— Он, кажется, ждёт, — Фонг вздохнул. — Он сидит в зале прибытия с журналом, взятым в аэропорту, но я не думаю, что он читает.
— Это интересно, — ответил Губва, его волнение усилилось. — Возможно, мы узнаем что-то новое о нашем мистере Гаррисоне. Он поджидает братьев Блэк, пару простых головорезов. Они должны прилететь в семь часов. Теперь, Джонни, я хочу, чтобы ты следил самым тщательным образом за тем, что происходит, и… — он сделал паузу. — Нет, ещё лучше, я сам буду наблюдать — твоими глазами. Дай мне знать, когда самолет приземлится, и встань так, чтобы всё видеть. После этого — не делай ничего, пока я не скажу. Понял?
— Да, — прошептал Фонг. — Но…
— Что?
— Есть кое-что… странное.
— Продолжай.
— Гаррисон, — сказал Фонг. — Я знаю, конечно, что это Гаррисон, и всё же…
— Он кажется совсем другим человеком?
— Да. Это… странно, Харон.
Возникла задумчивая пауза, затем Губва ответил:
— Это ещё одна из загадочных сторон мистера Гаррисона, Джонни. Ты отнюдь не первый заметил его способность изменяться. Я буду ждать твоего звонка. И напоследок: не светись, не привлекай внимания. Не подходи слишком близко.
— Разумеется.
— Я доверяю тебе больше всех остальных, Джонни. Твоя награда будет велика.
— Моя награда и так велика, Харон. Я люблю тебя.
— Давай позже, пока.
Китаец дождался металлического щелчка на другой стороне, прежде чем повесить трубку…
Губва, как и говорил, наблюдал через глаза Фонга, как Джо и Берт Блэк прошли таможню и вышли через ворота для прибывших. Они были загорелые, выглядели достаточно здоровыми, но мысли были явно озабоченными. Они попытались выполнить заказанное мафией убийство, и это им не удалось, им «предложили» явиться сегодня вечером в особняк Большого Парня — этого было более чем достаточно, чтобы занять или озаботить кого угодно.
Разговаривая друг с другом приглушёнными голосами, они нашли тележки для багажа и двинулись по проходу к поездам. Но вдруг, когда они достигли центра зала прилёта, их шаги замедлились.
Гаррисон сдвинулся со своего места и стоял теперь спиной к столбу, держа журнал перед лицом. Братья Блэк никак не могли узнать, что это был он, не было никаких причин, почему они должны были заподозрить, что он или кто-то другой ждёт их — но они, тем не менее, развернулись на девяносто градусов, оказавшись к нему лицом, и подошли к нему. И Губва заметил, что все их движения сделались механическими, как у зомби.
Гаррисон опустил журнал. Губва ожидал, что братья вздрогнут, нападут на него, сделают хоть что-нибудь — но они только смотрели, их лица были странно пустыми. Ничего не было сказано, не было ни одного заметного движения. Эта странная застывшая живая картина сохранялась тридцать секунд, может быть, даже целую минуту. Затем…
Словно бы и не останавливались при выходе из зала, братья покатили свои тележки дальше и скрылись за углом. Гаррисон посмотрел им вслед, затем повернулся и двинулся по направлению к автостоянке. Остановился, согнулся, оперевшись на секунду на выложенную плиткой стену, выпрямился — но покачиваясь — и, наконец, продолжил свой путь.
«ИДИ ЗА НИМ, — произнёс Губва в разуме Фонга. — СЛЕДУЙ ЗА НИМ, КУДА БЫ ОН НИ ШЁЛ. ДОКЛАДЫВАЙ, КОГДА СМОЖЕШЬ, ДНЁМ ИЛИ НОЧЬЮ, НО НЕ ТЕРЯЙ ЕГО».
— Как прикажешь, Харон, — прошептал китаец себе под нос, быстро идя за Гаррисоном, но сохраняя достаточную дистанцию между ним и собой.
«И ДЖОННИ, ТЕБЕ, ВОЗМОЖНО, ПРИДЁТСЯ ЗАЩИЩАТЬ ЕГО. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ОН ОСТАВАЛСЯ В ЖИВЫХ — ПОКА, ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ».
— Да, Харон.
Губва вышел из разума Фонга и открыл глаза. Он сидел за своим столом в Командном Центре Замка, с разложенной перед ним военно-топографической картой окрестностей Гатвика. Он задумчиво уставился на карту, нахмурился, аккуратно сложил её и повернулся в кресле, чтобы положить её на место на полке.
