— Ну что молчишь, «кролик»? — донеслось из зала. — Сдох, что ли?
— Готово, капитан.
Одновременно с голосом Эльвы у меня перед глазами возникла красочная картинка, закрыв при этом половину обзора: десантник в белоснежном, с черными линиями, скафандре осторожно выглядывал сквозь треугольное отверстие в стене. Пытаясь сообразить, что это за отверстие и откуда оно взялось, я слегка растерялся, но, увидев валяющийся на полу рядом с ним треугольный кусок металла, понял, что «окно» было самодельным.
Еще одна странность была в том, что шлем этого десантника мало походил на «бегемотоподобные» шлемы трех уничтоженных врагов — он словно состоял из множества частей, плавно переходящих одна в другую, как ступени пирамиды. Вместо уже привычных визоров, десантник смотрел на мир через одну длинную красную полосу. На основании всего этого я решил, что передо мной командир.
Держа энл-фал на изготовку и прячась за стеной, он обшаривал взглядом разделяющий нас зал.
— «Кролик», ты меня слышишь? — вновь крикнул он.
— Слышу, слышу, — пробормотал я, отлично зная, что мои слова не транслируются за пределы скафандра.
А проклятый красный курсор все не мог захватить десантника. Треугольник будто наскакивал на невидимую преграду, окружавшую десантника надежным щитом. Только через минуту я понял, что виной этому вторая перегородка — вырезанное десантниками «окошко» было совсем крохотным для того, чтобы ракета смогла там сманеврировать. И теперь у меня оставался выбор — ударить прямо в стену у отверстия в надежде, что десантника зацепит осколками, либо взорвать ракету метрах в десяти за его спиной. Ракета сможет попасть в окно и даже чуток изменить направление, но полностью развернуться не успеет. Я не знал, почему — может, кончится топливо, может, технологии будущего не настолько совершенны, как я себе представлял, но, скорее всего, у меня просто «кривые» руки и я понятия не имею, как заставить ракету полететь в тот зал, описать широкий круг и попасть прямо в десантника.
Неожиданно картинка перед глазами изменилась. Вместо замершего у стены десантника Эльва теперь транслировала мне другого — он медленно поднимался с пола и подтягивал к себе громоздкую «пушку», провод от которой тянулся к ранцу, валявшемуся рядом с ним. На его шлеме горел сиреневым только один глаз — второй, видимо, был разбит… Я перевел взгляд на остальные тела — они были разорваны на куски, их опасаться не стоило.
Пока я раздумывал, в какую фигуру стрелять сначала, «недобиток» вскинул оружие на плечо и, не обращая внимания на то, что ранец с разорванными лямками повис на проводе у его ног, нажал на спуск. Дуло полыхнуло оранжевым и изрыгнуло лазерный луч, который, врезавшись в стену, пропал, но через секунду появился вновь.
Послышалось шипение. Оторвавшись от транслируемой картинки, я повернул голову и увидел, как металлическая стена плавится, словно под воздействием огромной температуры. Еще секунда — и я окажусь между двумя выходами…
Красный треугольник сам выбрал цель, а мне осталось лишь дернуть пальцем, лежавшем на пусковом механизме ракетомета. Из оружия залпом вырвались на волю шарики, в полете превратившиеся в крохотные ракеты.
Десантник с лазерным оружием успел уже прорезать треугольную дыру в стене и дернулся было к ней, но тут из раскрытого шлюза вылетели две крохотные ракетки. Угодив десантнику в ноги и живот, они аккуратно разрезали его на части — по крайней мере, крови и внутренностей я не увидел.
Красный треугольник метнулся в другой конец зала — там, поднявшись в полный рост, стрелял из энл-фала командир десантников. Я не успел среагировать — меня опрокинуло, пребольно обожгло плечо, показалось, что его насквозь пронзила раскаленная игла, но через мгновение последовал уже знакомый укол в шею, и боль чуть унялась.
Я даже не пытался понять, что же произошло — мои мысли целиком поглотила продолжающаяся трансляция из соседнего зала. Командир десантников, поливая стену из «автомата», бежал со скоростью, увидев которую, олимпийские спринтеры удавились бы из-за ощущения собственной ничтожности. Еще две секунды, и он ворвется в шлюз или прыгнет «в окно», а потом расстреляет меня в упор. Я мог бы нажать на гашетку, но интуиция вопила, что ракета его не догонит, он пробежит или кувыркнется, уйдя из зоны поражения, и вообще стрелять надо на опережение. Вот только каким макаром я это сделаю?
