— Скажи им, что никто не сможет выйти, — заявил Дьявол, — двери заговорены.
Встал человек со звездами в петлицах. Его гневный рев заполнил комнату:
— Что это все значит?
— Генерал, — проговорил Дьявол, — садитесь и докажите, что вы не только офицер, но и джентльмен. Никто не пострадает. — Он яростно взмахнул хвостом, чтобы подчеркнуть свои слова.
Я быстро посмотрел по сторонам, чтобы уточнить свое первое впечатление, и увидел, что оно было правильным. Мы находились в зале совещаний. Здесь были директор ФБР, глава ЦРУ, несколько высших военных и еще люди с серьезными лицами, которых я не узнал. Вдоль стен стояли ряды кресел, в которых сидели очень торжественные и, очевидно, очень ученые люди.
— Хортон, — произнес Государственный секретарь очень медленно, вежливо и не волнуясь (он никогда не волновался), — что ВЫ здесь делаете? Я думал, вы уехали.
— Я уезжал, — ответил я, — кажется, это было так давно…
— Вы, конечно, слышали о Филиппе?
— Да, слышал.
Генерал снова вскочил. В отличие от Государственного секретаря он был очень вспыльчивым человеком.
— Если Государственный секретарь объяснит мне, — взревел он, — что происходит…
Стук в дверь продолжался, он становился все громче. Похоже, парни из секретной службы пустили в ход столы и стулья, пытаясь открыть ее.
— Это не совсем обычно, — спокойно сказал президент, — но, поскольку джентльмены уже здесь, я полагаю, что у них есть для этого какая-то причина. Думаю, нам следует выслушать их, а потом вернуться к своим делам.
Конечно, все это было нелепо, и мной овладело такое чувство, будто я не покидал Землю Воображения, будто я все еще там и что этот кабинет с президентом и другими людьми — не более чем сцена из представления.
— Вероятно, вы — мистер Хортон Смит, — обратился ко мне президент, — хотя вначале я не узнал вас.
— Я уезжал рыбачить, мистер президент, — объяснил я, — и мне некогда было даже переодеться.
— О, мы здесь не очень придерживаемся церемоний, — ободрил президент. — Но я не знаю вашего друга….
— Не уверен, сэр, что он мой друг. Он утверждает, что он — Дьявол.
Президент серьезно кивнул:
— Я так и думал, хотя это кажется невероятным. Но что ему здесь нужно?
— Я пришел, чтобы поговорить о деле, — пробасил Дьявол.
Министр торговли спросил:
— Об этих неполадках с машинами?..
— Но это недоразумение! — возразил министр здравоохранения, образования и социального обеспечения. — Я сижу здесь, вижу все и говорю себе, что это невозможно. Даже если Дьявол бы и существовал в действительности… — Он повернулся ко мне. — Знаете ли, мистер Смит, так нельзя.
— Я знаю, — согласился я.
— Я согласен, что все это происшествие очень необычно, — заявил министр торговли, — но мы находимся в необычной ситуации. Если у мистера Смита и его верного друга есть какая-то информация, мы обязаны их выслушать. Мы выслушали уже множество людей, включая каких-то друзей-ученых, — он жестом указал на сидящих вдоль стены. — И все, что мы услышали, сводилось к тому, что происходящее совершенно невозможно. Научная общественность заверила нас, что все это нарушает законы и что ученые сбиты с толку. А инженеры утверждают…
— Но Дьявол! — взревел звездный генерал.
— Если он Дьявол, — уточнил министр внутренних дел.
— Друзья, — устало прервал их президент, — некогда глава государства во время войны, когда его упрекнули, что он ведет переговоры с иностранцами, ответил: «Если понадобится, я буду иметь дело с Дьяволом». А сейчас другой президент не откажется от разговора с Дьяволом, если это поможет решить проблему. — Президент взглянул на меня: — Мистер Смит, можете ли вы объяснить, что происходит?
— Мистер президент, — возразил министр здравоохранения, — это просто трата нашего времени. Если пресса узнает хоть что-нибудь о том, что происходит здесь…
Государственный секретарь фыркнул:
— Им от этого будет мало толку. Что они могут сделать? Все коммуникации прерваны. И во всяком случае, мистер Смит — представитель прессы, и если он захочет, нам удастся сохранить тайну.
