— Вот! Поэтому мы — неинтересные. А я — жадный и шумный. Есть два типа людей, с которыми лучше не связываться — страдающие жалобщики и состоятельные крохоборы. Первые заставят тебя возненавидеть весь мир, вторые — заплатить за воздух, которым они дышат. «Сорэад» — крохобор. К нему незачем присматриваться. От «Сорэада» можно только хотеть избавиться и чем быстрее, тем лучше. Если мы хотим покинуть Малерну до заката, то пусть город сам нам в этом поможет — выгонит за ворота, в надежде, что мы больше не вернемся. Не хочу пугать, но… За сведения о нашем местонахождении награда составляет… угадай, сколько?
— Ну, десять кварт. — Нэрнис, на самом деле, считал, что — не больше пяти. Но раз так загадочно спрашивают…
— Сто кварт. Четыре сотни золотом от городской казны. И сотня от самой Бриск. Весь рынок об этом гудит. На каждом перекрестке объявляли с утра по три раза. Конечно, в первую очередь приглядываются к эльфам. Пока что. Но скоро начнут подозревать всех. Пять сотен золотом. Запомнили?
Пелли пискнула. Она такую кучу золота даже представить себе не могла и скосила глаза на кулон. А Даэрос продолжал стращать спутников:
— Сейчас каждая собака, и в переносном и в буквальном смысле, ищет и нюхает. Я не зря колесил по рыбным рядам — рыбные кишки, чешуя и вода из чанов — не всегда плохо. Там наш след, наверняка потеряли. Пока обойдут все постоялые дворы и злачные места… Потом, может быть, заглянут в сарай и найдут вещи под полом. Но это — когда будут залезать в городе в каждую нору. Два-три дня все будут думать, что остроухие попиратели законов где-то затаились. И нам нужно это время.
— А я? — Пелли так и не поняла, сколько же назначили за её поимку.
— А с тобой должна разбираться сама хозяйка: за кражу тачки, за помощь в побеге. Ты же не вернулась… За помощь в побеге, кстати, Бриск должна заплатить за твою вину городу, или отправить тебя… принять наказание самостоятельно.
— Какое? — Пелли еле дышала от ужаса. Малерна никогда бы за неё не заплатила и медяка.
— Тебе очень надо это знать? Если тебя поймают, то только вместе с нами, а мы за тебя заплатим и в обиду не дадим. Поэтому — перестань дрожать и обойдись без обмороков. Нэрнис рассказывал, как ты умеешь падать. Если захочешь узнать про наказания, наивное дитя, я тебе потом расскажу кому, чего и сколько. А пока не начали трясти за бока всех, кто гуляет втроем, надо покинуть город. Заметно, шумно, без тени подозрения. Пришли!
Место, в которое завел их Даэрос, было на восточной окраине города рядом с городской стеной. Если бы они не петляли по всем улицам и переулкам от порта до «Трех Бочек» и дальше, то давным-давно добрались бы сюда от старой пристани прогулочным шагом. Это был не самый отвратительный район. Отвратительные лепились ниже к порту. Но и — далеко не самый приличный. О том, что район — не приличный, можно было догадаться по двухэтажному домику с вывеской «Морской барашек», около которого они остановились. На вывеске непристойного заведения красовался вполне обычный барашек, оседлавший с тыла… второго барашка, только безрогого. Овцу. Время от времени из здания доносились хоровые восторженные вопли. Доблестные стражи врат Малерны спокойно скучали под этот аккомпанемент. Такое странное соседство порока и воинской отваги объяснялось просто: стражники регулярно посещали «Барашка», а хозяева «Барашка» всегда могли рассчитывать на помощь стражи.
— Я туда не пойду. — Пелли еле дышала.
— Я тоже! — Нэрнис уперся. — Это же несмываемый позор! Аль Арвиль в… таком месте!
— Нэрьо, ты сейчас всё испортишь. Нам только — зайти и выйти. Никто там тебя не селит. Нельзя же тут торчать на виду у стражи!
Но Нэрнис трогаться с места не собирался.
— Пелли, помоги мне! — Полутемный не собирался отступать. Вот уж в чем женщины редко отказывают, так это в помощи. — Постарайся, пожалуйста. А Нэрнис как работник, ладно, на улице подождет. Пелли, очень надо! Очень! Мы уже почти у цели. Его же схватят, а он не переживет такого позора!
