– Эдогар, мой ежедневник где? – спросила я, не обнаружив последний на своем столе.
У меня, кстати, ежедневник имелся! В отличие от некоторых.
– Я полагаю, это излишне! – откровенно разозлился старик.
– Рада за вас, – саркастично ответила я.
И начала писать.
В Эрадарасе, в отличие от Рассветного мира, в сутках было двадцать пять часов. То ли по причине любви к красивым числам, то ли из-за особенности их естественного освещения, но двадцать пять, и по сто минут в каждом часе. Точнее, это для меня были минуты и часы, для них капельки и лучи света – как по мне, так поэтично, конечно, но непонятно, поэтому я использовала привычные мне обозначения. В своем ежедневнике я пока не расписывала по минутам и часам все. К сожалению, всего несколько дней правления и отсутствие возможности досконально разобраться в устройстве мира, а также ограничения, наложенные кесарем, не позволяли свести все к привычному точному планированию. Но это что касается меня, а вот на расписании дражайшего супруга я собиралась разгуляться основательно.
Подъем в шесть утра, зарядка, которая полезна даже бессмертным, так что переживет, купание в ледяной реке (хотела написать в пруду с плотоядными рыбками, но не стала), завтрак с бесценным, насильственно вывезенным из другого мира кадром и, самое важное, «планирование сети дорожного покрытия Эрадараса». Далее шло менее важное – планирование военного наступления на Тэнетр, это в качестве запасного плана, если темные выживут после моей торговой экспансии. После чего вновь шло строительство дорог. В конце дня я внесла пять минут на мою истерику и два часа на снятие напряжения в императорском гареме, затем сон, желательно там же, где напряжение снимал.
Читающий все это через мое плечо Эшран уже давно зло сопел, но кто он и кто я – пресветлому приходилось терпеть.
Второй день был расписан куда подробнее, но в основе опять же были дороги! Дороги, дороги и такие нужные мне дороги. Пару часов выделила на «безуспешные попытки преодолеть Эхею». И окончательно обнаглев, четыре часа уделила «поискам Акьяра во имя освобождения из плена вашей паранойи бесценного, насильственно вывезенного из Рассветного мира кадра». После, подумав, добавила час на исследование паранормального явления у гномов. В конце концов, он исследователь, вот пусть и исследует. Затем в обязательном порядке посещение гарема, с припиской: «Порадуйте матушку, не игнорируйте обитель разврата, Эллиситорес волнуется», после чего вновь пожелала спать где придется, в смысле, с кем придется, то есть там, где возляжет с кем-нибудь, там пусть и спит.
После чего, посчитав совершенное достаточным, закрыла ежедневник и торжественно передала его Эшрану со словами:
– Дальше вы сами. И знаете, на будущее я бы посоветовала вам более ответственно относиться к своим обязанностям и не возлагать их на вашу пресветлую императрицу. Да озарит светило путь ваш вон из моей канцелярии.
И улыбнулась.
Очень мило, да.
Пресветлый с достоинством поклонился и последовал туда, куда, собственно, послали.
А я, повернувшись к моим заинтересованным происходящим сотрудникам, спросила:
– Эдогар, послания готовы?
Он принес мне их все, адресованные каждому владетелю определенного дворца. Я подписала каждое, а также, взглянув на часы, указала время – час пополудни. Сейчас была половина. В конце каждого послания поставила только подпись, без соответствующего перечисления моих титулов, не видела смысла повторяться. После чего, вернув Эдогару, приказала:
– Разослать.
Тот взглянул на письма, на меня, поклонился и направился к Литарену, владеющему нужным для соответствующего действия навыком. Далее последовала процедура – Эдогар кладет письмо на серебряный поднос, Литарен сжимает виски, письмо исчезает у нас и появляется перед адресатом. Эдогар кладет следующее письмо, ну и так далее…
Я не стала наблюдать за процессом, у меня и так хватало дел. Мой король преступного мира Юранкар прислал смету на постройку той части города, которую он был готов взять на себя (завысив цену раза в три), что я указала в начале ответного письма, которое взялась писать по ходу дела. Так же темный сообщил, что ночью среди рабов едва не вспыхнули беспорядки – несколько гладиаторов решили, что вполне достойны лучших женщин, и попытались присвоить себе бывших наложниц. Были биты. Наложницами, которые не испытывали никакого желания снова возлагаться на ложе, и их семьями, процессом руководил мастер Соно. У меня все-таки чутье на великолепных предводителей. Юранкар докладывал, что нападавших связали и держат в яме до моего появления.