— Напрасно тратим время, — оборвал его генерал.
— Мы все утро напрасно тратим время, — согласился министр торговли.
— Я потратил его больше, — уточнил я. — И могу объяснить, что происходит, но вы не поверите ни одному моему слову.
— Мистер Смит, — вступил в разговор президент, — мне не хотелось бы вас упрашивать…
— Меня и не нужно упрашивать, сэр! — выпалил я.
— Тогда, может быть, вы и ваш друг присядете к столу и расскажете нам, для чего вы пришли сюда?
Я прошел через комнату к столу.
Дьявол, возбужденно размахивая хвостом, побрел за мной. Стук в дверь прекратился.
Шествуя к столу, я чувствовал, что в спине у меня скоро появятся дыры от испепеляющих взглядов сидящих за столом.
«Боже, — подумал я, — что за положение — оказаться в комнате вместе с президентом, его кабинетом, боссами из Пентагона, многочисленными учеными и советниками…»
Раньше я думал, как мне отыскать в Белом Доме человека, который согласился бы выслушать меня. И вот они все согласны внимать мне — не один человек, а полная комната, — я испугался до смерти. Министр здравоохранения и генерал уже высказали свое отношение, остальные пока молчали, но я был уверен, что вскоре и они присоединятся к ним.
Я придвинул к столу стул, и президент попросил:
— Расскажите нам все, что знаете. Я видел вас несколько раз по телевидению и думаю, что вы сумеете сделать ясное и, несомненно, интересное сообщение.
Я колебался, не зная, с чего начать, как в кратчайшее время рассказать им о том, что случилось со мной за последние дни? И вдруг неожиданно понял — мне нужно представить себе, что я стою перед микрофоном, перед камерой и что занимаюсь тем же, чем занимался последние годы. Да и так мне придется нелегко. В студии у меня всегда было время приготовиться, а в трудных случаях мне бы помог сценарий. Здесь же я предоставлен себе, и мне это не понравилось. Но ничего не оставалось делать.
Все смотрели на меня, и я знал, что большинство из них очень разгневаны. Многие раздражены, а некоторые испуганы.
— Кое-что из моего рассказа, — начал я, — можно доказать и проверить. — Я взглянул на Государственного секретаря. — Например, смерть Филиппа. — Я увидел, что Госсекретарь не удивился, но, не давая ему возможности что-либо произнести, я продолжил: — Однако большую часть моего рассказа проверить нельзя. Я расскажу вам правду. А уж вы решите, верить мне или нет…
Теперь, когда я уже начал, продолжать стало легко. Я представил, что нахожусь не в кабинете президента, а в студии и что, когда я закончу рассказ, аппаратуру выключат — и я освобожусь.
Все сидели и слушали, хотя иногда начинали беспокойно ерзать на стульях, будто собирались прервать меня. Но президент поднимал руку, успокаивал их, и я продолжал говорить. Я не следил за временем, но думаю, что мой доклад занял не более пятнадцати минут. Я излагал самую суть, отбросив все, кроме основного.
Когда я закончил, некоторое время все молчали, а я следил за ними глазами.
Наконец зашевелился директор ФБР:
— Очень интересно…
— Да уж, — ядовито согласился генерал.
— Я понял, что ваш друг протестует против того, — сказал министр торговли, — что мы ввели в его мифический мир множество помех. Эти помехи помешают им устанавливать стабильное правление.
— Не правление, — быстро, возразил я, пораженный тем, что даже в данном случае можно мыслить привычными категориями. — Вероятно, это следует назвать образом жизни или цели его жизни. Похоже, в их мире нет такой цели. Каждый идет своим сумбурным путем. Нет никакого руководства. Вы понимаете, конечно, что я провел там всего несколько часов и…
Министр финансов бросил испуганный взгляд на министра торговли:
— Неужели вы сколько-нибудь верите в это… в эту сказку… в эту…
— Не знаю, верю ли я, — проворчал министр торговли. — У нас есть достойный доверия свидетель.
— Он одурачен! — воскликнул министр финансов.
— Или хочет разрекламировать себя, — заявил министр здравоохранения.
