— Ариэль, — я мягко приобнял сестру за плечи. — Через шесть веков ты тоже будешь рядом со мной. Так что сама сможешь убедиться, что я в полном порядке.
Та слабо улыбнулась.
— Тоже мне счастье, — она ткнула меня кулаком в грудь, а потом неожиданно повисла на шее. — Только не смей застрять в дереве.
— Пора начинать, — раздался рядом голос Кэссаэля.
Ариэль отступила на несколько шагов, встав за спиной Старейшины. Именно он должен был проводить ритуал, а моя сестра сейчас должна была лишь корректировать его действия. Хотя вряд ли это понадобиться, все же Старейшина лучший маг Леса.
— Буду надеяться, что твоя сестра не ошиблась, — едва слышно проговорил мне Кэссаэль. — Сейчас у нас уже нет даже возможности уйти с боем.
— Она не ошиблась, — спокойно произнес я в ответ.
Мой наставник лишь неопределенно повел плечами, демонстрируя, что остался при своем мнении.
Тем временем Старейшина уже начал какую — то песнь, и Кэссаэль хлопнув меня по плечу, отошел на безопасное расстояние.
Я же в соответствии с инструкциями, достал из кармана заготовленный желудь, вырыл небольшую ямку, бросив его туда, присыпал землей и встал сверху. Согласно расчетам Ариэль можно было бы использовать и уже взрослое дерево, но вероятность, что люди найдут желудь и уничтожат, была существенно меньше. А Старейшина и остальные маги знают, где он зарыт и смогут проверить его на наличие духа одного эльфа.
Первое, что я почувствовал, был смертельный холод. Тепло как будто вытягивалось из моего тела, уходя под землю. След за этим, подобное ощущение коснулось и самого тела. Мельчайшие частички меня отрывались, истаивая в пространстве. Боли не было, было лишь странное ощущение…неестественности происходящего.
Я поднял глаза и, улыбнувшись Ариэли, окинул напоследок кроны родного леса. Но тут мои глаза зацепились за какую — то темную фигуру, балансирующую на ветке. Человек. В руках он держал аркебузу — уродливое оружие людей, из которой целился в Кэссаэля. И хотя точность этих пушек оставляла желать лучшего — слишком уж невеликим было расстояние…
Единственное, что мне пришло в голову — это швырнуть свою сумку. Бросок удался на славу и прогремевший выстрел не причинил никому ни малейшего вреда. Кэссаэль мгновенно развернулся, выхватывая клинки, Ариэль приняла какую — то боевую стойку и скрестила руки в магическом жесте, а на дальнем конце поляны раздался до боли знакомый шум схватки…
Больше я ничего не успел заметить, так как смертельный холод, коснулся головы, и мое сознание полетело в темноту…
Странное ощущение — находиться в нигде, не имея привычных органов чувств. И еще более странное ощущение — чувствовать, что эта темнота наступает, стараясь растворить в себе мое сознание, мои воспоминания, мою личность. Я не нахожу иного выхода, кроме как визуализировать свои воспоминания в виде огромной разноцветной паутины, и проверять раз за разом их целостность, пока не кончится мое заточение…
Я вновь несусь вдоль иллюзорной паутины, переливающейся всеми цветами радуги, к самому ее центру. Вот самый первый, самый важный узелок. Уничтожь его и распадется вся паутина, а вслед за ней исчезну и я.
Мое имя. Лерой. Кто я. Я — фэйри.
Глава 1
Небольшой скворец был уверен, что видел в своей недолгой птичьей жизни если не все, то очень и очень многое. Поэтому он не слишком удивился, когда, спустившись на землю за чем — то приглянувшимся ему желудем, услышал странный треск за могучим дубом. Облетев дерево и, на всякий случай, переместившись с земли на ветку, скворец безо всякого интереса осмотрел катающегося по земле человека, глухо матерящегося сквозь сжатые зубы. Разумеется, скворец не понимал язык странного человека, но, как уже говорилось, он был довольно опытной птицей, и знал, что когда двуногие неожиданно меняют положение в пространстве на горизонтальное, они редко говорят что — либо цензурное. Неодобрительно покосившись на человека и чиркнув что — то в его адрес, скворец умчался на поиски другого желудя или его эквивалента.
