— Так что же с нами случилось?
— Мы путешествовали автостопом по лесистой местности, и какие-то сволочные парни избили тебя и убежали.
— А что, так и было?
Он видел ее неуверенность.
— Ирена, я действительно все помню.
Она улыбнулась, но опять неуверенно:
— Я думала, тебе совсем затуманили мозги этими пилюлями.
— Это тоже немножко есть. Просто все время спать хочется. Мне кажется, что некоторых вещей… Я не знаю, например, как мы добрались до порога. Мы наконец вышли на нужную тропу?
— Ну да. Но к этому времени ты уже почти ничего не соображал. — Она накрыла его руку своей. Оба стеснялись других людей и беспокойно-озабоченной обстановки больничной палаты — полуодетых, с забинтованными головами, с голыми ступнями, торчащими из-под одеяла, мужчин в постелях, спящих или глядящих на них; приходящих и уходящих посетителей; работающих на трех разных программах телевизоров и радиоприемников; и запаха смерти и дезинфекции.
— Тебе сегодня нужно идти на работу?
— Нет. Сегодня все еще понедельник.
— О Господи!
— Послушай, Хью.
Он улыбнулся, наблюдая за ней.
— Сегодня утром я заходила к твоей матери.
Минутку помолчав, он спросил каким-то рассеянным тоном:
— Она в порядке?
— Когда вчера вечером я позвонила ей, знаешь, она, похоже, не очень хорошо меня поняла. Она все спрашивала, кто я такая, а я сказала, что мы вместе с тобой путешествовали; знаешь, она все спрашивала и спрашивала одно и то же… Она очень расстроилась. Было уже поздно и все такое. Мне не следовало звонить. Поэтому, когда сегодня утром они меня сюда не пустили, я подумала, что мне следует пойти к ней. Похоже, она не поняла, что ты здесь, в госпитале.
Он ничего не говорил.
— Ну и она…
— Она набросилась на тебя, — сказал он с таким невероятным, еле сдерживаемым гневом, что она заторопилась:
— Нет-нет, что ты — только она, похоже, не понимала. Ну я и сказала ей, что тебе нужна кое-какая одежда и что-нибудь еще. Я думала, что она захочет сама отвезти все тебе, понимаешь? Она ушла и вернулась с чемоданом, он у нее был, по-моему, собран заранее, сейчас он лежит в машине, я его тебе оставлю. Я… Ну, она как бы всучила его мне у самой двери и сказала: «После этого ему нет никакой необходимости возвращаться сюда», и она… она захлопнула… Я ничего не могла сделать, мне оставалось только уйти. Что она имела в виду — «после этого»? Я, должно быть, что-то не то сказала, и она не поняла меня, и я не знаю… не знаю, как все это теперь исправить. Прости, Хью.
— Нет, — сказал он и зажмурился. Потом перевернул руку ладонью вверх и сильно сжал пальцы Ирены. — Все нормально, — сказал он, когда наконец смог говорить. — Это значит, живи где хочешь.
— Но разве она не захочет, чтобы ты вернулся домой? — сказала Ирена с отчаянием и тревогой.
— Нет. Да и я этого не хочу. Я хочу быть с тобой. Я хочу жить с тобой. — Он сел и приблизил к ней лицо. — Я хочу найти квартиру или что-нибудь в этом роде, если ты… у меня в банке есть кое-какие деньги, если этот чертов госпиталь их все не сожрет… если ты…
— Да, хорошо, слушай. Я как раз хотела тебе сказать. После того как я побывала у нее, здесь все еще были неприемные часы, поэтому я поехала на Сорок восьмую улицу. В утренней газете было одно объявление. Знаешь, дом в районе Хилсайд. Условия неплохие: двести двадцать пять в месяц со всеми удобствами. И вправду хорошо — ведь там до центра всего минут десять. Я прямо туда и поехала. Квартира с гаражом. Я так или иначе ее сниму. Уже дала расписку. Я не могу вернуться туда, где жила раньше.
— Ты хочешь, чтобы мы там поселились вместе?
— Если этого хочешь ты. Место очень приятное. И соседи тоже. Они тоже не женаты.
