Игра стала обязательной для всех. Она постоянно совершенствовалась и дополнялась создателями. Существовало очень много разных версий Игры в зависимости от профиля, которому отдавал предпочтение подросток, к примеру: "Менеджмент", "Политика", "Бизнес", "Криминалистика и юриспруденция". Были разработаны специальные программы, дающие детям прочувствовать, что такое рабочие профессии – "Водитель", "Крановщик", "Повар". Время Игры строго регламентировалось, пропуск сеанса влек за собой наказание. Ежедневно кроме выходных ровно в восемь часов вечера бесшумно смещалась в сторону металлическая заслонка, стилизованная под обои, и из ниши в стене выдвигался небольшой ящик с интерактивной маской. Воспитанник надевал её, вставлял в уши специальные беспроводные звуковые капсулы и плюхался на свою кровать точно так же, как если бы ему нужно было лечь спать. Сначала было темно. Тихо. А потом со всех сторон начинала звучать нежная умиротворяющая музыка, и мягкие вибрации почти незаметных датчиков на висках и на лбу, словно волны, расслабляли, убаюкивали. Мягкий обруч, охватывающий голову воспитанника, регистрировал мозговую активность. Начиналась Игра. Благодаря легкому гипнотическому действию интерактивной маски и объемному звуку ушных капсул, у играющего создавалось полное ощущение реальности происходящего.
Онки нравилось играть. Всякий раз она с нетерпением ожидала момента, когда с лёгким щелчком размыкалась стена, и, постепенно выдвигаясь из углубления в ней наружу, словно язык изо рта доброго чудища, появлялся футляр с интерактивной маской.
Онки выбрала программу "Политика", у Риты была «Военная служба», у Коры Маггвайер – «Шоу-бизнес». Играть начинали в средних классах, с двенадцати-тринадцати лет – педагоги, психологи и министры сошлись во мнении, что это оптимальный возраст для диагностики способностей человека.
Дети много общались на тему Игры, рассказывали о своих переживаниях, обменивались опытом с теми, кто играл по аналогичной программе.
– Тактика ведения боя – это самое настоящее искусство! Стратегия крупной военной операции – тем более. Один просчет генерала может стоить тысяч жизней… – делилась своими наблюдениями Рита Шустова.
– Вот именно! – буркнула Онки, – Лажа эта твоя армия. Простых военных учат умирать и убивать, а тех, кто над ними, не вздрагивать, посылая на смерть. Это жестоко. А политики защищают людей. Они работают для того, чтобы лучше жилось простому народу.
Рита покачала головой.
– Разве в политике мало жестокостей? Когда решаются глобальные вопросы в масштабах целых государств, происходят перевороты и революции, думают ли стоящие у руля о том, как это отразится на судьбах конкретных людей? Тому, кто вращает огромные тяжелые шестерни и колеса, просто недосуг думать о мыши, случайно оказавшейся между зубцами…
Большинство войн, надо заметить, развязывают именно политики.
– Война – это никогда не свободное изъявление воли современного политика, а всегда его ошибка, – твердо сказала Онки.
– Ну вот… – Рита рассмеялась, – мы, оказывается, нужны, чтобы исправлять ваши косяки!
Онки угрожающе сдвинула брови – собиралась ответить, непременно как она любила, задвинуть что-нибудь веское и мощное. Произвести впечатление. Но как раз в этот момент мимо прошел Малколм из восьмого коррекционного – за ним тянулся лёгкий шлейф его негласной славы и модных духов – он считался самым красивым мальчиком в Норде. Осветив на несколько мгновений своим тонким белым личиком коридор, он исчез за поворотом.
Рита проводила Малколма мечтательным взглядом. Онки презрительно фыркнула.
– На самом деле мы говорим об одном и том же, – вернувшись к теме, подытожила будущая военная единица Шустова, примирительно коснувшись руки подруги, – и политиков, и генералов объединяет то, что им вверено огромное количество человеческих жизней. Власть, в каком виде бы она ни существовала, поневоле требует жестокости.
– Не жестокости, а объективности, – поправила Онки.
– Это, безусловно, разные вещи, но в некотором приближении сопоставимые. Объективность не знает сочувствия… Объективность в больших масштабах – это статистика… В расчет берется усредненное мнение абстрактного большинства, которое, случается, ни один живой человек, наугад выбранный из этого самого большинства, в чистом виде не разделяет…
– Если уж на то пошло, в армии статистика куда страшнее. Потери убитыми и ранеными – просто длинные электронные списки. А кто-то, дрожа, ведет по ним палец от фамилии до фамилии.
У Ритки, кажется, кончились аргументы. Как всегда, она не смогла доказать своей упрямой чудаковатой, но умной подруге, почему служить в армии – это честь для каждой девчонки…
– Неужели, если ты станешь когда-нибудь Президентом, тебе вообще не понадобятся вооружённые силы? – спросила она, обреченно уронив плечи.
– Надеюсь, что нет. Я сделаю так, что нигде и никогда не будет войны.
Рита подняла на подругу удивлённый взгляд.
