— Что?! — зло спросил он, но его голос тут же стал насмешливым. — Никогда не видела, как человеку снится сон?
— То человеку. Я думала, тебе вообще ничего не снится. Сны — это какие-то переживания, хоть и часто вывернутые наизнанку, но тебе-то на все наплевать!
— Ух-х, какой жуткий машинный образ! — он фыркнул и потянулся за сигаретами. — Нет, и сны есть, и тень отбрасываю, и, кстати, нравлюсь многим — вот что действительно жутко, да? — Схимник подмигнул ей и закурил.
— Нельзя курить в одном помещении с больным!
— Ты совершенно здорова.
— Тогда дай сигарету.
Схимник протянул ей свою, а себе зажег новую и произнес, продолжая уже сказанное:
— А поскольку ты совершенно здорова, то мы можем перейти от предварительных ласк непосредственно к процессу.
Вита втянула голову в плечи.
— Если подойдешь, я закричу! Три часа ночи — многим не понравится.
— Это мы уже обсуждали, — лениво сказал Схимник. — Когда она вернется?
Вита ожидала не совсем такого вопроса и глубоко затянулась сигаретой, чтобы выдержать паузу и подумать. Так он знает или не знает?
— Вернется? Куда? С тех пор, как мы в Пензе разбежались…
Он недовольно махнул рукой, рассыпав пепел, чуть наклонил голову набок, и Вита вдруг тупо подумала, что точно так же смотрел на нее один из отчимов, дядя Вася, перед тем, как дать подзатыльник.
— Ее мобильник, рисунки, половина одежды не твоего размера, пальто, в котором она была в Ростове, рисовальные принадлежности, расческа с волосами такого же цвета, как у нее… Не лечи меня. Не хватает только сумочки и самой Чистовой. Сборов не было — уехала срочно, но вряд ли надолго. В Крым? Что-то с ее матерью?
Не знает!
— Сердечный приступ, — кисло ответила Вита и потянула на себя одеяло. Схимник усмехнулся, блеснув железным зубом.
— Пусть так, приступ так приступ… Что ж, подождем твою подружку.
— С чего ты взял, что она вернется?
— Вернется, куда денется? Приступ там или что иное, после Ростова она наверняка за тебя цепляется изо всех сил. Да даже и не зная про Ростов и не особо разбираясь в искусстве, можно понять, как она к тебе относится, — он кивнул на портрет, стоящий на шкафчике.
— А если она вернется через год?
— Значит буду ждать год. Хотя наверняка она вернется намного раньше. Позвонит раз, другой, ты не ответишь, она начнет беспокоиться…
— И все бросишь?! А что скажет Баскаков?! Думаешь, он не сообразит, что ты пытаешься у него из-под носа кусок урвать?! Не боишься, что и на тебя охоту объявят?! Что тебе от нее надо?! Думаешь, Наташка тебе большие доходы принесет?! Ошибаешься! Оставь ее в покое, она несчастный полусумасшедший человек, от нее и так уже мало что осталось! Она уже путает реальность с собственными картинами, мне все труднее вытаскивать ее из нее же самой! — Вита воткнула недокуренную сигарету в жестяную банку из-под кофе. — С тех пор, как ты ее в Крыму видел, очень многое изменилось. В том, чего ты от нее ждешь, она совершенно бесполезна! Она не может управлять своей… работой, она не исцеляет, она кромсает на куски, и то, что получается, — это уже не люди! Ты помнишь того парня, которого… застрелил зимой в Волжанске… за гаражами, когда…
— Я понимаю, о ком ты.
— Так вот, я работала над ним и работала очень хорошо. До поездки в Крым он был совершенно нормальным человеком. Вернулся он в конце сентября. А первую женщину убили в начале ноября. Хотя, может какая-нибудь была и раньше, просто не нашли…
— А при чем тут Чистова? — спросил Схимник немного удивленно, но серьезно. — Он мог убивать и раньше, мог убивать другим способом, он наверняка был болен изначально, просто болезнь протекала на каком-то определенном уровне, а потом резко начала прогрессировать. С чего ты приплетаешь сюда Чистову?!
