Машина, естественно, еле тащилась. Час пик, и центральный компьютер не успевал переварить геопозиционирование всех спешащих на работу. Вытянув руки вперед, Макс понял, глядя на подрагивающие пальцы, что некоторое время лучше продолжить пользоваться автопилотом. Он взял коннектор и набрал «Проспект Солидарности, 6».
Программа, немного подумав, показала ему пустырь, между домами четыре и восемь, любезно сообщив, что «Строения под № 6 по проспекту Солидарности не существует. Возможно, вы искали строение № 16, 26, 36, 46?». Макс покачал головой: «Дежавю. Это уже было!»
Затем он вбил «проспект Солидарности, 6» в поиск. Но ни одной новостной ссылки на этот дом не было. Макс быстро пробежался по велофорумам и даже создал пару новых тем «Есть ли где-нибудь в начале проспекта Солидарности веломагазин». «Не, чувак, — написал ему кто-то с ником „Лисапедист“, — в этом мертвом месте ты ничего не найдешь. Выбирайся оттуда быстрее!»
И вдруг Максу стало страшно. Он понял, как сходят с ума. Уже двадцать минут он ищет в сети подтверждение своему сну, совершенно перепутав его с реальностью!
Да и ладно сон был бы хоть немного реалистичный! А тут пропавшие трупы, исчезнувшие вместе с жильцами дома… Надо, пожалуй, сегодня задержаться у психолога. Или, может, даже лечь на обследование в клинику. Эдак недолго и в реальной жизни в кого-нибудь из пистолета шмальнуть!
Впрочем, «дежавю» — это такое ощущение, когда кажется, что происходящее с тобой уже случалось. А как назвать то ощущение, когда ты точно уверен, что это уже было?!
Дверь квартиры Славика была, как и во сне, чуть-чуть открыта, из нее дул приятный ветерок. Макс повесил фуражку на совокупляющиеся друг с другом алюминиевые трубы в прихожей и вошел в комнату.
Слава сидел за стеклянным столом, по его столешнице бежала лента свежих новостей.
— Привет!
— Привет!
Друзья обнялись.
— Ты чего в такую рань? — Слава провел пальцем по левой стороне стола — и изображение пропало.
— Даже не знаю, как и объяснить. У тебя попить ничего нет?
— В холодильнике глянь.
— Тростниковый сок?
— Хм, — Слава внимательно посмотрел на Макса. — Есть такое. Любишь?
— Лучше сделай кофе, а я потихонечку начну рассказывать.
— Ну пошли, — Слава отправился на кухню и нажал на кофеварке, сделанной в форме буквы «о», кнопку запуска. — Видал, какая штукенция? Во, дизайн был, не то что сейчас!
— Угу, — кивнул Лебедев, — такое значит, дело. Мне тут сон приснился…
— Случается, — кивнул Слава.
— Там, помимо прочего, в этом сне исчез дом. Все его ищут, по новостям рассказывают об этом… А я сегодня на работу еду, гляжу — а дома и в самом деле нет. Дом четыре по проспекту Солидарности есть, дом восемь есть, а шестого — того.
— Что «того»?
— Исчез.
— Стоп. Давай-ка расскажи мне свой сон с самого начала. Не думал, конечно, что я когда-нибудь, словно девушка, буду чужие сны выслушивать, но к новому опыту лучше всегда подходить обстоятельно.
Кофеварка зафырчала и выплюнула две чашки эспрессо.
— Ну, гляди, — Макс сел на стул, — история длинная.
Однако подробный пересказ приснившегося сегодняшнего дня занял меньше десяти минут. Макс даже был слегка разочарован. Вот такая наша жизнь — мучаешься, страдаешь, переживаешь, а рассказать-то толком и нечего. Он глянул на Славу, ожидая увидеть озабоченное и растерянное лицо. Но и здесь Макса ждало разочарование. Слава выждал секунду и мягко улыбнулся:
— Тут даже думать нечего, тоже мне задача. Если ты утверждаешь, что сон был настолько реалистичен, что ты, даже приняв холодный душ…
— Голову я сполоснул…
— Ну какая разница. Если ты, даже подвергнув себя термальной ванне головы, продолжал считать, что все это было реальностью, то, вполне возможно, у тебя сместились какие-то ячейки памяти. Представляешь, как мозг устроен?
