Передана? Хотелось бы посмотреть на честность передачи. Как считали?
Нате вам, «робята», пахайте. Сама, всё сама. Тужьтесь.
Однако практика показала, что не все колхозы способны содержать её. В силу этого было принято Постановление ЦК КПСС, Совмина СССР от 20.02.1961 № 151 «Об образовании Всесоюзного объединения Совета Министров СССР по продаже сельскохозяйственной техники, запасных частей, минеральных удобрений и других материально-технических средств, организации ремонта и использования машин в колхозах и совхозах «Союзсельхозтехника»». Объединение было союзно-республиканским органом и подчинялось непосредственно Совету Министров СССР — не министерству Сельского хозяйства. Так ведь и товарищ Тишков — не просто министр.
Шесть лет прошло. Захотелось Петру Мироновичу узнать, а чем же занимаются товарищи, и вообще — что собой представляют. Если коротко — объединение являлось посредником между сельскохозяйственными предприятиями и промышленностью в части обеспечения их материально-техническими средствами. Оно было призвано всесторонне учитывать потребности колхозов и совхозов в технике и других средствах производства и принимало меры для удовлетворения этой потребности промышленностью.
Учёт и контроль. Наше всё.
А кто контролирует контролёров? Не стал Пётр разбираться. Решил создать свой орган. Предполагаемый глава и сидел сейчас на стуле венском.
Справочка лежала на столе.
«В стране функционируют 15 республиканских, 137 региональных и 3618 районных объединений (отделений) «Союзсельхозтехники», 208 межрайонных объединений, 406 самостоятельных баз снабжения и комплектования, 337 ремонтных заводов и 493 автохозяйства. В системе работает 1566 тысяч человек, в том числе 321 тысяча инженерно-технических работников».
Как определить — эти полтора миллиона человек пользу приносят или зарплату получают?
Полтора миллиона!!!! Твою же ж! Полтора миллиона посредников! Зачем там республиканские объединения, что областное не сможет бумажку с заявкой отправить в центральный офис? И этот офис нужно из Москвы удалить. В Дудинку или Игарку. Пусть там считают. Там арифмометры примёрзнут к столу? Так для центрального отделения построят отдельную котельную. А излишки на город пустить. Всей Игарке счастье будет.
— Мерц Фердинанд Яковлевич, — Штелле глянул на справку, что ему представили, потом на сидящего напротив человека, — Тут вот написано, что вы работали наркомом земледелия Республики немцев Поволжья. Вы Александра Ивановича Гекмана ведь знаете?
Шестьдесят два года. На пенсии человек. Может, зря сдёрнул?
— Конечно — председатель СНК республики. Но он позже чуть стал, я в это время уже в Воркуте был, в местах не столь отдалённых. При мне был назначен народным комиссаром лёгкой промышленности АССР НП, — улыбнулся открыто.
— Недавно разговаривал с ним.
И правда. Сидит Тишков, ребус решает, где прав Хрущёв с кукурузой, а где погорячился — тут Филипповна с чаем заходит. И не с одной кружкой, а двумя.
— Со мной попьёте, Тамара Филипповна? — Пётр удивлённо откинулся на стуле.
— В приёмной товарищ один, говорит, что земляк ваш. Я позволила себе просчитать последствия. Вот что получилось, — кивнула на вторую кружку.
— Цены вам нет! Только ещё и подносик с «Гулливерами» занесите.
Пообщались. Оказалось, что 1 сентября 1941 Александр Иванович в соответствии с Указом ПВС СССР от 28 августа 1941 «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» был выселен вместе с семьёй в Минусинск Красноярского края. 5 сентября 1941 заочно освобождён от исполнения своих служебных обязанностей. В Минусинске пару месяцев работал инженером-электриком на городской электростанции, уже с января 1942 года — в трудармии, до июня — в Вятлаге НКВД в Кировской области. Здесь стал секретарём партийной организации мобилизованных 12-й лесозаготовительной бригады. И что, загнали в тайгу и забыли? Вспомнили, нашли, ещё чуть поглубже в землю вогнали, для начала исключив из партии. За что? На всякий случай. Немец ведь. После исключения из ВКП(б) отстранён и от этой должности.
Переведён в БАЗстрой, город Краснотурьинск Свердловской области, до мая 1944 года — старший диспетчер Управления строительства НКВД Богословского алюминиевого завода. И снова не оставили в покое. Как это: немец, бывший большой начальник — и на свободе. ЩЩААС!
