Дальше произошло сразу два события. Мисс Меллори возмущенно фыркнула и убралась с глаз долой, а я бурно извергнулся в мисс Морган.
Каким-то странным образом, эти два события тоже никак меня не тронули. Спокойно натянув штаны, я вышел из-за угла и нос к носу столкнулся с Питером Россом.
— В чём дело, мистер Росс? Почему индейцы больше не нападают?
— Сейчас узнаем, — спокойно ответил траппер. — Идёмте со мной…
— Подождите… — я вдруг вспомнил, как во время боя траппер говорил со мной по-русски. — Подождите, мистер Росс. Вы… русский?
— Всё потом, парень, — Росс улыбнулся. — Всё потом. А пока просто иди со мной…
Мы подошли к Джонсону, который держал за косы щуплого живого сиу. Левая нога у индейца была залита кровью, а сам он затравленно смотрел на обступивших нас поселенцев.
Замшевая жилетка на нём распахнулась, и я неожиданно увидел небольшие аккуратные груди. Женские груди, а точней девичьи.
— Женщина? Но почему она одета как мужчина?
— Таких называют двуликими, — спокойно ответил траппер. — У сиу это в порядке вещей. Молодёжь сама выбирает как им жить. Девушки могут стать парнями и наоборот. Такое часто тоже встречается.
После чего присел возле пленной и что-то коротко спросил у неё на гортанном, непривычно звучащем языке.
Индианка резко отвернулась и смолчала.
— Дай, Калифорния, я ей жопу ножом пощекочу, — хмыкнул Джонсон. — Вечно ты с ними нянькаешься…
Росс жестом заставил его замолчать и задал ещё несколько вопросов девушке.
На этот раз она ответила ему.
— Полосатый Хвост ушёл с бо̀льшей половиной своих людей ещё днем, — после небольшой паузы перевёл траппер. — Куда и зачем, она не говорит, но это неважно. Здесь осталось всего три с половиной десятка молодых воинов из другого племени, которые не подчинились ему и напали на нас ночью.
Люди подавленно молчали, видимо они никак не могли поверить, что остались в живых.
Траппер встал и коротко бросил Джонсону.
— Выведи её к лесу и отпусти.
— Калифорния?.. — здоровяк недоуменно уставился на друга.
— Отпусти, — тихо, но уверенно, повторил Росс. — Я ей обещал.
Джонсон пожал плечами и рывком вздёрнул девушку на ноги.
— Это как отпустить? Вы собираетесь отпустить эту тварь? — из толпы вдруг появился Джимми Хопкинс.
Судя по пустой бутылке в правой руке и заплетающемуся языку, он был сильно пьян. А ещё, он оказался неожиданно чистым, только на правой штанине виднелся мазок застывшей глины. Что на фоне сплошь покрытых грязью и кровью остальных людей смотрелось очень странно.
Траппер резко обернулся.
— Эй, вы что, совсем свихнулись… — развязно ухмыльнулся Хопкинс. — Дайте я её сам пристрелю…
— Мистер Хопкинс, почему я вас не видел во время боя? — тихо поинтересовался Росс у него.
— Что значит, не видели? — возмутился щеголь. — Я сража… — он покачнулся и с трудом удержался на ногах. — Я сражался!!! Да я сам перестрелял…
— Он всё это время просидел в нашем фургоне, — презрительно процедила одна из проституток.
— Заткнись, грязная шлюха! — взвизгнул Хопкинс и наотмашь ударил девушку.
— Покажите мне свои шестизарядники, мистер Хопкинс, — сухо приказал Росс.
Щеголь дернулся рукой к рукоятке, но тут же отвел её в сторону.
— Тихо и спокойно, щенок… — Джонсон пошевелил обрезом. — Просто расстегни пряжку на ремне…
Невнятно бормоча оправдания, Хопкинс уронил кобуры на землю.
Кто-то из поселенцев быстро схватил их и уже через пару секунд возмущенно воскликнул.
— Чистые! Они чистые! Этот мерзавец не стрелял из них.
Немец презрительно сплюнул:
— Швайне…
Росс покачал головой, шагнул к щеголю, схватил за воротник, а второй рукой хлестнул его по лицу.
— Это ваше личное дело, мистер Хопкинс, быть трусом или нет… — голос траппера в буквальном смысле звенел от злости, — но бить женщин подло и недостойно настоящего джентльмена…
Пощёчина следовала за пощёчиной, Хопкинс болтался в руке у Питера Росса, как тряпка.
