Посмотрела на чай и пододвинула к себе поближе. Обхватила кружку руками и глубоко вдохнула. Мне нравился его нежный аромат трав. Сразу вспоминался бабушкин домик. Она любила сушить разные травы и вешать их в прихожей большими пучками. От этого в доме постоянно стоял крепкий запах полевых трав. Зато бабушкин чай был самым вкусным на свете.
Выпив чай, пошла в комнату. Не раздеваясь, улеглась на кровать и уснула.
Свет... яркий свет не дает открыть глаза. Тяжелое дыхание. Я слышу, как дышу. Вдох, выдох.
Страх... незнание происходящего... голоса... далекие, едва уловимые... крик... и пустота...
Я виду холст перед собой. Белое полотно и тонкие пальцы с простым карандашом. Первый штрих. Неуверенный, едва заметный. Еще один. Что-то прорисовывается. Кажется, это похоже на овал лица. Но еще нет глаз, носа и губ. Несколько прядей падают на будущее лицо. Быстро появляются растрепанные волосы, словно их теребит ветер. Вот он понес копну русых волос (на рисунке они черные, но я знаю, что волосы русые) в одну сторону, а теперь, развернувшись, растормошил в другую. Легкий сарафан на тонких бретельках. Одну ногу поджала под себя, другая прямая. Руки в стороны. Девушка как будто танцует. Художник нарисовал все, только лицо остается пустым. Нет глаз, носа и рта, словно их никогда и не было.
Открываю глаза и смотрю в потолок. Давно мне не снились сны. Глубоко вздыхаю и снова закрываю глаза, но сон не идет. Встаю и ковыляю на кухню. Снова нужно заварить себе чай. Я бы что-нибудь и поела, но холодильник уже несколько дней пустует.
Опускаюсь на стул и беру ручку. Она всегда тут лежит, возле стационарного телефона. Начинаю беспорядочно водить ею по клеенке. Она старая, давно пора заменить, поэтому не жалко. Посматриваю на чайник и растерянно ищу на полке будущую еду. Может геркулес сварить, хотя он так уже надоел, что тошнит. Макароны? А больше и нет ничего.
Стук.
Вздрагиваю и прислушиваюсь.
Тишина.
Встаю, на глаза попадается измалеванная клеенка. На ней, сама не замечая, я нарисовала рисунок из сна. Такую же танцующую девушку без лица.
Сглотнула.
Я никогда не умела рисовать. Не давался этот вид творчества.
Внимательно всматриваюсь в черты. Да, этот тот самый рисунок, что приснился мне.
Я забыла про стук, про чайник, который уже закипел. Смотрю, не отрываясь, на танцующую девушку. В ней есть что-то знакомое, родное. Кажется, вот-вот проявятся черты лица, и я узнаю ее. Но сколько бы ни смотрела, ничего не происходило.
Вздыхаю и перевожу взгляд на чайник, наливаю в кружку воду и иду в комнату. На глаза попадается пустое место на стене. Там висит моя фотография, вернее, висела, а теперь пусто. Ставлю кружку на стул и, подойдя к дивану, заглядываю за спинку. Мое фото упало на пол. Пытаюсь достать, не выходит. Рука не проходит между диваном и стенкой. Слезаю с дивана, с трудом отодвигаю от стены и просовываю руку. Получилось. Поднимаю и смотрю на целое стекло. Рамка упала почти с полутораметровой высоты и никаких повреждений. Словно ее просто сняли и поставили на пол.
Вспомнила о стуке, что слышала из комнаты. Это была упавшая рамка, получается. Но как она упала? Переворачиваю. Крючок целый. Перевожу взгляд на стену. Гвоздь тоже на месте. В чем проблема? Непонятно. Залезаю с ногами на диван. Вешаю рамку на место. Отхожу на пару шагов, присматриваясь, ровно ли повесила. Вроде ровно, беру уже остывший чай и пью.
Как же получается, что я, не умеючи рисовать, нарисовала, можно сказать, картину?
Усаживаюсь на диван и ищу глазами в стопке бумаг, что располагается на полу, альбом. Я покупала его для эскизов, по работе нужен был. Помнится, он наполовину остался пуст. Глотнув чай, переползаю на пол и преступаю к поиску альбома. Он как будто испарился. Я уверена, что положила его сюда. Быстро перекладываю бумажное "добро". Здесь старые журналы, какие-то газеты, рекламные буклеты и прочая ненужная чушь.