22 мая 1944 арестован по делу «о руководстве бывшей АССР немцев Поволжья». 9 августа 1946 приговорён к 4 годам ИТЛ. Реабилитирован постановлением Президиума Свердловского Областного суда 12 марта 1959.
Сейчас в Батуми — Проектный институт пригрел бывшего Председателя Совета Народных Комисаров. Технику теперь для орошения полей создаёт. Зашёл разговор и о сельском хозяйстве. По кукурузе прошлись. Как без неё — в Аджарии очень много кукурузы выращивали, причём ещё задолго до Никиты Сергеича. Пётр ему рассказал о желании восстановить МТС и урезать до минимума «Союзсельхозтехнику». Гекман тогда и предложил переговорить с бывшим наркомом земледелия республики — тот как раз в лагерях и статистикой занимался. Адрес дал.
— А чего заходил-то, Александр Иванович? — спросил, перед тем как земляк откланиваться начал.
— На дурачка посмотреть, — о как.
— Чего уж — на дурачка? — но не обидно, так, непонятно.
— Разве умный человек полезет в это? Или хитрый план есть?
— Есть желание очереди в магазинах короче сделать.
— Сильно устанешь — летом приезжай к нам. Вина попьём, в море искупаемся. Посмеёмся над твоими планами.
Ушёл. Чуть-чуть, но полегчало на душе. К морю позвали!
Вот сейчас сидит перед ним бывший наркомзем. Неласкова Родина к немцам. Чем заслужили? Неблагонадёжность, говорите? Ну да, вон и у Мерца двое дядьёв в Первую Мировую отвоевали. Немцы чистой крови. Нижними чинами в русской армии.
— Лежу на печи, как пенсионеру и полагается. Думал, своё отработал. Чем выманивать будете?
— Шашку дам. А если серьёзно, то хочу я до самого минимума сократить «Союзсельхозтехнику», и из всесоюзной организации превратить в небольшой отдел Министерства сельского хозяйства. В первую очередь — ликвидировать республиканские отделения, оставить только областные, да и их выселить в небольшие городки. Из почти четырёх тысяч районных объединений оставить в лучшем случае четыреста — телефон ведь есть. А вот базы снабжения и комплектования, ремонтные заводы и автохозяйства — укрепить, снабдить дополнительной техникой, построить там зерно- и овощехранилища и превратить в хорошие МТС.
— Ого! А людей куда? Не жалко их? Судьбы ведь поломаете, — правильно, вот и у него сломана, борьбой Ежова с Берией с собственным народом. Перегнули. Слово. А люди?
— У людей есть образование. Если сельскохозяйственное, то пойдут агрономами и зоотехниками. Если экономическое — главными бухгалтерами в колхозы и совхозы. Если механическое — возглавят МТС. Везде грамотных людей не хватает. Ну, а если лётное училище — то нам надо развивать малую авиацию в стране, поля обрабатывать.
— А как это будет выглядеть на бумаге? — правильный немецкий вопрос.
— Издадим приказ о создании в Министерстве сельского хозяйства Контрольной комиссии. Человек сто в штате. Подберёте единомышленников.
— Немолод уже — по стране летать и шашкой махать, — горькие складочки у рта появились.
— Только плохой начальник всё сам делает. Хороший — руководит. Конечно, в первые набеги на бюрократию придётся и самому съездить, показать пример лихой будёновской атаки, — Пётр протянул руку, — Согласны, Фердинанд Яковлевич?
— А давайте попробуем! — Ну вот и хорошо. Потихоньку обрастаем командой.
Армянин пишет девушке письмо:
— Дарагой подруг Галина, как ты дагадал, что я нэ рузский?
Селушка Захарьинские Дворики на этот раз утопала в снегу. Не было, не было — а потом словно мешок развязали на небе, и верёвочку потеряли. Второй день. Пётр за люстрами поехал. Пришёл вагон с мебелью для семейства Брежневых. Можно и не вспомнить о люстрах — о них ведь ни Ильич, ни Халя ещё не знают. Но… Это «но» есть всегда. Тишкову нужно было положительное решение Брежнева и Политбюро по возобновлению Сталинского плана по лесозащитным полосам и созданию искусственных водоёмов. Своих сил не хватит, нужно решение на самом верху. Нужны тысячи и даже миллионы субботников. Нужно дать команду всем городским питомникам выдать всё до последней веточки. Нужна команда крупным, средним, мелким и даже мельчайшим предприятиям по всей стране отправиться в лес и выкопать подвой. Много подвоя. Потом аккуратно упаковать и отправить в места будущих посадок. Если одним словом, то нужна направляющая роль партии.
