— Ах, вам не следует бояться, я не убегу. Даю вам честное слово.
Но Лидия все еще сомневалась.
— Вы действительно находитесь в затруднительном положении, — сказала она, невольно взглянув на склянку со спиртом.
— Не совсем, — сказал голос тоном, который предполагал пожатие плечами. — Меня уже много раз ловили. Всегда находится какой-то выход. Одно из преимуществ вечного проклятия. Оно делает какое-либо фатальное событие невозможным.
Лидия взглянула вокруг. Окно было закрыто, дверь тоже.
Она подняла колпак и положила его сбоку. Нити паутины вылетели наружу и порвались.
— Не обращайте внимания. Уф! Так будет лучше, — сказал голос, все еще слабо, но теперь вполне ясно и разборчиво.
Паук не шевелился. Он продолжал держать в своих передних лапках сверкающий на свету аквамарин.
Внезапно Лидия нагнулась и посмотрела на камень вблизи. Это не был ее камень.
— Красиво, не правда ли, — сказала Арахна. — Не совсем мой цвет, правда. Думаю, я его уничтожу. Изумруд подошел бы лучше, хотя они были меньше размером.
— Где вы их взяли? — спросила Лидия.
— Да неподалеку. Я думаю, через дом отсюда.
— У миссис Феррис. Да, конечно, это один из ее камней.
— Возможно, — согласилась Арахна. — Он был в шкатулке со множеством других, и я как раз выбиралась из сада через кусты, когда меня поймали. Блеск камня привлек его внимание ко мне. Смешной тип, сам немного похож на паука, только на двух ногах.
Лидия сказала, немного с холодком:
— Он оказался сообразительнее вас.
— Гм, — сказала Арахна уклончиво.
Она положила камень и начала бегать по кругу, выпуская несколько ниток. Лидия немного отодвинулась. Некоторое время она наблюдала за Арахной, которая, казалось, была занята своего рода рисованием, а затем ее глаза вернулись к аквамарину.
— У меня тоже есть небольшая коллекция камней. Не такая хорошая, как у миссис Феррис, конечно, но в нее входит пара неплохих экземпляров камней, — заметила она.
— В самом деле? — сказала Арахна рассеянно, продолжая плести узор.
— Мне… мне бы тоже хороший аквамарин, — сказала Лидия. — Что, если дверь случайно останется слегка приоткрытой…
— Смотрите, — сказала Арахна удовлетворенно. — Разве этот узор не хорош?
Она остановилась, чтобы полюбоваться своей работой.
Лидия тоже посмотрела на рисунок. Ей показалось, что в нем не хватало утонченности, но она тактично согласилась:
— Узор восхитителен! Совершенно очарователен! Как жаль, что я… И как это у вас получается!
— Нужно иметь немного таланта, — сказала Арахна с отрезвляющей скромностью. — Вы что-то сказали? — добавила она.
Лидия повторила свою реплику.
— Не стоит тратить на это время, — сказала Арахна. — Как я говорила, что-то непременно должно произойти. Зачем же мне беспокоиться?
Она опять начала плести паутину. Быстро, хотя и слегка рассеянно, она сделала еще один небольшой кружевной коврик, подходящий для благотворительной торговли, и на мгновение задумалась. Наконец она сказала:
— Конечно, если бы на это стоило тратить время…
— Я не могу предложить очень много… — начала Лидия осторожно.
— Не деньги, — сказала Арахна. — Зачем мне деньги? Но я уже так давно не отдыхала.
— Не отдыхали? — повторила Лидия.
— У многих проклятий имеются некоторые смягчающие условия, — объяснила Арахна. — Например, поцелуй принца, снимающий колдовство. Это настолько невероятно, что не имеет практического значения, зато создает богу соответствующую репутацию — не такой уж он скупердяй, в конце концов. В моем случае такая поблажка — отпуск на двадцать четыре часа в год, но у меня и этого почти никогда не было. — Она сделала паузу, чтобы сплести еще пару дюймов каймы. — Понимаете, — добавила она, — проблема в том, чтобы найти кого-то, желающего поменяться местами на двадцать четыре часа…
— О да, я понимаю, что это не просто.
