— Вот, Пауль, моя хорошая знакомая, Зои Раковски. Ты, наверное, с трудом ее вспомнишь… — громко изрекла Вита, слегка замялась от напряженной неловкой тишины, и уже обращаясь к рядом стоявшей девушке, чуть тише произнесла, — я рассказала ему.
Светловолосый мужчина вальяжно сидел со стаканом в руке в кресле и внимательно, неприлично долго разглядывал посетительницу. Он сразу увидел подтверждение того, что она действительно дочь Альфреда, уж очень похожа, конечно, достаточно блеклая и потрепанная не сладкой жизнью их города, но черты лица выдавали отпрыска семьи Раковски. Спустя, около минуты молчания всех троих, счастливая невеста, наконец, очнулась.
— Познакомься, Зои — это мой…мой жених, Пауль.
— Очень приятно. — Ей не нравился цепкий, напряженный взгляд странного мужчины. Хорошо скроенный костюм и общий холеный вид, вместе с очками, создавал вокруг него антураж, не характерный для окружения Зои? тот молчал, и в поисках поддержки она посмотрела на Виту. Брюнетка, заметив нетипичное поведение ее обычно общительного жениха, слегка растерялась, и уже было открыла рот для того, чтобы пригласить гостью присесть, как Пауль взял рацию, лежащую перед ним на журнальном столике. Зои проследила взглядом за его рукой, увидела лежащую рядом черную коробочку.
— Подгони машину, — коротко проговорил в хрипящий динамик, глядя на застывших девушек, затем в его руках оказалась и коробка. Мужчина встал и не спеша подошел к девушкам, все также колюче осматривая лицо Зои.
— Да… это действительно она, как мило, — протянул он и повернулся к непривычно затихшей Вите, сухо улыбнулся. Вновь обратил все внимание на Зои, к несчастью? плечо пронзила боль от укола иглы и затем, мгновенно теряя сознание, она услышала только потрясенный голос брюнетки «Пауль…что происходит?!».
Внутри, как прибой, волнами накатывала тошнота, Зои невыносимо хотелось пить, и, облизав сухие шершавые губы, с трудом, медленно открыла глаза. Она, обездвиженная, лежала на столе в темном и холодном помещении, пахло затхлой сыростью. Перед глазами описывала круги полоска света от лампы, и, скосив глаза влево, где слышалось шуршание и тихое металлическое позвякивание, она различила в полумраке белобрысый затылок Пауля. Тот сосредоточено перебирал ампулы на небольшом столике. Почувствовав новый прилив тошноты, Зои с шумом вдохнула тяжелый воздух носом, и услышавший ее мужчина обернулся с участливой улыбкой маньяка.
— Малыш, наконец-то, моя спящая красавица, — воскликнул он и раскинул в стороны руки, как будто готовясь к объятьям, — и в эти руки ты пришла сама, аки овца заблудшая. Тихо засмеялся и вновь повернулся к столу. Посвистывая веселенький мотивчик, Пауль набрал из ампулы в шпиц препарат, вытеснил воздух и щелкнув по канюле иглы изящным движением, протянул.
— Н-да, дочь Альфреда…прекрасно. Он приказал отправить тебя на экскурсию в седьмой округ…хм, — наигранно нахмурив брови в гримасе благоговения, поднял вверх палец, видимо, этим жестом намекал, кто этот таинственный босс Пауля, замер возле стола и уточнять не стал,? но у меня другие планы, куда более интригующие.
— К-какие? — хрип Зои с трудом вырвался из пересохшего горла. — Что я вам сделала?
— Ничего. — Широко оскалился в приторной улыбке и, заметив что-то на ее лице, наверняка, бездну ужаса, что сейчас холодила все внутри. — Что с тобой, малыш? — участливый тон и фальшивый, озабоченный взгляд Пауля окончательно наводит на Зои страх.
"Он сумасшедший!" сердце прыгнуло вскачь, тошнота уже была невыносимой.
— Зои, в седьмом ты уже была. Помнишь те славные времена? Мы в безопасности, за стеной, вся наша прелестная компашка. У старейшины есть свои планы на этот мир и вакцинированные идиотки вроде тебя, в них не вписываются, — он вздыхает, как будто о чем-то сожалея, — я пытался его отговорить, но, увы.