– В первую очередь затем, чтобы тебя не убили, дуру, – добавила Онки с суровой улыбкой.
ГЛАВА 2
Профессор Ванда Анбрук ответила на письмо не сразу. Как настоящий ученый, она очень тщательно взвешивала свои мысли, и по возможности старалась не торопиться, обрабатывая корреспонденцию. Она подолгу обдумывала присылаемые вопросы, если находила их интересными, и отвечала всегда обстоятельно, подробно, желая осветить предложенную тему со всех сторон.
Нетерпеливая Онки уже давно потеряла последнюю надежду на ответ и успела даже несколько раз рассердиться на доктора Анбрук – «уж такая важная птица! конечно, она не будет писать ученице средней школы» – к тому времени когда, наконец, обнаружила в своём электронном почтовом ящике долгожданное послание.
«Уважаемая Онки, – писала Ванда, – вы спрашиваете меня о возможных причинах Гендерного Перехода, которые, как историк и антрополог, я могу вам осветить, к сожалению, весьма поверхностно. Этим невероятным явлением в масштабах всей цивилизации в настоящее время интересуются учёные самых разных направлений – от специалистов в области общественных наук до генетиков и врачей. Изменения происходили, как полагают многие исследователи, я в том числе, в течение очень долгого времени никак не проявляя себя, природа готовила свою великую революцию подпольно, она настойчиво шла к своей цели очень мелкими шажками, возможно, в течении целого тысячелетия, а сами изменения оказались настолько глубокими, что затронули саму структуру генома. Поэтому, собственно, о причинах Перехода гораздо более правильно было бы спрашивать биологов… Данное утверждение, однако, отнюдь не означает, как вам, вероятно, может показаться, что я имею намерение переадресовать ваш вопрос кому-либо, я лишь подчеркиваю, что мой ответ на него будет представлять собою личное мнение, а не объективную научную информацию. Насколько мне известно, в современной психологии существуют полуэмпирические теории влияния психических процессов на функционирование отдельных органов и систем, а также организма в целом, к примеру, мы имеем достаточное количество достоверно описанных случаев бесплодия, нервных заболеваний, заболеваний эндокринной системы и даже опухолей, имеющих психосоматическую природу. Мы имеем так же описания феноменов самостоятельного излечения организма внушением, молитвами, заговорами и прочими нестандартными и, мягко говоря, далекими от науки методами. Следовательно, мы не будем совершенно голословны, утверждая, что очень сильные психологические эффекты могут оказывать влияние на общее состояние организма, в том числе и на гены.
Одна из современных теорий объясняет начало Гендерного Перехода именно единичной спонтанной мутацией хромосомы у девочки, систематически подвергавшейся насилию; девочка впоследствие передала мутацию своим дочерям, те – своим; мутация оказалась биологически выгодной и потому со временем обрела устойчивость в популяции… Я могу запутаться в терминах, поскольку не являюсь специалистом в данной области, и заранее прошу у вас прощения.
Первые дети с мутировавшими половыми хромосомами начали появляться на свет уже в конце двадцать первого века, сначала это считали болезнью, у девочек она получила название СГД (синдром гендерного доминирования), а у мальчиков СУЕСА (синдром угнетения естественной сексуальной агрессии), но потом таких детей стало рождаться всё большее, и этот процесс невозможно было остановить. Некоторые медики в те далекие времена полагали, что СУЕСА просто-напросто одна из форм гомосексуализма, и даже пытались лечить мальчиков с помощью гипноза, изоляции и терапии определенными препаратами, но потерпели трагическую неудачу. Ведь СУЕСА, как выяснилось, не имел ничего общего со сменой сексуальной ориентации – она оставалась совершенно нормальной, но при этом коренным образом менялся характер полового влечения: юноши проявляли себя в отношениях более пассивно, начинали выказывать встречный сексуальный интерес к лицу противоположного пола только после получения от него первичных знаков внимания. Девочек с СГД тоже сначала пытались лечить, только в отличие от мальчиков врачи подозревали у них в первую очередь гормональные проблемы, поскольку все они вырастали высокими и, как казалось в те времена, чересчур развитыми физически, избыточный прирост мышечной массы объясняли неправильным функционированием эндокринной системы, но и это предположение оказалось ложным. СГД никак не отражался на здоровье организма, в том числе и репродуктивном, женщины с СГД даже легче переносили беременность, рожали быстрее и с меньшим количеством осложнений, чем их «нормальные» ровесницы. Единственным негативным, как считают многие исследователи, моментом Перехода стало полное исчезновение грудного вскармливания. Молочные железы у современных женщин остались только в виде рудимента, они не вырабатывают молока даже после естественных родов. В настоящее время структура СГД-хромосомы Х полностью расшифрована, уже точно известно, какие из её участков подверглись изменениям, наиболее подробно с этими исследованиями можно ознакомиться в Государственном Медицинском Университете Ост-Гард, где работает ведущий специалист в области сравнительного анализа современных и архаичных Х хромосом, директор инновационного проекта “Искусственный эндометрий”, одна из величайших наших современниц, доктор биологических наук, профессор Афина Тьюри. Если у вас ещё остались вопросы, вы можете прослушать курс лекций, который она читает студентам-медикам, или скачать в электронном виде её всемирно известную научно-популярную книгу «Женщина. Раба и повелительница инстинкта»,
с уважением и благодарностью за ваш интерес, д-р исторических наук, профессор Объединённого Университета, Ванда Анбрук.»