Арахна выставила одну из передних ножек — аквамарин засверкал.
Она повторила:
— Желающего поменяться местами…
— Право… не знаю… — сказала Лидия.
— Совсем не трудно пробраться в дом миссис Феррис существу моего размера, — заметила Арахна.
Лидия посмотрела на аквамарин. Невозможно было выбросить из памяти картинку: на черном бархате в шкатулке миссис Феррис лежат камни.
— А если поймают?
— Не следует об этом беспокоиться. В любом случае через двадцать четыре часа я вас сменю, — сказала ей Арахна.
— Не знаю, право, не знаю… — промолвила Лидия неохотно.
Арахна заговорила задумчиво:
— Я подумала, как просто будет унести их оттуда по одному и спрятать в подходящей щели.
Лидия не могла вспомнить в деталях, как проходил дальнейший разговор. На каком-то этапе, когда она все еще сомневалась, Арахна, видимо, решила, что Лидия согласна. В следующий момент она оказалась на полке — дело было сделано.
Она не почувствовала большой разницы. Шестью глазами было не труднее глядеть, чем двумя, хотя все стало исключительно большим, а противоположная стена отодвинулась вдаль. Оказалось, что восемью ногами также можно без труда управлять.
— Как вы… Ах да, я понимаю, — сказала она.
— Продолжайте, — сказал голос сверху. — Этого более чем достаточно, принимая в расчет две испорченные вами занавески. Обращайтесь с ними осторожно. Все время держите в голове слово «изысканный». Да, вот так лучше. Еще чуть- чуть тоньше… Так. Вы скоро научитесь. А теперь вам нужно только переступить край и спуститься по нити.
— Ага… да-да, — сказала Лидия с сомнением. Казалось, что край полки был очень далеко от пола.
— Еще только один вопрос, — сказала Арахна. — Относительно мужчин.
— Мужчин? — спросила Лидия.
— Ну, пауков мужского пола. Я не хочу, вернувшись, обнаружить, что…
— Ну конечно, нет, — согласилась Лидия. — Думаю, что я буду очень занята. Да и вряд ли меня заинтересуют пауки мужского пола.
— Кто знает. Подобный тянется к подобному.
— Я думаю, это зависит от того, как долго ты был подобным, — предположила Лидия.
— Хорошо. Хотя все это не так сложно. Он в шестнадцать раз меньше вас, так что вы его легко сможете осадить. Или съесть, если хотите.
— Съесть? — воскликнула Лидия. — Ах да, я помню, муж рассказывал мне что-то… Нет, я думаю, я его осажу — как вы сказали.
— На ваше усмотрение. Что касается пауков, они очень удобно устроены, давая преимущество самкам. Вам не приходится быть обремененной никчемным самцом. Просто находите себе нового, когда он понадобится. В самом деле, это сильно все упрощает.
— Пожалуй, вы правы, — сказала Лидия. — И все же, всего двадцать четыре часа…
— Именно, — сказала Арахна. — Ну, мне пора. Я не должна терять времени. Уверена, у вас все будет в порядке. До завтра. — И она вышла, оставив дверь слегка приоткрытой.
Лидия еще немного поупражнялась в плетении, пока не стала делать ровную нить уверенно. Тогда она подошла к краю полки. После недолгого колебания она переступила через край. Оказалось, что это действительно очень просто.
В самом деле, все было гораздо легче, чем она ожидала. Она пробралась в гостиную миссис Феррис, где крышка шкатулки была беспечно оставлена открытой, и выбрала отличный огненный опал. Не составило труда найти небольшую ямку на обочине дороги, куда можно было положить добычу на время. При следующем походе она выбрала маленький рубин, потом отлично отшлифованный квадратный циркон. Операция перешла в привычную работу, прерываемую лишь знаками внимания со стороны пары пауков-самцов. Впрочем, их можно было отогнать простым движением передней лапки.
Ближе к вечеру в ямке на обочине скопилась неплохая добыча. Лидия тащила небольшой топаз и думала, следует ли сделать еще один заход, когда на нее упала тень. Она замерла, глядя вверх на высокую нескладную фигуру.