Наконец, траппер выпустил его, и щеголь упал на колени.
Росс постоял над ним секунду, молча развернулся и пошёл прочь.
— Тварь, все вы твари!!! — всхлипнул Джонни, растирая левой рукой по лицу грязь и кровь. — Ненавижу!..
А уже в следующее мгновение, он протянул к трапперу правую руку, в которой матово блеснул маленький револьвер.
Раздался сухой звонкий щелчок, Питер Росс покачнулся и ничком рухнул на землю.
Всё произошло так быстро, что никто не успел среагировать.
Траппер лежал без движения, неловко повернув голову. Из его затылка, короткими толчками выплескивалась тоненькая струйка крови.
— Что? — не вставая с колен и мелко стуча зубами, Хопкинс лихорадочно завертел головой. — Он первый на меня поднял руку! Вы все видели…
Как Смит-Вессон оказался у меня в руке, я так и не понял. Пришёл в себя уже после того, как громыхнул выстрел, а Джонни, тоненько вереща, катался в грязи, держась за раздробленное колено.
Сухо щёлкнул курок, я прицелился во вторую ногу, но тут заметил на земле индейскую палицу, снял «Смит» со взвода и спрятал в его кобуру.
Поднял сучковатую толстую палку, с привязанным к ней сыромятными ремешками массивным круглым булыжником, взвесил её в руке и довольно хмыкнул.
Через секунду раздался противный глухой хруст и сразу за ним воздух разорвал истошный вопль.
Хруст и вопль…
Хруст и вопль…
Потом раздавался только хруст…
Глава 8
— Калифорния был единственным человеком, которого я по-настоящему уважал… — Джонсон тяжело встал, сгорбился и неловкой, шаркающей походкой, словно в один день постарел на двадцать лет, пошёл к лагерю.
Я хотел спросить у него, что он собирается делать дальше, но смолчал.
Рядом тихо и жалобно пискнул Муся.
— Что братик? Тоже тяжко? — Я взял кота на руки и посадил к себе на колени.
Сибиряк потёрся головой о мою ладонь, свернулся в пушистый ком и тихо заурчал.
— Вот и мне…
Питер «Калифорния» Росс…
Питера мы похоронили на холме, откуда открывался вид на дорогу. Могилу копали почти целый день, глубокую, чтобы не разорили дикие звери. Копали только вдвоём с Джоном «Пожирателем печени», больше никого не подпустили. Но переселенцы не захотели уходить, и всё это время тихо стояли рядом.
Питер «Калифорния» Росс…
Хадсон стрелял из карманного Марлина 32 калибра, пуля попала точно в затылок, и траппер умер мгновенно. Сорок лет успешно выживать на жесточайшем фронтире, при этом умудриться остаться человеком и умереть от пули никчёмного ублюдка? Страшно, жутко и несправедливо, но ничего необычного, судьба Питера Росса повторила судьбу многих легендарных личностей Дикого Запада, которые покрыли себя славой, но умерли точно так же — от подлого выстрела в спину. Джесси Джеймс, Уэс Хардин и Дикий Билл Хиккок, и многие другие, были убиты выстрелами в затылок, а печально известного Билли Кида тоже пристрелили исподтишка.
Ярко жили, глупо умерли. Судьба, мать её, от неё не уйдёшь.
Питер «Калифорния» Росс…
Только после смерти траппера, я понял, что означают его имя, фамилия и прозвище.
Питер — скорее всего Петр, а Форт-Росс — знаменитая русская фактория в Калифорнии. Русские фамилии сложны в произношении для иностранцев, вот траппер и стал называть себя так. Или просто для того, чтобы подчеркнуть свою национальность. Или… да кто теперь точно знает…
Форт русское правительство продало американцам в тысяча восемьсот сороковом году — это я точно знаю, был там на экскурсии во время стажировки в Америке. Судя по словам Питера, ему было шестьдесят лет, значит он ушёл из фактории в четырнадцать. И здесь всё сходится. Люди на фронтире очень рано взрослеют. В четырнадцать — ты уже взрослый и спрашивают с тебя как со взрослого.