Мысли мчались в сотню раз быстрее скорости света. Прошла еще одна секунда, десантник преодолел половину зала, а я так и не решился выпустить ракеты — понимал, что второго шанса не будет. Наконец в голове что-то щелкнуло, красный треугольник разделился на два, и один понеся к окну, а второй к шлюзу. Я нажал на кнопку в тот самый момент, когда десантник прыгнул к шлюзу, видимо, намереваясь выскочить из-за угла с максимальной скоростью. Две образовавшиеся в воздухе ракеты взорвались одновременно — одна вхолостую у прорезанного окна, а другая прямо под ногами десантника.
От взрыва его подбросило, ударило о верхнюю перекладину шлюза и уже оттуда с глухим стуком бросило на пол. Стараясь не опираться на онемевшую руку, я поднялся и, взвалив ракетомет на плечо, направил его в сторону десантника.
Впрочем, в этом не было необходимости — возникшая перед глазами надпись извещала, что лейтенант КДРФ мертв, причем в конце фразы стояла жирная буква «В»… Хм, а что такое КДРФ? Я уж собрался было углубиться в пояснения, тем более что быстро нашел расшифровку первых двух букв — «Космический Десант», но вспомнил о своем ранении и о других десантниках. Может быть, они еще живы, и мне предстоит неприятная процедура — добить их из милосердия? А что если они уже очухались и только и ждут, когда я войду в зал? Эй, а где трансляция-то? Да и Эльва чего-то молчит…
— Эльва, в зале все мертвы?
Молчание.
— Эльва? — позвал я осторожно.
Замер, прислушался. По спине пробежали мурашки, молчание Эльвы пугало даже больше, чем ожидание десантного корабля.
— Эльва, ты меня слышишь?! Ты жива?!
— …Да, капитан, я вас слышу. Десант противника уничтожен. Поздравляю с победой!
Я помолчал. На секунду показалось, что в ее голосе звучит удивление, смешанное с растерянностью… Нет, просто почудилось.
— Эльва, а почему ты так долго не отвечала? — поинтересовался я.
— Сэр, вся моя центральная память была занята обработкой операции… И эта операция завершилась ничем — полное отсутствие результата, капитан.
— Какой операции? — спросил я, опешив. — Мне казалось, что ты — супермозг!
— Я пыталась понять, как вы смогли изменить направление боевого курсора, разделить его на две цели и запустить к каждой по одной ракете без применения каких-либо дополнительных средств. Я не поняла. Не соблаговолите ли вы пояснить, сэр?
— Но… я ничего не делал. Я думал, что это ты!
— Нет, сэр, не я. Мне запрещено брать под контроль бортовую систему доспеха, сэр, я могу лишь наблюдать.
Все еще удивленный, но уже начиная расслабляться, я махнул рукой:
— Ну, значит это работа бортового компьютера…
— Исключено, сэр, без команды он не станет модифицировать настройки и менять цель. Настройки, кстати, изменены не были, команды от вас не поступало, ручное управление также не было активировано. Если бы я не считала это невозможным, то решила бы, что вы воздействовали на систему ментально.
Сначала я хотел пожать плечами, но, вовремя заметив две крохотные дырки в правом наплечнике, спохватился и пожал только одним плечом:
— Все это, конечно, хорошо, но неважно. Лучше скажи, серьезна ли моя рана, а то в руке какая-то слабость, правда, боли не чувствую…
— Сэр, вы полностью исцелены. Рана не представляла серьезной опасности, генетическая программа уже регенерировала поврежденные ткани. Рекомендую вам принять пищу и отдохнуть.
— Да подожди! А чем он меня? Энл-фалом? Ты же говорила что-то про дополнительную защиту от антиматерии?
— Разумеется, сэр. В вас угодила целая очередь — большую часть отразило поле защиты, вы упали как раз из-за этого столкновения. К сожалению, в момент падения энергия в накопителе исчерпалась, и вас прошили две частицы. Вам относительно повезло, сэр, но это не умаляет ваших заслуг. Вы одержали победу над серьезным противником.
