— А что у тебя с рукой? — Гарри схватился за последнюю соломинку. Потянул за повязку на левой руке индейца. Под ней вместо ожидаемой Чёрной метки обнаружилась татуировка. Абсолютно не похожая на нательные письмена инков. Красиво стилизованный шрифт: «Te quiero (2)».
— Блядь! — Отпрыгнул, точно ужаленный, индеец. — Какого хера? Не лезь!
Между ними протиснулся и встал грудью его напарник.
Гарри принялся вяло оправдываться:
— Он так похож на моего друга… э… братишку младшего… Пропавшего без вести. Я его несколько лет ищу. Звали Северус.
— А, вот в чём дело. Не, приятель, обознался ты. Его, — второй индеец кивнул через плечо, — на самом деле Франсиско зовут, а меня Ник — Никандро. Ты бы шёл по своим делам и не портил нам выступление? Чего привязался?
— Так вы не индейцы?
— Почему? Индейцы. Только не из прерии, — Ник усмехнулся и подозрительно сощурился. — А ты кого ищешь, твой брат индеец, что ли? Или для траха клеишься? Так мы не по этой части, нам на учёбу зарабатывать надо. — И добавил почти миролюбиво: — Отвали, а, по-хорошему?
Гарри не мог отвести взгляда от Франсиско. Двойник юного Снейпа перевязал себе на руку платок, пряча под ним разрушающую имидж татушку, и набычился. И только теперь стал хоть немного не похож на Северуса — вот такое выражение лица тому было совершенно несвойственно.
Да что же это? Обман. Подстава. Слишком злая шутка. Словно к сухим губам умирающего от жажды приложили горлышко фляжки с живительной водой, а потом на его глазах, так и не позволив испить ни глотка, вылили воду в песок.
Почему?
Как это всё случилось?
Зачем?
За что?!
Проклятый колдун! Мразь! Да за такие шуточки его надо… Ну уж нет, не на того напал. Гарри Поттер никому не позволит так над собой издеваться!
К дому Маквы он припустил с такой скоростью, что чуть не сшиб несколько человек. Немного поплутал в переулках, но нужный дом нашёл — подъезд, в который привёл его ночью побитый Маква, запомнился. Взлетел по грязным ступеням на третий этаж. Позвонил в дверь. Тишина. Постучал, ещё раз позвонил, влепил палец в кнопку звонка. Никаких звуков из-за двери. Гарри шепнул «Алохомора!» и толкнул дверную ручку. Сделал шаг в квартиру и только после этого сообразил, что только что колдовал без волшебной палочки. Незаконно проник в чужое жилище? Да похуй!
Миновав затемнённый коридор, служивший прихожей, он застыл как вкопанный. Квартира была не та. Обои, мебель — вовсе не то, что было здесь ночью. Блядь, перепутал двери и забрался к посторонним людям? По спине потёк липкий пот. Гарри тихо, стараясь не дышать, на цыпочках вышел на лестничную площадку, только там жадно глотнул воздуха. Нет, странно, но дверь квартиры — та самая, и подъезд в точности тот же: лестница без перил, на первом этаже — велосипеды… Чёрт побери, что происходит?!
Решительно, уже не опасаясь шума, пнув дверь, Гарри вернулся в квартиру, где старый индеец, подлечив, подарил ему антару. Теперь слышался приглушённый шум льющейся воды, под дверью душевой светилась полоска. Гарри позвал хозяев, никто не откликнулся. Тогда он осторожно приоткрыл дверь душевой, лишь щель.
В облаке тёплого пара, под упругими струйками, бьющими из лейки, в стеклянной кабинке мылся парень. Кажется, светловолосый — из-за пены на голове было трудно разобрать.
Гарри заметил на его ягодице знакомую родинку, потёр глаза и сглотнул. Сколько раз он видел эти «вишенки» на сеансах связи со своим виртуальным любовником, сколько раз кончал на них, конечно, мысленно. Сколько раз ему снилось, что целует эту родинку наяву… Предположить, что это совпадение? Мало ли чего не бывает в жизни, она щедра на сюрпризы. Но двух одинаковых родимых пятен столь сложной конфигурации просто не может существовать… А это что такое?..
