В кафе был самый разгар веселья. Битком набито. Но для меня место нашлось. Подопечных не было. Оно и понятно, либо у Анны, либо занимались отделкой собственного ресторана. Если изначально я не думал давить тетю Таю, то теперь ситуация поменялась. Пройдет неделя и доходы у нее резко упадут. Толи еще будет.
Хозяйка старалась не встречаться со мной взглядом. Отправила обслуживать молоденькую девчушку, все время забывал ее имя. Была она какая-то серая, невзрачная, абсолютно не запоминающаяся. В шпионы бы ей идти, через минуту уже не можешь вспомнить ни лица, ни глаз, ни характерных черт. Все среднее, блеклое. Хотя, если ее накрасить, то, уверен, сразила бы многих. Может защитная реакция такая? Все же работала там, где постоянно пили, особенно вечером, и таким образом отсекала незадачливых ухажеров? С другой стороны, не бывает некрасивых женщин…
Плотно поел.
Заполнил термос черным кофе, купил с десяток бутербродов с котлетами и зеленью, еще и кусок копченого сала, подмигнул Тае, очки не затемнял, поэтому местная хозяйка общепита, резко отвернулась.
Ути-пути, какие мы нежные. Такое ощущение, не она меня ввалила, а я ее.
Складывалось впечатление, что Осипов никогда не спал. А, если и ложился, то прямо на воротах. Он проводил меня подозрительным взглядом, но ничего не сказал. Вот тоже интересная рыба, повода пока не было под правдорубом его нормально допросить. Вполне возможно, постукивал хантерам, кто и куда направлялся, зачем.
Я сразу включил стелс-режим. Двигался быстро, решил идти через гаражи. Постоянно осматривался, прислушивался. Если дневные звуки для меня стали привычными, и хоть как-то мог сказать, кто их издавал, то ночь — терра инкогнита во всем. Осторожность принесла свои плоды практически сразу, когда я не стал спрыгивать с крыши последнего гаража, а осмотрел окрестности через бинокль. Был у этого высокотехнологичного девайса и ночной режим.
Выругался.
Огромная толпа зомби двигалась куда-то на северо-запад. Не меньше двухсот — трехсот особей. Это что за массовая миграция? И откуда они вылезли? Тут до Надежды два шага.
Пришлось ждать.
Однако буквально через минуту послышался звук винтов, рубящих воздух. Показалось сразу шесть беспилотников техносов. Они зависли в метрах ста от мертвяков, а затем с пилонов каждого сорвались по две ракеты. Яркие красные точки от сопел по криволинейным траекториям устремились к земле.
Рвануло мощно, пламя взвилось к небу. Хорошо, что шлем умный, не ослепило, не засветило ПНВ. А дроны тем временем принялись поливать все из курсовых пушек. Минут десять утюжили землю, во все стороны летели оторванные конечности, головы, мясо, земля и асфальт… Даже смотреть на это месиво без кома у горла не получалось. А думал, уже ничем меня не пронять. Проняло.
Затем детища техносов как-то вальяжно описав круг над местом побоища, взяли курс тоже на северо-запад. Не успели они скрыться из вида, как из-за ближайших зарослей показался сначала один пес, осмотрелся, что-то пролаял, и за ним выскочила стая в два десятка голов, которая рассредоточилась, принимаясь за поздний ужин. Еще где-то неподалеку орали рагобаны.
Напрямую соваться точно не следовало. И в этот момент из-под земли рванули щупальца, которые сразу схватили с пяток собак, утащили куда-то в глубину, а через пару секунд все повторилось вновь. Те даже пискнуть не успели, не поняли и куда исчезли в доли секунды члены команды. И только паре удалось сбежать. Затем неведомый крот, скорее всего, полуночный червячник, от собрата которого меня спасали анимэшки, стал собирать остатки от зомби.
Я же сделал широкий полукруг, радиусом не менее в пятьсот метров, все так же осторожно последовал по составленному заранее маршруту.
До нужной точки я добрался без всяких приключений только к четырем часам утра.
4-2
2
Я будто попал на съемки порнофильма. Девка орала в лучших традициях немецкого кино, единственное, «дастиш фантастиш» заменялось нашими русскими словечками в большей части матерными, которые рассказывали, какой импотент партнер. И, судя по накалу страстей, никакой речи не шло о насилии, скорее об обоюдном удовольствии. Мужик рычал, хрипел, сопел и сквернословил в голос. Миниатюрная брюнетка, выглядевшая, как статуэтка, вышедшая из-под рук великих скульпторов, закрыв глаза, оседлала здоровяка.