— Если джентльмены позволят, — прервал их Государственный секретарь, — одно утверждение чрезвычайно поразило меня. Хортон объявил, что Филипп Фримен умер от сердечного приступа. Но толковали, что он убит стрелой, а стрелял человек, одетый в древний костюм. Но, конечно, никто не поверил в это. Слишком невероятно. Но рассказ, который мы сейчас выслушали, тоже невероятен, и…
— Вы верите в этот рассказ? — спросил министр здравоохранения.
— В него трудно поверить, — согласился Государственный секретарь, — но я не думаю, что мы просто можем отбросить его. По крайней мере, сначала нужно обсудить…
— Может быть, помогут ученые, — предложил генерал, — выскажут свое мнение.
Медленно встал один из сидевших у стены. Это был нервный худой старик не очень внушительного вида. Он говорил, осторожно подбирая слова и сопровождая их характерной жестикуляцией.
— Я не мог посоветоваться со своими коллегами, они поправят все наши представления о законах природы. Я утверждаю, что это невозможно.
Он сел так же тихо, как и встал, крепко ухватившись руками за ручки кресла.
Молчание наполнило кабинет. Один или двое ученых кивнули, но остальные не шевельнулись.
— Эти старые глупцы не верят нам, — прошептал мне Дьявол.
В комнате стояла тишина, и поэтому все его услышали. Вероятно, эти ученые раньше вели себя как старые глупцы, но впервые в жизни им сказали об этом прямо.
Я хихикнул, потом упрекнул Дьявола за грубость, но всем своим видом показал, что согласен. Я знал, что ученые не осмелятся поверить: всякий поверивший рисковал стать всеобщим посмешищем.
Дьявол вскочил и стукнул волосатым кулаком по столу. Маленькие струйки дыма вырвались у него из ушей:
— Своим маленьким грязным мозгом, своим тупым мозгом, своим неуверенным, всего боящимся мозгом вы создали нас и наш мир. Вы сделали это, не зная, что творите, и я имею право обвинять вас в этом. Но теперь вы знаете все, и это знание брошено вам в лицо, а вы обязаны принять меры, чтобы улучшить условия нашего существования. Вы можете…
Президент тоже вскочил и, подобно Дьяволу, ударил кулаком по столу — впрочем, эффект от этого был меньшим, так как у него из ушей дым не пошел.
— Мистер Дьявол, — воскликнул он, — я хочу получить от вас ответы на некоторые вопросы. Если вы остановили машины, радио…
— Вы чертовски правы, я остановил их, — взревел Дьявол. — Я застопорил движение повсюду, но это только предупреждение. Я гуманен. Машины плавно затормозили, и ни одна душа не пострадала. Самолетам я позволил приземлиться, прежде чем их двигатели перестали работать. Заводам я позволил пока работать, чтобы производились товары…
— Но без транспорта мы погибнем, — завопил министр сельского хозяйства. — Если продукты нельзя будет транспортировать, мы умрем, умрет весь бизнес.
— Наши армии! — закричал генерал. — Без самолетов, без бронетранспортеров. Все коммуникации прерваны!..
— Это еще что! — веселился Дьявол. — В следующий раз не повернется ни одно колесо. Ни заводы, ни велосипеды, ни роликовые коньки, ни…
— Пожалуйста, мистер Дьявол, — попросил президент, — не можете ли вы говорить потише? Пусть все успокоятся. Мы ничего не выиграем от ссоры. Я задал вопрос и получил ответ. Вы утверждаете, что это сделали вы?
— Ну, я… — Дьявол начал запинаться. — Я очень просто сделал все. Я сказал, чтобы это произошло, и оно произошло. Я всегда поступаю так. Вы вложили в меня эту способность, вы выдумали ее. Дьявол может сделать все. Конечно, если это дурное дело. Сомневаюсь, чтобы я столь же преуспел в добрых делах.
— Колдовство, джентльмены, — объяснил я. — Это единственный ответ. И не упрекайте в этом Дьявола: вы сами его придумали.
Старик ученый вскочил на ноги. Он поднял над головой сжатые кулаки.
— Колдовство! — завизжал он. — Никакого колдовства нет. Законы науки…
Он хотел продолжать, но голос его прервался. Он постоял немного, пытаясь снова заговорить, и в конце концов сел.