И вот мне бы сейчас появиться и карающей десницей исполнить свою публично заявленную угрозу, но нет, увы, я вляпалась в ситуацию с Акьяром и теперь вынуждена ждать, кто меня первый убьет – кесарь за своеволие или принц Ночного ужаса, потому что поставил это своей главной жизненной целью! Нет, я, конечно, верю в кесаря и точно знаю, что он разберется с ситуацией, вопрос только – когда?! Потому что мне действовать нужно уже вот прямо сейчас, а я сижу здесь!
В этот момент распахнулась дверь и на пороге появился сияющий секретарь императора. Пресветлый Эшран, патетично выдержав паузу, встал в проходе и удостоился моего насмешливого:
– Да ладно, вползайте уже.
Патетики, пафоса и сияния тут же поубавилось, после чего старик зло прошаркал через всю канцелярию, сдержал желание швырнуть в меня ежедневником, заставил себя поклониться и протянул мне собственно то, ради чего пришел. Поблагодарив милой улыбкой, взяла ежедневник, раскрыла, прочла написанную под со всем тщанием составленным мной расписанием всего одну строку на оитлонском:
«Я буду спать с тобой, нежная моя, и это не обсуждается».
Несколько секунд я печально взирала на данную фразу, постукивая кончиком пера по столу. Хотелось написать что-нибудь издевательское, типа, «только сначала помыться не забудьте», но имелась одна маленькая проблема – мне как бы сейчас нужен был кесарь. Минутки на две, но нужен. В принципе, у меня есть Адрас, он тоже на «А», то есть посильнее всех великих лордов будет, но он один, и я не была уверена, что справится. А вот в кесаре сомневаться не приходилось…
Внезапно прямо рядом со мной открылся портал и оттуда на оитлонском же раздалось:
– Иди ко мне.
Мгновенно поднявшись, шагнула в переход и вышла в темном, достаточно мрачном помещении, декорированном в основном картами, по большей части магическими, по меньшей – отрисованными и воняющими свежей краской, и судя по тому, что я уже достаточно хорошо знала Эрадарас, а местность отраженную не узнавала, это были карты Тэнетра. Также в помещении имелся стол, за которым до моего появления сидели сторонники кесаря, в составе семи сверкающих магией пресветлых, двух песчаных демонов, приветственно махнувшего мне рукой Тэхарса, одного странного вида синего шипастого мужика и двух орлов. Орлам предоставили не стулья, а жердочки. Массивные такие бревна, в смысле, потому как орлы по размеру раза в два меньше дракона в драконьей ипостаси были. И еще здесь присутствовала дева. Внушительная, плечистая, ростом с кесаря дева, с листочками в заплетенных волосах, древесной корой заместо брони и злыми пронзительно-зелеными глазами, дева, к слову, тоже встала, правда после пристального взгляда кесаря. Короче, тут шел военный совет. Причем, судя по лицам, крайне серьезный.
Но, несмотря на всю эту серьезность, на меня император посмотрел с веселой улыбкой, что как-то не вязалось ни с его личностью, ни с обстановкой, и, продолжая говорить на оитлонском, спросил:
– Что ты хотела?
Карты Тэнетра! И желательно не с гарнизонами и прочей военной радостью, а с мануфактурами и иными производственными мощностями. Но говорить я об этом не стала, даже отдавая себе отчет в том, что кесарь и так все слышал, и произнесла:
– Я тут маленькое групповое убийство запланировала. Не согласитесь ли поучаствовать?
Великий усмехнулся, все так же весело глядя на меня, и просто сказал:
– Позовешь.
И никаких вопросов? Серьезно?
– А смысл? – поинтересовался кесарь. – Я тебе полностью доверяю, созидающая моя.
И что тут скажешь? Нет, я бы в принципе сказала, но, учитывая, что весь военный совет простаивает, естественно, промолчала. Разве что не удержалась от вопроса:
– А по какому поводу совет?