У меня снова закружилась голова, и, опустив ствол ракетомета в пол, я поплелся к лифту. Правда, все же рискнул задать еще один вопрос, искренне надеясь, что Эльва не станет грузить меня:
— Помнится, ты говорила, что человеку, раненному из современного оружия, будет крайне фигово. Ты утверждала, что генетическое лечение будет блокировано каким-то ДНК-чего-то там. Но меня-то вылечили без проблем!
— Да, сэр. Дело в том, что энл-фал поражает противника частицами антиматерии, а к ним невозможно прикрепить ДНК-блокиратор. Поэтому это оружие снабжается специальным магазином, заряженным частицами простой материи с добавлением блокиратора. Они летят за частицами антиматерии каждый десятый выстрел — вам повезло и в этом. Обе частицы, попавшие в вас, были антиматерией — возможно, за следующей должен был лететь блокиратор, который попал бы в ваше тело через пробитую в доспехе дыру.
— Эльва…
— Сэр?
— Ты вроде бы ничего лишнего не говоришь, но, когда открываешь рот, мне хочется завыть от тоски. Почему так?
— Наверное, потому, что ваш мозг…
— Все, заткнись. Это был риторический вопрос.
Головокружение прошло, но вместо него навалилась сонливость. Уже не обращая внимания на обезглавленную девушку, я вошел в лифт и оперся о стену.
— Сэр, позвольте поинтересоваться, — опять зажужжала Эльва, — что вы будете делать с лейтенантом?
— С каким лейтенантом? — спросил я, помотав головой.
— С тем, которого вы убили.
— А что с ним делать? — озадаченно спросил я. — Вон с другими трупами ничего не делаем, а врага что, хоронить?
— Сэр, довожу до вашего сведения, что примерно через два-три часа он очнется и может снова дать вам бой.
Я замер на выходе из лифта, не донеся ногу до пола:
— Как это?! Он же мертв!
— Да, но он погиб в результате разрыва внутренних органов от сильного удара. Его боевой доспех функционировал нормально и уже активировал процесс воскрешения.
— То есть его надо убить из оружия с ДНК-блокиратором?
— Именно так, сэр.
— Теперь я понял, что значит буква «В» после слова «мертв»… Блин, как не хочется пачкаться! Одно дело — стрелять в человека в горячке боя, и совсем другое — убить вот так… можно сказать, раненого и беспомощного.
— Моральная сторона этого вопроса мне понятна, капитан. Есть вариант заключить его в тюрьму, правда, этот вариант предполагает дополнительные затраты энергии.
— Отлично, ты сможешь посадить его в тюрьму по моему приказу?
— Да, роботы обслуживания с этим справятся.
— Вот и ладно… Потом решу, что с ним делать. А что с другими десантниками? Они не воскреснут?
— Нет, сэр. Они андроиды.
— Андроиды? Это кто?
— Боевые роботы, сэр. Лейтенант был единственным человеком в их команде.
— Ясно, — хмыкнул я, входя в свою каюту и любуясь отраженным в зеркале гостем с того света.
Желтые глаза в глазницах шлема-черепа казались призрачными, а сами доспехи были окутаны едва уловимым сиянием тайны, дырки в правом наплечнике отчетливо выделялись серебряной окантовкой на черном фоне. Интересно, а как этот скафандр снимается?
— Капитан, позвольте поинтересоваться вашими дальнейшими планами.
— Поесть, поспать… Нет, сначала поспать, потом поесть.
— Сэр, между лейтенантом и основным флотом KB РФ произошел короткий разговор. И хотя он зашифрован, я на шестьдесят шесть процентов уверена, что лейтенант запросил помощь. В этом случае с вероятностью семьдесят пять процентов командор КВРФ выдвинет сюда значительные силы.
— Значительные — это какие?
— Считаю, что линкор с крейсерской поддержкой. Их не уничтожить легким вооружением.
— Легким?
— Ракетными установками и лазерными турелями. Против кораблей этого класса применяются крылатые ракеты, пушки Гаусса, плазменные мортиры.
— То есть все это было бесполезно и я обречен?
— Считаю, что так, сэр.
— И ничего нельзя сделать? — обескураженно осведомился я.
— Можно попытаться избежать боя. Сейчас, когда сторожки корсаров уничтожены, мы можем незаметно переместиться в другой сектор.
