сказать…
— Что за детский сад… Куда группу перехвата высылать?
— Я, блин, не знаю, куда ее высылать. К последней трубе дома номер шестнадцать по улице Мира. Он за трубу зашел и сгинул, демон.
— Какой еще демон? — прохрипел в рации строгий голос. — Что там, блин, за демоны у тебя, Лебедев?
— Это фигурально выражаясь, Андрей Борисович, в смысле, господин майор…
Ндааа-а, понятно, начальство уже прикатило в отдел, убийства далеко не каждый год случаются. Макс начал объяснять:
— Я его по крышам гнал, он за трубу юркнул и — пропал. Не могу понять куда. Все уже осмотрел… Кажется, я в него попал, но… Я назад в квартиру иду…
— Иди, сейчас опергруппа и эксперты будут. На связи.
Андрей Борисович, похоже, был весьма недоволен. Да и будешь тут довольным, когда день начался с убийства, а твой подчиненный упустил злоумышленника… «Эх, — вздохнул Макс, — представляю, что сегодня начнется. Проверка из управления — это самое гуманное, что может случиться. Впрочем, даже представить сложно, что начнется после убийства».
Выбитое окно было не слишком высоко над крышей, но все-таки чтобы влезть в него обратно, пришлось попотеть. Стена под ним была гладкая, как бутылочный бок.
— Ф-фу, — Макс, наконец, перенес ноги через подоконник и тут же почувствовал, как мурашки галопом проскакали через его спину, от затылка до самой, ну, понятно чего.
Уже почти рассвело, и включать фонарь не было никакой нужды. Но Макс все же направил острый луч на вбитый в потолок крюк.
Крюк был.
Точно был: мощный, загнутый, присыпанный побелкой.
Но вот только тела не было.
Диван стоял у стенки как новенький; стены, залитые кровью еще пять минут назад, были свежи и чисты; кочерга спокойно соседствовала с совком и щеткой в стойке у камина; и даже полка с фарфоровыми статуэтками стояла на месте. Макс, словно зачарованный, подошел к ней и взял в руки фигурку котенка. Абсолютно целую. Котенок хитро щурился, будто готовился замурлыкать. Не далее как пару минут назад, подбирая с пола пистолет, Лебедев видел этого котенка расколотым. Отбитые уши, отсутствующая лапа… Макс опустился на колени, и, елозя по полу чуть ли не носом, стал искать ну хоть маленький осколочек фарфора. Домашняя пыль, несколько ворсинок, уличный песок, может быть даже насыпавшийся с его ботинок, но… Осколков на полу не было. Подумав, Макс быстро поднялся и бросился к стене. Обеими ладонями он начал оглаживать обои. Но обои были совершенно чистые и, что было совсем уже странно, абсолютно сухие.