— Может, и нет, — согласился Дьявол, — может, законы науки не позволяют, но какое нам дело до науки! Следующий этап — колесо! Потом электричество и, вероятно, огонь. Хотя так далеко я еще не загадывал. А когда это будет сделано — назад к феодализму, назад к старым добрым временам. Темным временем, когда множество прекрасных мыслей о нас бродили в головах людей…
— Еще один вопрос, сэр, — сказал президент, — если вы закончили угрожать нам.
— Благородный сэр, — ответил Дьявол, изо всех сил стараясь быть вежливым, — я вовсе не угрожаю. Я только пытался разъяснить, что может быть сделано, что должно быть сделано.
— Но почему? — спросил президент. — Чем вы недовольны?
— Недоволен? — возразил Дьявол, в гневе забывая о вежливости. — Вы спрашиваете, чем я недоволен. Хортон Смит, раненный при Геттисберге, сражавшийся голыми руками с Дон Кихотом, преследуемый в лесу страшным чудовищем, выразил это достаточно ясно. — В знак своих честных намерений Дьявол перешел с рева на простой крик. — Некогда наша Земля была заселена стойким народом. Мы были или добрыми, или злыми, но честными и порядочными. Я не обманываю вас, мои друзья, я сам принадлежал и принадлежу к злым существам. Но у нас была цель, и мы жили между добром и злом, между черным и белым, между чертями и феями. Но к чему мы пришли теперь? К Ли Абнеру, Чарли Брауну и Пого. К маленькой сиротке Энни, близнецам Бобси, Горацио Олжер, мистеру Магу, Тинкербеллу, Микки Маусу, Холди Дуди…
Президент махнул рукой:
— Думаю, мы уловили точку вашего зрения.
— У них нет характеров, — сказал Дьявол. — Нет ни вкусов, ни стиля. Они совершенно безликие существа. Среди них нет ни честного зла, ни настоящего добра — от их добродетели выворачивает желудок. Я вас спрашиваю: можно ли построить настоящую цивилизацию с такими обитателями?
— Не только у этого джентльмена выворачивается желудок, — сказал министр здравоохранения. — Я поражен тем, что мы сидим и слушаем эту абракадабру.
— Немного терпения, — возразил президент. — Я стараюсь уловить в этом хоть какую-то здравую мысль.
— Я полагаю, — пояснил Дьявол, — что сейчас вы думаете, что же можно предпринять.
— Совершенно верно, — обрадовался президент.
— Вы можете положить конец всем этим глупостям. Можете остановить Ли Абнера и Микки Мауса. Можете вернуться к честной фантазии и думать о честных существах, добрых и злых, верить в них…
Встал министр сельского хозяйства.
— В жизни своей, — закричал он, — я не слышал более позорного предложения. Он предлагает контроль над мыслями. Он будет диктовать нам, о чем думать. Он хочет задушить литературу и театр. И даже если мы согласимся с ним, как нам все это осуществить? Законов и указов окажется не достаточно, нужно будет начать тайную компанию, и я уверен, что ее невозможно будет сохранить в тайне больше трех дней. И даже в таком случае потребуются усилия многих лет и миллиарды долларов, и я не уверен, что что-нибудь получится. У нас не темные века, которыми так восхищается этот джентльмен. И мы не можем заставить свой народ и народы всего мира поверить в дьяволов, чертей и ангелов, Я предлагаю завершить обсуждение.
— Мой друг воспринимает этот случай слишком серьезно, — сказал министр финансов. — Ни я, ни большинство сидящих в этом зале не относятся к этому так же. Мне кажется, что в нашей невероятной ситуации все же возможен какой-то невероятный выход.
— Слушайте! Слушайте! — воскликнул Дьявол.
— Хватит с нас ваших подозрений, — закричал директор ФБР. — Не в традициях американской демократии позволять какой-то абсурдной личности оскорблять свое правительство.
— Абсурдной личности! — рассердился Дьявол. — Я тебе покажу, идиот! Ни одно колесо не повернется, исчезнет электричество… Вот тогда я вернусь сюда, и у нас, может быть, станет больше оснований для переговоров. — Сказав это, он схватил меня за руку. — Пошли!