— Неужели? — скептически усмехнулся Сэнфорд Берман. — Если уж власти так расторопны, то что же они до сих пор ничего не знают о самолете? Я им не очень-то доверяю. Почему, интересно, нас еще не нашли? Я думаю, нам лучше рассчитывать только на свои силы. Я за то, чтобы выбраться отсюда к чертовой матери, как только у нас появится хоть какая-нибудь возможность.
— Я тоже, — поддержал его Бен Харрис. — По-моему, у нас неплохие шансы. У некоторых террористов уже кончились патроны.
— У некоторых, но не у всех, — подчеркнул Марк. — К сожалению, не все из них стреляли, так что кое-кто еще по-прежнему опасен.
— Я говорю вам: они подобны ящерам, — повторил Чарльз Уолш. — Они не нападут на нас первыми, а будут стоять и ждать, пока мы сами выйдем к ним из усадьбы. Если мы начнем паниковать, а тем более пытаться убежать отсюда, то сразу же привлечем их внимание и попадемся, как мышь на приманку.
— Чушь собачья! — закричал Сэнфорд Берман. — Ерунда это, а не теория, хотя на первый взгляд все звучит весьма убедительно. Вы просто самый обыкновенный умник, пытающийся везде и во всем найти причину и обстоятельно ее изучить. Вот вы тут рассуждаете о мотивах, психологии и прочей чепухе. Но пока вы тратите время на свои размышления, мир не стоит на месте. И эти твари во дворе меньше всего будут действовать, подчиняясь законам логики. Скажите на милость, по какой такой причине им взбрело в голову пристрелить ваших лошадей, а?
— Это верно, — согласился Бен Харрис. — Мы даже и предположить не можем, что им приспичит сделать через минуту. И теперь, когда я знаю, что у них не все в порядке с мозгами, мне становится только еще страшнее. Поначалу я даже лелеял надежду, что если мы выдадим им назад их любимого вождя Кинтея, они оставят нас в покое. Но теперь я уверен в одном: даже если дело дойдет до самого худшего — их ничем не остановить.
— Черт! Мне просто необходимо выпить, — простонал Сэнфорд Берман, потирая заплывшие красные глаза. — Теперь, когда я полон решимости, я запросто могу позволить себе немного. — Он умоляюще посмотрел на Чарльза. — Всего одну рюмочку. Чтобы взбодриться. Потому что кофе не очень-то мне помогает.
— Ничего не осталось, — развел руками Чарльз. — Сервант, где хранилось спиртное, полностью уничтожен.
— А я думал, Джоан наврала мне насчет этого, — с надеждой в голосе произнес Сэнфорд.
— Нет, она сказала правду, — подтвердил Чарльз. — И вам надо бы радоваться этому. В такой сложной обстановке лучше оставаться трезвым.
— Это спорный вопрос, — недовольно пробурчал Берман. — Если хотите знать, то я могу совсем бросить пить, если только переживу эту ночь, но именно сейчас мне как никогда необходимо хлебнуть чего-нибудь покрепче, а то нервы что-то совсем разгулялись.
Под этими словами храбрящегося пьяницы скрывалось нечто другое. На самом деле Сэнфорд с ужасом думал о том, что даже страх воспоминаний о неудавшемся самоубийстве в нашвиллской полицейской камере не остановил его. Несмотря на то, что дом обстреливали со всех сторон, он умудрился добраться до бутылки и вылакал ее почти всю. Страх перед тем, что попытка самоубийства может повториться, держал его в трезвости почти целый год. Почему же инстинкт самосохранения не сработал и он все-таки напился? Наверное, оттого, что умереть от рук этих чудовищ, разгуливающих с оружием по двору, было для него намного отвратительнее, чем погибнуть от своей собственной руки. Он даже подумал, что столь интересный вывод мог бы быть полезен для Чарльза в его работе, но черта с два он когда-нибудь расскажет этому докторишке о своих страхах и сомнениях.
