— Мы сами разберемся. Жако, не лезь. Один раз предупреждаю!
— Она не в себе. Ты что, разве не видишь…
— ЧЕРТ, ЛИВ! Что ты ДЕЛАЕШЬ???
(истерически завопил Геер и вмиг замер, побледнел от ужаса)
Спешно обернулась и Даниэль.
… а я, я уже залезла на перила моста, и, жадно раскинув руки в стороны, пыталась напиться свободою.
— НЕМЕДЛЕННО СЛЕЗАЙ!
(гневно завопила Жако и хотела, было, шаг ступить ближе, но я неистово завопила, закричала, протестуя, на мгновение утеряв свой больной смех)
— НЕ ПОДХОДИТЕ — СПРЫГНУ!
— Черт, что с ней? Она обдолбанная?
— А ты только заметил??? ИДИОТ!!!
— Мать твою, — нервно сплюнул Геер. Невольно обхватился руками за голову.
Тяжелые секунды — и снова выпрямился, посмотрел на меня. — Оливия, девочка, прошу… слезай оттуда.
— Я хочу полетать!
— Нельзя, родная… — попытка упрашивать,
усердие успокоить, усыпить бдительность — подойти ближе.
— Я все равно же не убьюсь.
— Лив, не надо. Прошу…
— Надо — не надо. Но знали бы вы, как мне уже вся эта чертова жизнь надоела.
Легкое, уверенное движение… шаг назад — и сорвалась, сорвалась вниз.
Схватил…
Успел схватить меня за руку. Мой Геер жадно уцепился, как клещ, за кисть мою и пытался вытащить.
— Лив! Дай мне вторую руку! Прошу…
А я улыбаюсь, смеюсь, едко хохочу ему в лицо…
Вишу, вишу… как тряпка на тремпеле, телепаюсь, как идиотка,
и вся опасность — побоку…
— А ты скажи…
… признайся…
(дразня махнула я рукой, провела подле его, но тут же отдернула — не успел ухватиться)
Признайся, что любишь меня.
(нервно сглотнул, молчит)
(рассмеялась, невольно рассмеялась я;
попытка дернуть, вырвать свою руку из хватки)
— Лив, перестань!
— Признайся!!!
(и снова тяжелые секунды, рассуждения и нервоз)
— Люблю. Безумно люблю…
Лив…
Захохотала, захохотала я громко, цинично,
захохотала на всю глотку.
А затем резко замерла.
— А я тебя — НЕ-НА-ВИ-ЖУ!
Четкое, дерзкое, неожиданное движение, усердие — и свободной рукой разжала его пальцы, вырвала, выдернула свою пленницу из спасительной хватки — и полетела вниз.
Глава Двадцать Седьмая
Не сразу… открыла глаза, не сразу пустила мир в свое сознание. Сонливость, усталость и ломка во всем теле… просто выводили из себя. Но еще мгновение за и против, и сдавшись несмелому шуму подле себя, — насильно подняла свои веки.
Черт, от солнца глаза вмиг заболели и налились слезами. Зажмурилась.
— Эээ, черт, уберите эту лампочку кто-нибудь!
— Оливия! Ты… ты слышишь меня? Ты как? — вдруг кинулась ко мне Дани, жадно припала к кровати, невольно игнорируя просьбу, мое раздражение.
— Ужасно. Такого похмелья у меня еще никогда не было.
— Какое такое похмелье?
Ты что… совсем ничего не помнишь?
— Нет. А что?
(виновато скривилась)
Я что-то ужасное вытворила?
Бог мой, сколько было крика, истерики, гнева вылито на меня в последующие несколько дней.
Как оказалось, весь этот больной сон был ничем иным, как реальностью: и совращение Геера, и побег, и прыжок с моста…
Да, да.
… именно поэтому следующие двое суток я провалялась без сознания, в лихорадочном бреду, пока регенерация вампирского тела окончательно не выполнила свой долг.
Берн уехал, как только я была доставлена сначала в морг, а затем тайно домой (спасибо, что хоть на части не рассыпалась, ведь спрыгнула я не в воду, а на проезжую часть), укатил мой Принц… забыв, и как кого звали. Обиделся. Сильно обиделся на мою "издевку".
Но это к лучшему.
Я сама была в шоке, узнав, осознав, что натворила…
… и не отдери Жако, не увези меня вовремя из клуба, было бы намного хуже. Я бы никогда себе не простила ту свою слабость, помутнение, то… свое чертовое признание.
Вот как Геер решил, так и я поняла, что наши встречи… с ним… более чем просто "нежелательны". Они — СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНЫ!
А значит, как и все эти дурные афтепати, балы, развлечения, алкоголь и наркотики — под СТРОЖАЙШИМ запретом.