Макс отрицательно помотал головой:
— Ну, типа, мозжечок, лобные доли…
— Примерно так, но я о другом. У нас нет четких мест, где хранятся какие-то определенные воспоминания. Все пишется в беспорядке, как на жесткий диск в компьютере. Знаешь, в компе еще дефрагментацию проводят, то есть собирают различные куски файлов, размазанные ровным слоем, в единый массив, чтобы программы быстрее работали и не глючили?
— Ну знаю…
— В мозгу, к сожалению, подобную операцию провести невозможно. Это все так маленькими кусочками и хранится. Сам знаешь: бывает, имя человека вспомнишь, а фамилию — никак. А она просто хранится совершенно в другой виртуальной ячейке твоей памяти. И сон твой, думаю, он же тоже записывается в эту память, — перепутался кусками с реальностью. Не было там никогда дома никакого. Но просто ты пока не совсем можешь различить то, что было на самом деле, и то, что тебе приснилось. То есть, твой сон прописался разными своими кусками в разные места. Ну, например, в то, где у тебя были записаны воспоминания о поездке на работу. Сбой мозгового жесткого диска… Вот и все.
— А что, такое бывает?
— Зайди в любую психбольницу и посмотри. Чего ты меня спрашиваешь, как маленький. Мозг — сфера мало изученная, и в нем бывает что угодно.
— То есть, я сошел с ума? — Помрачнел Макс.
— Нет, зачем. На сумасшедшего ты пока не похож. Хотя бы потому, что осознаешь — с тобой что-то не так. Если, например, забыть чего-нибудь считается нормальным, то почему такая путаница нормальной не может считаться? Но вообще-то, конечно, я бы рекомендовал тебе показаться врачу. Не вашему психологу этому безумному, а нормальному специалисту. И, думаю, для начала тебе стоит взять отпуск и свалить куда-нибудь к морю. Полежать на песке и постараться ни о чем не думать. Выкинуть максимально из мозга все то, что тебя напрягает. Как для молодожена, для тебя, это будет лучший рецепт…
— Эх, вздохнул Макс, — это конечно, было бы хорошо… Да я начальству обещал, что поработаю до осени. И так в отделе никого… А психолог, в принципе, дядька нормальный, только сном меня достал…
— Каким еще сном? — удивился Славик. — Тем, что ты сейчас рассказал?
— Блин, ну совсем-то за сумасшедшего меня принимать не надо! — Макс рубанул рукой воздух. — Другой сон. Про другое.
— О, батенька, — Славик хихикнул, — вы, как я погляжу, просто ходячий сонник. Раз уж я начал выслушивать твои сны, то с интересом послушаю и еще один. Надо же во всем этом разобраться…
— Есть у меня сон такой, странный, — вздохнул Макс. — Кажется, сколько живу, столько его и вижу. Хотя, начинаю вспоминать — был ли он у меня в детстве, и не могу точно сказать. Вроде был. А может, и нет. Но повторяется он из раза в раз без всяких изменений. Как, блин, видеозапись какая-то…
— О, как интересно, — Слава с азартом неофита потер руки. — А чего ты мне об этом никогда не рассказывал? Уверен, что такие неизменяющиеся сны просто так не снятся. Ну-ка давай во всех подробностях. Чего там?
— Ну как, — вздохнул Макс, — начинается все с того, что смотрю как бы с высоты. Как птица, что ли… Внизу — побережье. Голубое море, белый песок, пальмы, зелень… Цвета, знаешь, такие глубокие, словно на компьютере выправленные, в жизни таких не бывает. И очень красиво. И я будто бы планирую, ухожу все дальше от побережья, вглубь материка. Лес начинается, горы, водопады… Очень красиво все — смотришь и не можешь налюбоваться. И очень необычно. Как в компьютерной игрушке, что ли… И снизу птицы поднимаются. Странные. У нас таких нет: разных цветов, пушистые, с длинными кривыми клювами. А потом вдруг рывок вниз, резко так, и там каньон. Глубокий, как в Штатах. Может, в фильмах видел?
— Видел, — зачарованно кивнул Славка.
— Пролетаем по каньону и уходим вверх. Через облака, в космос. И тут уже быстро все происходит: корабль космический какой-то, толком не разглядеть, и мы, вернее я, влетаю в приемный шлюз. И темнота. И тут я всегда просыпаюсь. Сердце колотится, и вообще ничего не могу понять: кто я, где я… Как-то так.
