Проклятый ирландец прижимался к Гарри, обнимая его за плечи, а Поттер улыбался и что-то говорил ему.
Он был другом Поттера пять лет — все те пять лет, пока Драко был его врагом. Они спят в одной спальне.
Теперь они вместе ходят в Хогсмид — или так было всегда, просто Драко не замечал? Они прикасаются друг к другу. Они, возможно…
Драко никогда прежде не знал, что такое непереносимые мысли. Мысль о том, что Финниган может быть Гарри больше, чем другом, разодрала его изнутри, как будто он наглотался острых ножей. Драко вдруг понял, что больше всех на свете, и больше Уизли, и больше, чем он когда-либо ненавидел Поттера, он ненавидит Финнигана.
Драко шагнул назад. Он отступал до тех пор, пока полумрак холла не скрыл его. Он всегда таился в тени — что ж, глупо что-то менять на семнадцатом году жизни, не правда ли?
— …должны сказать спасибо Шеймусу, потому что это — его личное достижение.
— Спасибо, мисс Грейнджер, хотя Гарри сам мне предложил.
— Шеймус, я же просил… — страдальческий голос — его голос. — Чему ты улыбаешься, Гермиона?
— Ты такой ангелочек в это наряде.
— Спасибо…
— Меня она ангелочком не называет.
— На какие мысли это должно нас наводить, Уизли?
Драко шагнул навстречу гриффиндорцам, кривя губы в обычной саркастичной усмешке.
— Что, Поттер, лохмотья с плеч кузена уже не дороги тебе как память? Ах, ну да… Надо же выглядеть хорошо перед своим… дружком…
— Заткнись и уйди с дороги, Малфой! — рявкнул Уизли.
— Иди поищи лепреконов, Уизли. Не мешай людям разговаривать… тем более что сам ты не умеешь.
— С тобой никто не разговаривает, Малфой, — бросила ему грязнокровка и повернулась к гриффиндорцам. — Пойдемте отсюда.
Драко перегородил Гарри дорогу.
— Решил принарядиться, Поттер? А твой голубой щенок, никак, помогал тебе выбирать одежду?
— Шел бы ты своей дорогой, Малфой, — напряженно произнес Финниган. Драко сделал вид, что не обращает на него внимания, хотя само присутствие Финнигана доставало его сверх всякой меры.
— Может, он еще и помогал тебе ее примерять? Скажи, Поттер, — Драко сделал еще один шаг по направлению к Гарри и внутренне порадовался тому, что смотрит на него сверху вниз, — ты позволил ему лапать тебя в раздевалке?
— Отвали, Малфой, — сквозь зубы произнес Гарри.
— Тебе понравилось, да, Поттер?
— Малфой! — Шеймус Финниган схватил Драко за плечо и резко развернул к себе. — Почему бы тебе не поговорить на эту тему со мной?
— Что?! — Драко был взбешен и в то же время получал удовольствие. "Давай, Финниган, еще пара слов — у меня будет повод разбить твою смазливую мордаху!" — Кто ты такой, что я должен с тобой разговаривать?
И тогда Финниган выкинул очень неожиданную штуку. Он приблизил губы к уху Драко и шепнул:
— Твой соперник. Ревнуешь, да, Малфой? Скажи, ты видел его… без… одежды?..
Зарычав, Драко сгреб Финнигана за ворот левой рукой, а правой въехал ему по подбородку.
Удар получился таким сильным, что Драко сам не смог удержать ирландца, и тот свалился на пол. Драко ударил его ногой по ребрам, потом занес ногу для второго удара, но тут Финниган схватил его за щиколотку и повалил. Драко среагировал быстро и откатился в сторону прежде, чем Финниган успел вскочит на него сверху. Он пнул ирландца в колено, и пока тот корчился от боли, поднялся на ноги.
Он занес кулак для очередного удара по хорошенькой физиономии гриффиндорца, но Финниган перехватил его руку, вывернул и ударил сам. Драко почувствовал вкус крови во рту и бешеный гнев; он схватил Финнигана, повалил на пол и принялся наносить удары по чему придется, и чем придется.
Они дрались как дикие звери, и Гарри ничего не мог сделать, чтобы прервать эту кошмарную бойню… и не был уверен, что хочет. Его охватило странное чувство… какой-то неправильной радости. Два парня избивали друг друга до крови… из-за него. Чувствовать себя предметом спора, дележа, чувствовать себя… желанным — это было странно и дико, но вместе с тем — приятно.