На настенных крючках, рядом с полотенцем и шортами в развёрнутом виде висел спортивный бандаж с весёлыми крокодильчиками. Гарри даже не удивился. Он просто смотрел на моющегося парня и пытался осознать происходящее. Даже ущипнул себя за ладонь — Платиновый Дракон не схлопнулся погасшей голограммой, не лопнул мыльным пузырём, не развеялся, как призрак, а продолжал, довольно пофыркивая и громко что-то напевая, подставлять то одну, то другую часть раскрасневшегося от жёсткой мочалки тела струям душа. Отплёвываясь, он смыл мыльную пену с головы, несколько раз отряхнулся. Через не до конца закрытую стеклянную дверцу Гарри обдало брызгами — больше не таясь, он стоял перед моющимся хозяином квартиры. И ничего не понимал. Ну ничегошеньки.
Когда парень наконец-то обернулся и выглянул из-за стекла, Поттер просто пожал плечами. Всё его удивление закончилось, исчерпалось. Эмоции ухнули к отметке «ноль» и застыли. Как реагировать на то, кого видит перед собой, Гарри не знал. И не хотел об этом думать. Мозговая деятельность ему сейчас вообще давалась с трудом.
Платиновый Дракон выключил воду. На внутренней стороне левой руки, которой он опирался на забрызганную дверцу, повыше запястья вместо суицидальных шрамов отчётливо выделялось изображение выползающей из черепа змеи. Драко Малфой, стыдливо прикрывая пах ладонью, бочком шагнул к Поттеру и, потянувшись к его плечу, произнёс:
— Э… Позволь, я возьму своё полотенце?
========== Эпилог под дождём ==========
По крыше «обжорного ряда» Brixton Village барабанил унылый дождь. Из-за непогоды почти все столики местных кафе были заняты: сидеть в сухом и вкусно пахнущем разнообразной снедью месте всяко приятнее, чем шляться по лужам.
— Вторая «Маргарита»? И газированная отрава. — Драко послал Поттеру укоризненный взгляд. — У тебя скоро брюки не застегнутся. — Сам он только что расправился с овощным салатом и приступил к йогурту дзадзики (1).
— Не бухти. Все лишние калории сгорят. У нас на полицейских курсах такие большие физические нагрузки, что скоро ты вообще не будешь чувствовать моего веса.
— Ну это — пока ты курсант или констебль, а как станешь офицером — растолстеешь. Они все пузатые, фу.
— Обещаю, что не растолстею. — Гарри запил пиццу кока-колой. — Я буду много работать, усердно тренироваться в спортзале, не волнуйся, любимый. И потом мы во время секса сжигаем уйму калорий, уверен. Я прям чувствую, как они, засранки, покидают моё тело во время оргазма.
— Э… Ты уверен, что это калории?
— Прекрати дразниться, а то не дотерплю до дома. Ты же не хочешь в туалете? Так вот, всякий раз, когда пожелаешь пощупать кубики пресса тому парню, который кончает в тебя, мой живот будет под рукой.
— Внесём этот пункт в наш брачный договор: ожирение партнёра — повод для отказа ему в исполнении супружеских обязанностей и для выплаты им штрафа второму партнёру. Стройному и красивому.
— Да я всё время забываю, что ты, зануда, учишься на юриста. Тогда внесём в наш договор и такой пункт: любые якобы невольные намёки на возвращение в мир магов караются месячными работами по уборке кухни, мытьём унитаза и штрафом в десять минетов.
Драко, до этого улыбавшийся уголками губ, не донёс до рта ложку йогурта и раздражённо швырнул её в тарелку:
— Мы же всё решили. — Разозлился. — Я обещал тебе больше не напоминать об этом. И, кажется, держу слово. Вернёмся к разговору о возвращении через десять лет, а пока просто будем жить.
Гарри перехватил на столешнице его запястье:
— Не сердись. Впрочем… — он облизнулся, — сердись. Тебе идёт, ты так меня заводишь, когда сердишься! — Резко привстав и подавшись вперёд, Гарри поймал губы Драко поцелуем. Тот не вырывался, но когда их губы разъединились и Поттер вернулся на своё место, послал ему такой взгляд, от которого кола в поттеровском бокале покрылась корочкой льда.
— Всё-таки у меня самый шикарный парень! — словно не заметив этого магического хулиганства воскликнул Гарри и пошёл за мороженым.
Через несколько минут он вернулся с двумя вафельными рожками. Драко кивнул ему на вход, где расставляли аппаратуру и распаковывали инструменты уличные музыканты в боливийских костюмах и шляпах. Вскоре крытое рыночное пространство заполнилось стройными звуками гитар и флейт.