Вита покосилась на него. Схимнику явно очень хотелось, чтобы Чистова тут была совершенно не при чем.
— Если бы дело было только в нем, не приплела бы. Но они изменились все. И не в лучшую сторону, уж поверь мне. Я могу это тебе доказать.
Схимник нахмурился, внимательно глядя на нее.
— С чего вдруг ты стала такой разговорчивой?
Вита подняла на него горящие глаза.
— Я хочу обмена.
— Сканер?
Она кивнула. Схимник задумчиво потер затылок.
— Что ж, это веская причина… И ты расскажешь мне, где она?
— Нет. Но я расскажу тебе, кто она. Ты ведь знаешь очень мало.
— Расскажешь, чтобы я осознал бессмысленность всей этой затеи? Это невыгодная сделка, милая, ты и так и так оказываешься в выигрыше, я же не получаю ничего.
— Ошибаешься, ты получишь очень много, даже больше, чем знает она сама. Не сомневайся, я буду говорить абсолютно правдиво, ты ведь уже, как я заметила, хорошо во мне разбираешься — сразу поймешь, если я начну сворачивать с тропинки, — подпустила она немного лести, не удержавшись. — А рассказав мне о Сканере, ты ведь ничего не потеряешь. Подумай, других вариантов не будет.
— Ты ведь понимаешь, что я могу спросить и по-другому? — холодно произнес Схимник, и Вита поежилась, нервно комкая край одеяла.
— Понимаю, — ответила она резко охрипшим голосом. — Тогда я, конечно уж, все тебе выложу — все, что мне известно.
— Так какого ж черта?!! — Схимник вдруг вскочил, подошел к кровати и сел рядом с Витой, и на этот раз она не отодвинулась, но пальцы у нее отчаянно задрожали. — Почему не отдать ее сейчас, без всех этих раскладов?! Это Баскаков жаждет тебя прихлопнуть, мне ты без надобности, живи на здоровье! Я отпустил бы тебя еще в Волжанске, если бы ты не устроила весь этот цирк! Какого хрена ты из себя Зою Космодемьянскую корчишь, жизнь себе доламываешь?! Неужели деньги, которые Чистова тебе пообещала, того стоят?! Неужели она располагает такой суммой, которая может все это оправдать?!
— Да не в деньгах дело, — прошептала Вита и закрыла лицо руками, чтобы он не видел, как по щекам ползут слезы. — Вначале да… но теперь… Тебя, конечно, это позабавит, но я… не имею права.
— Даже настолько все хреново? — Схимник немного помолчал, потом добавил: — Не реви. Ей-богу, осточертели уже твои выкрутасы!
Она осторожно посмотрела на него в щелочку между пальцами и увидела, что он сидит, опершись спиной на стену, закинув руки на затылок и закрыв глаза.
— Мне говорить, или извлечешь изящные щипчики для выдирания ногтей и прочий инструментарий?
Схимник вдруг захохотал — так громко, что в горке испуганно задребезжала немногочисленная хозяйская посуда. Он смеялся долго, со вкусом и от души, и к страху Виты невольно примешалась самая настоящая женская обида — она понимала, что смеется он над ней.
— Ох, — сказал Схимник, наконец успокоившись, — вот уж прав классик, что для того Господь и сотворил Еву, чтобы Адаму осточертело пребывание в раю![4] Ну, давай, вещай, аудитория у твоих ног.
— Но почему?! — вырвалось у нее, прежде, чем она успела все еще раз взвесить, осознавая, что никаких гарантий у нее нет и все — пока что пустые слова. Схимник лениво улыбнулся, не глядя в ее сторону.
— Потому что мы все еще на рынке, а количество товара увеличилось вдвое. Но учти, что статуса неприкосновенности у тебя нет, так что постарайся меня не злить.
— У тебя всегда все схвачено, да? — зло спросила Вита.
— Да, — он смотрел куда-то в потолок, — все. Почти все.
