«Особист» вышел, прихватив с собой тару.
«Ясное дело, отдаст на сравнение и вернётся дослушивать. А как ясность появится, тогда и пентотальчиком могут уколоть. Вот удивятся, когда правду узнают. Ведь не поверят. Решат, что препарат просроченный». — Несмотря на пиковую масть ситуации, Алексей поймал себя на мысли, что на удивление спокоен. Должен мандражить, волноваться. Или после смерти так? Да, но ведь живой как бы. — Короче, тело её я этим уродам курочить не дам.
«Порву, кого смогу, а там по лёгкому и успокоят. — Твёрдо решил он. — А если повезёт, то и сам… Но самому — это в последний момент нужно. Пока надежда есть, погодим о грустном. Как это у классика? — Со мной был нож, решил я, что ж. — Может, тоже стихи писать?
— Нашёл время, «идиет», — вспомнился ему голос Папанова в знаменитой комедии. — Нормально. Девочка уже всё, что могла, потеряла, а меня, считай, вороны доели. Значит, повоюем. Хорошее настроение, бойцовое. С таким настроем на горке бы не взяли. Там я один был, на работе, здесь — другое дело. Ой, ребята, на вашем месте я бы ещё троих подтянул, для страховки. И то, хватит ли?»
Вернулся опер. — Ну что, Оля, продолжим.
Он вдруг насторожился, видно шестым чувством уловив исходящие от пленницы уверенность и опасность.
«Пригасим». — Девушка потупилась и сжалась в комочек.
Он постоял, качаясь на носках модельных туфель, видно раздумывая, как поступить. Связать или нет.
«Результат сравнения будет скоро готов, тогда и свяжем» — Видимо, решил контрразведчик и поторопил. — Давай, девочка, говори дальше. Всё, всё. По–хорошему.
Алексей выдохнул, сосредоточился и старательно испортил воздух.
— Ой, — пискнула девчонка, — живот, скрутило. Ой, не могу.
Понимая, что реакция на непроизвольный страх проявляется именно таким образом, хозяин не удивился, только досадливо, как от лишней заботы, поморщился. — «Диван портить, оно ни к чему, и, вообще, пока ничего не ясно». Поэтому кивнул соглядатаю, приказав отвести пленницу в сортир. Шли недалеко, из подвала на первый этаж. Лоб открыл дверь и пропустил её в туалет.
Леха напрягся: «Интересно, зайдёт или нет?»
Однако топтун осмотрел помещение, в котором не было ничего, кроме рулона бумаги и ароматизатора на стенке.
— Иди, — здоровяк посторонился, запуская девчонку в клозет.
«Ах ты, рыбий глаз, — припомнил Алексей запах одеколона недавнего грузчика, чья кроссовка испачкала дорогущую футболку. — Ничего личного, но за козла ответишь».
Выдернуть нож — секундное дело.
— Дяденька. — Жалобно окликнула Оля стоявшего за дверью сторожа, — здесь вода…
Амбал сунул в дверь голову, и, увидев, что Ольга, согнувшись, заглядывает в унитаз, приблизился.
— Ну, чего там? — брезгливо поинтересовался он, наклоняясь. Закончить не успел. Пошла работа. Напоровшись на лезвие, хрипнул и удивлённо открыл рот. Ещё один удар и ещё. Это в кино люди падают с одного удара. В жизни надо бить до последнего. Чем больше, тем лучше. Маленькая ладошка зажала рот охраннику.
«Сейчас уходит, может закричать».
Осев на пол, сторож дёрнул кроссовками и затих.
«Извини, — вытер Алексей лезвие о куртку покойника, — я тебя к ним на работу не гнал. Сам выбрал. Не обессудь. Жалости к поверженному не было, приходилось, знаете, сталкиваться с подобными кадрами. Такой туповатый, исполнительный кадр, ежели скажут, и по частям нашинкует, и кожу на ремешки со спины живьём спустит. Война есть война».
«Оружие, конечно, в наплечке. Как же иначе, секьюрити и без ствола. «Иж», но полностью снаряжённый. Всё, время пошло.
— Диверсант оттащил тело в угол, прикрыв банным халатом: — Совсем не укрыть, но хотя бы время потратят, пока будут открывать, разглядывать, а мне и секунда лишняя на пользу.
— Глянув в зеркало и не обнаружив следов крови, тихонько приоткрыл дверь.
— Никого. Отлично. Служивый минут пять точно будет ждать. Время есть». — Неторопливо двинул по коридору.
В приоткрытую дверь слышен голос. Дальше — лестница, возле неё сопляк с бритым черепом, играется чётками, изображая нож–бабочку.