– Нашла! – радостно выкрикнула и подняла альбом над головой.
Схватив с органайзера, что стоит на столе, карандаш, усаживаюсь поудобнее на полу.
Что нарисовать? Складываю губы трубочкой и кошусь на стопку бумаг, вытаскиваю первый попавшийся журнал и начинаю листать. На глаза попадается модель в нижнем белье. Милая блондинка стоит у стеночки, красиво позируя фотографу.
– А вот и попробуем, – выдохнула и, найдя чистый лист в альбоме, приступила к рисованию.
Набросала пару штрихов. Далось легко. Потом как-то быстро перешла к прорисовыванию деталей и не заметила, как нарисовала полностью.
Когда я отложила карандаш, на листке остался черно-белый рисунок девушки. Точная копия с журнала.
Пыталась найти недочеты, но не смогла. Срисовала точно, каждую деталь. Это пугало, потому что я не художник и никогда не училась. Встала, отошла. Наклонила голову, прищурилась. Копия была идеальна.
Убрала волосы с лица и заметила, какие у меня грязные ладони. Они были все в грифеле. Словно я не рисовала, а руками размазывала карандаш.
– Может, просто удача, – почему-то решила я и сжала сильней карандаш, чтобы попробовать еще.
Когда в дверь зазвонили, дернулась и подскочила.
– Кто ночью пришел? – удивилась я и остановила свой взгляд на часах. Уже было восемь часов утра.
Я не заметила, как рассвело. Всю ночь прорисовала. В итоге от моих стараний на полу остались около десяти рисунков разной тематики.
В дверь постучали. Я кинулась открывать, догадываясь, кто мог прийти.
Что же мне сказать? Как быть?
– Доброе утро, Зоя Петровна, – улыбнулась я, пропуская в квартиру хозяйку.
– Я ненадолго, – буркнула высокая женщина, проходя мимо меня. Она кинула быстрый взгляд в ванную, туалет и направилась в комнату. – Что это?
Закрыв дверь, прошла следом, не зная, как объяснить хозяйке, что денег нет.
– Рисунки...
– Я вижу, что не фото, – скривилась Зоя Петровна. – Это ты нарисовала?
– Да, я когда нервничаю – рисую, – придумала на ходу. – Просто дело в том...
– Здорово получается, – перебила меня женщина. – Я всегда хотела иметь портрет, только дорого это. – Она посмотрела на меня. – Деньги давай.
– Я это... такое дело...
– Что?!
– Нет денег, – выдала я и отступила.
– Мы же договаривались. Сегодня последний день оплаты, – сложила руки на груди хозяйка. – Ты всегда задерживаешь деньги. Больше ждать не стану.
– Я не успела за расчетом зайти. Деньги только в понедельник будут. Это точно!
– Не верю, – выдала Зоя Петровна. – Выезжай. Я найду других постояльцев. – Она указала на дверь.
Сглотнула. Куда я пойду? Что теперь делать?
– А давайте я вас нарисую, – предложила. – Компенсация за неудобства. А в понедельник будут деньги. Обещаю. – Указала рукой на диван и схватила с пола альбом.
Хозяйка усмехнулась, покосилась на рисунки.
– Я большой портрет хочу.
– Но больше листа нет, – развела руками.
Зоя Петровна прищурилась.
– Тут через квартал есть канцтовары. Пошли, – она махнула рукой.
С портретом хозяйки я мучилась до самого вечера. Устала так, что руки стали дрожать. Зою Петровну не устраивало все. Она хотела выглядеть молодой и красивой, как в двадцать лет. Только сейчас-то ей сорок восемь.
Уже стемнело, а немолодая женщина еще находилась у меня и указывала недочеты своего лица.
Глаза болели, спина ныла. Хотелось есть и пить. Я даже в туалет отлучалась только по разрешению. Когда у меня в очередной раз запел желудок, Зоя Петровна сказала:
– Иногда полезно устраивать голодовки.
Да, полезно, только вот такие голодовки у меня все время.
Я ничего не сказала.
Тысячу раз пожалела, что предложила рисовать.
За что мне такое наказание?
Заправив прядь выпавших волос за ухо, я попыталась успокоить дрожащие пальцы и провести ровную линию.
Зазвонил телефон. Посмотрела на хозяйку и встала. Та недовольно скривила лицо, как будто я ей лимон предложила. Отложив рисунок, направилась на кухню.