Пауль наклонился, нависая смертельно опасной тенью над Зои и, послав воздушный поцелуй, снова скалился.
— Тебе понравится, малыш. — Нараспев протягивает, — ма-а-алый контине-е-ент, — и вгоняет иглу в плечо Зои. Перед тем, как потерять сознание, настойчиво, вытесняя все другие мысли, в голову лезут воспоминания — истошные крики, рев чудовищ, мерзкие чавкающие звуки и запах крови…вирус…вирус…малый континент.
Судно стояло уже достаточно долго и для Зои, которая очнулась еще во время движения, время превратилось в бесконечность. Это ощущение усиливалось полнейшей темнотой, ни луны, ни звезд, только гулкие звуки воды и тихие шаги. Стояли у берега. Команда судна, состоящая из четырех человек, явно была в напряжении, это витало в воздухе. Двое на палубе просто бродили, шаркая подошвами о ржавую поверхность палубы, но при этом внимательно вглядывались в кромешную темноту, остальные двое? тихо перешептывались в рубке о предстоящей встрече. Зои видела лишь вспыхивающие огоньки их сигарет, они ждали, они курьеры. Два континента разделял пролив, и курьеры сновали от одного берега к другому, доставляя заказы двух абсолютно разных миров, хотя миры-то были не сильно различны. Близилось утро, Зои поняла это по изменившемуся солоноватому ветру и порозовевшей полоске горизонта. Сидеть в темноте, ожидая своей участи и слушать, как монотонно ударяют волны о дно катера, уже было невыносимо. Положив звенящую от боли голову на руки с мечтами напиться, наконец, воды, чтобы утолить невыносимую жажду и избавиться от першения в горле, она впадала в усталую дрему. Двое в рубке оживились, шаркающие по палубе наоборот замерли.
— Они здесь. Тихо! — проскрипел один из рубки и те двое, что были недалеко от Зои, кажется, даже дышать перестали. Она поняла, что так откровенно витало в воздухе все время их длительной стоянки, они боялись и боялись они тех, с кем им предстоит встретиться. На галечный берег, из чернеющей линии леса, скользнули ярким белым светом по судну, фары, на пару секунд осветив лицо Зои и курьеров. По поверхности воды поплыл звук тарахтящего мотора. Затем автомобиль прошуршав по гальке, остановился. Услышав стук дверей, старалась сосредоточиться на разговоре прибывших с хозяевами судна.
Темнота уже не стояла непроглядной стеной, и очертания людей на фоне более светлого берега легко угадывались. Приехали трое — высокие и явно не щуплого телосложения, черные фигуры стояли на берегу и ждали, пока двое из рубки спрыгнут к ним. Курьеры тихо заговорили с приехавшими, и, спустя пару фраз, стало очевидно — разговор не клеится, атмосфера накалялась, — незнакомцы были недовольны.
— Она здесь ни к чему. Лекс вам что сказал в прошлый раз? — самоуверенный голос самого молодого, светловолосого не оставлял сомнений в его испортившемся настроении и бросив взгляд, на то место, где сидела еле различимая в темноте Зои, уже с презрением продолжил, — нехер к нам все ваше говно сплавлять. Вы нарвались на разборки, он просто так это не оставит. Его напарники согласно хмыкнули, тем самым подтвердив обещание поскандалить.
— В последний раз Гарт, ну? Молодая, здоровая, пригодится, а? — как будто даже уговаривая, проскрипел прокуренный и пропитый голос старшего из курьеров. — Он сказал, что идет в нагрузку. Ты же знаешь, Гарт, я человек подневольный, что они там решали, я не в курсях.
— Задолбали ваши нагрузки, — выразительно рявкнул, тот, кого курьер, называл Гартом, — бл…, вам что баб девать некуда!?
Те, что были с ним, громко заржали, и до этого сжавшийся от страха курьер слегка позволил себе расслабиться. Связываться с этими он не хотел и даже не думал огрызаться на эту троицу. Сам, будучи не самым мелким, по сравнению с ними он явно проигрывал физически, но и это не было основным опасением старшего. Крутой нрав, взрывной характер и нечеловеческая сила тех, кто сейчас смотрел на него, с таким ощутимым превосходством и презрением? вот причина, того напряженного, до звона, ожидания, что владело настроением на судне перед рассветом.