— Мы женаты, — возразил он.
На следующее утро они вышли из больницы вместе. Снова лил дождь, и она была одета в красный потрепанный, покрытый пятнами плащ, а он — в грязную кожаную куртку. Они вместе сели в машину и уехали. По одной из множества дорог, ведущих в город.
Вл. Гаков
Суть всякого воображения — правда
Как пишутся предисловия к сказкам, я себе не представляю.
Кажется, сам сказочный мир, удерживающая его особая магия, лишенная рациональной законченности, должны восстать против любых попыток анализа. Просто обязаны ополчиться на малейшее проявление ученого педантизма с его вечным стремлением все разложить по полочкам. Мир сказки весь соткан из какого-то бестелесного, воздушного материала, имя которому — желанное, несбыточное, и достаточно одного неверного взмаха руки, мудреного слова из литературоведческой диссертации, как очарование рухнет, невидимая паутина порвется, скукожится, а освещавший весь этот мир внутренний свет разом потухнет.
И человек снова останется один на один с унылой повседневностью, из которой — вещной, плотной, больно ранящей — его почти было выдернула рука доброго гения-сказочника.
И совсем неведомо мне, какими словами предварять сказку не традиционно фольклорную, а современную, интеллектуальную, написанную для взрослых философскую притчу, где граница между давяще обыденным и невесомым, унылым и возвышенным вообще едва различима. Где не заметишь, как нежданно для себя перейдешь невидимый Порог, за которым раскинулась страна неосуществленных желаний, мир высокой героики и затаенной мечты.
Персонажи повести, которую вы держите в руках, свой Порог нашли и переступили. Подобно жителям Зурбагана и Лисса, или тому французскому военному летчику, что повстречал в знойной африканской пустыне Маленького Принца, или даже недавнему нашему знакомцу — «демону на договоре», а по совместительству альтисту. Подобно всем им и многим другим героям современной сказки, они просто взяли и вошли в страну, не помеченную ни на каких картах, хотя дорогу туда легко найдет всякий, кто в наш рациональный век не утратил способности мечтать о несбыточном.
Вам предстоит путешествие, долгая дорога, Путь.
Вы можете принять нарисованный фантазией автора мир буквально, и тогда завораживающее слово поведет вас по всем его закоулкам и тайным тропам, и достанется вам испытать все, что отмерено героям: приключения и любовь, обретения и неизбежные на пути к мечте утраты. Но это один Путь; есть и другой. Сделать над собой усилие и перейти Порог так, как принято у философов — с широко открытым разумом, а не только сердцем и чувствами. И тут вас поджидают приключения иного рода. «Это место существовало, и он мог туда вернуться — в эту тишину, туда, где жизнь обретала смысл, к ее истоку… И это полное спокойствие вытесняло ощущение постоянного стресса, той чудовищной спешки, когда нет времени даже спросить себя: что ты делаешь? куда идешь? какой путь выбрать и куда приведет этот путь?»
Герои всех произведений современной американской писательницы Урсулы Ле Гуин держат свой Путь. «Истинный путь — всегда возвращение», — сказано в одной из ее лучших книг, романе «Обездоленные». К этой истине она с удивительным упорством подводит каждого из своих персонажей; им только кажется, что они без удержу стремятся вперед, к вершинам, — на самом деле им обязательно предстоит обратный путь, к истокам. Повесть «Порог» (а в первом издании она называлась «Исток») в этом смысле не представляет исключения.
Читателя, наслышанного о творчестве Урсулы Ле Гуин, данная книга, быть может, вначале удивит. Это Ле Гуин, и… не она, по крайней мере какая-то новая, странная, совсем не похожая на ту, о которой, возможно, приходилось читать в обзорах и критических статьях.
Необычен прежде всего жанр, ибо имя себе Урсула Ле Гуин сделала в основном в научной фантастике, где оно у всех на слуху уже два десятилетия. Хотя лучшие ее книги на мой взгляд, были написаны на пороге шестидесятых и семидесятых, поклонники этой литературы по сей день согласно выставляют ей высшие баллы в традиционных опросах «Лучший писатель-фантаст всех времен». Мне представляется, что знакомство нашего читателя с творчеством этого мастера пока складывалось не совсем логично и продуманно, и всякий, кому интересен творческий путь писательницы, нуждается в пусть беглом, но путеводителе.
