Если бы это не приключилось на глазах окружающих, то так бы и подумали. Ведь он стал другим. Совсем другим. Правда, сам воевода того, старого парня не знал. Но ему так говорили. Все. Без исключений. Даже те, кто благоговели перед этими изменениями и всецело их поддерживали.
Официальная позиция церкви — происки какого-то колдуна, которого до сих пор искали в городе и около него. Но воевода не сильно во все это верил. Он уже сталкивался с теми, кого считали пораженными колдовством. И никогда там не было ничего хорошего.
А что Андрей?
А вот все не так с ним было.
Прежде всего здоровье.
Воевода видел парня своими глазами и не назвал бы его доходягой. О том, какие чудеса творят хорошее питание и регулярные тренировки он не знал. Поэтому думал всякое. Те же, кто знал Андрея раньше, в один голос утверждали, что он расцвел и натурально окабанел. За одну зиму, проведенную в лесу, в дали от людей, всего с двумя холопами, он вытянулся по росту, расширился в плечах и так далее. Понятное дело — в этом возрасте такое бывает. Но не так же! Знающие люди просто голову ломали над тем — что произошло. Ведь никто из сыновей бедных, мелкопоместных дворян — одногодок Андрея, так не вытягивался за зиму. Да и в кого ему? Что отец, что оба деда не сильно велики габаритами.
Андрей же на хорошем питании, да под нормальными тренировками скакнул очень недурно за эти пару лет. И выглядел довольно представительно на фоне остальных поместных дворян, которые всю свою жизнь, от рождения до смерти испытывали определенный дефицит хорошего питания. Да и с тренировками у них было туго. Конечно, в их рационе все было не так плохо, как у тех же крестьян или многих ремесленников, и они в целом выглядели крупнее. Но не так, чтобы и сильно. Во всяком случае, поместного дворянина как правило можно было отличить от боярина или родовитого аристократа даже на глаз.
Другим важным фактором стал характер.
Если со здоровьем еще как-то можно было понять и принять, всякое бывает, то вот изменения характера оказались за пределами понимания окружающих. Никто не находил подходящих примеров из своей жизни, чтобы что-то подобное там встретить и сравнить с натуральным чудом, произошедшим с Андреем. Он стал другим. Даже не другим, а иным. Совсем иным.
И тут сам воевода успел многое отметить. Успел пообщаться. Он понятия не имел о том, каким парень был раньше. Однако отмечал в нем чрезвычайную внутреннюю уверенность. Вот вроде и демонстрирует смирение. Вроде бы и показывает свое более низкое положение. Но наигранно. Настолько наигранно, что даже воевода едва не кривился от такой топорной игры. Словно какой-то боярин какой родовитый дурью мается и прикидывается мелким помещиком.
Но главное — это образование и воспитание.
Андрей умудрился продемонстрировать мастерство в сабельной рубке на очень приличном уровне. Словное ему руку ставил добрый учитель и не один год. По общему заявлению всех старшин — сходиться с парнем раз на раз на саблях они бы не хотели. А это — немало. Серьезная оценка.
А речь его какая? Грамотная, чистая, стройная. Конечно, он не шибко цитирует псалтырь да часослов, но оно ему и не требовалось. На его фоне остальные поместные дворяне выглядели косноязычными деревенщинами. Да, парень это пытается скрывать, но воевода заприметил сразу. Слишком уж бросалось в глаза.
Да и иных нюансов хватало, чтобы распознать в парне очень крепкую книжную науку. Добрую подготовку. И славное воспитание. Которые в принципе были невозможны для поместного дворянина. Не по Сеньке шапка. Ни книг, ни учителей, ни времени на это у него не имелось и появиться не могло.
Увлечение чистотой это только подчеркивало. Даже он, воевода, и то так не пекся о том, как он выглядит, нежели этот паренек. Опрятен, чист, приятно пахнет. Говорят, что его ради любопытства пытались даже как-то пару раз «случайно» испачкать. Чем вызвали у Андрея приступ ярости. И попадись проказники ему под руку, могли бы пострадать. Невзирая на положение. Сам же он, помимо «метания молний из глаз» очень быстро приводил себя в порядок и вновь выглядел подобающим образом. На его взгляд подобающим.