Они были настолько увлечены процессом, что не заметили меня. Хотя маскировка наноброни другого и не предполагала. Рассмотрел на столике рядом с огромной кроватью несколько дорожек кокаина, свернутые в трубочку сто долларов, ополовиненную бутылку «Джек Дэниэлс», воняло марихуаной, потом и сексом.
Разведчик доложил: «Приблизительный уровень противника от нуля до трех, модернизация не пройдена; состоит в группе — неизвестно, рейтинг опасности — отсутствует», — это девушка.
Мужик явный бандит: «Приблизительный уровень противника от трех до шести, модернизация пройдена (I); состоит в группе — неизвестно, рейтинг опасности — высокий (Золотая лига)».
Проскользнул во вторую комнату по соседству. Там положив обе руки под голову, спал на боку на диване бывший хантер. Вид умильный, настоящий ангелок, сходство добавляли белокурые кудри и какое-то дебильное выражение лица. Из уголка губ стекала слюна. Воткнул одноразовый инъектор со снотворным в шею.
Готов, маруда!
Дальше.
Следующее помещение. Здесь двое на узкой кровати, они сидели в ее разных углах, головы свесили, ноги на пуфиках, работал огромный плоский телевизор, там шел без звука какой-то боевик. Рядом куча бутылок из-под пива, в пепельнице папиросы, а также рядом с ней бульбулятор, сооруженный из полторашки. Надо же. Нет, кальян добыть. И с чувством толком расстановкой предаваться наркотическому угару.
Никакой эстетики.
Запах травы тяжелый, густой, таким можно и самому накуриться при желании. Вдыхай поглубже и накроет, как того Тузика. Сначала посмотрел, нет ли под ними индивидуального оружия. Молодца, ребятки. Здесь ведь безопасно. Добавил огня к морфеевскому, теперь точно не очнутся раньше чем через два часа.
Трое готовы. Один увлечен…
В этот момент в комнату заскочил последний — высокий и худой мужик с длинным острым носом и тонкими черепашьими губами, бритый наголо, в руке сжимал шипастую булаву. Он зверовато осмотрелся, напружинился, подобрался, ноздри шнобеля хищно раздувались. Увидеть меня тип не мог, я замер, но видимо до этого заметил или смазанное движение, или интуиция была прокачана в потолок. Отморозок сделал два коротких осторожных шага к кровати. Вращая башней на сто восемьдесят градусов, приложил два пальца левой руки к шее товарища. В правой оружие.
И вот здесь он смог меня удивить. И неплохо. С места, без всякого перехода, прыгнул вперед, нанося сверху удар. Уклониться я не успел, настолько стремительным были движения, абилку, похоже, какую-то использовал.
«Внимание! Получен урон! Доступный ресурс наноброни: 92%»
Впрочем запал быстро закончился. Перехват руки с ИО левой, а правой снотворное в шею. Готов. Чуть придержал, аккуратно опуская на пол. Но прыткий, сука, а я расслабился.
Да, да, да. Четверки мне не противники… Сам нулевка. Но им с другой стороны нельзя и статы качать в потолок… Стоп, это хантерам нельзя, участвующим в программе Системы, а этим только ограничение на подъем уровня, остальное гони и гони до капа.
Девчонку решил допросить первой. Поэтому подобрался к парочке, легкое движение руки и мужик уснул, громко захрапев.
— Аааааа! — заорала девушка отшатываясь и захлебнулась, после того, как я ей моментально вколол правдоруб.
Стокгольмский синдром или просто решила присоединиться к развеселой компании, исходя из голого расчета?
— Слезь с него и накинь, — кинул ей какую-то хламиду, попавшуюся под руку и оказавшуюся коротким халатиком.
Та молча выполнила все приказы.
— Присядь, — показал на глубокое кресло, сам уселся в такое же напротив.
Дождавшись, когда девушка устроится, приступил к допросу:
— Говори имя, и почему ты была с ним? По своему желанию?