Рядом причитала Гермиона; Рон рвался помочь Шеймусу; Дин и Невилл подбадривали его воплями; Парвати и Лаванда визжали… Слизеринцы вели себя так же, только относительно Драко.
— Что… Что здесь творится?!! — профессор МакГонагалл замерла на мгновение на верхней ступеньке лестницы, а потом стремительно и как-то ужасно несолидно сбежала вниз. — Мистер Малфой! Мистер Финниган! Петрификус Тоталус!
Профессор МакГонагалл была в ярости. Снейп был взбешен. В кои-то веки деканы противоборствующих факультетов проявили просто изумительную солидарность: они в единодушном порыве наложили взыскание на всех, кто присутствовал при драке и не разнял буянов — то есть на всех шестикурсников Гриффиндора и Слизерина, сняли со всех по десять очков, а с Драко и Шеймуса — по пятьдесят.
— Итого сто двадцать очков с факультета, — мрачно резюмировал Рон, когда шестикурсники вернулись в гриффиндорскую башню. Вокруг Парвати и Лаванды уже собрались прочие гриффиндорцы, жаждущие подробностей. — Единственное, что радует — слизеринцы потеряли столько же. Правда, теперь нам придется отрабатывать наказание с ними…
— Что происходит с Малфоем? — вопрошал Дин Томас в пространство. — Он сходит с ума или что? Если мне не изменяет память, он никогда раньше не ввязывался в драку… и уж тем более не начинал ее первым! Это не его стиль!
— Его стиль — все, что может причинить неприятности Гриффиндору! — мрачно сказал Рон.
— Ты прав, но при этом не причиняя неприятностей Слизерину, — возразил Дин. — Мелкие гадости, провокации… вполне в его духе… но драться посреди холла…
— Что ты ему такого сказал, Шеймус? — спросила Джинни, которая не присутствовала при склоке, но уже получила исчерпывающую информацию от Парвати и Лаванды.
— Я сказал ему, что он отвратительно выглядит, — ответил Шеймус. — По-видимому, его это сильно разозлило.
Гриффиндорцы расхохотались, и тут же посыпались любимые шуточки про крашеные волосы, время, убитое перед зеркалом, и прочее, прочее, все, что гриффиндорцы могли поставить в вину Драко Малфою…
Гарри приметил пристальный взгляд Гермионы в его сторону; он догадывался, что на самом деле мог сказать Шеймус Малфою; он надеялся, что его подозрения беспочвенные, но при этом ловил себя на тайном желании обратного. А еще ему иногда хотелось, чтобы его лучшая подруга не была такой умной…
— Гарри, — тихо произнес Шеймус, склонившись к самому уху Гарри. — На два слова…
Гарри послушно встал и последовал за Шеймусом к камину. Они сели перед огнем, укрывшись ото всех каминным экраном, и Шеймус внимательно посмотрел в глаза Гарри. Точнее, попытался, но Гарри отвел взгляд.
— Я тут немного подумал, — заговорил Шеймус. — Провел расследование или что-то в этом духе. Сложил два и два.
— Шеймус… — тихо, но с угрозой произнес Гарри.
— Ладно. Начну с того, что сегодня утром ты попросил меня помочь тебе выбрать одежду. Парни, как правило, редко стремятся выглядеть хорошо для самих себя или для всех вокруг, что в принципе одно и то же. Если парень хочет хорошо выглядеть, значит, тому есть причины. Значит, он влюблен. Это первая странность. Вторая странность — поведение Малфоя.
— Послушай, Шеймус…
— Раньше мне казалось, что Малфой не догадывается о моем существовании. Чем же я так достал Малфоя именно в тот момент? Я знаю, чем. Тебе объяснить?
— Знаешь что, Шеймус…
— Я не дурак, — Шеймус взял Гарри за подбородок и развернул лицом к себе. — И не дурак не только я. Я не буду спрашивать, что у вас с Малфоем — я не уверен, что ты сам это знаешь. Но я хотел бы тебя предостеречь.
— От Малфоя? — спросил Гарри.
— От Малфоя тебя предостережет Рон, — отмахнулся Шеймус. — Нет, от его свиты. И от твоей свиты. И от тех, кто мог бы воспользоваться вашими отношениями.
— У нас нет отношений!
— Как скажешь. Только передай Малфою, что у нас с тобой тоже нет отношений. Я совсем не хочу, чтобы он меня прибил в порыве ревности.