Попытавшись проанализировать, что он только что видел, он нахмурился ещё сильнее. Если это было то, что он подозревал, то сила Гаррисона была поистине невероятной. Он, конечно, мог бы это проверить, мог бы исследовать умы братьев Блэк и узнать, что с ними было проделано — но это может быть опасно. Гаррисон, возможно, поддерживает с ними мысленную связь. Что может объяснить его минутную слабость, когда он выходил из зоны прилёта: это могло быть результатом дальнейшего использования экстрасенсорных способностей после первоначального импульса, когда он сделал с ними то, что сделал.
Нет, Губва не мог так рисковать. С одной стороны, он не хотел перенапрягать свои собственные силы, кроме того, у него были и другие дела, другие умы, которые нужно контролировать. Филиппа Стоуна, например…
Автомобиль Стоуна был припаркован на бетонированной площадке при магистрали для стоянки машин, там, где дорога взбиралась на небольшой холм в полумиле к западу от дома Гаррисона. Стоун, с висящим на шее биноклем, сидел на водительском сиденье. Он видел, как Гаррисон выехал по направлению к Лондону, видел серый «Ягуар», пристроившийся за ним хвостом, как только он приблизился к автостраде A27, но больше ни на что не обращал внимания. Он просто следовал инструкциям. Всё остальное было для него совершенно недоступно.
Разумеется, он мог выполнять свои обычные функции, мог говорить, есть, пить, курить, отвечать на зов природы и так далее — при условии, что не отклонялся от психического курса, указанного Хароном Губвой. Самое ужасное, он знал, что делает — или чего он не делает. К примеру, он не защищал Гаррисона. Нет, он ждал приказа Губвы похитить его жену, или любовницу, кем бы она ни была.
Должно быть, уже в пятидесятый раз, Стоун посмотрел на автомобильный телефон. Всё, что ему было нужно сделать, это поднять трубку, позвонить своему шефу и ввести его в курс дела. Или попытаться прорыть туннель в Австралию. И то, и другое одинаково невозможно. Он мог думать об этом, отчаянно хотел сделать это, но мог ли он сделать это на самом деле? Ни в коем случае. Губва предусмотрел и это. Он очень тщательно промыл Стоуну мозги (с такой эффективностью и скоростью, что КГБ нервно курит в сторонке), поставил мысленный блок и для закрепления эффекта добавил полный список пост-гипнотических команд. Это заставило Стоуна быть верным Губве: в его мозгу появился ограничитель, как на автомобильном карбюраторе или акселераторе, контролирующий его поведение. И до тех пор, пока цель Губвы не будет достигнута — пока альбинос не сделает с Вики Малер в своём Замке то, что собирался — Стоун будет просто повиноваться.
«СОВЕРШЕННО ВЕРНО, МИСТЕР СТОУН», — произнёс голос в его мозгу, такой чёткий и близкий, что он завертел головой, ни на секунду не сомневаясь, что увидит гермафродита, стоящего за дверцей автомобиля.
«НЕТ, НЕТ, — весело сказал голос, — ВЫ НЕ МОЖЕТЕ ВИДЕТЬ МЕНЯ, ТОЛЬКО СЛЫШАТЬ — И ПОВИНОВАТЬСЯ МНЕ, КОНЕЧНО».
Стоун почувствовал комок, вставший в горле, сделал глоток кофе из пластиковой крышки своего термоса и подумал: «Вам что-то нужно, Губва?»
«ПРОСТО ПРОВЕРКА. КОГДА СТЕМНЕЕТ, Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ ПОШЛИ К ДОМУ. ТАМ ВЫ БУДЕТЕ ДЕРЖАТЬСЯ ВНЕ ПОЛЯ ЗРЕНИЯ И ОЖИДАТЬ ДАЛЬНЕЙШИХ РАСПОРЯЖЕНИЙ. ЕСТЬ ВЕРОЯТНОСТЬ, ЧТО ВАМ ПРИДЁТСЯ ЗАЩИЩАТЬ ЖИЛЬЦОВ ДОМА. ЕСТЬ И ДРУГИЕ, КОТОРЫЕ СТРЕМЯТСЯ УНИЧТОЖИТЬ ГАРРИСОНА. Я НЕ МОГУ СЛЕДИТЬ ЗА ВСЕМИ, И Я НЕ ЗНАЮ ВСЕГО, НО…»
«Но похоже, что всё-таки можете?» — с сарказмом подумал Стоун.
«ВЫ МНЕ ЛЬСТИТЕ, — Губва не обратил внимания на сарказм. — НО Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ВИКИ МАЛЕР И ЕЁ СЛУЖАНКЕ БЫЛ ПРИЧИНЁН КАКОЙ-ЛИБО ВРЕД. Я БУДУ НА СВЯЗИ».