Начался этот путь счастливо. Никаких голодных, изнуряющих лет самосозидания, не было и какой-то ожесточенной «мартин-иденской» борьбы за признание. Наоборот — культурная, интеллигентная семья, блестящее образование, первые успехи в выбранной профессии филолога, во всех отношениях удавшаяся женская судьба. И наконец, главная любовь Урсулы Ле Гуин — Литература; сначала она ворвалась в жизнь девочки всепоглощающей страстью к чтению, а потом пришло и собственное творчество.
Урсула Ле Гуин быстро нашла свою тему в научной фантастике и за несколько лет прошла путь от дебютанта до признанного мастера, автора настоящего шедевра. Им стал один из самых ярких романов американской научной фантастики 60-х годов — «Левая рука Тьмы».
Далее… Далее последовал каскад самых престижных премий в жанре научной фантастики (премии «Хьюго», «Небьюла», «Юпитер») и вне этого жанра (например, премии в области детской литературы за книги сказочной трилогии о Земноморье). Успех и признание закрепило еще одно безусловно значительное произведение — роман «Обездоленные», вышедший в 1974 году. И тут творческий путь писательницы делает крутой поворот, совершенно нетипичный для американской массовой литературы (а научная фантастика пока в основном числится по этому ведомству), где успех на книжном рынке обычно предполагает необходимость продолжения, безоглядную коммерческую эксплуатацию счастливо найденной золотой жилы. Урсула Ле Гуин, презрев «традицию», ушла — кто бы мог подумать? — в творческие поиски, длящиеся вот уже полтора десятка лет.
О результате этих поисков можно спорить. Но как к ним ни относись, трудно не признать очевидного: сами эти поиски свидетельствуют о каком-то на редкость самостоятельном, независимом (по отношению к незыблемым, казалось бы, законам американского книжного рынка) Пути. И прежде всего — о незаурядной личности идущего, о писателе цельном, сильном, знающем себе цену и способном обойтись без оваций толпы.
Но все по порядку. Сказав, что Ле Гуин выросла в «культурной, интеллигентной семье», я отдал дань штампу и фактически ничего не сказал. Замечательная была семья, о такой впору мечтать будущему писателю! Крёбер — девичья фамилия Урсулы Ле Гуин — людям, знакомым с миром американской гуманитарной науки, скажет о многом. Отец — Альфред Луис Крёбер — был крупнейшим антропологом, этнографом, лингвистом, а точнее, одним из зачинателей того, что нынче именуется культурологией. Мать — Теодора Крёбер — не только оставалась коллегой и верной сотрудницей мужа во всех его научных начинаниях, но и с несомненным литературным даром сумела донести до массового читателя причудливый, яркий мир легенд и мифов американских индейцев. Достаточно открыть вышедшую на русском языке книгу Теодоры Крёбер «Иши в двух мирах», чтобы понять, откуда у будущего автора «Порога» писательские «гены».
«Блестящее образование»… Тоже сказано не ради красного словца. Колледж в Редклиффе и степень магистра по романской филологии в Колумбийском университете, поездка на стипендию Фулбрайта в Париж для продолжения образования… А там — неожиданность, все смешавшая в жизни молодого филолога (хотя какая там неожиданность — любовь в Париже!): встреча и скорый брак с историком Шарлем Ле Гуином. Последние три десятилетия писательница ведет достаточно «оседлую» жизнь в кругу семьи (она, между прочим, мать троих детей) на Западном побережье США, в городе Портленд (штат Орегон).
Биографические данные для автора американской научной фантастики явно нетипичные: другие писатели, с совершенно иной судьбой составляли основной отряд этой литературы. Ясно, что и творчество Урсулы Ле Гуин должно было разительно отличаться от всего, к чему привык постоянный читатель этого жанра. Непривычной оказалась подчеркнутая «гуманитарность» ее творчества, общий уровень культуры. Удивлял и ярко выраженный и, да простят мне читательницы, совершенно «не женский» интеллект глубокого и самостоятельного исследователя, не подавивший, однако, истинную поэзию и превосходное чувство слова.