Если бы Хрущёв не остановил выполнение плана, то всё и шло бы по нему — а теперь потеряно десять, а то и все пятнадцать лет. Теперь нужен рывок. Нужно поднять всю страну. Смогли же в Краснотурьинске! Там живут обычные люди. Раз эти люди в одном городе сделали маленький подвиг, то и вся страна на этот подвиг способна.
Дворики завалило, а дорогу новую — нет. Конечно, не достроили. Привезли десяток бульдозеров, сняли сантиметров пятьдесят грунта. Навалили куски скалы, потом и крупный щебень. Укатали. Подошёл мелкий из Краснотурьинска — рассыпали, укатали. Всё, зима началась. Половине России кирдык. Снег! Где и накатают тракторами, а где так обойдутся, козьими тропами. Дворики — исключение из правил. Во дворах-то снег, и в поле, а вот дороги почищены. С одним из присланных из Франции тракторов в комплекте был отвал. С утра прицепили и прошлись. Красота! До самой старой кузницы можно доехать прямо на «Чайке».
Неделя у Петра выдалась рисовальная. На работе некогда, вот и приходилось — то в машине, пока от высотки до здания-парохода едет, пока обратно. Вот и сейчас немного почеркал. Нужно два проекта тянуть. Требуются новые эскизы для люстр. Не слишком и просто. Когда организовывали мастерскую, одним из вкладов Петра были, в том числе, и эскизы люстр со светильниками. Пришлось напрячься, вспоминая походы в магазины, и когда в интернете по сайтам лазил, подбирая свет в квартиру после капитального ремонта. В голову, как назло, лезли не нормальные люстры, а всякие изыски с использованием бутылок и прочих банок. Ну, десяток всё же выжал из себя. Бесплатно работал.
А вот второе рисовальное упражнение было платным — и не просто платным, а очень платным. Нужно было выдавать оговорённый в контракте новый проект для «Лего».
Готфрид Кирк Кристиансен ненавязчиво пнул Бика, а тот позвонил сразу Петру. Вчера.
— Петья, мы готови прилететь снимать сцену из Рогоносца, где битва в сньегу. У вас есть сньег?
— Сейчас идёт.
— Карашо. Я звонью режиссьёр Жан Жиро. Да, Петья, мне звонил из Дании Готфрид Кристиансен, спрьяшивал, готови ли новьи эскизы, — из-за несовершенного русского и не понять, это просто вопрос или угроза.
— Почти закончил. Через пару дней вышлю через ваше посольство. Хотя… А кто приедет на съёмки? Ты будешь?
— Да, я приехать с Мишель. Будьют ивестные актёр. Бельмондо, Жан Маре, Алан Делон. Ми собраль лучших. Нельзья жальеть деньги, нужно снять шедьевр.
— Блокбастер.
— Та, та! Блокбастер. Так не поньял, что с рисункамьи.
— Тебе и отдам — может, сам что подскажешь, — на самом деле! Должен же и француз кроме денег и мысли в общий бизнес вкладывать.
— Карашо.
Карашо ему. А тут! Соврал. Забыл же начисто про «Лего». Забыл про сто тысяч долларов? И, тем не менее, забыл. Ещё выгонят из совета директоров, где потом деньги брать на «три корочки хлеба»? Фильм про Буратино, между прочим, начали снимать, чуть раньше, чем в той истории. Актёров Пётр сам утверждал, а то ещё подберут не того. И сам съездил к Окуджаве, и по столу кулаком стукнул. Нужны песни. В кулаке путёвка в Карловы Вары. Подлечитесь, маэстро, и песенок там насочиняйте. Есть уже украденные, но их всего несколько — а там весь фильм был музыкальный.
Самое интересное, что чехи тоже снимают, причём и по самой книге, и по двум продолжениям. Целый сериал.
Пришлось опять половину ночи сидеть рисовать. Сначала не шло, всё не мог интересный конструктор вспомнить — а потом сразу три напрояснивало. «Пожарная часть», «Стройка высотки», со всякими подъёмными кранами башенными и вертолётами грузовыми, и «Лунная база». Вспомнить-то вспомнил, а теперь вот надо каждую детальку прорисовать.
В тишине мастерской за мольбертом сидел художник и творил… Щас! Грохотал недавно поставленный молот. Вот ведь армяне, чего хочешь достанут. Дальше за перегородкой жужжал токарный станок. Звенели кувалды и молоточки обычных кузнецов, что-то пилили. Ужас! Как в таком грохоте можно творить? Потому художник и не творил — он нарезал резьбу на металлических трубках на том самом токарном станке.