Лерою, впрочем, было не до комментариев высокоморальной птицы. Адская боль раскалывала череп, демонстрируя эльфу, что развоплощение редко проходит даром. На то, что Лерой с радостью бы обошелся и без оного, мирозданию было наплевать. Кроваво — золотистые фонтаны вспыхивали перед его глазами, визуализируя тот комок адского пламени, что бушевал в его голове.
Но, к большому облегчению фэйри, ничто в этом мире не вечно, в том числе и терзающая его боль. Уровень мучений снизился до терпимого, а спустя еще пару минут о недавних страданиях Лерою напоминали лишь резкие уколы в левом виске, да и те исчезли четверть часа спустя.
Ну а пока Лерой силился придать телу если не вертикальное положение, то хотя бы его отдаленное подобие. Легкая дрожь конечностей и слабость во всем теле, демонстрировали, что искомому телу вполне понравилось прохлаждаться без дела в течение черт знает какого времени, и, в принципе, оно не против, чтобы так оставалось «ну хотя бы еще минут пять». Обладатель тела же был не согласен с подобным времяпрепровождением и, в конечном итоге, облокачиваясь на дуб, которые еще пару минут назад служил ему прибежищем, поднялся на ноги и замер, оглядываясь по сторонам и анализируя свои ощущения.
Сбоев в работе жизненно важных органов выявлено не было, по крайней мере, пока; о вероятности потери памяти эльф даже не вспомнил, какие — либо отклонения в работе сознания если и существовали, то скрывались до поры. Соединив все эти факты воедино, Лерой признал, что результаты эксперимента можно считать успешными.
«Почти идеальным», — мысленно добавил эльф, мрачно оглядев свою одежду — левая половина рубашки бесследно канула в лету, в подошве обеих сапог появились по прожженной дыре с симпатичными обугленными краями, и лишь штаны чудом избежали большей части деструктивного воздействия, обойдясь лишь длинным разрезом по внешней стороне правой штанины. Плащ исчез полностью, не оставив и ниточки. Без особых сожалений, избавившись от останков рубахи, Лерой критично изучил себя на предмет отсутствия кусков кожи. Впрочем, такового выявлено не было, видимо, дерево удовлетворилось несколькими тряпками в качестве оплаты за охрану фэйри. Могло быть и хуже. Пребывание в магическом сне несколько веков — а, оглядев свой дуб, фэйри понял, что возраст дерева составляет как минимум пятьсот лет — ничем не отличалось для восприятия Лероя от самого обычного, разве что снов совсем не снилось, да пробуждение не очень приятное…
Увы, удовлетворение от удачно проведенного ритуала сильно омрачалась воспоминаниями о последних двух секундах до — мало того, что люди неким таинственным образом проникли в пространственный карман, так еще Лерою, ради спасения Кэссаэля пришлось буквально вышвырнуть все свои припасы. Небольшой запас еды и воды взятый просто на всякий случай — в конце концов, сейчас рядом с ним должны были быть маги, способные создать чистейший родник в любой точке леса — мешочек золотых монет и, самое ценное, амулеты самых разнообразных назначений, без которых Лероя в магическом плане могут переплюнуть даже младшие фэйри.
Сейчас у Лероя оставались лишь амулет — разговорник, который эльф надел заранее, будучи обеспокоенный возможностью сразу после материализации оказаться захваченным людьми, чьего языка он не будет понимать, да широкое кольцо, надетое на большой палец левой руки. Это кольцо выполняло для Лероя роль трости слепца в мире магии. Холодеющий при проявлении магии кусочек металла не раз выручал эльфа, не способного даже на такой простейший трюк как магическое зрение. Конечно, любой толковый маг мог обмануть этот простой артефакт, но зато при поиске колдовских ловушек или других амулетов кольцо было незаменимо.
Убедившись, что ноги не собираются отказывать в самый неподходящий момент, фэйри, наконец, оторвался от дерева, выпрямившись в полный рост, и сделал глубокий вдох. И тут же согнулся пополам в резком приступе кашля. До этого, занятый лишь головной болью, Лерой и не обращал внимания, на отвратительный воздух, в котором, казалось, распылили все известные ему яды разом.