И Губва вышел из его разума.
Вновь оставшись предоставленным самому себе, Стоун неожиданно почувствовал холод. Солнце ещё не село, вечер был тёплый, и всё же он казался себе холодным, как… (он невесело усмехнулся) холодный камень. Его, наконец, осенило, что Губва может осуществить свой план. Безумен он или нет, он действительно может это сделать. Он может покорить мир. Он может стать императором Земли. Он может переделать людей по своему образу и подобию. И против него Филипп Стоун — секретный агент, со своей каменной твёрдостью и стальными кулаками, даже с поддержкой МИ-5 и МИ-6 — беспомощен, как новорожденный.
Он допил кофе, закурил сигарету и стал ждать. Как только совсем стемнело, он запер дверцу своей машины и направился в сторону дома…
Лондонская мафия собралась на внеочередное заседание. «Обычный офис» Большого Парня находился в расположенном в центре города офисном здании, занимая верхний, десятый этаж. Местом встречи служил самый большой зал, с видом на оживленную улицу Лондона. Там, вокруг стола, аналогичного тому, за которым другая группа недавно обсуждала Ричарда Гаррисона, собрались члены Клана, тринадцать главных лондонских представителей Коза Ностры.
Во главе стола сидел Большой Парень, Джозеф Маэстро — с бычьей шеей, со шрамом на носу, неповоротливый головорез, чьё уродливое, смуглое лицо и массивная фигура казались очень неподходящими к его безупречно скроенному костюму — а по обе стороны от него сидели его подручные в порядке убывания важности. У противоположного конца стола сидел Карло Висенти, до сих пор выглядящий сильно помятым. Один рукав его пиджака висел, рука под ним была прибинтована к груди, другая рука перевязана бинтами, на лице красовались сильные кровоподтёки.
Заседание было открыто чуть более получаса назад, время только что перевалило за 9:00 вечера. Несколько мелких пунктов уже были рассмотрены, подготавливая почву для самого главного, и теперь настала очередь проблемы с Гаррисоном. Слово взял Большой Парень, и к этому времени почти закончил свою речь:
— …Итак, действительно может показаться, что у этого парня имеется непревзойдённая система выигрышей. Причём не одна система, а система для каждой игры. Не мне вам говорить, ребята, что это значит… но я всё же поясню, потому что знаю, что многие из вас не видят дальше своего носа. Если методы Гаррисона получат распространение — если он выпустит этого большого кота из мешка — то вскоре по меньшей мере десять тысяч таких гаррисонов будут обирать наши игровые столы, автоматы и клубы. А эти клубы обеспечивают значительную часть нашего финансирования…
С другой стороны, если он расскажет нам, как он это делает… ну, ведь есть много клубов, которые по-прежнему принадлежат другим людям. Именно поэтому мы собираемся как следует с ним пообщаться. Эй! Если кто-нибудь сомневается, насколько он хорош, пусть попросит мистера Висенти рассказать, как он потерял свою личную долю в клубе «Туз треф», и я уверен, что Карло сделает такое одолжение. И Карло потерял не только деньги, но и лицо. Никому из нас это не нравится.
Всё сводится к тому, что этот Гаррисон — опасный человек, но когда мы закончим с ним и вытряхнем из его мозгов всю информацию, он будет сильно страдать от жажды — что будет просто отлично, потому что мы можем снабдить его очень большим количеством питья. Эй! Как думаете, он сможет выпить всю реку? Ха!
— Когда? — спросил его Висенти неприветливым тоном. — Когда мы собираемся с ним пообщаться, Джо? (Никто не звал Большого Парня Джозефом.) — Видите ли, у меня большой интерес к этому ублюдку!
— Да, да, мы знаем. Успокойся, Карло. Как я уже говорил, он будет твой, когда мы с ним закончим. Но, поскольку мы являемся демократической организацией — и поскольку технически это, в конечном счёте, будет убийство — нам нужно голосовать. Разве не для этого мы все здесь сегодня собрались? Точно! Итак, поднимите руку, кто за то, чтобы притащить этого Гаррисона, заставить его рассказать нам свою историю, а уж затем примерить ему цементные ботинки.
Помимо руки Маэстро, были быстро подняты ещё одиннадцать. Висенти поднял руку более медленно и явно с большими усилиями. Руки были ещё в воздухе, когда двери с грохотом распахнулись, впуская Джо и Берта Блэков. Джо держал наперевес автомат, в руках Берта был пистолет-пулемёт «Стерлинг» со сложенным прикладом.