— Зовут меня Лидией. А почему была с ним…, — задумавшись, отчего-то прошептала тихо-тихо, а затем заговорила в голос с жаром, — Ты не понимаешь и никогда не поймешь, что такое страх! Страх, который тебя пожирает каждый день, но сложнее всего ближе к ночи, просто невозможно закрыть глаза, потому что боишься просто не проснуться. А так хочется жить… ты не представляешь как… Не представляешь… Просто жить, жить… Да, сука, жить! Когда у меня в восемнадцать обнаружили опухоль мозга… Все закончилось, так и не начавшись. Год, мне отвели год. За что мне это?! Что я сделала?! Врачи разводили руками, денег надо было столько… а у меня одна старенькая мама в деревне… Надеюсь эти твари попали в Ад! Чумные доктора! Бесплатная медицина — только в морге. Не хочешь туда сразу? Тогда плати, плати, плати! Попасть на прием вне очереди — деньги и такие, а та, если дойдет по плану, тогда это уже не надо. За тебя уже примутся черви. Жирные, белые, как я этого боялась. И медсестричка скалилась, улыбочка на сто тысяч долларов, зубки ровные, беленькие, губки бантиком, алые-алые, родинка на щеке. Глаза синие-синие. Такие невинные. Красивая, сука. Черные чулочки. И золото, золото, золото. Чуть старше меня. У меня же рак и дешевая, копеечная бижутерия. Запомнила еще и ногти коричневые. Будто стервятник, схватила тонкими изящными пальчиками купюры. В кармане халатика просвечивала пачка пятитысячных, да я столько не держала никогда в руках, видела только по телевизору…
Помолчала, я тоже ничего не говорил. Ждал.
— А потом… Так радовалась — «Возрождение», рак остался в прошлом. И я буду жить! Буду, мля! Буду! Жаль маму… Думала, попала в Рай. Что бы меня понять… К черту! К дьяволу! Потом бандиты, наши «мальчики» сдались сразу, филологи… Но с другой стороны, ублюдки бы и спортсменов или военных скрутили. А мне вновь просто страшно, не хочу, понимаешь, я не хочу умирать. Я жить хочу! Просто жить! Хочу водиться со своим ребенком, прижиматься к любимому, целовать его, вместе смотреть на звезды. И больше ничего... Слышишь, мне больше ничего не надо! Наркотики раньше не пробовала, а мальчик был один, был… пока не узнал о болезни. Сказал «До свидания», а вышло «Прощай», пропал, сменил номер или заблочил меня, исчез из соцсетей… Искала, надеялась. Ага, ага… Спали вместе раз десять, не больше, встречались три месяца. Сопли, слюни, ссоры, примирения, настоящая любовь до гроба, мы умрем в один день. Последнее, скорее всего, сбылось. Если Кураторы не наврали про орбитальные удары…
Заглянул ей в глаза, а там в черноте огонь. Нет, не тлел, горел яркими отражениями ламп. В уголках и на ресницах слезы блестели алмазами, искусанные, истерзанные губы. Интересный нос, ямочки на щеках. Шея изящная, родинка под подбородком, высокая грудь вздымалась.
Красивая девочка.
— И ты, знаешь, когда я попала в лапы этим уродам, что-то щелкнуло в голове. Истина. Я умру, ты, все мы умрем, наша жизнь — горящая спичка. Пфф, — порывисто обвела рукой комнату и подула, будто на торт со свечами на День Рождения, — Все. Погасла. Но… Но я сказала, что возьму, что смогу от этой жизни. Чего не могла в той. И здесь мне тоже «повезло». Эти же мрази… Просто живые вибраторы. Все.
— А твои одногрупники? Где они?
— Что они? Сидят в подвале. Больше всех радовались «подружки», скажу, они ненавидели и ненавидят. Хотя вздыхали облегченно, когда забирали меня, а я зажигала, их в такие дни не трогали, террористы меня одну не могли затрахать. Только под коксом немного что-то показывали. И, знаю, то, что я воровала еду и отдавала им, — кивнула куда-то назад девушка, — Ничего не значит. «Подстилка». Слух у меня хороший. Услышала. А мне плевать… Это я отморозков трахала, не они меня, как этих кур! Ублюдки же радовались, когда видели на лицах страх, наслаждались… Ломать, им нравилось ломать. А те дуры им это дарили. Дуры.