— Тащи, — снисходительно бросил Гарт, и, смачно сплевывая под ноги, скривил презрительную гримасу, — в следующий раз приедет Лекс, готовьте мыло, уроды.
Поездка в машине от берега, где остались стоять курьеры, молча глядевшие, как в темный таящий опасность лес, совсем им незнакомый, возвращается автомобиль, была нелегкой для Зои, которую бесцеремонно закинул в багажник помощник старшего курьера. Тех троих мало интересовала «нагрузка» и они спокойно и буднично переговаривались между собой. Гораздо большего внимания удостоилась коробка, что с суетой и пыхтением, нес с катера к автомобилю старший. К нему подошел Гарт, заглянул внутрь и, одобрительно хмыкнув, легко подхватил ношу курьера.
Машину нещадно подбрасывало на ухабах. Зои в полузабытьи лежала на жестком, шершавом дне багажного отделения. Тело не слушалось, и любое вертикальное положение воспринимало, как тяжелую работу — оставалось валяться и трястись, ощущая каждой мельчайшей мышцей тупую боль. Зои казалось, что спина превратилась в один сплошной синяк и, собравшись с силами, она с тихим стоном перевернулась на живот, но вскоре пожалела об этом. На очередной яме машину сильно тряхнуло, и вся правая сторона ее лица проехалась по полу как по терке. От боли и жжения она окончательно пришла в себя, и уже решившись, что пусть уж лучше спина, поняла — этот кошмарный путь, видимо, закончился. Они остановились.
Зои затихла с закрытыми глазами и почувствовала долгожданное облегчение, что причинявшее такую боль, движение закончилось. Хлопнули несколько раз двери их джипа и снаружи послышались мужские голоса, они, то приближались, то затихали. К ним примешивались другие звуки — проехавшего мимо автомобиля, более отдаленные выкрики и смех. Но один из этой мешанины звуков, характерной для достаточно большого поселения, заставил Зои в удивлении распахнуть глаза. Она отчетливо услышала музыку, тяжелую и раскатистую с резкими, агрессивными выкриками певца, но при этом ритмичную. обескураженная, Зои металась взглядом по облезлому потолку багажника, и даже дышать перестала, словно боялась, что так будет хуже слышно.
Дверь багажника открылась, и в глаза ударил яркий солнечный свет зарождающегося дня вместе с ритмичными перекатами так удивившей мелодии. Ослепшую от солнца и оттого полностью дезориентированную, ее, особо не церемонясь, выволокли наружу. Никого не волновало, что пленница ехала, трясясь до синяков по ухабам, ее, голодную до мелкой дрожи и абсолютно обессиленную, оставили стоять возле машины. С разодранной половиной лица, грязная и еле стоящая на ногах, — Зои представляла собой жалкое зрелище. Немного привыкнув к свету, но все еще щурясь, она украдкой, ошалело оглядывала незнакомую местность.
Они в поселке, вокруг обычные, местами обшарпанные, кирпичные строения не больше двух этажей, сменялись длинными деревянными постройками попроще, туда — сюда снуют люди, в основном мужчины, женщин меньше — и автомобили… все же редкость на большом континенте, здесь, на небольшой площади, где они стоят, их аж три. В метрах тридцати слева от нее группа мужчин, среди которых, судя по голосам и обрывкам разговора, были те трое, что забрали ее у курьеров. Из-за еще не восстановившегося зрения подробностей Зои не видит, только внешний вид, напоминающий военных, штаны хаки, высокие берцы да черные футболки. Ее вниманием завладело другое — в противоположной стороне, необычное, круглой формы здание, много узких окон с огромными круглыми отверстиями над ними, к которым зигзагом понимаются узенькие, железные лестницы. И дело было не в необычной архитектуре, в ней Зои ничего не смыслила, а в том, что именно оттуда доносилась, так удивившая музыка. Эти тревожащие, но прекрасные звуки на некоторое время сумели вытеснить бесконечное ощущение усталости и изнуряющую боль, ее мир, который она так неожиданно покинула, был тихим, однообразным и скупым на такого рода развлечения, в родном городе не приветствовалась музыка — энергия, что требовалась для ее воспроизведения, была острым дефицитом.
— Откуда? — Резко рявкнули над головой.
Погрузившись в свои мысли Зои, вздрогнула от неожиданности и повернулась на грубый окрик. И вот тут она со всей ясностью прочувствовала, что значит выражение «земля ушла из-под ног», с расширившимися от предельного ужаса, глазами и, приоткрыв рот в немом крике, она сорвалась с места.