Петра увидели, но работы не прекратили. Ходют тут всякие! Руками замахали, мол, затворяй, сволочь. Оставаться Штелле не решился, закрыл дверь с той стороны. Оба-на! К кузнице пристройку из досок организовали, комнатку. Там начальство и нашлось. Пётр Мкртчяну позвонил заранее, рассказал о проблеме.
— Дарагой министр, конечно. Не сомневайся даже. Восемь люстр и четыре светильника будут. Отменим все заказы. Где заказы, и где Брежнев! Ночью работать будут. Не переживай. Слюшай, Пётр Миронович, а ту дорогу, что сейчас строят в селе, до кузницы доведут?
Твою ж! Как сам-то не додумался? Что эти триста метров?
— Позвоню.
— Ай, хорошо.
Пообнимались, посмотрели люстры. Красиво. Чуть до виденных Петром в магазинах Праги и Карловых Вар не дотягивают, чувствуется кустарщина — но это ему чувствуется. А для хроноаборигенов — вынос мозга.
— Спросом пользуются? — спросил, чтобы похвалу себе услышать.
— Почти нет.
— Ни х… себе! Почему?
— Выбирать приходится, люстру покупать или автомобиль. Жадные пошли.
— Серьёзно? Почём же продаёте? — машину?!
— От двух до трёх тысяч.
— Так если клиентов нет, почему цену не сбросите? — не понял Тишков.
— Ай, а ещё министр. Сейчас это очень престижная вещь, только уважаемые люди могут купить. Снизим цену — всякие шавки полезут, грызня начнётся, до милиции дойдёт. Зачем? Я не сказал, что нэт заказов. Я сказал — очереди нэт. Звонят люди, приезжают, смотрят, берут. Все довольны. Склад не ломится, но и драки на входе нет.
— Тоже верно. Ладно, хочу ещё с председателем пообщаться, да с директором школы. Грузите в машину коробки. До свидания.
— Подожди секунду, Пётр Миронович. Ты ведь теперь сельским хозяйством занимаешься. Меня уважаемые люди просили узнать у тебя, не разрешат ли мандариновых деревьев, гранатовых больше сажать?
— Разрешат. Сейчас готовлю новый указ по приусадебным участкам.
— Ай, молодец. Люди спасибо скажут. Дети в Новый Год спасибо скажут. Будут говорить — Хрущёв дурак, а Тишков молодец — умный.
— До свидания, — правда ведь: доброе слово и кошке приятно.
Разбогатеют армяне и грузины. Вот ведь гады! Раскулачить их. Отобрать и поделить. А может быть, можно посадить десять грядок клубники и продавать на базаре? Не?! Не прокатит. Работать надо. Легче отобрать и поделить.
А если теплицу построить и укроп весной вырастить? Ай, тут в колхозе напашешься, да ещё дома корячиться. Отобрать!
Сталин с Хрущёвым виноваты. Один раскулачил, другой налогами и обязательными сдачами задавил. Вывелись пахари, теперь поколениями возрождать надо. Да плюсом водка. Самогонка. Деревня же.
Как там сказал старый немец — «дурачок»?
Глава 8
— Дедушка, мы тимуровцы. Давайте мы Вам дрова наколем, забор починим, крышу залатаем.
— Спасибо, ребятки, какие же Вы молодцы… Только по хозяйству я и сам управляюсь. Вот соседу бы морду набить…
Зарипов Марсель Тимурович изменился. Кардинально. Был в кирзовых солдатских сапогах и зелёной фуфайке, тоже, судя по цвету, из солдатской юности. Теперь другое дело. Сидел перед самодельным нагревателем, в простонародье именуемом «козлом», человек в валенках белых и белом полушубке. В чём кардинальность? Тоже ведь армейская одежда. Ношеная переношенная. Было отличие. Отрастил Марсель Тимурович усы и бороду. Лопатой? Он бы может и лопатой отрастил, но нация не та. Потому на хана монгольского стал похож. Не Тимурович, а чистый Тимур.
Две бабушки подхватились чай варить, а аксакалы поздоровались, чинно расселись на табуретки и стали беседы вести.
— Похвастай, Марсель-Ага.
— Да, неплохо всё. Пётр-джан.
— А подробнее, не стесняйся, брызни достижениями колхоза «Верный Ленинец».
— Всё, как Константин Николаевич говорил, так и делаем.