Никаких больше экспериментов, попыток забыться и расслабиться.
Работа, работа и еще раз работа — вот лучший антидепрессант. И точка.
Хех, до сих пор в моей голове стоят слова Даниэль:
— Черт, Лив! Я такого ужаса не переживала еще никогда! Мало того, что я кинула вызов самому Берну де Гееру, разъяренному и взбешенному, отобрав его любимое красное capote, так еще ты, в конце концов, посмеялась над его чувствами и спрыгнула с моста. Я вообще в шоке, что после такого мы еще все остались живы.
ВСЁ! С меня хватит! Еще раз выкинешь что-то подобное — и больше меня в твоей жизни не будет!
И разве я могу таким доводам сопротивляться?
Ни за что.
Глава Двадцать Восьмая
И вроде бы поставлены цели, выбраны приоритеты… И прошлое должно было вразумить, научить, что ничего, чем самый обычный, рутинный покой — прекраснее в жизни нет
(ведь за него… платить горем НЕ НУЖНО!)
Но — увы. Вновь захотелось чего-то нового, приятного. Захотелось ощутить себя живой…
Берна я не видела уже шесть с половиной лет, ШЕСТЬ! ШЕСТЬ, черт дери…
и… давно уже стало казаться, что ничего того и вовсе не было в моей жизни. Ни наших пылких чувств, ни желания друг друга, ни его самого. Всё было сном, и даже "послевкусие" — растаяло.
Несомненно, Геер уже нашел себе новый предмет воздыхания, увлечения, игры, а потому и не спешил вмешиваться в мою жизнь, не спешил ядом сладким отравлять душу и сердце.
Так я объясняла сама себе всё то, что со временем назвала причинами попыток "жить дальше", без него…
…
Черт, не знаю, какой именно момент в жизни стал переломным, что толкнуло меня… именно этого человека впустить в свою жизнь, но факт остается фактом: я уступила. Я уступила Мартину Фоксу. Мелкие, крохотные, ненавязчивые шажки, нападки, уловки… пробили брешь в моей обороне и дали возможность успешно захватить… тыл.
… такой нежный, заботливый, ласковый, он был моим Ангелом…
С Геером, с "придуманным Принцем" у него мало, что было общего, но… тем не менее и образ Лорда ему был далек — а значит…. значит, у меня появился шанс найти истинное счастье, наконец-то вырваться из этого пропащего, заколдованного круга плюса и минуса, ужаса и ненависти, замкнутого круга сопротивления и безрассудной любви.
Ухаживание, внимание, любовь… В каждом его движении, в каждой мелочи, минуте, даренной им мне — было счастье. И пусть он был простым смертным, но стоял намного выше всех нас…. отплачивая за любой каверз судьбы — добротою и пониманием.
Время от времени я ловила себя на мысли, что Мартин сильно мне напоминал Марата, его "чистую душу", и тогда уже совершенно путалась: как я, ненавидя все эти качества ранее, теперь могла вот так увлечься? Наверно, просто… устала от постоянного сопротивления, давления. Устала куда-то рваться, натыкаться, бояться, сражаться. Мне нужна была тихая заводь, где душа могла отдохнуть.
Мой романтик и даже в этом моменте превзошел ожидания: зная, как я ненавижу все вечеринки по поводу и без повода, ненавижу смущаться на людях, украл меня с нашей годовщины и увез от глаз чужих долой. И там…
Безлюдный пляж, тихая ночь, сверкающие звезды в небе, нежная музыка… и пылкое признание в любви,
… трепетная просьба руки и сердца.
Бог мой, какой же я тогда была счастливой. Сошла с ума…
И снова уверовала в сказку — вообразила из себя Принцессу,
…
…Принцессу, мать твою.
— Мартин, котик мой. Что ты здесь делаешь сегодня?
(шокированная я, застыла, замерла, облокотившись на входную дверь)
— А ты разве не рада?
…
Родная, так пустишь меня или нет?
— О, да, конечно, — спешно отступила назад
(замедленные, заторможенные движения из-за тяжелых мыслей, сомнений, рассуждений)
— Я вот шампанского с тортиком принес.
Что такое?
— Мальчик мой, я знаю….
что ты не любитель всех этих примет, но…
как по мне…
— Лив, поверь. Всё будет хорошо. И сегодня, и завтра…
(обнял, ласково привлек, прижал к себе)
Слышишь, всё у нас будет хорошо. И ничто не помешает тому, что самая прекрасная женщина на свете завтра станет моей женой.
Слышишь, Лив? Завтра мы станем дружной, счастливой семьей.
(несмело улыбнулась, прижалась щекой к его груди)
Что, не веришь мне?