— Да уж… — задумчиво протянул Слава. — Я бы на месте психолога тоже заинтересовался.
— И что бы сказал?
— Будь я на месте психолога, — сделал умное лицо Славка, — знаешь, какие бы выводы я сделал? Ну, во-первых, тебя полностью не устраивает жизненная ситуация, в которой ты сейчас находишься, и ты пытаешься от нее избавиться. Во-вторых, тебе не хватает для этого или смелости, или сил, или чего-то еще. То есть, существующее положение ты никак изменить не можешь. Эти свои ощущения ты загнал так глубоко в подсознание и сам даже не догадываешься о том, что ты как бы, говоря языком психоанализа, «томишься в клетке». Вернее, в космическом корабле. Но, в то же время, осознание того, будто в твоей жизни все идет не так, настолько сильно, что оно прорывается вот в этом сне. Подсознание как бы кричит тебе: «Спасите! Помогите! Вызволите меня!»
— Хм… Это вряд ли.
— Ты знаешь, Макс, мы знакомы уже очень давно, и я как бы не замечал, что тебя что-то не устраивает. Вроде бы все в норме, нет?
— Ну, в принципе, да, более или менее…
— Угу… И потому я могу сделать только один вывод: ты глубоко скрытый гомосексуалист. Латентный, как принято выражаться! Ты даже от себя это скрываешь!
И Славка пронзительно захохотал. Так ему было весело, что он даже поднял ноги и начал дрыгать ими в воздухе.
— Да сам ты это слово! — закричал Лебедев, но не выдержал и тоже заржал как сумасшедший.
— Слушай, отсядь от меня, я опасаюсь, — хрюкал Славка. — Ты во какой накачанный, схватишь меня, и не успею опомниться, а уже среди разноцветных птиц!
— Идиот! — прокричал Макс свалившемуся от смеха на пол Славе. — И ты хочешь после этого, чтобы я и дальше был с тобой откровенным?
— Учитывая мою ориентацию, полной откровенности нам все равно не достигнуть. — Слава дергался от смеха и махал рукой, словно призывая Макса перестать его смешить. — Но вообще-то, — Славка попытался прекратить смеяться, но время от времени все равно подхрюкивал, — я тебе выдал стандартную реакцию мозгоправа на вот такие вот симптомы. Ты знаешь, что он там у себя в планшетничке чиркает?
Макс вздрогнул. Именно этот вопрос задавал ему Славик во сне.
— Нет… — мрачно процедил он.
— Я думаю, что вкупе с твоим последним приключением это все дает диагноз или маньяка, или еще черт знает кого. Решат, что ты мечтаешь или убивать, ну или там, не знаю, расследовать убийства. Типа, сошел с ума на полицейской работе.
Макс помрачнел:
— Хм… В данной ситуации может и сработать…
— Да, думаю, это печально. Никогда, никогда не надо быть откровенным с психологом — запомни. Ведь ты же не знаешь, что может случиться с тобой в будущем, как и то, что ты рассказываешь ему сегодня, будет истолковано в свете новых событий… Не думаю, что они станут глубоко копать. Уволят тебя потихонечку и все. Впрочем, психолог не задавал тебе каких-нибудь вопросов про личную жизнь или что-то вроде того?
— Задавал, — Лебедев помрачнел еще больше.
— Ну тогда не беспокойся, он точно считает, что ты просто глубоко законспирированный гей. Так что, скорее всего, экспертизу по делу про этого убийцу ты пройдешь. Только улики нужны. А их нет…
— Да. В этом, как обычно, самая большая проблема. А если серьезно, Слава, что может значить такой сон?
— Черт его знает… Наверное то, что… Вот если бы я был человеком мистически настроенным, то я бы сказал тебе — кто-то пытается подавать тебе сигналы. Инопланетная цивилизация, к примеру, где ты в прошлой жизни был королем. А так — даже не знаю. Ты, наверное, в детстве просто Кира Булычева перечитал.
— Кого?
— Ну так, был один писатель. Забудь. Но вообще-то признаки переутомления говорят, твой организм находится на пределе. Как бы еще чего не вылезло.
— Надеюсь, не вылезет, — махнул рукой Макс. — Покачу я в отдел. Может, и в самом деле отпрошусь сегодня.
Но в отдел Макс не поехал.