— А теперь все поднимите и вторую руку! — совершенно спокойным голосом произнёс Джо.
— Руки вверх! — приказал Берт, водя стволом пулемёта так, чтобы охватить весь конференц-зал. Все взоры были устремлены на оружие, и всем присутствующим была известна репутация Берта. Дуло «Стерлинга», казалось, раздувалось, как одна отвратительного вида ноздря на морде мифического зверя. Прежде чем этот зверь начал огрызаться, все подняли вторую руку.
Все, кроме Карло Висенти. Он отодвинул свой стул назад, собираясь встать.
— Вы, ребята, с ума сошли! — крикнул он. Он ошибочно полагал, что они явились, чтобы перехватить право на расправу. — Врываетесь сюда, как… чёрт, вас же приглашали! Вы провалили убийство, ну и что? Всё улажено. Гаррисон нам нужен живым. К вам у нас нет никаких претензий, ребята.
Пока он говорил, Джо и Берт подошли к нему с боков и толкнули обратно в кресло, когда он попытался подняться. Затем, не произнеся ни слова — в то время как Висенти продолжал бушевать — Джо Блэк убрал автомат, достал опасную бритву, запрокинул вскрикнувшему от неожиданности Карло голову и перерезал ему горло от уха до уха.
Висенти кашлянул, поперхнулся, издал какие-то звуки. Звуки выходили не из разинутого рта, а из зияющей раны; мгновением позже, вместе со звуками, тёмно-красным потоком хлынула кровь. Берт и Джо отступили от него. Он барахтался в кресле, поднимался, снова падал на сиденье, разбрызгивая кровь, хватаясь за горло. Он весь пропитался красным. Потом он плюхнулся лицом вниз на стол, размахивая руками, и соскользнул вниз, оставив растекающуюся лужу крови.
В то время как Висенти умирал, братья Блэк подошли к большим створчатым окнам. Теперь каждый живой человек в зале таращил на них глаза, отвернувшись от трупа Висенти. Большой Парень и его коллеги стояли, высоко подняв руки. Маэстро попытался заговорить, но поперхнулся словами.
— Привет от Ричарда Гаррисона, — сказал Джо, и впервые все остальные, находящиеся в зале, заметили, какими бессмысленными казались лица наёмных убийц. — И предупреждение, на случай, если кто-нибудь ещё хочет попробовать. А чтобы показать вам, что он может сделать… — Братья повернулись на каблуках и головой вперёд выбросились через закрытые окна, не выпуская оружия, и полетели вниз вместе с осколками стекла.
Секунду никто не шевелился, потом все разом бросились к дверям.
— Подождите! — Маэстро обнаружил, что кричит от ужаса, как и люди с улицы внизу. — Оставайтесь на месте. Здесь все заполнится «легавыми» прежде чем мы успеем слинять. Да и смысл нам убегать, а? Мы невинные свидетели, ведь так? Если Блэкам вздумалось пришить Карло, а потом выпрыгнуть из окна, это их дело. Что касается нас, то мы все будем рассказывать эту же историю, ясно?
Все одновременно начали что-то лепетать, но Маэстро успокаивающе поднял руки. Быстрое мышление было его коньком:
— Послушайте меня, чёрт возьми! Мы же не дотрагивались до пушек. На них только отпечатки братьев Блэк! Всё, что мы сделаем — это забудем упомянуть имя Гаррисона. Остальное мы расскажем так, как видели. Дерьмо, откуда нам знать, что произошло между Карло и братьями, так ведь?
Все остальные переглянулись, кивнули, начали расслабляться.
— Ладно, — продолжил Маэстро, — теперь нам следует собраться с мыслями. Чёрт, мы попадали в переделки и похуже.
Когда они стали собираться в небольшие группы и размышлять над тем, что видели, Большой Парень подозвал Рамона де Медичи и быстро отвёл его в сторону.
— Рамон, — спросил он, понизив голос, — то, что ты мне говорил раньше — насчёт того, что Карло был уверен, что это Гаррисон избил его — это правда?
— Конечно, Джо — вот только теперь это не кажется таким уж нелепым, а?
Лицо Маэстро начало подёргиваться:
— Этот Гаррисон, я больше не хочу с ним говорить. Я не хочу ничего о нём знать. Я просто хочу его смерти. Я думаю, что мёртвым он будет безопаснее.
Де Медичи кивнул:
— Это мы можем устроить. Мы установили «жучок» в его машину, большой серебристый «Мерседес», пока он находился за пределами страны. Наши техники могут сказать нам, где она находится, в любой раз, когда мы хотим это знать. А Гаррисон, как правило, находится там же, где и машина.