Она хотела, да, она старалась бежать быстро, но заплетающиеся, слабые ноги подводили. Тело не слушалось, оно болело и стало тяжелым и неповоротливым. От осознания своей беспомощности и от мыслей, что вот сейчас в спину, шею вопьются острые зубы и Зои услышит звук собственного, отрывающегося с мерзким хрустом от кости, мяса, плакала, слезы, видимо, накопившиеся за последние сутки, лились просто потоком — они мешали. Мешали видеть куда бежать и где спрятаться, как сквозь пелену видела маячившее белым пятном перед глазами то круглое здание с музыкой.
Вслед ей равнодушно смотрел высокий темноволосый мужчина, повернулся к остальным, веселящимся безнадежному побегу девушки. Те, своим свистом и улюлюканьем, еще больше нагоняли страху на убегающую жертву.
— Успокой девку, Гарт, — совсем будничным тоном проговорил темноволосый.
— С удовольствием, Лекс, — оскалился в белозубой улыбке, белее заинтересовынный в происходящем, блондин, — знаешь, к кому обратится, если нужна помощь даме.
Блондин резко сорвался с места в сторону убегающей Зои, позади которой образовался целый шлейф из поднятого в воздух ржавого мелкого песка. Остальная троица оживилась с новой силой, выкрикивая в спину быстро удаляющегося Гарта пошлые шуточки. Лекс молчал и просто наблюдал за короткой погоней. Белобрысый без особого труда догонал Зои и, ухватив за разметавшиеся волосы девушку, уже почти у стен колизея — четким, быстрым движением ноги, с безудержным весельем, подсек ее.
После того, как Зои, взметая облако бежево-ржавой пыли, с отчаянным сдавленным вскриком, ударилась плашмя о землю, темноволосый, под одобряющий свист зрителей, совсем потерял интерес к происходящему и быстро направился в сторону относительно нового, двухэтажного здания из красного кирпича.
Ее затащили туда же, спустя минут пятнадцать, и бросили, словно ненужный мешок возле стены под окном, в просторном холле, напрочь о ней забыв. Тихо и буднично переговариваясь, мужчины разбрелись по зданию. Зои подтянула колени к груди, слева острой болью отозвались ребра, падение не прошло даром. Опустив тяжелую голову, с грязными, до жирных сосулек, волосами, к которым еще добавилась ржавая пыль, облизала пересохшие губы. Противный песок казалось забился и в легкие и в ссаднящую гортань. Сделай резкий выдох и изо-рта вылетит туча пыли, да еще и противный привкус во рту. Все еще восстанавливая сбитое дыхание, она мечтала сжаться до размеров точки, чтобы вообще быть невидимой. К синякам и ссадинам на теле и лице добавилось еще больше грязи, песок крупинками забился в ссадину на всю левую половину лица, которая по ощущениям прилично отекла, левый глаз явно заплыл. В холле стало тихо и запуганная, растерянная Зои осторожно, страясь не издавать даже малейшего шороха, прошлась взглядом вокруг, два коридора — налево и направо, впереди деревянная лестница на второй этаж, ничего необычного. А вот на стене, напротив, уже знакомый плакат, из ее города. Состоящий из трех картинок, инкубационный период поэтапно, как будто громкоговорителя им было мало: обычное лицо человека, с неестественно красными щеками, как у клоунов на старых рисунках, этот с температурой; вторая картинка — тоже лицо, но уже с красными белками, синеватыми губами и серыми полосами на лице. На третьей, заключительной — оно уже полностью изменившееся — сплошная сеть черных вен, отчего кожа казалась темно-серой, серые белки глаз, расширенные, в предельном бешенстве, жуткий оскал — и все это на фоне густого красного цвета, который должен, видимо, символизировать кровь и смерть. Над последней картинкой, с дико вытаращимся гаки, надпись — «Доска почета. Гарт».
Одна из дверей открылась, выпуская двоих. Тот, что догнал Зои — Гарт, выразительно жестикулировал и что-то весело рассказывал Лексу. Зои вжавшись головой в плечи, через занавесь из волос рассматривала их — с такими экземплярами она не сталкивалась. По их манере говорить и поведению, стало очевидным, кто тут главный.