Не благоразумие, а инстинкты заставили ведуна тоже попятиться от страшной, временами мелькающей перед глазами и тут же пропадающей в ночном воздухе решётки.
А потом началось...
Стремительный вихрь промчался по "соломенной" веренице, легко поднимая с земли плывущие над ней фигурки. А те, оказавшись в воздухе, мгновенно рассыпались в мелкий мусор. После чего вихрь их словно специально бросал на решётку. Та вскоре оказалась буквально обвитой "соломенным" узором, на всех стыках которого продолжали желтеть звериные черепа.
Вытянувшись перед отступающим Штормом в пять человеческих ростов, решётка, продолжая расти, внезапно рухнула на холм. Хальдор и Шемар ринулись к ведуну и успели дёрнуть его к себе - и страшная решётка упала лишь на ноги Шторма. Он закричал от боли, когда тонкие, уже не соломенные, а раскалённые докрасна прутья решётки врезались в его плоть.
Шемар первым попытался поднять решётки с ног ведуна. И вскрикнул сам: неведомая ловушка врезалась в любую живую плоть.
Шторм, было замолкший, потому что стиснул зубы, закричал снова - хрипло и на пределе, как от себя не ожидал: решётка начинала вдавливаться в кости ног.
- Сделайте что-нибудь! - взмолился Шемар, с ужасом глядя на ноги Шторма. - Ну же, профессор! Он же без ног останется! Хальдор!
- Это металл, профессор! - закричала рядом Захария. - Это металл!
Хальдор судорожно вытянул руки над той частью решётки, которая впилась в ноги уже воющего без сил ведуна, и резко выдохнул несколько слов. Решётка сухо обвалилась над ногами Шторма. Та её часть, которая уже прошла плоть и кости ног, там и осталась. Но, кажется, превращение её в ржавчину, остановившее процесс резни, уже принесло какое-то облегчение ведуну. Теперь он, закрыв глаза, только часто и коротко дышал.
Хальдор наспех обезболил ведуну раны на ногах. Вместе с Шемаром они быстро взяли его за подмышки и потащили наверх, где Мелинда и Киприан добивали огнём плавниковых монстриков - те, в отличие от "соломы", прекратили свой выход из чёрной массы умирающего города, и их численность всё-таки сокращалась. К драко спешила Захария, на ходу отстреливая тем же огнём плавниковых, которые при виде стихийницы пытались свернуть к ней, как к более беззащитной.
Едва Шторма втащили на вершину холма, Мелинда быстро сожгла последних плавниковых и ещё быстрей заново выстроила защитную сферу. Оглядевшись, преподаватели и студенты опустили плечи. Впрочем, Хальдор уже присел перед Штормом, от боли потерявшим сознание, и принялся за работу, в первую очередь вытаскивая из его ран ржавчину, которая впитывалась в плоть.
... Буклих, конечно, старше и повидал больше, чем какая-то девчонка, заброшенная обстоятельствами космического масштаба в чужое время и на чужую планету. Но Марина не хотела, чтобы он психовал, когда поймёт, что думать она просто не в состоянии.
Пока потревоженный их приземлением пепел осыпался, девушка лихорадочно раздумывала, как быть, одновременно отчаянно надеясь, что город сам возьмёт у неё то, что ему надо. И снова, и снова напоминала себе главное: они с Буклихом там, где город мёртв. Он сам взять её силы не сумеет. Но... Если это место похоже на рану, то... Если ему не хватает сил эту рану залечить, то...
- Буклих, можно открыть глаза?
- Ну-у... Почти. Падает уже реже.
Марина осторожно открыла глаза, готовая в любой момент немедленно зажмуриться снова. Но пепельные хлопья, странно серые и чёрные в темноте, и в самом деле медленно падали вокруг. И такая тишина вокруг... Буклих круглыми глазами похлопал на девушку и вздохнул. Марина представила, как выглядит со стороны: грязное, перемазанное в слезах и в пепле лицо наверняка превратилось в косметическую маску какой-нибудь красавицы, строго следящей за собой.
Хватит о ненужном. Времени в обрез.
Девушка расстегнула курточку и внутренней стороной полы, как смогла, вытерла лицо. После чего застегнулась наглухо, под горло.
Пора выполнять задуманное.
