Родька очень низко наклонила голову. Она с трудом сдерживала слезы и очень боялась, что эти слезы увидят остальные в трапезном вагоне. Она отчего-то чувствовала, что если они увидят ее слезы, то это будет ей как-то угрожать. Она не могла поверить, что Саныча больше нет. Она не хотела верить, что за ней подглядывал и убил старика Моряк…
– Как же мы теперь… – растерянно вздохнул Ваффен, окидывая всех взглядом.
– Н-да, – мрачно вздохнул Жиган и потер щетину на подбородке, отчего та неприятно зашуршала. – Беда…
– А Щербатый куда делся? – Шум задумчиво вертел на пальце свою шапку и смотрел на пустующий стул старика.
– Да хрен его знает. Взял лопату, сел на велосипед Саныча и умчал куда-то. – Пожал плечами Жиган.
– Хоронить, наверное, старика. – Кивнул Клим. – Надо было помочь ему. Не по-людски как-то.
– А чего это Щербатый заграбастал себе велосипед старого? – Шум вопросительно на всех посмотрел. – Как-то странно. Вам не кажется? Может это он почикал дядьку?
Ваффен вдруг с изумлением посмотрел на скинхеда. Он отчетливо вспомнил недавний разговор в этом самом вагоне. Здесь были только он, Шум и Щербатый. И Шум говорил, что с правлением Саныча пора что-то делать.
– Жиган, ты сказал, что его убили таким вот ножом? – эстонец достал свой нож, на рукоятке которого было написано «Ваффен СС» и положил перед собой.
– Ну да. Только рукоятка отломана. А что?
– Пусть теперь каждый выложит свой нож. – Молодой человек поднялся со стула и скрестил руки на груди.
– Ну ладно. – Жиган пожал плечами и достал свое пописанное холодное оружие с подписанной рукояткой. Рядом положил еще одно. – Это старика. Был при нем. Вот написано. Саныч.
– Вот мой. – Клим продемонстрировал свой нож.
– Теперь ты, Шум. – Ваффен зло смотрел на скинхеда.
– Чего? Ты, придурок, на что намекаешь?
– Покажи свой нож!
– А мелкая что не показывает?! А?!
Однако Родька уже положила перед собой предмет, который был сейчас так важен для эстонца.
– Остался ты, скин, – Ваффен развел руками и взял в руку свой нож на всякий случай.
– Подавись! – Шум кинул свое оружие на стол, предварительно вытащив его из самодельного кожаного чехла на штанине.
На рукоятке красовалась надпись – «Лысоголовый». Все узнали эту метку, которую сделал когда-то Саныч и над которой все долго потешались.
– Доволен, придурок?! Даже идиоту понятно, что его Моряк грохнул, а ты видно тупее идиота!
– Тогда почему ты только что пытался обвинить Щербатого? – Жиган прищурился, глядя на Шума.
– Да кто его знает! Ну, ведь мой нож на месте! Чьих ножей тут нет?!
– Щербатого и Моряка. – Произнес Клим. – Кстати, Когда мы вернулись. Щербатый так свой нож и не показал.
Каннибал очнулся оттого, что ему плеснули в лицо водой. Это был Моряк. Он поставил наполовину опустевшее ведро на пол и выдернул кляп из окровавленного и разбитого рта пленника.
– Отпусти меня… пожалуйста… – просипел каннибал.
– А ведь они тоже у тебя просили отпустить. Не так ли? – Сказал Моряк и вдруг уселся верхом на пленника. – Скажи, ублюдок, у тебя есть семья? Отвечай!
– Зачем тебе… – простонал тот в ответ.
– Наверняка есть! Сука! – Моряк стал рыться в карманах куртки пленника и во внутреннем нашел фотокарточку. Взглянув на нее, он остолбенел.
– Черт возьми… Кто это! Кто!!! – он ткнул карточку в морду каннибала. – Говори мразь!
– Дочка! Да зачем тебе это?!
– Где она?! Где твоя семья?! Я хочу их найти и вырезать, чтобы остановить твои уродские гены!!!
– Жена погибла от радиации!!! – отчаянно завопил маньяк. – Дочка пропала!!! Сбежала от меня давно!!! После того как все случилось!!!
– Почему она сбежала?! Ты приставал к ней?!
– Ну… Ну все равно о ней никто так не позаботился бы как я! Отпусти меня! – вопил тот в ужасе.
– Сука, ты даже родную дочь трахнуть хотел?!
– Она не от меня! Приемная! Падчерица! Отпусти меня, пожалуйста! – каннибал вдруг разрыдался.