«Демоны, да что случилось с этим миром?» — мелькнуло в голове у фэйри. На пару секунд в голове задержалась идея, что здесь произошла какая — то алхимическая катастрофа и сейчас он, Лерой, единственный выживший в этом мире. И, честно говоря, природа это подтверждала. Сероватые пожухлые листья, чахлый кустарник, ни одного признака фэйри…
Отогнав пессимистичные мысли, Лерой, немного потоптавшись вокруг дуба, пытаясь сориентироваться на местности, двинулся в направлении, где, как он помнил, должен был протекать ручеек, на ходу пытаясь составить план дальнейших действий, а также периодически водя рукой с кольцом вокруг себя, пытаясь засечь следы магии, а если и повезет — все еще спящих в деревьях фэйри. Увы, последнее оказалось безрезультатным — артефакт не менял температуру ни на градус — и скоро эльф прекратил бесполезное занятие. И так понятно, что сразу после его развоплощения все пошло наперекосяк. С легким чувством удовлетворения отметив, что тело все лучше слушается его, быстро возвращаясь в исходную форму, старающийся делать как можно менее глубокие вдохи Лерой покидал место, которое когда — то было его домом.
Итак, в первую очередь следовало позаботиться о себе. Наиболее разумным представлялось проникнуть в города людей, по какому — то недоразумению считавшиеся оплотом цивилизации. Наиболее разумным виделось создание базы, с которой будет удобно вести наблюдение за человеческим обществом в течение периода времени необходимого для адаптации к новому времени. Разумеется, Лерой понимал, что за несколько веков вся человеческая цивилизация могла измениться до неузнаваемости, вполне возможно, что и самих людей не существовало, а на их смену пришел другой разумный вид.
Да, Лерой мог бы до скончания веков прятаться в лесу — никто еще не видел фэйри погибшего от голода среди дикой природы. Но здесь он точно никогда не узнает о судьбе своего народа. Да и, положа руку на сердце, Лероя слегка пугало состояние этой местности. Вернуться сюда он бы рискнул лишь обзаведясь необходимыми амулетами, вроде фильтра и ядолова.
Так за размышлениями, Лерой покрыл довольно приличное расстояние и очень обрадовался, когда, наконец, понял, что недалеко протекает река — после короткого забега по лесу и знакомства со здешним воздухом жутко хотелось пить.
Небольшой ручеек за шесть веков превратился в довольно широкую сонную речку, протекающую на дне оврага. От воды шел странный запах, но Лерой не обратил на него внимания, скатившись по стенке оврага к самой воде, и лишь после этого притормозил, с сомнением глядя на воду. Нет, она была довольно прозрачной, однако радужные разводы на поверхности воды сильно насторожили фэйри. После короткой борьбы паранойи и жажды, последняя одержала верх и перехватила контроль над телом.
Вспугнув мелкую рыбешку, Лерой зачерпнул немного воды и, после короткого всплеска сомнений, отхлебнул ее, не спеша, впрочем, делать глоток. На языке и зубах тут же появился осадок неизвестных веществ, а от отвратительного привкуса эльфа едва не вывернуло наизнанку. Отплевываясь, Лерой в один прыжок вылетел из оврага, более не решаясь подойти к реке. Нет, эту воду он будет пить только умирая. Умирая от какой — нибудь неизлечимой болезни, чтобы облегчить страдания, да и то только если под рукой не найдется клинка.
В этот момент, до эльфа донесся странный шум, едва различимый за звуками леса. Слегка раздраженно дернув кончиком заостренного уха — сказывалось не самое лучшее настроение — Лерой замер на несколько секунд, определяя с какой стороны шел звук. Раздумья заняли всего несколько ударов сердца — и фэйри уверенно двинулся на звук. Неизвестно, что издавало этот шум, но вряд ли кто — то мог обвинить Лероя в поспешности принятия решений. Здесь его ждали только чахлые растения и отравленная вода, а загадочный гул — ориентир ничуть не хуже другого, в лесу, ставшем совершенно чужим. Нечто, явно не относящееся к лесу могло предоставить дополнительные возможности. Хотя могло и убить.
Любой другой воин — тень на месте Лероя прежде всего приманил подходящего зверя или птицу и отправил бы его вперед, в качестве разведчика, смотря глазами зверька — умение почти не требующее от фэйри затрат энергии, если конечно он не дварф. Подземные жители были с природой в особых отношениях.