Она огляделась. Бесконечно серое, с мягкими чёрными тенями вокруг пространство мёртвого города вселяло в сердце страх. Они оба стояли по колено в пепле.
Тоже вздохнув, Марина решительно сказала:
- Буклих, я попробую передать стихии городу так, как передавала силу моему биллиму.
- Попробуй.
В ответе крылана, показалось девушке, прозвучало не только недоверие, но и покорность судьбе: будь, что будет!
Марина нагнулась и, стараясь не дышать, чтобы не взвихрить снова легчайший пепел, сунула в него руку. Отворачиваясь и преодолевая сопротивление пепла (чем ниже, тем плотней он лежал), она дотолкала руку до самой земли, пока пальцы не коснулись твёрдой поверхности. Отдышавшись в сторону, Марина ещё ниже опустила руку - так, чтобы ладонь плотно упиралась в землю. "Ну, Шемар, надеюсь, показанный тобой приём, сработает здесь!"
И выдохнула, посылая силы в ладонь, а из неё в то, что казалось землёй под ногами. Перед носом взвились серые метельные вихорьки.
Ничего.
- Может, нам освободить от пепла часть земли? - неуверенно предложил Буклих.
Скосившись на него, Марина сообразила, что крылану довольно болезненно даётся стояние здесь: он не смел стряхнуть пепел с крыльев, боясь устроить новый взрывной катаклизм; не мог их и убрать - вместе с грязью. Долго ли он выдержит с раскрытыми крыльями, которые весят тоже - ого-го, сколько!
- Не надо, - сказала Марина, стараясь не слишком выдыхать при этом. - Я уже достала до земли.
Она чувствовала себя по крайней мере неловко: на неё надеются, а она ничего не знает и не умеет! Что же делать?!
В следующую секунду она чуть не выдернула из горы пепла руку. Пальцы отчётливо стали влажными. Причём холодно влажными. Потом ощущение, что пепел начал плотнеть - и оседать.
- Что-то происходит, Буклих, - тихо сказала она. - Знать бы ещё - что.
- А как ты вообще узнала, что... ну, происходит?
- Мне кажется, у поверхности земли появилась вода.
Крылан, недолго думая, тоже нагнулся и сунул руку в пепел. Потом так же быстро выдернул её и, поспешно выпрямившись, прижал нос к рукаву: после слишком быстрого движения пепел, лежавший наверху, взлетел. Крылан чихнул.
- Будь здоров, - тихонько сказала Марина.
- Постараюсь, - проворчал Буклих в тот же рукав.
А потом как-то подозрительно затих, сопя в свой рукав. Марина продолжала изучать странную влагу, пока её не остановил тихий голос крылана:
- Марина... Теперь что-то странное происходит на небе.
Она взглянула вверх.
- Светает? - удивилась она. - Вроде рано для рассвета?
Но для рассвета было не только рано. Для этого рассвета не существовало законов природы и законов дня и ночи. Он нарастал стремительно, постепенно обливая весь мёртвый город настоящим солнечным светом! И плевать было этому рассвету, что вдруг, всё так же откуда ни возьмись, набежали на небо тучи!
- Что... - начал заикаться Буклих, таращась на небо, - что происходит?
Девушке страшно хотелось убрать руку от земли, но она побаивалась, что начавшиеся вокруг изменения берут свой исток именно из её ладони. Как хотелось рассмотреть это странное, похожее на обычное, земное, небо - перед дождливым рассветом! Марина решительно шмыгнула носом и медленно осела так, чтобы не отрывать ладонь от земли. И только сейчас заметила, что пепел тоже осел. Точней - оседает. Прямо на глазах. А руку, вообще-то, захоти она её вытащить, вытаскивать будет трудновато: она будто попала в капкан влажно оседающего пепла, который прессовался чуть не в цемент или в бетон - такой тяжёлый.
- Кажется, дождь начинается, - задумчиво сказала Марина, глядя на небо и с трудом удерживаясь от нелепого желания озабоченными интонациями передразнить Винни-Пуха или Пятачка.
Солнечный луч пронзил собиравшиеся тучи, будто обведя весь мёртвый город своим светом, мягким и правда похожим на утренний. И пропал. А на лицо Марины, запрокинутое к небу, упала тяжёлая холодная капля. Другая... Девушка вздрогнула, заметив, как дождинка выбила в поверхности пепла округлую лунку, подняв небольшой пыльный фонтан.