Но настоящая фамилия траппера так и осталась неизвестной. Джексон знал его только как Росса, а в личных вещах Питера не нашлось никаких подсказок. Из всех доказательств его русского происхождения только мои догадки, оловянный православный крестик на шее, да завёрнутая в тряпицу, почерневшая от времени палисандровая иконка Николая Чудотворца. А ещё серебряная стопочка со стёртой, уже практически нечитаемой надписью на старославянском языке.
Немудрёный скарб траппера, его винтовку системы Балларда, старенький капсульный револьвер Ремингтон, нож, томагавк и эту стопочку, я положил с ним в могилу. Себе на память не оставил ничего. Нет нужды, этого человека я и без памяток буду помнить до самой своей смерти.
Почему?
Да потому, что встреча с Питером Россом, странным образом перевернула всю мою жизнь, фактически сделала из меня совершенно другого человека.
Нет, я не стал любить людей, даже наоборот, стал к ним относиться еще более настороженней.
Дело в том, что всю свою жизнь, я невольно оправдывался перед людьми за свою внешность. Нет, я не такой, я хороший, не надо думать обо мне плохо, лицо и глаза не соответствуют внутреннему наполнению. Стискивал зубы и терпел, когда за спиной говорили: Беня прикидывается, он, сука, просто прикидывается, потому что с такой рожей и зенками, человек априори не может быть хорошим.
Что, в том числе, и послужило причиной моей мизантропии. Я стал ненавидеть людей, отчаявшись доказывать, что я не тот, кого во мне видят.
А теперь, необходимость оправдываться исчезла. Зачем? Нет смысла, потому что я стал настоящим, стал самим собой. Убийца? Как вам угодно, мистер. Плевать! К тому же, у меня начала закрадываться мысль, что рожу и глаза выдали несколько авансом, то есть, на самом деле я и есть тот, за кого меня принимают. И уже, сам того не хотя, начал наверстывать упущенное. Семь отправленных на тот свет человек за неделю — отличный результат. Или девять? Десять? Увы, в горячке боя я не считал трупы. Да какая разница, одним больше, одним меньше. Всё равно тенденция просматривается очень отчётливо.
— До скорого свиданья, дядь Петя. И спасибо… — я встал, поправил крест на могилке и пошёл к лагерю. Мусичка не пожелал мочить свои лапки в росе и поехал на мне пассажиром.
Зашумели кроны деревьев, в острый свежий запах леса, вдруг вплёлся сладковатый смрад падали. Резкий гортанный вопль заставил притихнуть щебетавших в кустах птичек.
— Кра-а-р-р!!! — иссиня-чёрная ворона вырвала бурый шматок из пустой глазницы обглоданного черепа, судорожно сглотнула его и снова разорвала тишину мерзким зловещим криком: — Кра-а-а-а!!!
Я прошёл мимо, даже не посмотрев на почерневший труп Джонни Хадсона, мерно покачивающийся на сухой кривой сосне.
Его я не стал убивать, просто методично переломал все кости, а потом ещё живым отдал поселенцам, которые после короткого и простого суда повесили ублюдка.
Всё случилось как в тумане, в тот момент, я не вполне осознавал себя. Но при этом, точно знаю, что не испытывал никакого удовольствия при хрусте костей ублюдка и не старался никому ничего доказать. Просто хотел, чтобы он перед смертью понял, что суд человеческий гораздо страшнее, чем закон, вот и всё. Поэтому, после того, как всё закончилось, не стал задавать себе лишних вопросов. Сделал — значит посчитал нужным. И это, чёрт побери, прекрасно! Цивилизация отобрала у нас очень важную возможность — поступать сообразно своим желаниям, по своей совести, отобрала возможность быть самим собой. Но здесь, к счастью, у меня никто и ничего не может отобрать.
Спустившись с пригорка, я прошёл возле ряда могил; маленького кладбища появившегося у нашего лагеря после той ночи. Сиу убили двадцать девять переселенцев, каждая семья кого-то потеряла. Но размен произошёл почти ровный — мы забрали жизни двадцати шести индейцев. Не все они умерли сразу, но к тому времени, как я решил озаботиться этим вопросом, раненых уже добили.
Но трупы не выбросили в лес на съедение диким зверям, а похоронили в братской могиле. Грубые, можно даже сказать дикие и дремучие переселенцы, строго придерживались своего кодекса правил. И при этом оказались кристально честными людьми. Но об этом позже.
Я подошёл к одному из фургонов и откинул полог.
— Как вы себя чувствуете?