— Но ты же сказала, что двигатели сняты! Или ты имеешь в виду форсажные?
— Сэр, демонтированы только маршевые двигатели. Гипервременные продолжают функционировать.
Я сел на кровать прямо в доспехе и задумался, не издевается ли надо мной эта машина. Иногда очень похоже на то.
— А что это за двигатели такие?
— Вопрос некорректен.
— Объясни мне как-нибудь принцип их действия.
— Это обычные защищенные от перегрева двигатели со встроенным модулем, позволяющим изменять поток локального времени. Двигатели работают со стандартной мощностью, но поскольку время вокруг корабля движется в тысячи раз быстрее, корабль достигает точки назначения за считаные мгновения. Если вы не понимаете, сэр, представьте корабль, идущий в космосе десять лет, никуда не сворачивая: расходуется ресурс двигателей, как прежде потребляется энергия, но благодаря тому, что произошло искривление потока, эти десять лет для корабля сжимаются в несколько мгновений. Вы, кстати, уже наблюдали действие небольших гипервременных двигателей, установленных на истребителях противника. Благодаря сжатию времени они догоняли ракеты, сталкивались с ними и разбивались, не имея возможности перехватить их иным способом.
— Подожди, но если время вокруг корабля ускорится, тогда не только двигатели постареют, но и я!
— Нет, сэр. Это сложно выразить посредством вашей языковой базы, но ускорение временного потока будет компенсироваться стазисом. Образно выражаясь — корабль и все, что внутри, кроме двигателей и накопителя, «замерзнет» и перенесется по ускоренному потоку времени.
— Понятно… Но почему ты мне раньше не сказала? Зачем ты заставила меня рисковать жизнью и воевать с десантниками?
— Сэр, не имело смысла задействовать гипервременные двигатели, когда корабль сканировали сторожки — они бы сумели рассчитать пункт нашего назначения.
— Но ты могла бы рассказать об этом, чтобы я быстрее построил зенитку и расстрелял бы сторожки еще до подхода десантного корабля. Тогда мы беспрепятственно смылись бы!
— Не подумала, сэр.
Я тяжело вздохнул. Не подумала она, как же… Не хочет же Эльва сказать, что суперкомпьютер глупее меня? Хотя, наверное, обдумывание стратегических планов в ее задачи не входит.
— Ну так за чем же дело стало? Давай сматываться отсюда.
— Куда, сэр?
— Летим к Земле или, на крайняк, в твою ОСА — что бы это ни значило.
— Сэр, помните, что я вам говорила насчет расхода энергии? Отсюда до Земли около ста тысяч парсеков — время полета на гипердвигателях составит примерно тысячу лет. Хотя сам гиперпрыжок будет длиться пять минут, энергии нужно столько, чтобы хватило на непрерывную работу двигателей в течение тысячи лет. С учетом того, что накопители заряжены на восемьдесят один процент, а реакторы полностью отсутствуют, эта задача неосуществима.
— И что предлагаешь? Что тут есть поблизости, до чего мы можем допрыгнуть?
— Мы находимся в малоисследованной области галактики. И боюсь, у нас есть только одна возможность выжить, капитан…
Чем дольше я слушал Эльву, тем основательней впадал в транс. Меня вновь накрыло ощущение бредовости происходящего — снова стало казаться, что после автокатастрофы я нахожусь в коме под воздействием медицинских препаратов. Ну да, мысли, боль, ощущения казались вполне обыденными, но Эльва… К Эльве я уже привык. Свыкся с тем, что нахожусь в глубоком космосе в тысячах парсеках от Земли — в конце концов, принять тот факт, что находишься в будущем, не так уж и сложно… Но теперь по новому, только что перестроившемуся мировоззрению был нанесен еще один сокрушающий удар.
Для начала Эльва рассказала предысторию нападения флота корсаров. Официально корабль «Сердце Эльвы» занимался научно-исследовательской деятельностью — так впрочем, и было, тысячи ученых дни и ночи напролет год за годом в недрах корабля работали в различных областях науки. Но никто не стал бы строить корабль размером с половину Луны и тратить на это двадцать триллионов местных денег ради какой бы то ни было научной лаборатории. Конечно, «Сердце Эльвы» являлся еще и стратегическим судном — кораблем-«маткой», который мог изменить исход любой войны, но об истинном его предназначении обыватели даже не догадывались.