Не меньшим «нюансом» выступали и его знания иных языков. Каких толком не ясно, но, когда Андрей напился, он пел какие-то песни на них.
Все эти и другие особенности выдавали в парне человека не только высокого происхождения, но и соответствующего воспитания. И для воеводы было совершенно не ясно каким образом колдун сумел так повредить «обычного сельского дурачка», чтобы он стал таким. И не он один задавал себе эти вопросы:
— Если бы колдуны всех людей могли так портить, то к ним очереди стояли! — как-то заметил один из старшин.
И воевода с ним был полностью согласен. Сам бы много отдал за такую «порчу».
Андрей был вопиюще белой вороной на фоне остального полка. И особой остроты минувшей осенью добавил Государь, взяв и даровал этому насквозь мутному пареньку выданное ранее поместье в вотчину. Да, за дело. Но мутности этот поступок только добавлял.
— Колдуна-то нашли? — спохватившись, спросил воевода, нарушая тишину.
— Да куда там! — воскликнул один из старшин. — Как в воду канул.
— Что, совсем никаких концов?
— Мы бы и сами с ним очень хотели поговорить, — криво усмехнулся один из сотников. — По душам.
— С ним много кто жаждет общения, — также криво заметил другой сотник. — Мы сами вперед попов по травницам да знахарям прошлись. И все без толку. Все молчали да разбегались.
— Не все молчали, — произнес Демьян, старый опытный десятник, повидавший и жизнь, и проблемы.
— Да?
— Радим из Белой рощи. Вы его все хорошо знаете.
— Не все, — возразил воевода.
— То знахарь знатный, — заметил один сотник. — Очень хорошо зубы заговаривал. К нему почитай многие ходили. Сказывают, что, когда прижало, и поп наш тайком бегал.
— Поп? — удивился воевода.
— Люди так болтают. Хотя кто его знает? Зубы такая зараза. Заболят и дерьмо жрать начнешь.
— Это да, — степенно согласился воевода. — И что он сказал?
— Что рядом с Тулой сильных колдунов не было. Он бы о них знал.
— А ты его про Андрея спросил?
— Ну а как же? Спросил, конечно.
— И что он?
— Подумал. Крепко подумал. А потом и сказал, что если тут и замешан кто, то не колдун. Здесь, он молвил, колдуна мало. Так людей изменить только старые Боги в былые годы могли. Так что не колдуна надобно искать, а ведуна. Но его так просто не сыскать.
— Это почему? — удивился один из сотников. — Мы же всю эту нечисть знаем, что вокруг города жила.
— Знали, — заметил второй сотник. — Ныне то она поразбежалась.
— Радим сказал, — вновь взял слово Демьян, — что ведун тот в городе был. И, верно, сильно испугался татар. Помыслив, будто бы они со дня на день город возьмут. Вот и…
— Что и?
— Радим думает, что ведун призвал на помощь кого-то из павших. Тех, кто в стародавние времена тут где-то погребен. От многих старых курганов ныне не осталось никаких следов. Холм и холм. Под Смоленском, он сказывал, будто много древних могил великих воинов. Но они не только там покоятся.
— А причем тут Андрей? — повел бровью воевода.
— С его слов призванный ведуном дух не мог находится без вместилища. Вот и вышвырнул из тела паренька его тщедушную душонку. И теперь обживается в нем. Оттого и силу тело набирает.
— А… — хотел было что-то спросить воевода, но один из старшин его опередил:
— Ты с отцом Афанасием о том разговаривал?
— Я спросил у него, может ли душа давно павшего человека вселиться в тело живого. Он ответил, что сие ересь. Ибо души все, после смерти, отправляются либо в рай, либо в ад, где ожидают страшного суда. Так что…
— А ведь Марфа, дочь Петра Глаза, тоже, как и Андрей рухнула в беспамятство. В тот же самый момент, что и парень. Когда же очнулась — никого не узнавала и говорила дивно. Чуть оклемавшись перешла на язык странный, будто изречениями из Святого писания сказывала. Андрей тоже никого не узнавал и говорил странно.
— А бабу зачем призывать?
— Да кто ж знает? — пожал плечами Демьян.