Моряк отошел от него. Пленник уже бился в страшной истерике. Тогда Моряк надел резиновые перчатки и взял в руку жестяной бочонок защитного цвета. В другой руке уже был топор.
– Смотри сюда. Сюда смотри, мразь! Знаешь что это такое?!
– Нееет!!! Отпусти меня, прошу!!!
– Это регенеративный патрон от изолирующего противогаза! Сейчас будет репетиция!
– Репетиция чего?!
– АДА! – и Моряк стал вскрывать топором жестяной корпус регенерации.
Провозившись не больше двух минут. Он осторожно извлек из внутренностей бочонка желтую сыпучую пористую шайбу и положил на пол. Затем подошел к своей жертве и вспорол ему ножом на груди одежду.
– Не надо!!! – кричал маньяк.
Моряк харкнул пленнику на грудь и отломил от шайбы крохотный кусочек размером с горошину. Затем кинул прямо в лужицу собственной слюны на груди каннибала. Тут же раздалось шипение, и слюна забурлила.
– АААААА!!! – пленник орал так, словно хотел своим криком разорвать себе голосовые связки. – БОЛЬНО!!! ЖЖЕТ!!! УБЕРИ!!!
– Это только начало, свинья. – Сказав это, Моряк поднял с пола желтую шайбу и сунул пленнику ее в штаны. – Вот теперь, генеральная репетиция.
И Моряк выплеснул остальную воду из ведра на штаны каннибала. Помещение заполнилось еще более страшными воплями и шипением. Химическая реакция регенерации и воды превращала желтый порошок в кислоту, которая пожирала тело этого насильника и людоеда.
13.
– Ну и чего ты нас собрал? – Шум, недовольный тем, что был разбужен, уставился на Щербатого.
Тот оглядел всех собравшихся в трапезном вагоне. Все кроме конечно Саныча и Моряка. Щербатый мрачно смотрел на них. Затем повесил голову и стал расхаживать вдоль стола. Затем выложил на стол рукоятку со своей фамилией.
– Старика убили моим ножом. – Сказал он. – Кто-то взял мой нож и убил им Саныча.
– Ну, так известно кто, – хмыкнул Шум. – Все стрелки сходятся на вояке этом.
– Так то оно так, – покачал головой Щербатый. – Но мой нож взял кто угодно, только не Моряк.
Родька почувствовала, как ее сердце бешено заколотилось. Она вдруг ощутила сильное волнение оттого, что Моряк возможно невиновен.
– Это еще почему? – Прищурился тем временем Шум.
– Да потому что я видел как Моряк и Саныч уходят. И я в это самое время строгал этим самым ножом новые лучины. Потом положил и его и лучины себе в тумбочку и в сортир пошел. И через щель в стене видел, как они удаляются в ту сторону, – Он махнул рукой. – Значит, Моряк не мог вернуться, когда они вышли со станции и, пока я был в сортире взять нож. Потом ведь я вернулся. Снова взял нож, открыл консервную банку и пошел на крышу, на пост.
– И перо с собой взял? – ухмыльнулся Шум.
– Нет. Положил обратно в тумбу. И больше мы ни Саныча живым не видели. Ни Моряк обратно не приходил. Это кто-то другой. И он сейчас находиться тут.
– С чего такой вывод? – нахмурился Клим.
– Ну а кто еще мог взять мой нож? Это первое. Второе. Саныча убили ведь не сзади. Не в спину. Не было неожиданного нападения. Убийца стоял прямо перед стариком. И Саныч подпустил его к себе. Значит, знал его. Доверял ему. И тот резко нанес удар. Учитывая, что убили Саныча одним ударом с первого раза, удар был сильным. И человек был не низкого роста, как впрочем, и мы все. Следовательно, Родька по любому отпадает. Да и насчет Ваффена я сомневаюсь. Хиловат он чтобы одним ударом вогнать нож в сердце человека, да так что рукоятка обломиться. Да и ростом он пониже нас. Даже ниже Моряка, а Моряк среднего роста.
– Я что-то не понял, – лицо Шума исказила кривая ухмылка. – Ты вроде пожарник, а не мусорок. Чего ты сейчас сказать пытаешься? А? Что я, либо Клим либо Жиган прирезали старого? Да? И типа тебя подставили? Так?
– Ты что же, можешь найти другое объяснение?
– Ну конечно, – Шум хлопнул ладонями. – Ты его и грохнул! А теперь нам в уши ссышь!
Теперь усмехнулся Щербатый.
– А не ты ли, не так давно, говорил, что с властью старого пора кончать? И Ваффен это слышал. Ведь так?
– Ну, было, – эстонец пожал плечами.