Пробежав глазами письмо, Онки отправилась на футбол. Она немного опоздала, и все девчонки уже собрались на поле. Сегодня пришла играть даже Кора Маггвайер, вид у неё был всё ещё довольно мрачный, большие карие глаза сурово глядели из-под косой челки и сдвинутых бровей. Она сидела по-турецки на искусственной траве поля и напряженно наблюдала за группой девчонок, стоящих около ворот. В ожидании начала игры они что-то оживленно обсуждали. Мидж Хайт, та самая, которой Онки до сих пор не уплатила “долг чести” держалась рукой за боковую опору ворот и упиралась подошвой правой ноги в лежащий на земле мяч, слегка перекатывая его. Онки тоже засмотрелась на эту группку, которая, вероятно, считала себя элитой сборной команды Норда, в прошлом году они выиграли какой-то кубок и теперь ходили непомерно задрав носы по этому поводу; вопрос архаичных хромосом, однако, не выходил из головы у Онки, она размышляла о том, как мог бы выглядеть мир до начала Гендерного Перехода, и эти мысли так сильно занимали её, что она не заметила Коры, подошедшей к ней и опустившейся на землю рядом.
– Эй… – своим немного грубоватым сиплым голосом окликнула её Маггвайер.
– Да? – отозвала Онки с неподдельным удивлением. Рывком выдернутая из лабиринта своих размышлений, она меньше всего ожидала увидеть перед собою лицо этой старшеклассницы, с которой практически не общалась.
– Знаешь что, Хайт собирается с тобой “поговорить” сегодня. Поэтому шла бы домой потихоньку, уроки делать…
– Что?
– Стрела будет. Понятно тебе? – Кора недовольно отвернулась и сплюнула на траву.
– Почему ты меня предупреждаешь? – ещё больше удивилась Онки, все её отношения с гитаристкой составляли одни только драки, да и те давние; участие Коры было ей непонятно.
– Не слишком-то приятно собирать по всему полю чужие зубы, – лаконично ответила та.
– В таком случае это будут зубы Мидж, – ответила Онки, – ей показалось в эту секунду, что кто-то подговорил Кору подойти к ней, с целью поймать её на трусости. Дудки. Не на ту напали. Никуда она сейчас не уйдет. Это самый постыдный поступок – скрыться, получив предупреждение о стрелке. Тем не менее, Онки ощутила неприятную щекотку где-то в глубине живота, и, поневоле бросив взгляд в сторону Хайт и её команды, моментально оценила масштаб надвигающейся бури. Их было пятеро.
Кора Маггвайер, посмотрев туда же, длинно вздохнула.
Когда Мидж Хайт ленивым, преувеличенно значительным, лидерским поворотом головы обратилась в сторону Онки, та уже успела почувствовать давно знакомое, рвущееся наружу упругое возбуждение – сжатую до предела пружину внутри. Готовность драться казалась ей пульсирующим сгустком некой таинственной энергии, заряженным аккумулятором, избыточным давлением под поршнем… Этот всегда внезапный переход из нормального состояния в состояние готовности к драке, точно в атоме переход электрона на более высокую энергетический уровень, на какое-то время способен был совершенно лишать страха, даже разумного: бывало, что Онки, идя на поводу у агрессии, совершенно не соразмеряла свои силы с силами противника. Так было и сейчас. Она поднялась на ноги; твердо упершись подошвами кроссовок в искусственную траву футбольного поля, уверенно и почти гордо выпрямилась во все свои сто шестьдесят четыре сантиметра; слегка повела плечами, словно проверяя, готовы ли они к широкому размаху боевых ударов…
Мидж Хайт продолжала стоять на месте. На ней была глубоко вырезанная майка, демонстрирующая столь же привлекательную, сколь и устрашающую игру мускулов на её руках и спине. Сто девяносто два сантиметра роста красноречиво возвышали её над молчаливым пространством поля между нею и щупленькой тринадцатилетней Онки, которую, очевидно, одним ударом твердокаменной миндально-загорелой руки она могла отшвырнуть метров на пять. Мидж чувствовала эту свою силу, верила в неё, выходя навстречу противнице подобно могучему вожаку волчьей стаи, собирающемуся проучить очередного задиристого молодого волка.
А Онки Сакайо не во что было верить, кроме своих маленьких быстрых колючих кулачков и аномального, согласно заключению подросткового психолога, коэффициента агрессивности. У неё просто больше ничего не было.
Мидж сделала несколько ленивых лидерских шагов навстречу Онки. Её свита осталась стоять возле ворот.
– Будешь платить? С тебя уже три порции мяса. И каждый день будет прибавляться ещё по одной…