— Верю…
(ласковый поцелуй в макушку,
вдруг спешно отложил на соседний столик все свои подарки и вмиг подхватил меня себе на руки;
шаг к кровати,
бережно уложил на постель — и тут же повис сверху)
— А как же тортик?
(шаловливо дразня, прошептала я, нарочно дыханием обжигая кожу)
— Успеем еще. Ночь длинная…
Поцелуй. Жадный, страстный поцелуй в губы.
Резкие, алчные движения — торопливо расстегнул на мне рубашку.
— Мммм… какой же ты всё-таки развратник.
(стащил одежину с меня)
Ласково провел рукой по моей груди, животу,
по внешней, внутренней стороне бедра…
Не отставала и я — живо стянула с него футболку, расстегнула брюки…
— Я бы лучше взял ее сзади.
(от этих слов, от этого голоса меня передернуло, словно кто током ударил)
Резко обернулись на звук.
Едкая, желчная… ухмылка.
Неспешные шаги по комнате, сел в кресло.
(черт, как же предательски сжалось мое сердце…
но не от страха)
— ТЫ КТО ТАКОЙ??? — возмущенно завопил Фокс.
(а я молчу;
шокированная, прибитая, внимаю сладкому, миражному образу)
(рассмеялся "гость";
выжидающая пауза)
— МУЖ… с командировки, ёпть.
— ЧТО? — вдруг резко отстранился от меня Мартин, расселся на кровати.
— Что, что? Что слышал, идиот.
Ну что, сладкая, вижу, всё-таки не дождалась?
— Берн, что ты здесь делаешь?
(сухо, едва слышно… прошептала я — с трудом нашла силы в себе… заговорить;
немного привстала, тут же живо застегивая пуговицы рубашки, пристыжено пряча свою голую грудь)
— Так ты его знаешь? Лив.
(взволнованно обернулся ко мне Мартин)
(нервно сглотнула;
промолчала)
Ухмылка. Едкая, язвительная… полная родного, наркотического яда, такого желанного экстаза (черт, как же я за всем этим соскучилась)
… улыбка плясала в этот миг на устах Геера.
А я, дура, молчу. Молчу — всё никак не могу справиться со своим сумасшествием: плевать на совесть, на стыд, на былое, на мечты счастья с Мартином — вот так просто, вот так… в один миг
— единственное, что сейчас разражалось во мне, волновало меня, так это — человек, мужчина напротив.
— Слушай. Мудак… убирайся, пока я сам тебя не…
— Что "не"?
— Геер, что тебе нужно?
(пытаюсь играть, делать, реагировать, говорить, как "нужно")
(расселась на кровати, немного подалась с вызовом вперед)
— Я вот долго думал… явиться до, во время или, будучи заядлым заподлистом, все же после венчания…
— Оливия. Ты мне объяснишь, что происходит? Или я сейчас его за шкирку выброшу вон.
— Цыц, червь, когда взрослые говорят.
— Ты что вякнул???
— СТОЙТЕ!!!
Но Мартин уже кинулся к Гееру, а я, идиотка… только и смогла руками взмахнуть от возмущения.
Выскользнул, обогнул его сзади Берн… резкий удар по затылку локтем — и упал мертвым грузом мой Фокс.
(испуганно кинулась я к тому, лихорадочные попытки помочь, перевернуть, посмотреть в лицо — без сознания,
нащупать пульс, убедиться, что…)
— Да живой он. Пусть немного поспит.
(невольно уставилась в глаза наглецу)
— ЧЕГО ТЕБЕ НАДО, ГЕЕР? А?
(взбешенно заорала я — произошедший ужас вмиг меня отрезвил от идиотического "сна" влюбленности)
Я думала, мы уже всё давно друг о друге поняли! А потому — РАЗОШЛИСЬ к чертовой матери!
— Да ты что?
(резкий шаг ко мне, схватил за локоть, попытался поднять с пола)
— Уйди, гад!
(нервно рявкнула, вырвалась из хватки)
Попытки усадить, уложить своего Фокса поудобнее, привести в чувства.
— Не смей его тормошить, пока я здесь. Иначе убью… не глядя.
— Да что ты себе позволяешь??? — резко дернулась я,
"нехотя", но все же послушно оставила Мартина, сидящего на полу (облокотила на кресло),
встала, выровнялась рядом с напыщенным ублюдком.
С последних сил сдерживаюсь, чтобы не заехать кулаком… в рожу.
— Ненавижу, когда меня перебивают. А он манерам — явно не обучен.
— Ты — БОЛЬНОЙ!
— Короче, сладкая. Я по делу. И это, прежде всего, в твоих интересах.