— Слушайте… — заметил один из сотников. — А ведь Марфа с Андреем до свадьбы друг друга на дух не переносили. Словно кошка с собакой. А после первой брачной ночи — изменились. Стали прямо не разлей вода. Да и замечали за ними, что болтают на непонятном языке.
— Но она же не воин! На кой бес ее то звать на помощь?
— Так ты пойди и спроси у того ведуна. Если найдешь.
— Девка, к слову, лихая вышла. Побои, говорят, стойко терпела. Да и двух татей, что на нее напали и попытались похитить, сказывают, прибила сама. Их же оружием. Горда. Своевольна. Уж не зазноба ли она того воина, которого позвал ведун?
— Ох и бесовщина!.. ох и мракобесие!.. — покачал головой один из сотников. — Может вязать их и под лед? А? Чего мы с нечестью-то возимся?
— Ты говори да не заговаривайся! — рявкнул воевода. — Царь, по-твоему, нечисти вотчину выдал?
— Прости, оговорился.
— За такие оговоры можно и головы лишится!
— Каюсь… бес попутал! — побледнев воскликнул сотник.
— Бес тебя попутал, а ответ мне держать, ежели в городе о том станут болтать! Услышу хотя бы от собаки дворовой такие слова — сам тебе голову сниму! Понял?
— Понял. Все понял.
— Да и видел я своими глазами как Андрей причастие принимал. Как нечисти в храм войти? Никак. Про таинства святые даже и не говорю. Или ты и нашу святую церковь в заговоре с ведунами да нечистыми силами обвиняешь?
— Ох… — только и выдал из себя сотник.
— В том-то и дело, что «ох…»
Дальше разговор пошел куда как интереснее.
Найдя подходящее для себя объяснение тому, кто или точнее, что такое Андрей. Старшины начали думать да гадать над вопросом как им жить дальше. Воевода старался не встревать. Открывая рот только тогда, когда они увлекались.
Основная их цель заключалась в том, чтобы сохранить свое положение и свое влияние на городовой полк поместный. А власть, по их мнению, утекала у них из рук. Отношение же к Андрею было весьма неоднозначным. Кто-то заинтересовался им. Кто-то откровенно опасался, если не сказать — боялся. Но, в целом, они сошлись в том, что слова Радима нужно проверить. И по весне отправить парня на юг — караулить татар в передовых дозорах. Опасное дело. Очень опасное.
Кто-то из них мыслил, что он там голову сложит.
Кто-то, что наоборот — раскроет себя.
Спиридон же и Данила молчали и с едва заметной ухмылкой за всем этим наблюдали. Младшие старшины. Десятники. И эти выражения лиц не укрылось от внимательного взгляда воеводы. Он ведал о том, что эти двое недавно сопровождали отца Афанасия в его очередной вылазке по удаленным поместьям. Каким именно — не ясно. Но уж то, что они заглянули к Андрею, воевода не сомневался. Поэтому, когда собрание завершилось., воевода произнес:
— Данила, Спиридон, а вас и попрошу остаться.
— Нас?
— Да, — кивнул воевода и выразительно посмотрел на остальных, дескать, всем спасибо, все свободны.
Старшины переглянулись, но перечить не стали. И быстро очистили помещение.
— Подойдите ближе. Ближе. Вот. Вы ведь у Андрея гостили?
— Заезжали к нему. Чай не чужой человек.
— Это я ведаю. Оттого и ухмылялись? Говорите. Я ведь все равно узнаю.
— А что тут говорить? Он этих обалдуев насквозь видит. Ибо к походу, в который они его решили отправить только сейчас, он готовится с осени. Как от Государя вернулся.
— Даже так? — удивленно выгнул брови воевода.
— Он сказал, что помыслы их были у них на лице…
Часть 1. Глава 5
Глава 5
1554 год, 2 марта, Москва
Иоанн свет Васильевич Государь Московский и Всея Руси вышел из Успенского собора и вдохнул свежего морозного воздуха. Несмотря на то, что формально на дворе уже стояла весна, природа о том не ведала и радовала морозом, скрипучим снегом и сухим, чуть обжигающим ветерком.
Минутное ожидание.
И из главных ворот храма, вслед за ним, вышел митрополит. Он вел сегодня службу и ему перед этим сообщили о желании царя с ним пообщаться после нее. Вот и поспешил после ее окончания вслед за своим монархом.