Неожиданно до Андри донесся какой-то тихий шаркающий звук со стороны заднего крыльца. У нее перехватило дыхание. Сердце бешено заколотилось. Она крепко сжала в руке старинный револьвер. Немного изогнувшись, Андри попыталась рассмотреть, что же находится в той стороне, откуда послышались эти странные шаркающие шаги, но ничего не увидела. Но вот снова раздались те же самые звуки, и она с замиранием сердца подумала, что, наверное, кто-то, прижавшись к стене, идет вдоль дома, чтобы бросить в окно гранату. Андри задрожала, представив, как усадьба разлетается на куски вместе со всеми ее обитателями, и с надеждой посмотрела на люк подвала. Конечно, можно прямо сейчас постучать в него, но к тому времени, как кто-то придет ей на помощь, воображаемая граната уже успеет ее убить.
И снова те же шаги заставили ее вздрогнуть. Уже в третий раз.
А может, это просто какие-то ночные зверьки вышли на охоту? Например, сурок или ласка. Вполне вероятно. И не стоит из-за этого так волноваться.
Андри замерла и затаила дыхание, ощущая в руке свинцовую тяжесть револьвера. Казалось, что секунды тянутся бесконечно долго, но ничего не происходило. А вдруг ей все это просто почудилось? Ведь нервы у нее уже на пределе, и вполне возможно, что она сама придумала этого несуществующего террориста с гранатой. А может быть, ветер принес на порог какие-нибудь сухие листья и теперь шелестит ими. Но скорее всего, это, конечно, ночной зверек. Здесь их должно быть полным-полно.
Но после очередного шороха нервы Андри не выдержали. Она не могла больше ждать, а ведь ей предстояло пробыть на посту еще целый час. И если в течение всего этого времени звуки не прекратятся, она просто может сойти с ума от страха и неизвестности.
И тогда Андри решилась всего на одну секунду высунуться из своего убежища, чтобы только удостовериться, что никакого террориста с гранатой на заднем крыльце нет и ничто не угрожает ее жизни.
Но едва она успела высунуть голову, как ремень от винтовки легко был наброшен на ее шею, а потом повернут несколько раз, лишая ее возможности закричать и позвать на помощь. Андри почувствовала возле самого лица холодный ствол и грубый ремень, впивающийся в нежную кожу шеи, но уже ничего не могла сделать. С невероятной силой, которой иногда обладают люди с поврежденной центральной нервной системой, крашеный парень выволок Андри наружу через разбитое окно, царапая ее тело об оставшиеся в раме осколки стекла и разрывая об них одежду. Револьвер выпал из ее руки и со звоном ударился о чугунную раковину. Андри задыхалась и пыталась кричать, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип, а рыжий заложник продолжал тащить ее во двор через перила крыльца, потом вниз по ступенькам и теперь волочил уже по земле.
Услышав хрип Андри, Софи Харрис сразу же выбежала из столовой и с отобранным у Кинтея автоматическим пистолетом бросилась ей на помощь. Она позабыла об осторожности и не стала прятаться в тень, не очень представляя себе, как этим пистолетом надо пользоваться. В темноте двора она все же разглядела, как отчаянно сопротивляется Андри, как она размахивает руками и лягается, а голый парень крепко удерживает ее на земле и пытается раздвинуть ей ноги, одновременно срывая с нее остатки одежды. В лунном свете было хорошо видно, как торчит его член. Перед Софи встал вопрос: стрелять или не стрелять? Спасти Андри, по всей вероятности, было уже невозможно. И еще она очень боялась, что, заслышав выстрелы, другие террористы перейдут в наступление.
Пока Софи в нерешительности стояла на крыльце, Андри из последних сил дернулась и впилась ногтями в мошонку голого парня. Тот взвыл от боли и отпрянул назад, но при этом его палец совершенно случайно лег на спусковой крючок и винтовка выстрелила несколько раз подряд, превратив лицо Андри в кровавое месиво.
Группа террористов, стоявших возле загона, незамедлительно ответила шквальным огнем. До этого они тупо смотрели на расстрелянных животных уже около часа, не двигаясь с места. Бывший заложник, только что пытавшийся изнасиловать Андри, взвился, как ужаленный, хватаясь за простреленные места, будто пытался вытащить из тела пули, и тут же рухнул на землю, почти перерезанный пополам автоматной очередью.
Софи Харрис бросилась назад, забарабанила по люку и изо всех сил закричала:
— Впустите меня! Это я — Софи! Пожалуйста! Быстрее!
Террористы беспорядочно обстреливали усадьбу со всех сторон.
Когда Марк Пирсон открыл люк, Софи чуть не сбила его с ног и кубарем скатилась вниз по ступенькам. Она прижалась к мужу и, всхлипывая, рассказала о том, что случилось с Андри.