«Чисто дети». — Не давая опомниться, перебил готовый сорваться возглас.
— «Камаз» там? — Кивок наверх. — Его Данилов зовёт.
— Нет, он на веранде. — Автоматически среагировал «шестёрка». — Какой Данилов?
Посыльная отмахнулась. — Не твоё дело.
Сделав шаг к выходу на просторную, укрытую зарослями вьющихся лиан, террасу, Леха, определив, где может находиться объект, низом проскочил дверь и перекатом, преодолев три метра, вынырнул у плетёного кресла, в котором дремал крепкий мужик в спортивном костюме.
«Один, прекрасно. — Девчонка шагнула за спину и, ухватив левой рукой за короткий чуб, блокировала движение. Нож плотно зажал горло. — И впечатляет, и не заорёт сдуру».
Выпучив глаза, «Камаз» потянулся встать. Громким шёпотом, одновременно усилив нажим, в самое ухо предупредила. — Сидеть, прирежу.
Кожа лопнула от нажима отточенного клинка.
«Когда кровь чувствуешь и не видишь, это страшно». Ощущения склонны преувеличивать.
— Всё, всё. — Он опустил руки на подлокотники. — Что тебе надо?
Фразу Алексей произнёс медленно и разборчиво, делая поправку на стресс жертвы: — Скажи охране, пусть подгонят машину. Мы с тобой отъедем. Если всё как надо, через пять километров тебя отпущу. Начнёшь дёргаться, прирежу или пристрелю.
На сдавленный крик хозяина в беседку влетел давешний пацан.
— Машину подгони. — Хрипло приказал «Камаз».
Струйка крови, текущая по шее хозяина, впечатлила, и, не задавая вопросов, боец кинулся во двор.
— Прикажешь всем отойти, особенно твоему «Особисту». Он, может, и сумеет отбить, а, может, и нет. Тебе к чему рисковать? — Холод клинка убеждает лучше слов.
— Ещё одно, за нами не гоняться. Увижу хвост, отрежу руку. — Уточнил, тебе — руку. Давай.
Вернулся посыльный, доложил: Готово.
Он с любопытством обвёл глазами веранду и снова исчез. Прижав ствол к плешивому затылку, Леха вытянул из джинсиков узенький ремешок. Накинуть его можно и одной рукой, было бы умение. Прихватив руки пленника за спиной, обмотал другой конец вокруг шеи.
Во дворе одиноко стоял Мерседес, чуть поодаль, рассредоточившись и выставив стволы, залегли охранники.
Алексея разобрал смех. — «Камаз», скажи ты им, пусть не позорятся. Что за детство?
Заложник сердито засопел носом, но промолчал, не дав сорваться с языка резкому слову в адрес наглой девки.
Не торопясь, преодолели десяток метров от дома к машине.
Ольга пристроилась за спиной стреноженного авторитета, контролируя его движения нажимом ствола в бок.
Открыв дверь, шмыгнул на сиденье и рывком, без церемоний, прямо за пояс втащила задохнувшегося пленника в салон. Хлопок дверцы, и тут же, рукояткой пистолета, Леха выключил жертву.
«Камаз» ткнулся носом в боковое стекло. Однако глубокая тонировка скрыла варварское обращение с заложником от глаз охраны.
Мерседес тронулся мимо застывших телохранителей и выскочившего из дома начальника охраны.
Как ни подмывало Леху приоткрыть окно и влепить ему пулю в колено, но пришлось сдержаться.
Не обременённые интеллектом соратники «Камаза» могли отреагировать агрессивно просто на уровне рефлексов. Машина перескочила водосток и, вывернув на асфальтированный просёлок, рванула к трассе.
Алексей гнал машину, поглядывая на привалившегося к дверце «Камаза», и прикидывал, как его потрошить. Допросить было необходимо, но дорогая машина наверняка имела систему слежения, поэтому остановиться на достаточное для беседы время не получится.
«Что ж, будем говорить на ходу». Он застегнул ремень на безвольном теле и похлопал бандита по щеке. — Подъем.
«Камаз» дрогнул веками.
— Не надо придуриваться. — Леха дёрнул удавку. Пассажир открыл глаза и осторожно пошевелился.
— Не выйдет, — охладила его надежды девчонка. — Сиди тихо и отвечай на вопросы.
Авторитет грубо выругался, вспомнив её родителей. Затем перешёл к конкретике. Угрожать не рисковал, но намёками пытался запугать, конкретно.
«Дурачок, чего он этим добьётся?»