С трудом вытаскивая ноги из увлажнённого пепла, Буклих подошёл ближе и укрыл от дождя Марину, распахнув над нею крылья. Правда, долго так ему простоять не удалось.
- Я не выдержу, - удивлённо сказал он, морщась от попадающих на лицо капель.
- Сложить можешь? - громко спросила Марина.
- Смогу. Они вымыты. Но как же ты?
- Перетерплю. Не страшно.
Дальше происходило то, что Марине и не воображалось, когда она думала о том, как будет происходить передача стихий Салливану.
Дождевая вода пренебрежительно шлёпала по серой поверхности мёртвого города. Горы пепла осели не только потому, что поплотнели из-за влаги. Они начали смываться водой с неба! Их уносило куда-то - Марина даже придумать не могла - куда именно: стояли-то они с Буклихом на ровном месте.
Но вот последние слои пепла стронулись с места, и Марина чуть истерически не захихикала: "Рука моя! Я так рада тебя видеть!"
А та неожиданно начала подрагивать. Стало не до смеха. Марина удивлённо разглядывала разваливающиеся комки земли под рукой, и это действо её так заворожило, что она вздрогнула, услышав откровенно испуганное:
- Марина, поднимайся!
Крылану пришлось самому её поднимать: заледеневшая от дождя, хлынувшего уже ливнем, оцепеневшая от долгого сидения на корточках, девушка не могла даже разогнуться. Прижавшись друг к другу, чтобы удержаться на ногах, они оба испуганно смотрели на землю, которая начала разверзаться перед ними. Под сильными струями, зажимаясь от холода, они дружно пятились, сами не зная куда, лишь бы не свалиться в постепенно углубляющуюся ямищу, куда неслись серые потоки.
А потом крылан вздрогнул так, что дёрнулась вместе с ним и девушка.
- Что? Что ты увидел?
- А ты? Не видишь? - пропищал Буклих. - Трава!!
Зелень в пасмури странного утра просто выхлёстывала из-под серой земли. И не только трава! Уже потянулись кусты, обвивая странным венком растущую яму, а от неё, как зелёное солнце, распространяясь всё дальше во все концы города. Небо решило не отставать: с него вдруг снова хлынули сквозь потоки дождя потоки солнца.
- Слепой дождь! - обрадовалась Марина, стуча зубами от влажного холода и продолжая отступать от ямы.
- Какой? - поразился крылан, сжав плечи до упора и сам постукивая зубами.
- Слепой - это когда и дождь идёт, и солнце светит! - объяснила обрадованная девушка, машинально прижимаясь к нему в поисках тепла. - Если бы он не ливнем шёл, а моросил, тогда бы его ещё грибным назвали! Слушай, Буклих, тебе не кажется, что город вообще исчезает?
Крылан огляделся, сжимая челюсти ладонями, чтобы не дрожали.
- Всё понятно, - важно заявил он. - Ты выпустила все четыре стихии на волю. Они очистили не просто город. Они смыли город с лица Салливана. Ну и ну...
Дождь закончился так же резко, как начался.
А ещё через минуту стало темно, как обычной салливанской ночью.
Двадцать третья глава
Мелко стуча зубами, продрогшая от промозглой сырости Марина выговорила:
- Буклих, что делаем дальше?
- Вообще-то надо бы вернуться, - вздохнул крылан, у которого тоже зуб на зуб не попадал после сильного ливня. - Ты выполнила то, из-за чего здесь появилась. Больше нам здесь делать нечего.
Девушка взглянула на обширную яму, куда с противоположной стороны всё ещё бежали серые потоки. Эти потоки она видела с трудом - так далеко они были. Обходить эту ямищу? В глубокой ночи? Когда такой колотун? Её снова передёрнуло. Идти в холодной влажной одежде? Ни за что! Но ведь их наверняка ждут. Да и... Справилась ли группа путешественников с теми тварями, что шли по пятам за ними? Как там Шторм?.. Именно образ ведуна перед глазами заставил поторопиться.
- Буклих, неужели у тебя в запасе нет ни одного заклинания, которое помогло бы нам согреться?
- Ты пробовала вызвать огонь?
Марина опустила глаза.
- Пробовала.