— Будь я проклят, — послышался голос Эдварда. — Еще один! Два за два дня. Невероятно!
И прежде чем Лидия смогла что-либо сообразить, ее накрыла мгла, а секундой позже она поняла, что трясется в коробочке.
Через несколько минут она оказалась под стеклянным колпаком, который сняла с Арахна, а Эдвард склонился над ней, озабоченный исчезновением примечательного экземпляра, но воодушевленный тем, что он его вновь изловил.
После этого, кажется, ничего не оставалось, как плести занавески, чтобы укрыться за ними — подобно Арахне. Успокаивала мысль о том, что камни были надежно спрятаны, и всего через двенадцать или тринадцать часов она сможет спокойно забрать их…
Весь вечер к комнате пауков никто не подходил. Лидия могла разобрать различные домашние звуки, раздававшиеся в более или менее обычном порядке, завершаясь шагами двух пар ног вверх по лестнице. И если бы не физическая невозможность, она бы при этом немного нахмурилась. Этически такая ситуация была довольно туманна. Разве Арахна имела право?… Ну что ж, с этим все равно ничего нельзя было поделать…
Наконец звуки затихли, и дом успокоился на ночь.
Она ждала, что Эдвард заглянет утром, перед уходом на работу, чтобы убедиться в ее целости и сохранности. Она помнила, что он это делал и в случае менее интересных пауков, и была немного уязвлена, когда дверь, наконец, открылась лишь для того, чтобы впустить Арахну. Лидия также заметила, что Арахна не смогла уложить волосы тем единственным способом, который был столь к лицу Лидии.
Арахна слегка зевнула и подошла к полке.
— Привет, — сказала она, поднимая колпак, — как провела время?
— Только бы не сидеть здесь, — ответила Лидия. — Вчера, однако, все шло хорошо. Я надеюсь, что вы удачно провели свой отпуск.
— Да, — сказала Арахна. — Было хорошо, хотя мне показалось, что перемена была не столь разительной, как я ожидала. — Она посмотрела на часы. — Время почти истекло. Если я не вернусь, Афина разгневается. Вы готовы?
— Конечно, — ответила Лидия, чувствуя себя более чем готовой.
— Ну, вот мы и снова здесь, — сказала Арахна тихим голосом. Она вытянула ножки попарно, начиная с передних. Затем выткала заглавную букву «А» готическим шрифтом, чтобы удостовериться в том, что ее способность прясть не пострадала. — Вы знаете, привычка — удивительное дело. Не уверена, что смогла бы устроиться уютнее. Разве чуть больше свободы…
Она подбежала к краю полки и спустилась вниз — пучок сверкающих перьев, скользящий к полу.
Достигнув его, Арахна выпустила ножки и побежала к открытой двери. У порога она остановилась.
— До свидания и большое спасибо, — сказала она. — Простите меня за вашего мужа. Боюсь, что в какой-то момент я повела себя неподобающим образом.
И она пробежала по тропинке, как будто шарик из цветной шерсти, уносимый ветром.
— Прощайте, — сказала Лидия, совсем не жалея о том, что она уходит.
Смысл последней фразы Арахна Лидия не поняла и вспомнила о ней позже, когда обнаружила в мусорном ящике кучу необычайно бугристых костей.
Адольфо Буси. Женщина и паук (открытка, 1920-е).
Дон М. Лемон
ТВОРЦЫ КРУЖЕВ
Пер. В. Барсукова
Несколько лет назад один нью-йоркский магазин, торговавший кружевами, разместил в витрине ряд оригинальных работ. Их изысканность, новизна и красота немедленно привлекли внимание критиков. И в самом деле, нью-йоркские дизайнеры никогда не видели ничего подобного.
«Эти чудесные узоры, — писал один из критиков, — словно примиряют геометрию и искусство, будучи вдохновлены тонкими и точными формами кристаллов и выражая в то же время всю свободу прихотливого художественного воображения».
Некоторым такие похвалы показались чрезмерными, но узоры и впрямь были замечательны. Художник получил множество деловых предложений, и его осаждали восторженные почитатели.