И долго стоял на том самом месте, где во сне перед беседой со Славиком наблюдал хаотичное кружение пустого белого пакетика на ветру. Пакетик был на месте. И выделывал те же самые пируэты. Макс вспомнил разговор со Славиком и то, что тот задал ему тот же самый вопрос, как и во сне… Появилось желание схватиться руками за голову, лечь тут же на зеленую траву и уснуть. И проснуться уже совершенно нормальным, не помня ничего про эти дурацкие сны. Но засыпать было страшно. Да и неудобно это делать на клумбе…
Глава 7
Мы с вами где-то встречались
Наша судьба — это цепочка двух видов случайностей. Первая случайность — это когда мы поворачиваемся задом к фортуне, в то время, как она хочет нас поцеловать. Вторая — когда разворачиваемся к ней лицом, если она вознамерилась дать нам пинка. И проблема в том, что угадать — какой стороной к ней необходимо развернуться в конкретный момент, практически невозможно.
Макс сел в машину и, вместо того чтобы спокойно отправиться в отделение, решил посетить еще и приснившуюся ему квартиру на улице Мира. Если бы кто-то спросил у него, зачем он это делает, то вряд ли бы он сумел ответить. Наверно, исключительно затем, чтобы окончательно изгнать из себя все воспоминания об этом безумном сне. А как еще это сделать? Только убедиться, что он полностью не совпадает с реальностью.
Утро, несмотря ни на что, было прекрасным. Еще не раскалившееся солнце мягко согревало, а не обжигало через не успевшую запылиться листву, весело пикировались на веточках неизвестные пичуги, от только что политых автоматическими системами газонов тянуло приятной свежестью…
Макс захлопнул дверцу автомобиля и оглянулся по сторонам. Если ночью это место выглядело настороженно, казалось, что окружающие дома всматривались в тебя пустыми глазницами потухших окон, то сейчас ощущения были совершенно другие. Окна подмигивали веселыми белыми занавесками, трепетавшими в открытых рамах, словно парус спинакер. Через цветные витражи подъезда пробивались веселые разноцветные лучи. Девочка тренировала таксу, и та, радостно махая хвостом, приносила ей ярко-желтый автоматический мячик, тут же выпрыгивающий из рук девочки и уносящийся вприпрыжку вдаль. Пожилой мужчина в жилете с множеством карманов, затягиваясь сигарой, и крутя в руках поводок, иронично смотрел на абрикосового пуделя, деловито разрывавшего газон. Пудель поднял на секунду глаза на Макса, и поняв, что от того никакой опасности не предвидится, снова занялся своим важным делом. «Идиотская же собака, — подумал Макс, — и по цвету, и, вроде бы, по интеллекту. Зачем они все ее заводят? И почему эти пудели постоянно роют клумбы? Воображают себя охотниками на червяков?»
Лебедев приложил палец к датчику на двери подъезда, и замок неожиданно зло щелкнул, будто его раздражала вся эта утренняя идиллия. Макс на секунду остановился: «Может, не стоит тащиться в этот подъезд, беспокоить незнакомых людей…» Внутри у него что-то тревожно кольнуло. Он был готов уже развернуться и отправиться за обещанными Киму пончиками и навсегда забыть свой плохой сон, как кто-то внутри, словно настойчивый попрошайка, снова потревожил его. Макс поднял глаза, и чувство тревоги усилилось: подъезд был подозрительно знаком. Те же, что и во сне, синие абажуры на лампах, такие же оранжевые трубы пневмодоставки, пробивающие насквозь этажи, даже дверь лифта с маленькими, забранными кованой решеткой окошками, он уже все это видел…
Поежившись, Лебедев стал подниматься по лестнице. Квартира номер шестнадцать находилась точно там же, где и вчера: между пятнадцатой и семнадцатой. И даже дверь была у нее, если и не та же самая, то весьма похожая: железная, в царапинах, с медным номерком…
Немного помедлив, Макс вдавил кнопку звонка. Дверь распахнулась буквально мгновенно. На пороге стоял пожилой мужчина в белой тенниске с разноцветными полосами и в свободных домашних брюках. На самом кончике его носа блестели очки в тонкой металлической оправе. Он скользнул по Максу цепким взглядом, сверху вниз, точно прицениваясь:
— Чем могу быть полезен, господин… офицер?
— Разрешите войти?
— Да, пожалуйста… — Незнакомец отступил на пару шагов. — Что-то произошло?