— Спишь?
— Уснешь тут!.. Слушай, а как ты меня нашел, когда я из Волжанска уехала?
— А оно тебе надо?
— Ну, интересно все-таки.
Схимник, лежавший на Наташиной кровати, перекатился на бок и, подперев голову ладонью, взглянул на Виту, которая тоже лежала на боку и внимательно наблюдала, как в солнечном луче, рассекавшем комнату, неторопливо кружатся золотистые пылинки.
— Ты и вправду думаешь, что я мог забыть про ту старую объездную дорогу на Солнечный? Кстати, ведь именно в Солнечном уважаемый нефролог оставил для тебя машину?
— Ясно, — сказала она упавшим голосом. — И потом… оба раза ты меня специально отпустил, верно? Потому что я еще не привела тебя к ней, а у тебя было еще и сопровождение, которое мешало?
— Да.
— Почему же ты не поехал один?
— Потому что.
— Не доверяют уже, — Вита усмехнулась. — А чего ж ты, грохнул бы их и все!
— Глупо.
— А то, что ты сделал в Ростове, не глупо? Меня бы шлепнули — момент был, забрал бы спокойно Наташку, позже всех перебил и все!
— Тебя чем-то не устраивает отсутствие пули в голове? — он посмотрел в окно, потом на часы, показывавшие четверть девятого. — Там был человек, убить которого очень сложно. Ян. Ты его должна была видеть, когда уезжала. Светловолосый, высокий…
— …и у него в руке торчал твой нож. Это было здорово, честное слово! Вот тут я в восхищении, — она улыбнулась, но на лице Схимника ответной улыбки не появилось.
— Если бы тебя нашел он, то сейчас то, что бы от тебя осталось, разлагалась где-нибудь в окрестном лесу или в реке. Ян — своеобразная инкарнация Карла и Эльзы Кох вместе взятых. Конечно, вряд ли он мастерит абажуры из человеческой кожи… хотя, не ручаюсь. Кстати, это он кончил твою мачеху и журналиста.
Вита, вздрогнув, приподнялась на локте.
— Откуда ты знаешь?! Ты…
— Нет, я узнал позже, на, — он криво усмехнулся, — совещании. Считай, что это тебе довесок за хорошее поведение.
— Кто он?!
— Много кто. Аналитик, палач, боевик.
— Он главнее тебя?
Заданный совершенно по-детски вопрос насмешил его.
— В чем-то да, в чем-то нет.
— Зачем ты мне про него рассказал? Опять начинаешь запугивать?
— Не запугиваю. Предупреждаю.
Вита удивленно посмотрела на его невозмутимое лицо, но развивать тему не стала, а он сел на кровати и начал натягивать футболку.
— Теперь, когда ты знаешь больше, что ты собираешься делать?
— В данный момент — завтракать. Желаешь?
До этих слов она и не вспоминала о еде, но сейчас желудок вдруг свела такая жестокая голодная судорога, что Вита невольно охнула и кивнула. Схимник, остановившись посреди комнаты, подождал, пока она вылезет из под одеяла. В коридоре он пропустил ее вперед, а, войдя в кухню, плотно закрыл за собой дверь. Вита было заикнулась, что холодильник пуст и неплохо было бы кому-то сходить в магазин, но и тут ее ожидал не совсем приятный сюрприз — холодильник был забит до отказа, впрок. Схимник не изъявил желания готовить — он просто сел на табурет, закурил и превратился в стороннего наблюдателя. Вита тоже села, но тут же вскочила, когда в желудке громко и требовательно заурчало, а потом его снова сжала когтистая лапа голодной судороги. Зло глядя на Схимника, она достала из холодильника продукты и поставила на огонь сковородку.
— Мне поподжаристей, — лениво произнес он, глядя на тлеющий кончик своей сигареты, потом посмотрел в сторону Виты. — Чего ты уставилась? Думала, я питаюсь человеческой кровью и мозгами? Ай-ай-ай, девочку опять разочаровали!