– Уничтожение Акьяра, – перестав улыбаться, ответил мой великий супруг.
– Ясненько, – стараясь вообще ни о чем не думать, тут же ответила я. И добавила уже на языке элларов: – Светлых идей вам, замечательных озарений, быстрейшего разрешения проблемы. – И, обращаясь к кесарю: – Мне позволительно вас покинуть?
– Тебе позволительно все, нежная моя, – на языке элларов же ответил кесарь.
Повинуясь скорее интуиции, чем любопытству, я метнула взгляд на древесную деву – ее заметно перекосило после слов императора.
А я, изобразив реверанс, покинула военное собрание через открывшийся портал.
Едва вернулась в канцелярию, рухнула на стул, нервно постукивая пальцами по столу. Мне очень не понравилось происходящее. В смысле – кесарь не солгал, это я понимала совершенно отчетливо, то есть весь этот совет имел целью именно обсуждение уничтожения Акьяра. Насколько же принц Ночного ужаса силен? Мне пора начинать переживать за свою безопасность? Подумала и тут же отбросила эту мысль. За мою безопасность смысла переживать не было, ею занимался кесарь, а значит, я абсолютно и полностью под защитой. Да и проблема не в этом – проблема в том, как много времени император затратит на уничтожение сводного брата. То есть сколько времени потеряю я…
– Катрина, вас что-то тревожит? – Адрас подошел совершенно неслышно.
– Да, – честно ответила я. – Очень тревожит то, сколько времени мне придется безвылазно просидеть в этом дворце, пока кесарь решит проблему с вашим мечтающим убить меня братом.
И мне вот после этих слов просто выть захотелось. Да, я решу все с Великими лордами уже сегодня, минут через десять, главное – Адрас объяснил мне принцип, все остальное теперь дело техники. Я возьму под контроль Эрадарас, это уже не проблема, но я хочу кардинально иного. Мне нужны человеческие города, человеческие мастеровые гильдии, а это требует моего личного присутствия и контроля.
И тут вдруг Адрас осторожно, как мне показалось, задал вопрос:
– Катрина, позвольте поинтересоваться, а что заставило вас полагать, что Кьяр мечтает убить вас?
Погруженная в переживания о судьбе моего народа, я не сразу осознала смысл сказанного. Когда же до меня дошло, я подняла взгляд на принца Мрака и переспросила:
– Что?
Темный подошел, присел на край моего стола, поглядывая на меня сверху вниз, сложил руки на груди и произнес:
– Катрина, я прошу прощения за вопрос, который, вероятно, покажется вам интимным и, возможно, даже недопустимым, но… у вас в принципе были какие-нибудь отношения с мужчинами до брака с моим братом?
Нервный смех вырвался как-то даже против моей воли. Подуспокоившись немного, совершенно честно ответила:
– Вы будете удивлены, но до «отношений» с вашим братом я даже успела дважды выйти замуж. Первый раз по любви и согласию за прекраснейшего из ракардов, второй раз – путем коварного обмана со стороны моего любимого чело… не совсем человека.
Левая бровь Адраса недоуменно изогнулась.
– Долгая история, – пришлось признаться мне. – И да – это никоим образом не повлияло на решение вашего брата выбрать меня в жертвы… в смысле, в жены.
Потрясенно покачав головой, принц Мрака задумчиво произнес:
– Катрина, вы невероятны.
Я безразлично пожала плечами, занятая совершенно другими мыслями. К сожалению, безрадостными. И тут Адрас сообщил:
– Кьяр не собирается вас убивать. Более того, он скорее отдаст свою собственную жизнь, лишь бы с вашей головы не упал ни один волосок. Он влюбился в вас, Катрина. Влюбился настолько сильно, что эта любовь напрочь смела проклятие высшего, исполнив пророчество…
Он не договорил. Он просто не смог договорить, потому что всю императорскую канцелярию огласил протяжный, полный страдания стон. И это был мой стон!
И закончился этот стон моим же:
– Только не пророчество! Мне, к дохлым гоблинам, очередного пророчества не хватало!