К счастью, Буклих не стал ни сочувствовать, ни допытываться, получилось ли снова использовать стихийные силы Земли. Видимо, посчитал ответом или молчание, или опущенную голову. Сам с холодрыги ляская зубами, крылан ответил, озабоченно охлопывая себя вокруг пояса:
- Есть у меня кое-что. Только не заклинание, а зелье одно.
- А как оно действует? - бдительно поинтересовалась Марина.
- Повышает температуру тела настолько, что мокрой одежды не замечаешь.
- А человеку это можно?
- Шторм пил, - пожал плечами крылан.
"Если Шторм пил, значит и со мной ничего страшного не будет", - не в силах удержать дрожи, решила девушка, поглядывая, как Буклих поднимает край своей влажной толстовки и вынимает из кожаного мешочка, притороченного к широкому кожаному поясу, красивый флакончик странного мраморно-красного цвета, обвитый изящно сплетённой проволокой. Он выдернул из горлышка простенькую затычку и, посомневавшись, протянул Марине.
- А ты? - подозрительно спросила она.
- А не побрезгуешь после меня?
- С чего бы это? - возмутилась Марина и осторожно понюхала горлышко флакончика. - Фу! Это же... - Она хотела сказать - самогонка, но в здешнем языке, кажется, аналогов этому слову не нашлось, и она высказала: - Это же крепкое вино!
- Зелье, - убеждённо сказал крылан. - Знаешь, сколько трав добавлено? Пей быстрей, я тоже мёрзну! Не бойся. Один раз глотнёшь - надолго хватит.
Девушка положилась на то, что горлышко флакончика узкое и много она из него не выпьет. И глотнула, тут же отдав сосуд крылану. Съёжившись, прислушалась к своим ощущениям. Да, спирт, но слабый, и в нём в самом деле есть травы. Только хотела посмотреть на Буклиха, как вдруг смесь в животе словно взорвалась жидким костром и жгуче разнеслась по всем жилам. Дрожь всё ещё сотрясала тело, но девушка чувствовала, что и в самом деле согревается.
Крылан заткнул горлышко флакончика и, припрятав его, огляделся.
- Яма убежала, - удивлённо сказал он, глядя в темноту.
Марина обернулась. Он не совсем правильно выразился, но в целом оценил обстановку верно. Яма начала стягиваться к середине - и её край довольно быстро уходил от их ног. В тишине слышался шорох осыпавшейся земли, и они оба потихоньку, хоть и остерегаясь, пошли за этим краем, почему-то, даже не договорившись о том, желая увериться, что ямы этой не будет.
Уже стоя на ровном, покрытом травой месте - почти лужайке, - они переглянулись и снова уставились вниз. Марина спросила лишнее - не могла не спросить:
- Города теперь вообще нет?
Крылан поднял голову и взглянул в ночную даль.
- Перемололо даже последние здания. Везде трава или кусты. Но об этом потом. Марина, как будем добираться до наших?
Но девушка уже сообразила, что у Буклиха есть план, только он не решается его озвучить. Поэтому подтолкнула:
- Если только идти - долго. И замёрзнем снова - что-то я не верю, что одежда на ходу быстро просохнет. Но я... ты сам знаешь, что я предложить ничего не могу. А ты? Что придумал ты?
- Я согреюсь в полёте, - задумчиво сказал крылан. - Но ты...
Не дождавшись завершения фразы, Марина спросила:
- А разве ты не устал? Сумеешь меня донести до места?
- Я хотел предложить полёт с остановками, - объяснил Буклих. - Ну как: пролетим немного - и опустимся, отдохнём. Потом снова в воздух. Иначе мне в самом деле тяжело.
- Хм. В полёте ты ногами не работаешь, - размышляя, проговорила Марина. - Буклих, а давай так? Мы пробежимся - согреемся вдобавок к твоему зелью, и некоторое время ты меня несёшь. А потом опускаемся - и снова бежим.
- Понял. Мне нравится. Бежим?
- А ты знаешь, в какую сторону? - с сомнением спросила Марина, оглядываясь по сторонам. - Ведь теперь повсюду равнина...
- У всех крылатых отлично развито чувство места и направления, - спокойно ответил Буклих. - Я не исключение. Нам - сюда.
И они побежали. В самом начале пути Марина почувствовала себя странно, но не стала говорить об этом крылану.