– Только быстро, нам сегодня нужно закончить. Мне завтра на работу, – крикнула Зоя Петровна из комнаты.
Я сглотнула, увидев чайник, но нужно было взять трубку. От постоянных звонков уже голова начала болеть.
– Але, – всегда так отвечаю на звонки. Так делает бабушка. Сразу ее вспоминаю.
– Наташенька, почему так долго, – услышала я голос и замерла. Это была мама, это ее голос.
"Но она же..." – щелкнуло в голове, и я бросила трубку.
Сжала кулаки и уставилась на аппарат. Сердце застучало быстрей, готовое выпрыгнуть в любую секунду.
– Ты скоро? – услышала я, и хозяйка выглянула из комнаты. – Что случилось? – обеспокоенно поинтересовалась женщина, видя мое перекошенное лицо. – Кто звонил?
– Ма-ма, – протянула я и сглотнула, потом перевела взгляд на Зою Петровну и добавила: – Но она же умерла…
Женщина подняла брови:
– Я, наверное, пойду. В понедельник дорисуешь... – хозяйка быстро собралась и покинула квартиру.
Телефон снова зазвонил, но я не смогла взять трубку.
Дрожащей рукой дернула за провод.
В голове варилась такая каша, что мыслить здраво я не могла, поэтому, выпив несколько кружек успокоительного чая, завалилась спать.
Свет... крики... детский плач...
Плеск воды...
Я плыву... нет, тону...
Темнота... тяжесть... я погружаюсь...
Кричу...
Вздрогнув, просыпаюсь. Дышу тяжело. Хватаю ртом воздух, словно провела под водой долгое время. Принимаю сидячее положение и пытаюсь прийти в себя.
Что за сны мне стали сниться? Не помню, чтобы меня мучили кошмары. Откидываю одеяло, босыми ногами касаюсь пола и ощущаю влагу. Резко поднимаю ноги, прижимая колени к груди.
– Что за шутки?! – голос дрожит.
От страха немеют конечности. Забираюсь под одеяло. Сижу, пытаясь всмотреться в пол, но темно и ничего не видно.
– Такого быть не может! – повторяю и решаюсь проверить поверхность пола ладонью. Высовываю руку из-под одеяла и резко опускаю на пол. Пальцы почувствовали прохладную поверхность паркета, и я громко выдохнула:
– Показалось.
Но, несмотря на то, что мне как будто показалось, пальцы до сих пор дрожат.
– Это был сон и все, – успокаиваю себя и принимаю сидячее положение, чтобы ноги коснулись пола. – Да! Это сон! – Пальцы чувствуют деревянное покрытие и громко выдыхаю.
Иду на кухню, по дороге включаю свет во всех комнатах. Смотрю на часы – полтретьего.
Выпиваю еще чая и возвращаюсь в комнату. Свет оставляю включенным и снова ложусь спать. От усталости глаза моментально закрываются, я засыпаю.
Легкий ветерок треплет волосы. Запах соленой воды приятно щекочет ноздри. Глубоко вдыхаю: как же я давно не была на море! Вспоминаются детские поездки с родителями на прекрасный анапский пляж. Песок, легкий прибой, крики чаек.
Подхожу к воде, она приятно ласкает ступни. Новая волна покрывает} щиколотку и мчится на берег, унося в море песчинки. Они щекочут кожу, убегая за отливом.
Улыбаюсь и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на родителей. Но на берегу никого нет. Бросаю взгляд по сторонам. Я одна. Пляж пустой.
Чувствую, как вода медленно поднимается. Пытаюсь сделать шаг, но не получается. Песок словно превратился в цемент и зафиксировал ноги. Я дергаюсь, но ничего не получается, с места сойти не могу. Открываю рот, чтобы закричать, и погружаюсь в воду. Кто-то тащит вниз. Пытаюсь сопротивляться. Гребу, но вокруг вода. Поверхность уходит все дальше, а чернота окутывает все вокруг. Я на большой глубине. Уши заложило, легкие сдавило. Страх не дает думать. Я болтыхаю конечностями в попытке подняться на поверхность. Ничего не получается.
– М-м-м, – я слышу сбоку и поворачиваю голову.
Дергаюсь. Воздух вырывается изо рта большим потоком пузырей. Прикрываю рот ладонью и дрожу, наблюдая, как ко мне движется женский силуэт. Руки расставлены, лицо прикрывают волосы, одежда изодрана.