Я вскочила с места, взбешенно пнула стул, подошла, пнула еще раз, вымещая всю злость, после обошла его, подошла к окну и, снова сцепив руки за спиной, посмотрела в сад. Там довытаскивали последние обглоданные доспехи и теперь грузили все на телеги, запряженные шипастыми тварями, видимо собираясь вести на переплавку. В озере плескались счастливые, сытые, жирненькие плотоядные рыбки, напрочь отбивая возникшее у меня желание пойти и утопиться в этом милом озере.
– Катрина? – осторожно позвал Адрас.
Я не отреагировала, продолжая смотреть на рыбок и думая о себе плохо, причем очень плохо. Очень, ко всем дохлым гоблинам, плохо! Кесарь предупреждал. Прямо сказал, что чувства темных не то, с чем следует играть, а я в очередной раз подошла к этому миру с мерками моего собственного. И ведь расчет был верен, абсолютно верен, я не просчиталась ни в чем. Я – урод, Акьяр – урод, мы реально мгновенно нашли общий язык, и, происходи дело в Рассветном мире, я получила бы верного соратника и надежного помощника. Но увы! Это треклятый Эрадарас, и итог у невинного флирта плачевен. До безумия плачевен. Я потеряю как минимум месяц, как максимум – три-четыре. Потому что Акьяр фанатичен в деле достижения цели. Кесарь, естественно, фанатичнее, тут даже сомневаться не приходится, но потенциал принца Ночного ужаса огромен, и даже кесарю потребуется время для уничтожения темного брата.
И вот в этот крайне тяжелый для меня момент секретарь императора подал голос, издав осторожное «кхе-кхе». Я обернулась, после чего посмотрела на секретаря, на стол, на валяющийся стул… Стул плавно поднялся и вернулся на свое место.
– Спасибо, Адрас, – искренне поблагодарила я.
– Не за что, – мягко отозвался темный.
Я прошла, села за стол, взялась за ежедневник кесаря и под его строкой «Я буду спать с тобой, нежная моя, и это не обсуждается» так же на оитлонском написала: «Паршиво, конечно, что я опять вляпалась в гоблин его знает какое треклятое пророчество, но по факту на данный момент мы ослабили Тэнетр уже на двух принцев. Адрас с нами, Акьяр, как я понимаю, откололся от семьи как минимум в вопросе моего жестокого убиения. Понимаю, что не мне вам советовать, но, возможно, стоит направить все силы на решение вопроса с преодолением Эхеи и вторжением в Тэнетр? Это как максимум. А как минимум я повторно настаиваю на создании разветвленной сети дорог либо перепоручении решения данного вопроса мне. А так же… раз уж принц Ночного ужаса не собирается меня убивать, как насчет того, чтобы слегка… ослабить мой домашний арест?»
Написав все это, молча передала ежедневник секретарю, который, хмурясь и опять подглядывая, явно был недоволен тем, что ни слова понять не может из написанного.
– Да озарит… – начала было я.
– Да я уже понял, что пошел вон, – огрызнулся пресветлый.
И, собственно, пошел вон.
Когда за ним закрылась дверь, я взяла лист бумаги и начала стремительно писать:
1. Ограничение количества охраны.
2. Всех наследников во дворец в качестве заложников.
На душе было несколько муторно, но террор если и устанавливать, то быстро, решительно и безапелляционно. И церемониться со светлыми я более не собиралась. Я власть этого мира, и пора брать себя в руки.
3. Управление на местах, с практикой ежедневных отчетов.
Над четвертым пунктом я только начала думать, как дверь распахнулась и снова появился секретарь кесаря. Вот только двигался на этот раз пресветлый Эшран как-то дерганно, как марионетка. В руках у него была роза изумительного серебристого оттенка с багряно-алым стеблем и лепестками, а ежедневник, в котором содержалась наша с кесарем переписка, совершенно бесцеремонным образом удерживался секретарем под мышкой.
До меня старик не дошел, что не удивительно. Все великолепно усвоили урок кесаря и на странности в поведении секретаря внимание обратили. В помещении императорской канцелярии одновременно вспыхнули три портала, из двух выступили два воина в серебристых сверкающих доспехах, в третий они оба уволокли пытающегося сопротивляться лорда Эшрана.