Марк Пирсон сразу же предложил отозвать с постов двух других часовых — Джоан и Аниту.
— Лучше поскорее закройте эту дверь на засов! — закричал Бен Харрис. — Ни Джоан, ни Анита уже сюда не вернутся. Их наверняка там убили.
— Откуда вам это известно? — взревел Чарльз Уолш.
— Но нам нельзя всем вместе сидеть в этом подвале, — пытался перекричать их Марк. — Мы должны знать, что творится там, наверху!
Он подошел к выходящей в кухню отдушине, подпрыгнул и подтянулся на руках, пытаясь заглянуть через решетку в дом. В то же мгновение где-то рядом взвизгнула пуля и с грохотом разбила часть решетки. Лицо Марка засыпало облетевшей известкой. Он тут же пригнулся и спрыгнул на пол, но и этого мига ему хватило, чтобы составить впечатление о происходящем вокруг усадьбы. Террористы не собирались подходить близко к дому, они по-прежнему держались в отдалении и наобум палили со всех сторон по усадьбе. Однако было похоже, что их энтузиазм и запал постепенно угасают. Марк пришел к выводу, что период активности мозга у этих людей незначителен — так же, как, например, у младенцев или идиотов.
Через некоторое время ему удалось забрать старинный револьвер, который Андри перед смертью уронила в раковину на кухне. Стрельба потихоньку начинала стихать, и Марк осторожно выполз из подвала наружу и пробрался через столовую в кабинет. Джоан Берман находилась на своем посту и никаких ранений не имела, а просто лежала плашмя на полу, прижимаясь к стене под разбитым окном. Марк шепотом рассказал ей о том, что случилось.
— Надо убираться отсюда, — зашептала в ответ Джоан. — Иначе они просто перебьют нас по одиночке — всех, одного за другим.
— Я проверю, как дела у Аниты, — сказал Марк. — Не паникуйте, Джоан, у вас здесь все в полном порядке. Я поставлю кого-нибудь наблюдать из кухни, а потом переговорю с остальными. Может быть, нам и стоит изменить как-то нашу тактику.
— Только не надо держать меня в подвешенном состоянии, — попросила Джоан. — Как только что-нибудь будет решено, немедленно дайте мне знать.
— Не волнуйтесь, я не забуду, — пообещал Марк.
К тому времени, как он дополз до гостиной, стрельба уже полностью прекратилась. К своему удовольствию Марк обнаружил, что Анита не оставила свой пост, а только спряталась в углу, выставив перед собой старый ричмондский мушкет с таким расчетом, чтобы он поразил каждого, кто попытается залезть в дом через окно в гостиной.
Марк рассказал Аните о последних событиях, а потом сообщил, что, возможно, скоро наступит время для их выхода из этого дома. Поэтому необходимо было придумать детальный план отступления.
— По радио о Зеленой бригаде ничего больше не сообщали, — сказала Анита. У нее был с собой портативный приемник Чарльза с крошечным наушником, который надо было вставлять в слуховой проход. Она даже несколько раз покрутила его и поглубже засунула в ушную раковину, как будто это повышало шансы услышать добрые вести или какие-нибудь новые полезные сведения.
— А мы, конечно, узнаем обо всем в последнюю очередь, — посетовала Анита. — Марк, послушайте, когда вы будете разрабатывать план побега, то если возникнут сомнения и потребуется принимать совместное решение, то имейте в виду, что я в любом случае стою на стороне Чарльза.
— Я обязательно передам это ему, — улыбнулся Марк.
Через несколько минут после того, как стрельба прекратилась, Джоан Берман решилась приподнять слегка голову и оглядеться. Делала она это крайне медленно, и при этом с такой силой сжимала ручку револьвера, что костяшки пальцев у нее побелели. Но к ее огромному удивлению, когда она подняла голову над подоконником, все вокруг было спокойно и тихо, и никто не целился ей между глаз. Никогда в жизни ей не приходилось еще испытывать такого страха и находиться в подобном напряжении. Зато теперь она чувствовала себя, как самая храбрая в мире женщина. Но на самом деле, размышляла она, на этом месте должен был сейчас находиться ее муж, а не она сама. Джоан не хотела быть героем в одиночку. Она, может быть, оставалась на таком опасном посту только ради того, чтобы пятно позора не покрыло их семью целиком — достаточно было одного Сэнфорда.