— Наверное, выживу, док… — лежащий на соломе бородатый худой мужчина с забинтованным плечом и рукой виновато улыбнулся.
— Куда ты денешься! А кто работать будет?! — притворно грозно гаркнула Молли Браун, стоявшая рядом с повозкой. — Только попробуй сдохнуть, я тебя так взгрею, мало не покажется. Док… — женщина притронулась к моему предплечью. — Всё будет хорошо, док Вайт, я позабочусь о этом старом лентяе…
Я молча кивнул и пошёл к другим фургонам с ранеными.
Позади раздался горячий истовый шепот:
— Храни вас Господь, Док…
Док… теперь меня все называют Доком Вайтом или просто мистер Док. А ещё, за глаза, Человеком с котом, без упоминания имени и фамилии.
Не знаю, стал я настоящим доктором или не стал, но сомневаться в своих врачебных умениях перестал. В чём может сомневаться человек, который с помощью пары разделочных ножей, лучковой пилы, плотницкой стамески, скорняжной иглы с дратвой, а также нескольких щипчиков, пинцетов и ножничек из женского набора для ухода за руками, успешно провёл две ампутации и полостную операцию? А также извлёк кучу наконечников стрел и пуль из различных частей человеческого тела. Потеряв при этом всего одного пациента.
Думаю, уже ни в чём.
Просто выбросил из башки все дурные мысли и делал своё дело. Какая нахрен анестезия? Хорошо зафиксированный пациент в наркозе не нуждается. На всю жизнь остался хромым? Рожа стала похожа на куриную жопу из-за швов? Дело житейское, зато живой!
Не спорю, для оперированных всё ещё может закончиться плохо, для некоторых почти наверняка закончиться скверно, но пока все живы. Хотя, насчет наркоза я слегка соврал — у девочек мисс Морган нашлась бутыль лауданума[2], а у одного из поселенцев — отличная плотницкая киянка[3]. Ими и обошёлся.
Проведав раненых, я взял поводья своего жеребца у узкоглазого щуплого паренька, с забинтованной шеей. Вскочил в седло, подождал пока взберётся Мусичка, после чего поворотил коня и посмотрел на выстроившиеся в ряд фургоны.
Остался сущий пустяк — довести поселенцев до первого населенного пункта. Там у людей начнётся новая жизнь. А у меня? И у меня тоже. Вот только я всё ещё не знаю, какая эта жизнь у меня будет.
Помедлив немного, махнул рукой.
— Выступаем!
И, как говорится, выступили. Я впереди на лихом коне, замыкающий — тевтонский инженер на своём скакуне, по бокам ордер охраняли сами поселенцы. «Пожиратель печени» Джонсон просто взял и уехал. Куда — не знаю, но желаю ему только удачи.
По пути к Вирджиния-Сити не обошлось без проблем. Двух лошадей порезали волки, одного из переселенцев сильно подрала росомаха, а Исайю, того самого любителя мохнатой и рогатой клубнички, и ещё одного пацана, чуть не убили дикие пчелы. С индейцами тоже дважды повстречались, но обошлось без открытого боя, нас просто обстреляли из луков, не показываясь на глаза. Результат стычки — двое легкораненых с нашей стороны, а краснозадые, скорее всего, ушли невредимыми.
За время дороги я более-менее привык к седлу, застрелил вилорога с парой диких индеек и прикончил все свои запасы виски. Но из револьверов так и не научился прилично стрелять, хотя практиковался почти каждый день. Как я попадал в краснозадых из своего «Смита», до сих пор не понимаю.
Ссадина на скуле от индейской пули практически зажила, но шрам не прибавил мне привлекательности, скорее сделал рожу еще более брутальной и мерзкой.
Что ещё?..
Мисс Меллори всю дорогу старательно меня игнорировала, не удосужилась даже словечком перемолвиться. С мисс Морган мы подружились, но сеансов художественного владения ртом и языком она мне больше не устраивала. К смерти Джонни Хопкинса, Бель отнеслась с полным пониманием и даже одобрением, видимо этот ублюдок ей самой надоел до чёртиков. К слову, я ошибся, думая, что она хозяйка передвижного борделя. Оказалось, что Бель просто везла новых рекруток любовного фронта в Бозмен, городок неподалеку от Вирджиния-Сити, где владела стационарным домом увеселений.
Ромео полностью оправдал себя в моих глазах, и мы с ним, очень неплохо ладили