— Помнишь, Малфой, ты обещал рассказать мне. — Гарри облизывал шарик ежевичного мороженого, Драко — ванильного с шоколадной крошкой. — Время пришло.
— А чего рассказывать? Ты и сам уже почти всё знаешь. Или догадываешься.
— И всё-таки, как ты меня нашёл?
— Помнишь нашу последнюю встречу в Хогвартсе? Первого сентября, полтора года назад. — Драко вытер подбородок салфеткой и показал Поттеру на его «ус» от мороженого. Тот отмахнулся, с аппетитом откусывая от вафельного рожка. — Мы всё лето отстраивали школу, я каждый день видел тебя и много думал. Наконец принял решение. Признаться тебе.
Гарри удивлённо вскинулся.
— В любви, — продолжил Драко. — Это было нелегко, но я понял, что должен это тебе сказать, Поттер. Иначе просто не мог жить дальше. Столько лет хранить в себе чувство, постоянно держать его в тисках, — Драко вздохнул, — знаешь ли, трудно. Я тогда подумал, что даже если ты мне откажешь, если вообще тебя тошнит от геев, то это неважно. Скажу «Поттер, я тебя люблю. И делай с этим что хочешь!» — а дальше как сложится. Сложилось же так, что ты исчез. На том праздничном ужине в честь защитников Хогвартса я хотел тебя перехватить, заговорил с тобой, но ты сказал, что торопишься по делу и выслушаешь меня позже. Ты и правда был очень озабочен, замкнут. В последние дни держался уединённо, с друзьями почти не общался. Я проследил за тобой и увидел, что ты зашёл в Выручай-комнату. А выйдя из неё, быстро направился в Хогсмид и сел на поезд до Лондона. Это было очень странно. Ничего сказать тебе я не успел, больше тебя не видел. А через несколько дней выяснилось, что ты исчез, вернее, ушёл из нашего мира к магглам. Что оставалось делать? Идти за тобой. У влюблённого человека не много вариантов в подобных обстоятельствах. Я нашёл повод ещё раз посетить школу и, зайдя в Выручай-комнату, попросил её отдать мне твою волшебную палочку. Да, да, догадался, что ты спрятал её именно там — ведь авроры не смогли её разыскать никакими чарами, да и почему, если палочка была при тебе, ты из Хогсмида не аппарировал? В общем, не особо надеясь на успех, я сказал в Выручай-комнате: «Люблю Гарри Поттера. Мне нужна его волшебная палочка, очень нужна» — огляделся внимательно и заметил её в дальнем углу. Заешь, трудно не заметить какой-то предмет в абсолютно пустом огромном зале, если он вдруг перестаёт быть невидимым. Ну вот с помощью твоей палочки и разыскал тебя — это было не очень трудно, она вела меня как компас. Однако напрямую подкатывать побоялся — ты ведь совершенно не желал быть найденным. Иначе зачем бы тогда жил под такими сильными чарами Ненаходимости?
Гарри провёл по шее пальцем и вытянул за тонкий шнурок небольшой кулон в виде подковы.
Драко кивнул:
— Да, именно этот артефакт был последним колдовством твоей волшебной палочки, по этому следу я тебя и отыскал.
— Я догадался, как же ещё.
— Ну а дальше я стал за тобой следить. Снял квартиру неподалёку. Жить под Обороткой в сложившихся условиях, без лаборатории и неограниченного запаса зелья было невозможно, пришлось пользоваться слабенькими Маскирующими, навешивать их только на лицо — так от меня почти не фонило магией. Наблюдая за тобой, я к своей радости увидел, что ты иногда посещаешь гей-бар и несколько раз захаживал в гей-клуб. Правда, ни с кем не знакомился и даже не разговаривал. Но всё-таки натурал вряд ли станет шляться по таким заведениям. Познакомиться с тобой не вышло. Я набрался смелости, но ты меня отшил. Что оставалось? Рискнуть. Завёл профили на нескольких сайтах знакомств. И ты клюнул на Платинового Дракона — свершилось чудо! Хотя, если подумать, то чуда в этом только пятьдесят процентов и называется оно «счастливый случай, везение», а остальные пятьдесят процентов — ставка на твоё подсознание, на те семь лет, что мы с тобой, хоть и в качестве врагов, но были очень близки друг другу. Почему я решил, что ты клюнешь? Мне без тебя было так плохо. Не знаю, любовь это или что-то другое. Но я подумал, что такое чувство не может быть совсем безответным. Между нами связь. С детства. И она укрепилась в Адском пламени. Чужих не спасают от смерти. А если и спасают случайно, то перестают быть чужими. И эта моя почти пустая ставка сработала.