– Я не говорил, что его надо убивать! – Заорал скинхед, – Я говорил, что ему надо было предъявить, чтобы он не давил на нас и с вахтой вопрос по справедливости решить, козлина! Это ты его грохнул!
– И какой же мотив у меня был?! А?! – крикнул в ответ Щербатый.
– Тише, тише. – Поднял руку Жиган. – Не надо орать, подельнички мои. Я сейчас скажу кое-что, о чем знаю только я, Клим и Ваффен.
– Чего? – Шум резко повернул голову.
– Дело в том, – продолжал Жиган, – что пока ты, Щербатый, куда-то катался, кстати, на велосипеде убиенного Саныча, мы тут проверяли свои ножи. У всех они естественно на месте. Само собой, нож Моряка мы проверить не могли, а вот ты отсутствовал. Мы решили поглядеть в твоей хибаре. Ножа там не было. Конечно, это ничего не значило. Ведь ты мог просто его таскать с собой, что понятно в наше замечательное время. Но вот что интересно, – Жиган запустил руку за пазуху своей куртки и извлек оттуда несколько порножурналов. – Вот это было у тебя под матрацем. Что в корне меняет дело. – И он швырнул журналы на стол.
Щербатый с изумлением смотрел на них.
– Но это не мое. – Пробормотал он. – Их мне подкинул кто-то…
– А кто у нас любитель всяких книжек и журнальчиков? Ты, Щербатый. И ты подбросил те из них, что тебя, уже, наверное, не заводят, так как примелькались, девчонке. А потом подглядывал за ней, как она мылась. Но старик тебя спалил. Однако он пока не хотел говорить всем. Ведь он вроде твоего папаню знавал и ему было неловко тебя гадом объявлять при всех. Видимо хотел с тобой по-своему разобраться. Но ты его опередил. Убрал как свидетеля того, что ты хочешь девку поиметь.
– Что за бред… – Щербатый растерянно смотрел на Жигана. – Это не правда. Не правда…
Шум сделал глубокий вдох и посмотрел на Клима.
– Что, факт? – спросил он.
Клим кивнул.
– Да. Мы эти журналы у него нашли.
– Вот сука! – скинхед кинулся на Щербатого.
Тот схватил табуретку.
– Это не я!!! – заорал он, отмахиваясь от Шума табуретом. И Шум попал под удар. Он отлетел, ударился о стену вагона и распластался на полу. Из его виска растекалась кровь.
Все опешили, глядя на тело Шума, который только что был жив, но теперь лежал на полу с проломленным виском.
– Ты убил его, – выдохнул Ваффен, – Господи…
– Я не хотел! – воскликнул Щербатый отчаянно.
– Как и Саныча, – Жиган выхватил свой нож и ринулся на Щербатого.
Тот швырнул в него табурет и бросился из вагона. Жиган увернулся и помчался за ним. Клим следом.
Ваффен стоял какое-то время и смотрел на тело Шума, схватившись за голову. Затем резко кинулся к Родьке и, схватив ее в объятия, стал бормотать:
– Наташа, давай уйдем. Сейчас же. Уйдем на юга. Только ты и я. Вместе. Нет больше времени думать. Это проклятое место.
Родька была шокирована тем, что тут только что произошло. И, неожиданный напор безобидного до этого Ваффена, привел ее в ужас.
– Пусти! – истошно завопила она вырываясь. – Пусти меня!
Эстонец почувствовал, как что-то острое вонзается ему в щеку, и отпрянул. В дрожащей руке девочки был ее нож.
– Не приближайся ко мне и не трогай! – нервно проговорила она и выскочила из вагона.
Эстонец обессилено упал на колени и заплакал.
– Я люблю тебя! – крикнул он ей в след.
Моряк докурил очередную сигарету, прикурил от нее следующую и швырнул бесполезный теперь окурок на землю. Снова уставился в пасмурное небо. А рядом шуршали крысы доедающие маньяка.
В какой-то момент вопли разъедаемого кислотой каннибала стали невыносимы, и Моряк вышвырнул койку в окно. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что тот еще жив. Он был в беспамятстве в состоянии болевого шока и от удара о землю. Бормотал что-то и дергался в конвульсиях. Тогда Моряк схватил его за ногу и приволок к яме с жертвами маньяка. Швырнул его туда, а тот все бормотал что-то.
Моряк отошел от ямы и крысы не заставили себя долго ждать. Теперь от каннибала мало что осталось.