Замолчала, задумалась, потом по-птичьи склонила голову к плечу, затем распрямилась, выпрямилась, заговорила зло:
— Понял ты, а мне плевать, я пусть и сдохну, но возьму, понял, я возьму все, что смогу! А еще меня дважды убивали эти твари, потому что я никого не боялась, да ничего не могла им сделать, но не боялась, их это бесило, знаешь как? Они думали будут трахать меня, а я трахала их, показывала, что мне наоборот классно. Только меня из всех убивали! Первый раз резали часа три, все думали, что я буду визжать от страха. Палыч сам старался. Но хрен им, понял, хрен! Второй — ломали руки, ноги, пальцы, снова резали, начали с ушей, выткнули глаза и убили. Но я не боялась. Потому что я возьму, слышишь, возьму свое! — быстро-быстро, задыхаясь, а в черноте глаз бешенство, ярость и какая-то непокорность с диким-диким налетом фатализма. Именно так. Она готова была умереть, но так, как решила сама. Страха там — ни капли.
— Третий — последний, решили приберечь. Но таскать сюда стали каждый день. Палыч, сука, вещал: «Все равно мы тебя сломаем! Будешь визжать, орать, хрипеть!», — гнусаво передразнила она, — А я не боюсь, я ничего не боюсь, никого! Понял ты?!
Милая, милая…
Что за млятское будущее? Счет к Кураторам вырос. А девушка вызывала какую-то нежность. Похожа, очень похожа на мою потерянную первую любовь. Ровно тогда, когда валялся с пулевым где-то в тайге она и исчезла. Я же дох, шептал что-то невнятно, иногда звал ее. Галлюцинации, чудилось, как Настя клала прохладную руку на мой обжигающий лоб. Горячечный бред, температура за сорок и не такие чудеса может сотворить.
Потом не смог найти девушку. Переехала вместе с родителями. Квартира продана, никаких ниточек, все оборваны. Уже и черты лица стерлись из памяти, остались одни глаза — черные-черные, в которых яркими искрами отражались звезды, а сейчас неожиданно накатило, догнало.
Вдохнул глубоко-глубоко. Правая рука сама сжалась в кулак, все я готов убивать, не отправлять на респ, а именно отрезать головы тварям. Окончательно. Очищать мир. Делать его светлее.
— Еще двое бандитов где?
— Они с ума сошли отчего-то. Подельники убили. Как сказал со смехом Палыч: «У нас докторов нет, но они не операбельны, добьем, чтобы не мучились», — улыбнулась та, и такая была эта улыбка хорошая-хорошая с ямочками, красивая, как будто речь шла о чем-то действительно приятном. Например, об обручальном кольце от любимого, подарка, которого так давно ждала, перестала надеяться, начали терзать сомнения и тут — рука и сердце. Держи, держи, милая.
Страшный мир. Адский. Чистилище.
— Полный доступ к ASK предоставь, — скомандовал.
Ни одного достижения, пустота. Осталась последняя попытка репликации. По единичке в силе, интеллекте и ловкости, а в выносливости — двойка. Активировал «передачу жизни». Лидия посмотрела с недоверием на возросшее значение, будто я зло пошутил над ней, миг и все вернется обратно или станет еще хуже, чем раньше. Запасного кибердоктора прикрепил девушке чуть ниже затылка.
Неожиданно взглянула, а глаза в поволоке дурмана и туман слез, зашептала, явно бредя в наркотическом угаре:
— Хочу крылья, крылья… И мама, мама… Лететь, лететь. Я не боюсь, не боюсь, мама…
Сам не заметил, как зубы заскрипели.
— Спи, маленькая, откроешь глаза, и все наладится, поверь мне, — погладил ее по волосам, — Теперь все будет хорошо. Верь мне.
И укол снотворного.
Должна отойти от кайфа, еще и подлечит автоаптечка.
Не обращая ни на кого внимания, наплевав на все, достал сигареты, выбил одну щелчком, закурил. Нужно прийти в себя, взять в руки, а то сейчас начну кромсать, испытывая удовольствие, этого нельзя допустить, а голова не на месте. Кругом, кругом шла. Надо передохнуть, пару дней хотя бы… Иначе слечу с катушек. В пять затяжек сжег Кент, даже руки от злости чуть подрагивали. И морозило виски. Вторая. Пошла нормально. Успокоился.