— Шеймус, — Гарри покраснел. — Какая ревность? Что ты несешь?
Шеймус ухмыльнулся.
— Такая ревность… Ладно, хочешь маскироваться — маскируйся. Если что — я рядом. Могу посоветовать, поддержать, поработать жилеткой… У меня есть опыт.
Гарри посмотрел на него с интересом.
— Слушай, Шеймус, — он понизил голос. — А ты когда-нибудь… ну… занимался… любовью?
Шеймус широко ухмыльнулся.
— Я похож на девственника?
— Нет, — Гарри помотал головой. — Я не о том… Про тебя говорят, что ты… ты… — Гарри замялся.
— Да, — кивнул Шеймус. — Я — именно оно и есть. Не смущайся, Гарри. Ты на пороге великих открытий.
— Ты можешь меня дослушать? — уши у Гарри полыхали не хуже березовых поленьев.
— Если ты постараешься выражать свои мысли более внятно.
— Ты… — Гарри глубоко вздохнул, — был… с мужчиной?
Чуть помедлив, Шеймус кивнул. Гарри бросил на него быстрый взгляд и снова уставился в огонь.
— И как?
Шеймус рассмеялся.
— Узнаешь. Поверь, тебе понравится, — Гарри покраснел так, что, казалось, сейчас вспыхнет. — Прости, но я не Малфой, я не могу вот так запросто разговаривать на подобные темы. Поговори с ним.
— Знаешь, Шеймус…
— Но я могу тебе продемонстрировать. Ты мне всегда нравился.
Гарри улыбнулся и покачал головой.
— Отвали, Финниган!
Еще несколько минут они сидели молча, и Гарри думал о Малфое и о словах Шеймуса. Неужели несносный ирландец прав, и он, Гарри, действительно влюбился в Малфоя? Но даже если представить себе, что такое возможно… неужели возможно, что Малфой мог влюбиться в него, в Гарри?!.
Кто говорит о любви? Может, Малфой самый настоящий гей, просто никто об этом раньше не знал, и испытывает к нему физическое влечение? Совсем необязательно влюбляться…
"А я? Что чувствую я?"
Неужели, во имя всего святого, ему предстоит полюбить человека, который никогда в жизни не будет испытывать к нему никаких чувств, кроме похоти? Малфой и любовь — у кого хватит смелости вообразить, что эти два понятия могут быть совместимы?!
"Но почему нет? Что я знаю о Малфое, что позволяет мне делать такие выводы?
О, я знаю о нем достаточно! Я знаю, что пять лет он третировал меня и моих друзей, обзывал Гермиону грязнокровкой, оскорблял семью Рона… и неужели мне хватит дурости предложить свою любовь человеку, который презирает и ненавидит все, что люблю я?!"
Гарри решительно повернулся к Шеймусу.
— Шеймус! Научи меня целоваться!
Несколько секунд Финниган пораженно молчал. Потом тихо и неуверенно проговорил:
— Гарри… но в теории невозможно…
— Я и не говорю и теории, — все так же решительно возразил Гарри. Шеймус повел бровями.
— Н-да… ну что ж, попробуем.
Струи воды сбегали по его обнаженному телу; они уже давно смыли последние следы геля для душа и мифической грязи и теперь грозили смыть кожу, но Драко успел забыл, где находится.
Его грызли ярость, отчаяние, стыд, безумное желание и жажда крови. Ему было стыдно за собственную несдержанность, он злился на Поттера, он хотел Поттера, его сводила с ума сама мысль, что Поттер может быть с Финниганом, и еще он мечтал убить проклятого ирландца.
Он не хотел желать Поттера и уж тем более не хотел его любить. Но почему, черт возьми, он вынужден еще и ревновать?! Если он так страдает, было бы только справедливо, если бы Поттер испытывал те же чувства — так нет же, у них счастливый роман с Финниганом!
Вцепиться бы в глотку этому смазливому ирландцу, услышать его предсмертный хрип, разодрать, разорвать, а потом трахнуть Поттера в луже его крови!
Кошмарность собственных видений привела Драко в чувство. Он выключил воду, завернулся в полотенце и вышел из кабинки.
"Я такой, же как и мой отец, такой же, как мой Господин и прочие его вассалы. Вместо уважения — страх, вместо друзей — слуги, вместо любви — похоть… Что ж, я же сам хотел быть таким.