Гарри усмехнулся:
— Помню, когда случайно наткнулся на «Платинового Дракона», сперва не поверил глазам, потом плевался, как примитивен автор такого ника, но ради интереса всё равно заглянул. И… пропал. Платиновый Дракон поймал Зорро. На живца.
— Ты никогда не предполагал, что это могу быть я?
— Нет. Извини. Я… не думал о тебе. После смерти Снейпа просто тебя не замечал. Весь мой мир схлопнулся в одну точку, центром которой были его мёртвые потухшие глаза.
— Я понимаю. Хорошо, что ты меня не обманываешь. Тебе, конечно, было не до Драко Малфоя. Однако от Платинового Дракона ты не захотел отказаться.
— Не смог. Потому что он помогал мне жить. Чувствовать себя живым. — Они оба помолчали. — Слушай, а ты долго собирался оставаться Платиновым Драконом? Виртуальным? Что ты вообще собирался дальше делать? Так и ходил бы за мной попятам в реале?
— Да, так и ходил бы. Рано или поздно ты хоть как-то отреагировал бы на меня.
— А если бы начистил тебе рожу? Вот разозлился бы — и не сдержался?
— Это вряд ли. Во-первых, я узнал, что ты собираешься стать полицейским и никогда бы не применил рукоприкладства. А во-вторых, видел же, что, хоть и не идёшь на контакт, но тебе нравится, что я всегда рядом.
— Да, Драко, мне чертовски нравится, что ты всегда рядом.
— А… Как же Снейп?
— Не знаю, любил ли я его. Может, и сейчас люблю. Мне нечем проверить это чувство — при жизни я считал его врагом, ненавидел, желал ему… смерти желал. А когда его не стало — полюбил тот образ, который никогда не смогу потрогать руками. Любить мёртвых нельзя. Их можно только помнить, не забывать ни на минуту. А нашу любовь они забирают с собой. Туда. Не знаю, что именно от меня забрал Северус, но надеюсь, что это не ненависть. Он должен был знать, чувствовать… — Гаррин голос совсем сел.
Драко взял его ладонь в свою:
— Не надо. Не мучай себя. Все, кого мы любим, знают об этом. И ценят.
Гарри молча кивнул.
Так, держась за руки, они и просидели за столиком почти до закрытия. Музыканты закончили выступление и собирали микрофоны, колонки и гитары.
— Она сейчас с тобой? — наблюдая за ними, как бы между прочим спросил Драко. Гарри понимающе качнул головой.
Взяв со спинки стула свою спортивную сумку, он подошёл к боливийцам, заплатил десять фунтов и спросил, не знают ли они юного Макву и его деда. Те удивлённо ответили, что впервые слышат. Тогда Гарри вынул из сумки перуанскую флейту и протянул мальчику, весь вечер развлекавшему посетителей рынка зажигательными танцами. И попросил передать благодарность.
— Кому? — спросил тот.
— Должно быть, вездесущему духу Пачакамаку.
Мальчишка рассмеялся:
— Ну ты даёшь! Это же всё легенды. Сказки, выдумки. А антара хорошая, дорогая, она тебе не нужна? Больших денег стоит.
— Нет, мне она больше не нужна. Это подарок. Научись на ней играть, и она исполнит твоё желание, только одно. Моё исполнила.
— Ладно, научусь. У меня дед похожие делает, но попроще, на сувениры. А эта настоящая. — Юный индеец со знанием дела поцокал языком, приладил к губам тростниковые трубки и попытался извлечь несколько звуков. Вышло удачно. Инструмент запел — и всем, кто находился поблизости, показалось, что на секунду они попали в горы. Глаза ослепили блестящие под солнцем снежные вершины, над головой раскрылось ярко-синее небо, а по траве понеслась тень от крыльев кондора, парящего в вышине… Иные секунды длятся очень долго — те, конца которых мы не желаем изо всех сил, — секунды надежды, любви, музыки, жизни… Вечность…
…………………………………………………….