— Сейчас ты мне расскажешь подробно. Что это за история с оружием и федералами. Возражения не принимаются. Ты видел результаты допроса Ахмеда и его шестёрок, поверь, рука не дрогнет.
Он молча сидел, глядя на пролетающие мимо столбы.
— Так, тебя предупредили, ты не послушал. — Коротко размахнувшись, Алексей воткнул нож в локоть вывернутой руки. Если знаешь куда ударить, боль невыносимая. Реакция на нерв разрывает руку и всю половину тела от макушки до ноги. Выдернул, теперь кровь текла не только из пореза на шее, но и по руке.
— Слушай, кончай партизанить, так на кровопотере загнёшься. — Пошутил диверсант.
— Что ж ты за тварь такая? — Выдохнул авторитет.
— А ты весь в белом? Как рояль. Вопрос задан. Пойми, ответить придётся. Только, когда ты заговоришь по принуждению, легче будет добить, чтоб не мучился. — Леха глянул в зеркало: «Сопровождения пока не видать, но это дело времени. Появятся, не усидят».
Вопрос пришлось повторить дважды. Ненавидяще скрипя зубами, «Камаз» бессильно плюнул кровью в лобовое стекло и рассказал историю продажи контейнера с оружием, засады, В общем, всё, что знал. А когда авторитет, между прочим, обмолвился о том, что снайпера сдали два раза, сначала чужие, а потом свои, то желание прекратить допрос стало невыносимым. Наконец, «язык» замолчал, на лбу у него выступили бусинки пота.
Алексей понимал: «Нужно заканчивать, скоро пост ГАИ».
— А ведь ты с этим снайпером сейчас и едешь, — глядя на дорогу, без эмоций произнесла девчонка.
Невероятно, но авторитет поверил, посерел ещё больше. Он мог надеяться, что его отпустит посторонняя дурочка, но теперь надежда исчезла. В отчаянии дёрнулся, пытаясь достать её головой. Лехе осталось только выставить клинок. Лезвие вошло точно между рёбрами, пробив сердце. Откинувшись на сидение, бандит коротко всхлипнул, пытаясь вдохнуть мгновенно посиневшими губами, и замер.
Заметив аккуратный поворот на второстепенную дорогу, Алексей съехал к небольшому лесочку.
Сидя на сухом пеньке возле блестящей чёрным лаком машины, в салоне которой неподвижно завис пристёгнутый к сиденью, теперь уже бывший авторитет, Леха подбрасывал на ладони маленький шедевр компьютерной техники. Его наличие меняло весь расклад. Первым желанием Алексея было оставить миникомпьютер на сидении и бежать, куда глаза глядят. Поразмыслив, торопиться не стал: «Всё равно, не отстанут. А так, одной проблемой меньше, или больше, теперь без разницы».
Он с наслаждением вдохнул прохладный осенний воздух. Пахло травой, прелостью. Запахи осени, такие мирные и настраивающие на лирический лад, никак не вязались с этой кровавой суетой, в которую его затянула неудачная реинкарнация. Невесело хмыкнул и, стряхивая расслабленное настроение, хлопнул в ладоши.
— Рота, подъем. — Заорал голосом старшины Пилипенко.
С верхушки сорвалась одинокая ворона, каркнула, ругаясь на шебутного соседа, и, тяжело взмахивая крыльями, полетела к трассе. «Пора и мне». Встал и, сбивая сухую траву, двинулся к трассе, а уже через пару минут, остановив попутку, ехал в город, слушая весёлую болтовню водителя Жигулей.
Паренёк записал неизвестно чей телефон и довёз Ольгу к самому подъезду.
Маша оказалась дома. Хотя, по идее, должна была свалить куда подальше.
— Где шлялась? — встретила она Олю интонацией столбовой дворянки. — За что тебе деньги платят?
«Что ты будешь? Гонору, как у комиссарши. — усмехнулся Леха. — Положим, денег мне ещё не заплатили, а тон я бы поменял. Негоже со спасительницей так‑то. Ну, да бог ей судья».
Не обращая внимания на взбалмошную дамочку, собрал вещи, проверил документы, сверху уложил два ствола и нож. «Арсенал — мечта ППС».
— Ты куда? — остановила её Мария.
— Послушай, я русским языком сказала. — Нужно исчезнуть. Тебе муж повторил. Что, совсем тупая? — задал Алексей риторический вопрос. — Сама жить не хочешь, дочку пожалей. Последний раз говорю. Бежать нужно. Немедленно. Через час, максимум, придут люди, которые, прости за пошлость, из тебя дуршлаг сделают. Ты что, мазохистка? —
Ольга двинулась к выходу.
— Подожди, — Визгнула хозяйка. Мы с тобой.