Творцом кружев оказался молодой человек дет двадцати четырех. Года за два до этого он был вынужден бросить работу (а он был литографом) и уехать в Аризону, чтобы поправить здоровье. Когда его труд осыпали похвалами, он только улыбался.
— Что я? — сказал он восторженным зрителям. — Я всем обязан жене. Это она соткала кружева, я лишь обеспечил ее узорами.
Он повернулся к сидевшей рядом девушке, похожей на испанку, и его бледное лицо зажглось пылкой любовью. Прекрасное юное создание одарило его таким же любящим взглядом. Затем девушка опустила глаза и покраснела. Она не знала языка, на котором шел разговор, но поняла, что ее хвалят.
— Если бы не жена, — продолжал молодой человек, — я наверняка и заниматься бы всем этим не стал. Но жена превратила узоры в кружева, и я увидел, что они хороши. Сейчас у меня большие планы. Я намерен покорить мировое производство кружев, создавая самые красивые и оригинальные работы. Мои возможности в этом смысле, я полагаю, практически безграничны. Но не стоит считать меня художником. Я вовсе не художник, и мне не хотелось бы срывать лавры под чужим флагом. Я всего только изобретатель или, если хотите, первооткрыватель. Узоры созданы не механизмом и не человеческими руками. Я желал бы, однако, сохранить их источник в тайне, которую я передам своим наследникам. Кажется, — скромно, но не смущаясь, добавил молодой человек, — у меня довольно неплохие шансы вскоре ими обзавестись.
Импровизированную выставку быстро закрыли из опасения, что кто-то скопирует узоры прежде, чем они будут запатентованы. Изобретатель подписал контракт с синдикатом производителей кружев, запросив непомерную цену в обмен на новые узоры, как вдруг неожиданная и ужасная трагедия покончила и со столь удачно начатым предприятием, и с небывалыми кружевами.
Вернувшись однажды домой, молодой дизайнер нашел у двери мертвое тело жены. Сперва ему показалось, что красавица просто упала в обморок. Он приподнял ее голову и увидел, что жизнь покинула ее лицо, а прелестные черты исказила маска тлена и смерти.
— Господи! — зарыдал он. — Еще утром она была так прекрасна, так счастлива!
Он поднял и уложил мертвое тело на диван, закрыл лицо жены, выбежал на улицу и попросил первого встречного помочь.
Тело увезли. Не дожидаясь полиции, молодой дизайнер поспешил в мансарду.
Это была большая и сравнительно скудно обставленная комната. У южной стены мансарды стоял большой застекленный стенд, рядом шкаф со стеклянными сосудами на полках. Центр комнаты занимал стол с несколькими подвижными подставками. Каждая состояла из основания и четырех тонких стальных столбиков, которые были соединены наверху тонкой проволокой так, что получался прямоугольник шириной примерно в восемь и длиной в двенадцать дюймов. Очевидно, эти прямоугольники служили легкими открытыми рамками для плетения кружев. Один из них занимал удивительный узор, сплетенный из дымчатого шелка и чуть колыхавшийся, подобно крылышкам феи.
Но в этой комнате не стоило находиться человеку, и дело было не в скудной меблировке. С полки наверху упала высокая и узкая бутылка, проломив стекло стенда. Возможно, это случилось от сотрясения, когда молодой человек с силой захлопнул дверь. Их ящика сквозь пролом выбрались сотни маленьких ядовитых паучков. Они ползали повсюду: по полу, ножкам стола, стенам и потолку, по окнам, забирались в приоткрытый шкаф и снова появлялись. Везде, куда ни кинь взгляд, танцевали красные паучки, как пылинки в лучах багряного солнца.
Молодой дизайнер схватил журнал, свернул его в трубку и начал убивать паучков. Он метался по комнате, хоть и знал, что укусы пауков принесут верную смерть — такую же, что постигла его некогда прекрасную жену, смерть ужасную и мгновенную. Наконец он понял, что и его укусили. Он не искал смерти, но ему было все равно. Какая теперь разница? Он продолжал метаться, разя паучков ударами и давя их ногами, пока яд не пронзил его сердце, как острая и жгучая стрела. Но и тогда, упав на пол, он все еще бил и давил быстрые красные тельца пауков.