— Государь, — тихо произнес Макарий, поравнявшись с Иоанном и чуть кивнув ему.
— Пойдем, — так же тихо ответил царь и жестом дал понять свите держаться поодаль.
Все всё прекрасно поняли и дали возможность им поговорить.
— Помнишь того татя, что мои люди взяли под Тулой по осени?
— Да Государь. Конечно. Это было славное дело. Я рад, что удалось выявить вшивого пса в моем окружении.
— Он много интересного рассказал.
— Надеюсь, ты не поверил его лжи?
— Почему же сразу лжи? — очень неприятно улыбнулся царь. — Мои люди проверили его слова. И поручения, которые он выполнял по твоему приказу.
— По моему приказу?! — удивился митрополит.
— Не требуется большого ума, чтобы понять — все люди, которых он наказывал, находились с тобой не в ладах.
— Но…
— Я поговорил кое с кем из твоих подчиненных, и они все подтвердили.
— Государь…
— Погоди, — поднял руку Иоанн. — Скажи, зачем тебе нужен Андрей?
— Государь, я…
— Зачем? — куда более жестко повторил вопрос царь.
— Мои люди убеждали меня, будто бы голова у него светлая.
— Поэтому ты хотел поймать моего слугу и посадить до скончания его дней в холодную?
— Я…
— Не отрицай. Я о том уже ведаю. Поначалу не поверил, но…
— Бес попутал.
— Почему у меня не попросил его отдать? Чин по чину.
— А ты уступишь?
— Уже — нет.
— Вот мне о том люди мои и говорили. И предлагали взять Андрея в плен. Да и убедить принять постриг. А потом службу служить во благо Матери Церкви.
— И кто же такой умный у тебя завелся? — очень холодно поинтересовался Иоанн. — Пришли мне его. Будь добр. Очень я хочу поближе познакомиться с советчиками, что нашептывают тебе воровство чинить и супротив своего Государя злодейства всякие творить.
— Пришлю, — поникшим голосом ответил митрополит.
— А что ты такой скисший? Ты разве не рад услужить своему Государю?
— Рад, — подавленно ответил митрополит.
— Не слышу?
— Рад, Государь, — несколько бодрее произнес митрополит и вымученно улыбнулся.
— Радуйся. Радуйся, друг мой. Ибо я не поддался на увещевание злых языков. И остался верен дружбе с тобой. А поверь — врагов у тебя хватает…
— Я… я даже не знаю, что сказать, — произнес поменявшийся в лице митрополит.
— Как узнали, что между нами пробежала кошка, так дня не проходит, чтобы мне ябеду на тебя какую не принесли. Твои же люди и несли. И болтают почем зря. Оттого и веры им нет. Мню — подговорил их кто-то.
— Вот мерзавцы…
— Ничего не говори, друг мой, — по-свойски хлопнул по плечу уже весьма немолодого митрополита царь. — У всех бывают минуты слабости. Но в тебе я уверен. Отбросив мелочную суету, если возникнет беда, ты поддержишь меня так же, как и я не пущу в сердце свое дерзновенного поклепа и ябед пустых. Ибо только на том и стоим.
— Конечно Государь! — бодро заявил Макарий. — Можешь быть во мне уверен.
— Вот и я о том думал, когда слушал навет злоязыкий.
— Государь, я строго-настрого приказал своим людям не трогать Андрея. Но он сам к ним обратился за помощью. И я…
— Ведаю о том, — перебил его царь. — Еще в декабре мне о том все рассказали. Интересная задумка. И мне безумного любопытно узнать, что из всего этого получится.
— И ты не серчаешь на самоуправство моего человека?
— Пока рано об этом говорить, — ответил царь, очень многозначительно подмигнув Макарию.
Они прошли следующие шагов десять в полной тишине. Лишь митрополит тяжело дышал. Сказывался возраст и переживания.
— Светлая говоря, говоришь? — нарушил тишину царь.
— Светлая.
— Чем же?
— Образован славно. Мыслит непривычно. Подмечает то, что иные не замечали. Отец Григорий просил слезно его себе в ученики. Сказывал, будто бы он сможет много пользы принести и церкви нашей православной, и державе твоей.