– М-м-м... по-мо-ги...
Открываю глаза. Темнота. Я в постели, но она влажная от пота. Не могу прийти в себя. Сердце колотится и готово в любую секунду выпрыгнуть из груди. Дрожащими руками отодвигаю одеяло и сажусь. Провожу ладонью по лицу.
– Что за бред? Что происходит?
Прохожу на кухню, опускаюсь на стул. Нервно вожу пальцем по столу. Подрываюсь, начинаю бегать по комнате, ища листки. Под руку попадается тетрадь. Хватаю карандаш. Возвращаюсь за стол и приступаю к рисованию. Дрожащей рукой вывожу кривые линий. Получается неумело. Не могу сосредоточиться и представить образ.
Бросаю карандаш, встаю. Хожу по комнате. Нужно успокоиться.
– Дыши! – подхожу к столу, смотрю на получившиеся каракули. – Бред! Я не умею рисовать... – перевожу взгляд на стакан. Наливаю воды, выпиваю.
Начинаю прохаживаться из одной комнаты в другую. Через пару шагов закрываю глаза, пытаюсь вспомнить образ девушки.
Волосы на лицо. Провожу пальцами в воздухе, как бы прикасаясь к увиденному. Руки в стороны...
Бросаюсь на кухню, хватаю снова карандаш и медленно выдыхаю.
Так, волосы, руки, платье...
Теперь рисуется легко, словно я делала это постоянно. Знаю, как выглядит промокшее платье девушки, ее волосы, босые ноги. Каждый элемент отразился в памяти, как будто я сфотографировала.
Закончив работу, прищуриваюсь, пытаясь найти недочеты. Но картина идеальна. Встаю, бросаю взгляд на окно. Уже рассвет. Смотрю на часы. Без четверти семь.
Тяжесть окутала тело, и я снова отправилась спать.
Сколько проспала, не имела понятия. Поднялась. Голова болела. Хотелось пить, словно я неделю провела в пустыни, и во рту не было ни капли. Доплелась до кухни и выпила подряд несколько стаканов из-под крана. Села на стул, опустив голову на руки, и пыталась прийти в себя.
За окном серость: непонятно, утро или вечер. Вернулась в комнату, посмотрела на часы. Вечер.
Проспала целый день. Да, после таких кошмаров и сутки выспаться – будет мало.
Желудок заурчал.
– Нужно поесть, – бодро проговорила я и, схватив кастрюлю, набрала воды и поставила на плиту.
Перевожу взгляд на телефон. Включить или оставить? Кто мне будет звонить?
Махнув рукой, достала пачку макарон.
Поужинав вареными макаронами, я пошла в комнату. Нужно было прибраться, а то рисунки так и остались на полу. Сгребла все листы в кучу и стала аккуратно складывать. Потом положила рядом со стопкой ненужностей и хотела подняться. И тут заметила край альбома. Давно не перелистывала старый семейный альбом. Его углы стерлись, несколько страниц торчали. Такие теперь не хранят. Мода на фото ушла. Я положила альбом на пол перед собой и стала перелистывать. С каждой страничкой погружаюсь в прошлое. Вот мы еще вместе, втроем. Я, мама и папа. Улыбаемся. Потрепанные странички рассказывали старые истории нашего посещения бабушкиного жилища. Я погладила одну из фото, где меня обнимала мама, и вздохнула. Многие снимки уже выцвели, на некоторых появились желтые пятна.
Как давно это было...
Вздохнула и поднялась. Взяв альбом, пошла на кухню. Заварила чай и продолжила смотреть.
На одной из фото мамы замечаю странные разводы на лице. Пододвигаю ближе, присматриваюсь. Легкие пятна и полоски белого цвета. Можно было предположить, что фото выцвело, но как-то странно. Белизна ограничилась лицом. Вытаскиваю снимок, кручу в руках. Может, свет так подает? Встаю, прохожу в комнату, включаю свет, рассматриваю. Все так же.
Этот узор что-то напоминает, но вот что, не могу понять. Прищуриваюсь. Отодвигаю фото, и пальцы разжимаются. Снимок летит на пол. Прокрутившись в воздухе, он планирует под кровать.
Я замерла. Сглотнула и медленно повернула голову к кровати.
Увиденное мной на снимке было не что иное, как отблески воды. Как такое возможно? Быть не может!
Медленно подошла к кровати, встала на четвереньки, достала фото и еще раз взглянула.