Гарри, Гарри… Всего пару часов назад я был готов признаться тебе в любви…"
Драко подошел к зеркалу и внимательно посмотрел в глаза своему отражению.
— Я влюблен в Гарри Поттера, — сказал он негромко, но очень четко. Стало немного легче — возможно, от осознания абсурдности этой фразы в собственных устах. Нет, никогда, в здравом уме и трезвой памяти — никогда он не стал бы испытывать подобных чувств к Поттеру. Нужно пойти к Снейпу, узнать о результатах анализа и выбить из него антидот. Сегодня. Сейчас.
Ни о чем больше не думая, он вытерся, оделся и покинул ванную.
Он тенью скользил по подземельям, молясь о том, чтобы не попасться Филчу или миссис Норрис — хватит с него взысканий, — и удивляясь, как это Поттер умудряется столько лет шнырять по Хогвартсу и оставаться незамеченным. Или почти незамеченным.
Драко самодовольно улыбнулся. Сколько раз Поттера ловили за незаконные вылазки, столько раз в этом была его, Драко, заслуга…
Гарри присел у стены. Он не мог больше находится в гриффиндорской башне — ему было тошно, стыдно и тоскливо.
Шеймус целовался очень хорошо. Даже головокружительно. И их никто не застукал, что было просто удивительно, потому что они, не мудрствуя лукаво, принялись за свою "практику" прямо там, где сидели, в общей гостиной, за каминным экраном.
Но, пока они целовались, Гарри не мог отвязаться от мысли, на что мог быть похож поцелуй Малфоя, и, в конце концов, дошел до того, что стал представлять себе Драко прямо в процессе их поцелуев с Шеймусом…
Когда он это понял, он оторвался от Финнигана, вихрем взлетел в спальню, завернулся в плащ-невидимку и тихо спустился вниз. Шеймус что-то говорил Рону и Гермионе — Гарри очень надеялся, что не правду.
Ему повезло — братья Криви вернулись из кухни с едой, и Гарри удалось выскользнуть сквозь портретный проем.
Может, ему стоит поговорить с Драко?
Только представить себе этот разговор… "Слышь, Малфой, со мной в последнее время происходит что-то странное — я мечтаю тебя трахнуть… Ты не против?"
Гарри поморщился.
Может, пойти к Снейпу, попросить у него какого-нибудь зелья от несчастной любви? Благо кабинет его рядом…
Шаги и шуршание мантии… Гарри вдруг остро захотелось, чтобы это был Драко… пусть это будет Драко… ночь, пустое подземелье, плащ-невидимка… их никто не заметит…
Мимо быстро прошмыгнула чья-то фигура — кто-то направлялся в сторону снейповского кабинета, и хотя этот кто-то двигался очень быстро, Гарри узнал Сольвейг Паркер.
Ей-то что нужно у Снейпа?
Гарри охватило любопытство, смешанное с нездоровой радостью. Пять лет он мечтал найти компромат на Снейпа!
До снейповского кабинета Драко добрался без проблем, но, подойдя к двери, остановился. Он явно явился не вовремя.
— Я пришла к тебе просить совета! Прости, не так уж часто я это делаю!
Говорила — точнее, почти кричала, — Паркер. Ответил ей полный раздражения голос Снейпа.
— Что я тебе должен посоветовать, если ты ничего не говоришь прямо?! Если бы кто-нибудь… если бы вдруг!.. Опять сцена из твоего очередного дурацкого романа, который никто никогда не прочтет? Избавь меня от этих глупостей, девочка!
— Ты же не желаешь меня слушать! Ты меня не желаешь понимать! Ты… ты… ты вообще не способен… понимать! Ты все время злишься на меня, что бы я ни сделала, что бы ни сказала…
Драко, изумленный, застыл у двери. Он и представить себе не мог, что кто-то может в течение пяти минут так орать на Северуса Снейпа и не обратиться во что-нибудь малоприятное или, в лучшем случае, лишить свой факультет пары сотен очков.
— Потому что все, что ты говоришь — вопиющая чушь, а все, что ты делаешь… я даже не желаю обсуждать это!.. Не… не вздумай, Сольвейг… Сольв… черт!
Грохот упавшего на пол стула, шуршание мантии, шаги… Драко в панике огляделся, но не увидел в голых каменных стенах ни одной щели, ниши… чего угодно! Ему даже думать не хотелось, что с ним станется, если Снейп увидит его здесь, сейчас… Бог знает, какие там у них отношения с Сольвейг…