Сломать сопротивление безнадежно влюбленной девы, причем дважды за день одним и тем же способом… Даэрос мысленно обозвал себя так, как никто не посмел бы его обозвать. Рявкнул Нэрнису «Жди здесь!» и ввалился в притон. Гордая и невинная дева ступила следом. Нэрнис даже возмутиться не успел, как она вылетела обратно. А Даэрос и не спешил выходить.
Пелли рыдала на плече Нэрниса, благо плечо было как раз на уровне носа. Стражники у ворот вполне могли слышать: «А там… а они… какая гадость…» Но слишком долго страдать об оскорбленном целомудрии не пришлось. Дверь распахнулась, а потом с хрустом вошла в косяк — Даэрос пнул недостойное заведение, выходя из него в приличное общество.
— А ну, отойди от девки, поганец! Шею сверну! — это уже был не бас, а рев быка.
«Опять!» — с тоской подумал Нэрнис. Но это «опять» ожидало его в расширенном варианте. Ухватив всхлипывающую Пелли за руку, Даэрос поволок её в сторону ворот, возмущаясь и изрыгая отборную брань. Нэрнис уныло плелся сзади. Ему порядком надоела эта беготня кругами, вопли, бородатый эльф и неприличные выражения. Просто страшный сон какой-то. Невольно вспомнились тихие воды озер, ивы полощущие в них ветви… Как красиво колышется лунная дорожка, когда ветер качает дерево, и листья на тонких нитях ветвей отправляются в свой недолгий путь по потревоженной водной глади…
— Я спрашиваю, что это за город такой? Вот! Девка! Невеста на выданье! — Даэрос бесцеремонно показал «девку» со всех сторон, вертя её как куклу. — А они что? Я же спросил у этого мерзавца, чтоб его клопы съели, где тут прилично и не дорого? И это прилично?! — Даэрос вытянул руку в указующем жесте, в сторону «Барашка», а потом ткнул пальцем в Пелли, которая пятилась от него боком. — Девка! Моя племянница! На выданье! Заходим, а там… тьфу, непотребные! Спереди — голые, сзади — голые и вовсе голые да еще и на столах скачут? Это как? Это, я вас спрашиваю, прилично?! А просить за постой в таком заведении две медных прилично?!
— Тише, Почтенный, тише! Тут шуметь не положено! — Молодой стражник под бдительным присмотром старших пытался утихомирить возмущенного бородача.
— Нет, я не могу тише! Не могу! И хотя Вы и страж и персона уважаемая, а вот я у тех спрошу, у кого дочери и сестры есть. Или племянницы. Вот! — Даэрос указал на пустое место, где недавно была Пелли. — Фирна! Фирна, иди сюда! Я те подойду к нему! Я те подойду! И гляделки свои бесстыжие на него не уставляй! — Несчастная Пелли вновь была привлечена за руку поближе к охранникам. Теперь Даэрос завладел всеобщим вниманием. Только Нэрнис тихо сопел в стороне. Но до него не было никому дела.
С одной стороны, этот заезжий крикун нарушал спокойствие. С другой стороны, было примерно понятно — почему: «деревня» впервые увидела голые ляжки не в стогу, а на столе в подскоке. Но непонятно было, откуда он здесь взялся, этот поборник морали? И кто это так мило с ним пошутил? Старый, седой стражник, вздохнул и стал разбираться.
— Достойный… э…
— Сорэад! А это Фирна, племянница! А вот тот болван — работник мой.
— Достойный Сор…и…ад! Мы тут для того и поставлены, чтобы за порядком следить. Виновные будут наказаны. Наказаны, по всей строгости! — Старый стражник был опытен и знал, что лучшее утешение для человека, это — обещание кары на головы всех его врагов. — А теперь расскажите, как Вы тут очутились да еще с… девицей?
— Вот… — Даэрос, не выпуская запястья Пелли, полез за пазуху и вытянул бирку. — Видите? Мы только сегодня приплыли в ваш город! И город поначалу показался мне достойным. И тот человек, как его… Грид, тоже показался мне достойным!
— Что за человек, где живет?
— Откуда мне знать, где живет… этот, ну тот, кому за въезд платить надо! — Даэрос тоже был опытным. Он прекрасно понимал, какая пропасть разделяет стражника и сборщика портовых пошлин. Пропасть зависти и неприязни. Оба служителя одной и той же Империи считали себя, во-первых, образцом доблести и служения, во-вторых, заглядывали друг к другу в карман. При этом и сборщик, и стражник были уверены, что противоположная сторона ворует легче и наживается больше. — Я ж за въезд заплатил, так!? И за себя, и за племянницу, и за эту вот… лепешку коровью!