Но сквозь все эти годы их непростого супружества Джоан пронесла в глубине души уважение к своему мужу. Вплоть до сегодняшнего дня она никогда не считала его слабовольным, а наоборот, только удивлялась той настойчивости, решительности и упорству, с которыми он стремился заработать на жизнь и боролся с многочисленными конкурентами в своем нелегком страховом бизнесе.
Она всегда свято верила в его выносливость, особенно когда он стал членом Общества Анонимных Алкоголиков. И сам Сэнфорд, казалось, с завидной легкостью держался до сих пор. Но за эти несколько последних часов внутри Джоан что-то произошло, и она изменила свое мнение относительно мужа. И теперь в ее голову закралась мысль, что, возможно, он не такой уж и хороший, а сама она, безусловно, заслуживает лучшей доли.
Но у нее не возникло ни малейшего желания бросить супруга. Даже несмотря на его недостатки, а может быть, именно из-за них, она лишь еще сильнее любила его. И теперь она намеревалась сделать все возможное, чтобы выпутаться самой и вытащить его из этой страшной усадьбы. Она прекрасно понимала, что сделает это не из-за какой-то там небывалой храбрости, а только из-за чувства первобытного, самого что ни есть примитивного страха. Она просто боялась смерти, но еще страшнее казалось ей жить без Сэнфорда. При этом было неважно, умрет ли он от пули или его окончательно погубит алкоголь.
— Вы среди нас единственный, кто еще не стоял на посту, — заявил Сэнфорду Марк Пирсон. — Поэтому я хочу попросить вас подняться на кухню и подежурить возле окна. Я буду охранять столовую. По-моему, это будет по-честному.
— При чем здесь честность? Надо же иметь хоть немного мозгов в голове! Ведь там, наверху, одного из наших уже только что подстрелили, и я не настолько глуп, чтобы быть следующей жертвой, — отпарировал Берман.
— Если мы дадим им приблизиться к дому, то они убьют нас всех прямо в этом подвале, — терпеливо объяснил Марк. С этими словами он посмотрел на ведущую вверх лестницу, будто хотел убедиться, что самое страшное все-таки не произошло. Сейчас люк был открыт, чтобы снизу было лучше слышно, что происходит в доме. Тогда если там начнется что-нибудь непредвиденное, можно будет быстро прийти на помощь Джоан и Аните. Но когда он разберется с Сэнфордом и все посты будут расставлены, люк закроют и запрут на засов.
— Кстати, это одно из самых безопасных мест во всей нашей обороне, — добавил Марк, обращаясь к Берману.
— Я думаю, что после всего, что случилось с Андри, можно сделать как раз обратный вывод, — неожиданно вмешался Бен Харрис. — Все, что мы тут пытаемся предпринять для своего спасения — просто бессмысленно. И я не хочу, чтобы моя жена снова поднималась наверх. Лучше давайте подумаем, нельзя ли как-нибудь убежать отсюда?
— Если мы продержимся в усадьбе еще несколько часов, то полицейские наверняка явятся сюда за этими террористами, — ответил Чарльз.
— Да он просто дрожит за свое антикварное барахло, — презрительно фыркнул Сэнфорд. — И не понимает, что лучший способ сохранить его — это убраться отсюда как можно дальше. Никому и в голову не придет стрелять по пустым комнатам. Ради всего святого, неужели до вас еще не дошло, что их цель — это мы сами?
— А даже если полицейские найдут останки самолета, как они догадаются, в каком направлении пошли террористы? — снова вмешался Бен Харрис. — В этих горах и лесах может заблудиться не один десяток человек.
— Они будут искать с вертолетов, — предположил Марк Пирсон.
— Да, но им придется прочесать таким образом не меньше сотни квадратных миль, — усмехнулся Сэнфорд. — А с этих вертолетов будут видны только ветки и верхушки деревьев. Да они просто не успеют найти нас! Лично я хоть сейчас согласен валить отсюда. Во дворе у меня стоит машина. Если эти ваши люди-змеи так глупы и повреждены мозгами, то, возможно, мы сумеем перехитрить их — просто сядем в машины и поедем сквозь них напролом. Вдруг они не сообразят, как в таких случаях надо реагировать?