Первый опубликованный рассказ «Апрель в Париже» (наш читатель смог познакомиться с ним в филигранном переводе Норы Галь) сразу заставил заметить и запомнить имя автора. Было это в 1962 году.
Любопытно вот что. Прирожденный мастер короткой новеллы, Урсула Ле Гуин сочиняла их все время как бы между делом. Только в середине 70-х годов, когда один за другим вышли два сборника «всего короткого», что было ею написано — «Двенадцать румбов ветра» (1975) и «Орсинийские рассказы» (1976), — читатели и критики с изумлением обнаружили «великого неизвестного рассказчика». Но к тому времени эту сторону творчества Ле Гуин можно было рассматривать только как оправу для истинных драгоценных камней — лучших ее крупных произведений.
Первые три романа — «Мир Роканнона» (1966), «Планета изгнания» (1966) и «Город иллюзий» (1967) — связаны общей историей будущего, это восхождение к основной книге, венчающей тетралогию, — роману «Левая рука Тьмы» (1969).
Подробный его анализ [10]* завел бы слишком далеко в сторону, поэтому позволю себе обозначить лишь несколько приметных «вешек» на творческом пути Урсулы Ле Гуин.
Сказать лишь, что это книга о контакте (в научной фантастике продолжения не требуется, ясно, что речь идет о контакте с иной разумной цивилизацией), значит, ничего не сказать. О контакте хоть однажды написал, вероятно, всякий, кто претендует на звание писателя-фантаста. А вот поднять действительно философскую проблему Контакта рискнули немногие. Слишком долго ранняя научная фантастика предавалась эйфории по поводу легкости достижения подобного контакта (мы «их» просто завоюем…. мы немедленно начнем с «ними» торговать… мы просто познакомим «их» с нашими танцами и прочими атрибутами культуры, после чего сразу наступит взаимопонимание и полное «благорастворение»…) — и неизбежно пришло со временем горькое отрезвление.
В польской фантастике впечатляющая картина того, что сулит встреча с Неизвестным, поджидающим нас среди звезд, принадлежит Станиславу Лему («Солярис»); в советской — братья Стругацкие целое поколение читателей заставили мучительно переживать драму человека, которому трудно быть богом (и пожалуй, раньше, чем позволяла обстановка, затронули тему тем — недопустимость вмешательства в чужую жизнь, чужую историю и культуру, пусть и с самыми благими намерениями). А в американской научно-фантастической литературе первой произнесла нравственное кредо Лиги Миров будущего «один человек — это весть, два — уже вторжение» Урсула Ле Гуин.
Произнесены эти слова в романе «Левая рука Тьмы».
Действие его происходит на застывшей в ожидании надвигающегося ледника, во всех смыслах замерзшей планете Гетен что на языке землян значит «зима». Мир этот во всех отношениях странный: причудливая эволюция привела к появлению цивилизации разумных двуполых существ-андрогинов. Гетенианец — не мужчина и не женщина, но может, в зависимости от сложных природных циклов, «принимать облик» то мужчины, то женщины. Биологический вид, не разделенный в себе самом, лишен и внутренних противоречий, а следовательно — раздвоенности, полярных оценок в суждениях, агрессивности и многого другого, свойственного землянам и другим цивилизациям Экумена. В том числе гетенианцы лишены Прогресса.
Миссия землянина — Посланника Экумена на Гетене — чрезвычайна: установить контакт с этой странной «андрогинной» цивилизацией, даже время отсчитывающей каждый раз заново с наступления нового года. Не «дипломатические отношения» — это первым делом придет в голову читателю, воспитанному на нашем пока единственном земном историческом опыте, — а именно контакт. Что. означает: для начала попытаться понять чуждый мир, его культуру. А затем принять его — философски, психологически, эмоционально — и в то же время ощутить себя его частью. И еще — найти на планете хоть одного настоящего друга… Только после этого Посланник от имени Экумена вправе предложить планете присоединиться к Лиге и, получив согласие, вызвать звездолет с официальной посольской миссией.