Нэрнис как раз вернулся мыслями с прекрасных берегов, перед ним еще мерцал образ Озерных Владык, а этот… брат… Но за последующее представление Нэрнис простил «коровью лепешку». Потому что Даэрос не только окончательно погрузился в пучины отвратительного «образа», но и заставил слушателей, включая Нэрниса, поверить в то, что его, Сорэада…
— Ободрали как липку! С каких пор за работника надо платить? Этот олух и так зря землю топчет! А племянница? Свадьба — разорение сплошное! Кабы не это платье, только бы тут меня и видели! Так нет, платье ей подавай, и чтоб непременно из Малерны. Где это видано: на один раз подол задрать — такие деньжищи выкладывать! Кузнецу твоему, что ли платье твое нужно? Он же тебя без платья будет… А! Да что там!
— Так что же сборщик пошлин? — Стражник уже преисполнился искреннего возмущения.
— Как что? Я ему говорю: «Любезный, а подскажите приезжему человеку, где тут у вас можно недорого остановиться, так чтобы прилично было и… прочее». Девка же, вот! Ежели что потом не так, мне кузнец её обратно завернет! А приданое-то при таком случае невозвратно!
— Так что этот, как его там…
— Грид! Идите, говорит в «Три Бочки»! Каково, а?
— Так это же не «Три Бочки». Это… «Барашек». — Стражник указал на вывеску.
— Помилуйте! А десять медных за ночь, это что не дорого? Это за что же так приезжих под разорение подводить?! На пустом месте! Я его обидел чем? В карман залез? Да, кто ж не знает, что все они, кто при живых деньгах — воры! А я к этому мерзавцу, как к человеку! А он меня — в «Три Бочки»! Да разве я могу войти в такое разорение! Мне еще скотину прикупить надо, каждый медяк на счету! Что я — безумный, сюда за одним платьем тащиться? Как бы не так! А он мне как? Он может, себе и награбил на «Три Бочки», а мы люди честные, своим горбом живем, да еще и племянницу-сироту замуж выдаем!
— Ну, ну, милейший, не все в нашем городе такие… поганцы. Не все, ручаюсь. Поможем, чем сможем, опять-таки сообщим, куда следует, как некоторые уважаемых гостей встречают… А сюда-то вы…
— Так в «Трех Бочках» как цену назвали, я аж, чуть не упал! Нет, говорю, не по карману. Мне бы только переночевать достойно, прилично. А они мне сюда указали. В «Морском Барашке», говорят, две медных за комнату берут! Вы бы ту комнату видели! Чулан чуланом и — одна кровать! Даже вдоль стенки не проползти. А она мне племянница, а не что-нибудь, что бы на одной кровати! Тут даже сенника для работника моего нет!
Стражники начали посмеиваться. Уж они-то эти чуланы с кроватями видели и не по одному разу.
— Вы, вот что, Почтеннейший, Вы девку-то отпустите. Я тут Вам скажу то, что ей в её девичьем положении слушать не положено. — Старый служака поманил Даэроса пальцем, мол, нагнись.
Пелли выбралась из кольца стражников и вздохнула почти с облегчением. Даэрос нагнулся к своему собеседнику и только восклицал: «не за ночь?», «ах вон что!», «это я потом… вернусь!» Наконец, тайные сведения, не предназначенные для девиц, были исчерпаны, и стражник заговорил громче:
— Так вам бы еще место найти. Сейчас ближе к ночи-то все комнаты разберут, а в портовые районы, да еще с девицей я вам идти не советую.
— Это что ж получается-то, а!? — Даэрос встал в позу, и всем без исключения стало ясно, что историю про невесту, медяки и гостеприимство придется слушать еще раз…
— Есть недалеко постоялый двор, с сенником. Пол-сатра отсюда по дороге. Там за ночь берут три медных. Место приличное. Его держит Почтенный Малк. — Старый стражник жестом предотвратил повторное словоизвержение «Сорэада». — Не сомневайтесь, приличный двор. А не дорогой, оттого, что — не в городе. Мы на ночь закрываем ворота, и все обозы, которые не успели пройти, заворачивают к нему. Ну, у кого трех медных нет, тот и под телегой заночует. А потому цену Малк не ломит. Так что вы поспешите, а то обозники могут и подойти. Тогда вам комнаты не достанется. Завтра на входе бирку покажете утренней страже и проходите себе спокойно! Ежели решите сначала скотину купить, то оборачивайтесь за двадцать дней, чтобы бирку не просрочить. Иначе второй платить будете. До Сиерта и обратно как раз успеете. Вы ведь за скотиной-то в Сиерт?