Лерой же был в особых отношениях с магией. Многие часто спрашивали его — в каких же именно, особенно Кэссаэль, силившийся понять своего ученика и подчиненного. Жалел ли он об отсутствующем даре? Злился на судьбу? Завидовал другим магам? Но Лерой лишь пожимал плечами. Сам для себя он давно ответил на этот вопрос, но был уверен, что остальные фэйри, идущие давно проторенной предками колеей, не только не поймут, но еще и воспримут ответ как личное оскорбление, поэтому никогда и никому не озвучивал свои мысли.
Тем временем, шум все приближался, и теперь стало очевидно, что он исходит не от одного источника, а состоит из множества однотипных звучаний, сливающихся в единый поток. Так же Лерой отметил, что подлесок стал намного более редким — как будто кто — то периодически срезает кустарник и небольшие деревца, расчищая лес. Просветы между деревьев стали намного шире, а впереди виднелась полоса света — похоже, в том месте лес неожиданно обрывался. Лерой отправился туда — короткими перебежками от дерева к дереву, по привычке выбирая самые затененные места. Наконец, осторожно выглянув из — за дерева, Лерой увидел донельзя странную картину.
Широкая — несколько футов — тропа, созданная, вроде бы, из камня, по которой на страшной скорости мчатся какие — то коробки различных форм и размеров, обдавая обочину клубами пыли и издавая тот самый гул, который слышно за несколько миль.
Лерой некоторое время наблюдал за бешеным движением коробок. Из — за их скорости он не мог разглядеть, кто именно сидит в них, успевая заметить лишь смутные силуэты, но за неимением доказательств обратного, Лерой все же решил считать, что это люди, а коробки — далекие потомки карет.
Сам факт движения без использования тяглового животного его не особенно удивил — подобные штуки создавали еще дварфы. У них они, правда, были намного меньшего размера, да и двигались едва ли со скоростью бегущей рысью лошади. Ах да, и еще от них за милю несло магией, которую с легкостью засекало кольцо Лероя. Да, конечно, коротышки были не самыми великими чародеями, и Лерой допускал, что маги людей с легкостью смогли бы спрятать проявления магии намного лучше… но от этих карет не исходило абсолютно никакого излучения!
Немного поразмыслив, Лерой решил, что этот факт не играет для него большой роли. Будь бы сейчас на его месте любой магистр, то чародей бы без сомнений не успокоился бы пока не нашел решения загадки «Что это: новый вид магии или нечто иное?». Хотя нет, эти парни вряд ли бы признали, существование вероятности, что подобные кареты созданы без магии. По правде говоря, Лерой тоже не представлял как такое возможно, но, по крайней мере, эта мысль пришла ему в голову.
Так или иначе, сейчас Лероя занимал более важный в данный момент вопрос — как отнесутся все сидящие в коробках к появившемуся на обочине фэйри?
Лерой знал лишь один способ это выяснить. Слегка пригладив волосы, чтобы скрыть остроконечные уши, фэйри вышел из — за дерева, остановившись почти у самого края тропы, готовый в любой момент рвануть назад под укрытие деревьев. Но никакие опасения Лероя так и не сбылись — кареты проносились мимо, обдавая эльфа волной теплого воздуха и дорожной пылью, как будто и не замечая одинокого путника.
«Наверное, на такой скорости они не могут различить черты лица» — размышлял Лерой — «И приняли меня за человека. Скорее всего, подобной каретой могут владеть лишь аристократы, а полуголый человек, плетущийся в пыли, наверняка простолюдин, недостойный их внимания».
Такое положение дел Лероя более чем устраивало, по крайней мере, в данный момент. Повертев головой, он решил двинуться по ходу движения, в направлении, в котором ехало больше всего карет. Слегка морщась от жуткого шума карет, он вскоре перестал обращать на них внимание — все равно на такой скорости мало что можно разглядеть — и лишь отворачивал голову, чтобы уберечься от очередной волны пыли. Однако количество коробок натолкнуло его на новые размышления — неужели в этом мире так много представителей благородного сословия? Всего мимо Лероя проехало несколько десятков огромных коробов, больше полусотни небольших — где — то по грудь, а также один всадник на странном механизме, с легкостью лавировавший между потоками карет, как попутным, так и встречным. Такое их число заставило Лероя несколько сомневаться в своих рассуждениях, но он решил пока не выносить новые заключения — слишком уж мало у него было информации.