— Лиза — крикнула она дочери, — собирайся, поедем к бабушке.
«Господи, снова здорово. Как вы меня достали».
— Давай так. — Алексей задумался. — Схожу за машиной, а вы собирайтесь. Посигналю, спускаетесь вниз. Только не к матери, вспомни каких‑нибудь знакомых. Желательно, не в Москве, а в пригороде. Барахло не бери. Документы, деньги. Всё.
Оставив их собираться, прогулялся на стоянку. Машина была на месте.
«Ох, не дело. Не дело. Этот белобрысый по своим каналам ментов наверняка озадачил. Теперь первый гаишник тормознёт на раз. Но, что делать, не бросать же девчонок? Люди покойного сейчас в таком раздёрганном состоянии, что не дай бог им в руки попасть. Жалко и её, и дочку. Попробую вытащить».
Перекрестившись, завёл двигатель и пополз назад. Не въезжая во двор, заглушил двигатель и тихонько прошёл к подъезду. Вроде спокойно? Однако, в окне третьего этажа шевельнулась тень.
«Мужик, судя по габаритам. Выходит, опоздал?» — Присмотрелся внимательней и зацепился взглядом за стоящую в ряду машин Шевроле Ниву.
«Маска, маска, я тебя знаю. Точно, возле дома у «Камаза» такую видел, номер правда не помню, а вот цвет соответствует. Пойду, проверю». Леха скользнул вдоль баков с мусором и вынырнул в мёртвой зоне, чуть позади шедевра российско–американского автопрома. В машине, больше смахивающей на Оку–переростка, чем на джип, кто‑то сидел. Девушка постучала в стекло и заблажила пьяным голосом малолетней шалавы. — Мужчина, угостите даму сигареткой.
— Да пошла ты… — Отмахнулся тот, не сводя глаз с окон.
— Хам. — Малолетка коротко ткнула сидящего стволом в висок. — И разиня.
Водитель завалился на пассажирское сидение.
«Потерял сознание, очнулся, гипс… Почему от субтильной девочки никто не ожидает подлянки? Психология? — Размышлял Алексей, приоткрывая дверцу и тихонько дёргая застревающее в узком проёме тело. Добивать не хотелось. — Что я, зверь, что ли. Ещё разок по кумполу, и на полчаса глубокий наркоз обеспечен».
Сев за руль, приготовился ожидать: «В доме шуметь не станут. Скорее всего, ждут. Маша наверняка раскололась. Слаб человек. Хотя, своя рубаха ближе…, это понятно. Только, ведь и их живыми не выпустят. Зачем им свидетели? А вот, если не появлюсь, девочек должны отвезти на базу и допросить с пристрастием. Ну, как и вспомнят? Что говорила, куда заезжала? Дело нудное. На психе, да в суёте, много не выяснить. Опять же — соседи».
Не прошло и часа, как засадные хлопцы двинулись вниз. Снова мелькнул силуэт в окне, потом свет погас. Но, засаду всё же оставили. Весь свет не выключили.
«Теперь внимание. Готовность раз. В машину входит пятеро. Минус водитель, четверо, минус один в засаде, а то и двое. Скорее один, больше для проформы оставили. Итак, трое. Плюс две барышни. Если одну в багажник сунут, вторую на пол. Уместятся. Нормально. Троих в рукопашке не осилю. Придётся стрелять. Черт, не хочется шуметь. Резать тоже не с руки, мужики здоровые. Пока одного завалю, остальные навалятся, задавят. Решили».
Леха скользнул из кабины и притаился в тени. Через минуту процессия вышла. «Лиходеев» и впрямь оказалось трое: «Жаль, белобрысого нет. Видно, не барское дело — по засадам шастать. А вот мужичок знакомый. Прапор, точно. Значит, его валим первым. Снайпер ушёл в сторону, меняя приоритеты. Едва фигуры приблизились, открыл огонь. Выстрелы слились в один трескучий хлопок. Особой хитрости нет. Простенькое упражнение по стрельбе с двух рук, из начальной школы. Ошеломлённые развязкой, Маша и Лиза застыли возле корчащихся на асфальте боевиков.
Намётанным глазом Леха определил. — «Добивать некого. Все трое с дырками в голове. Ну, что поделать, не их сегодня день. А ведь куда проще. Отзвони водителю, убедись, что всё чисто. Пришлось бы тогда в квартире погром устраивать. С неясным результатом. А так, всё ровно». Открыл дверцу и втолкнул подопечных в салон. Маша судорожно втягивала воздух, борясь с дурнотой. А вот в глазах дочки, как ни странно, проявился огонёк восхищения.