— Не-ет, сиертской скотиной мы сыты по горло, благодарю! — Даэрос опять заложил пальцы за ремень. — Прошлой весной сосед двух сиертских телок пригнал, а Почтенный Свон купил как-то в Сиерте свиней. Так вся эта скотина не только сама сдохла…
— Восточные Ворота Славной Малерны-ы-ы-ы… — Зычно завопил молодой стражник. — На ночь за-а-а-а-крыть!
Пелли и Нэрнис немедленно заторопились прочь из города.
— Давайте, давайте, Почтеннейший, а то останетесь здесь у «Барашка»! — Старый стражник выпроводил, почти вытолкал болтливого «Сорэада» за ворота. — И передайте почтенному Малку, что вас к нему прислал Ранд из Восточного караула! — Кричал он вслед.
— Передам, обязательно передам, Почтенный Ранд! — Отвечал ему, удаляясь, Даэрос. — А ну, куда понеслись!? Ты, помёт козлиный, а ну отойди от девки!
Никогда еще Восточные ворота Малерны не закрывали так рано и так торжественно.
Даэрос нагнал спутников.
— Ну вот, из города мы ушли. Одна ночь на постоялом дворе, и завтра нас могут искать хоть с птицами. Я не всех… не очень обидел?
Помолчали. Нэрнис и Пелли считали обиды, сравнивали, взвешивали. У Нэрниса выходило гораздо лучше, чем у Пелли. Все его выводы были далеко идущими. Темный, даже не наполовину, а совсем — это раз. Удар как у молотобойца — это два. Выражается как деревенский мужик — это три. Может переодеваться и достоверно прикидываться человеком — это четыре. В похабных заведениях явно бывал раньше — это пять. Из предыдущих наблюдений: ловко скачет — это шесть. Умеет красить волосы девам — это семь. Нэрнис покосился на украшение Пелли. Называет себя ювелиром — это восемь. Где он всему этому научился и сколько же ему лет? Это — девять. Кто, в конце концов, его отец и как он допустил такое безобразие? Десять. В совокупности все десять пунктов тянули на одну большую обиду — братьям положено ничего друг от друга не скрывать. Второе невыносимое обстоятельство и повод для страшной обиды, это — удар в солнечное сплетение с последующим удержанием головы. А все словесные оскорбления можно совместить в третью обиду, и то — исключительно из братского всепрощения. Но… но если бы этот сомнительный брат не проделал всего вышеперечисленного, то возможно в скором времени сам Нэрнис уже изучал бы некоторые из первых десяти пунктов. И вряд ли — ювелирное дело. А не пришлось бы тогда научиться торговаться?! Ужас!
У Пелли на первом месте стоял удар. «Как он мог Его ударить?!» Вторым по значимости был «козлиный помет». «Мерзавец!» В-третьих, в-четвертых, и в-пятых: «Ненавижу!» И почему Великолепный Нэрнис называет это чудовище братом? Что-то общее, конечно, есть. Оба — эльфы. Самое ужасное, в-шестых: «А может ли девица считать себя приличной после посещения „Барашка“?» Но с другой стороны… Они сейчас идут втроем по дороге, а не сидят за решеткой, где Великолепному Нэрнису совсем не место, а её, Пелли, ждало неведомое наказание. Это — раз. Она стала намного красивее с этим цветом волос. Уж если в воде отражение было очень милым, то в зеркале это будет еще лучше. Это — два. Она не прихватила с собой даже жалкие накопленные гроши, но Даэрос не станет жадничать. Наверное, даже даст ей попользоваться замечательной баночкой с сажей. Точно даст. Это — три. Платье — очень красивое и дорогое. Это — четыре. У неё на шее — потрясающее украшение: шнурок от кошелька Прекрасного и Любимого и золотая монета, целая золотая монета! Это — пять. Она больше не служит у Малерны, но сама бы ни за что не отважилась на побег — это шесть. Но, как он посмел? Его! Ударить!? Это — семь. Но он же не всерьез ударил… Это — восемь. Так что, если ему оторвать бороду и отмыть, то… Пелли умела считать только до восьми и поэтому запуталась.
— Нет, ну вы совсем ничего не понимаете?! — Даэросу это молчание не понравилось.