Теперь что делать? Возвращаться на станцию? А смысл? Его вещи там, но много ли там ценного. Дозиметр конечно. Однако самая ценная вещь находиться не здесь. Она за городом. В укромном месте. Сувенир от ядерной эры, сменившейся эрой постядерной. Вымершей и радиоактивной. Но ведь и дозиметр нужен. В городе еще много очагов где радиационный фон зашкаливает. Но из этого города пора уходить. Ловить тут действительно уже нечего. Тем более что конечной целью его была Москва. Так что, пойти на станцию за своими вещами? Саныч наверняка уже рассказал там всем, что он, Моряк, убийца, насильник и людоед. Который не только лишил жизни его внучку, но и посягает на Родьку. И понятно как его там встретят теперь. Они все думают, что он людоед. Но дозиметр нужен. Ведь кто-кто, а он, Моряк, точно знал, что очаги радиации повсюду. Весь мир поражен. Ведь только в одной той лодке, на которой он находился, когда все случилось не осталось ни одной ракеты. Двадцать баллистических ракет по пять боевых частей в каждой. И в каждой боевой части одна и две десятых мегатонны. А сколько таких лодок было по всему миру и у нас и у них? А шахты? Бомбардировщики? Тактические ракеты и, наконец, диверсионные ядерные заряды…
Но самое чудовищное было то, что Моряк понимал, этот, сожранный крысами недочеловек, убил намного меньше людей… женщин… детей… Намного меньше, чем он один. Моряк.
– Значит я хуже, чем этот ублюдок, – вздохнул он, глядя на тучи. – А вы думаете, что я, это он. И уверены в этом теперь. Но если говорить человеку все время, что он свинья, то человек однажды в ответ захрюкает. Если говорить человеку все время, что он людоед, то в один прекрасный день он вас сожрет. А я, тот, кто запустил ракеты, самый что ни на есть людоед…
Надо вернуться за дозиметром… И еще… Маньяком насильником и каннибалом оказался не кто-то со станции. Но кто-то на станции имеет виды на эту девчонку… Ну чем не повод вернуться?
– Надо спасать ребенка, – вздохнул, говоря это сам себе, Моряк, – Учитывая, сколько я детей убил, это будет хоть каким-то утешением.
День давно кончился. Но из окон под потолком бил тусклый свет белой ночи. Вошедшие на станцию Клим и Жиган устало брели по перрону. На полу сидел, прислонившись спиной к трапезному вагону Ваффен и, отрешенно смотрел в пустоту.
– Ушел гад, – вздохнул Жиган и только теперь заметил, что левая щека эстонца вспорота и кровь залила ему пол лица. – Эй! Что тут случилось?!
Тот ничего не ответил. Вообще не отреагировал. Только повесил голову. Зато их с дальнего конца станции окликнул девичий голос.
– Мужики! Мне с вами надо срочно поговорить! – Крикнула Родька, стоящая у своего жилища.
14.
Когда он попал камнем первой псине точно в темя, то остальные сначала разбежались, гонимые пронзительными предсмертными визигами сородича. Но не надолго. Жрать они все-таки хотели. И их настойчивость могла спутать все планы. И конечно лишить жизни. Они снова сбились в кучу и продолжили преследовать человека. Тогда он на свое счастье заметил кусок тонкой трубы возле обрушившегося здания и вооружился им. Самая быстрая собака неосторожно попыталась ухватить конец трубы, которую выставила потенциальная жертва. И тогда Моряк резко рванул ее вниз, для верности ударив по трубе ногой, ломая при этом собаке зубы и челюсть. Еще одна. Мощным ударом он проломил ей голову. Но в этот момент другая схватила его за полу шинели сзади. Не задумываясь, Моряк резко сел на псину, давя ее тушу и ломая кости. Огромная овчарка неслась на него теперь. Он заслонил шею рукой, выставив вперед локоть и позволив овчарке схватить его зубами. Затем схватил ее за горло и свернул шею. Бросился бежать дальше. Остальные отстали. Видимо, решили не преследовать эту трудную и опасную добычу, когда вокруг лежали мертвые собратья, которыми можно было насытиться. Хотя нет. Взобравшись на второй этаж полуобрушенного здания, он заметил, что одна все-таки идет за ним, постоянно нюхая след. Моряк торопливо извлек из внутреннего кармана полиэтиленовый сверток, в котором был кусок того желтого вещества из регенеративного патрона. Он натер подошвы ботинок и быстро выскочил на улицу. Пробежал по газону, приминая сухую траву, и крошил в свои следы вещество. Затем свернул за угол и, прополоскав в ближайшей луже ботинки, стал торопливо уходить на север. Минут через пять до него донесся пронзительный визг собаки. Все. Больше она след не сможет взять никогда.