Его тон неожиданно привел Виту в бешенство. Она грохнула о стол упаковкой колбасы, так что одна из стоявших на нем кружек подпрыгнула и опрокинулась набок, и повернулась к Схимнику, держа в руке нож, которым собиралась резать колбасу. За короткое мгновение она сообразила, что Схимник сидит безоружный и расслабившийся, а у нее-то нож, достаточно большой и достаточно острый, и не раздумывая и не останавливаясь, Вита прямо из поворота ткнула ножом ему в грудь. Схимник, сжимая в зубах сигарету, не шевельнулся, и только когда острие уже коснулось футболки, его ладони вдруг взлетели вверх, проделали неуловимое движение, и в следующий момент нож шлепнулся на стол, а Вита отскочила в угол кухни, шипя от боли и держась за запястье.
— Советую больше так не делать, — добродушно произнес Схимник, — иначе в следующий раз я тебе эту руку сломаю.
— А как же товарный вид? — пробормотала она, вытирая мокрые глаза.
— Я могу избить тебя так, что у тебя не останется ни одного целого внутреннего органа, так, что тебе будет больно как никогда в жизни не было, но при этом, милая не будет ни крови, ни синяков — ничего. Товарный вид сохраню — для Чистовой или для гроба, — сказал Схимник по-прежнему без всякой злости — ситуация, похоже, его забавляла. — Займешься ты, наконец, делом?
Вита, шмыгая носом, забрала протянутый ей нож, нарезала колбасу, положила ее на сковородку, взяла со стола яйцо и отошла к плите, но тут же резко повернулась и запустила этим яйцом в Схимника. Выходка была вовсе уж детская и глупая, она подумала это сразу же, но хотелось сделать хоть что-нибудь. Схимник среагировал мгновенно, и, хотя расстояние было очень коротким, его стремительно взметнувшаяся левая рука сделала почти незаметное округлое движение ладонью сверху вниз, поймала яйцо, и оно исчезло за сомкнувшимися пальцами. Вита ожидала тут же услышать хруст скорлупы, но этого не произошло. Схимник скучно посмотрел на нее, положил на стол совершено целое яйцо и отвернулся к окну, постукивая перстнем по столешнице. Она осторожно подошла, взяла яйцо и несколько секунд ошарашенно смотрела на скорлупу, которая обязательно должна была разбиться о подставленную ладонь.
— Колбаса на хрен сгорит, — заметил Схимник, не оборачиваясь, и Вита, опомнившись, кинулась к плите.
Позже, дожевывая свою порцию яичницы, она снова спросила, не собирается ли он все же оставить их в покое, и Схимник отрицательно покачал головой.
— Ты и вправду веришь в то, что рассказала, но все же большая часть из этого — всего лишь твои и ее домыслы.
Вита не ощутила особого разочарования — именно такой ответ она и предполагала услышать. Схимник сообщил ей о Сканере абсолютно все, что знал, не сочтя нужным что-то скрывать — ничто из этого рассказа повредить ему не могло, и во время завтрака оба поглядывали друг на друга с затаенным любопытством, ожидая взаимных выводов. Как ни были мысли Виты заняты недавно услышанным, она все же беспокоилась за Наташу — с одной стороны было хорошо, что та не звонила, с другой — Наташа наверняка решила, что Вита все же отступилась от нее, и могла снова наделать глупостей. Из больницы Чистова наверняка придет сюда… а может, это и хорошо, потому что Схимник отвлечется на нее, и тогда можно будет что-нибудь сделать… Тут же примешивалось жгучее желание продолжить работу над письмами, и ее это удивляло — следовало беспокоиться о сохранении собственной жизни, а не о каких-то там метафорах… если это метафоры… а если… Вита оттолкнула от себя начавшее сплетаться рассуждение и спросила:
— Почему тебе нужна именно Наташка, если у вас есть этот писатель?
— Это совсем не то… — лоб Схимника рассекся морщинами, и он замолчал на время. — Кроме того, что в этом такого — простая травля. Тебе известно, сколько в мире существует ядов? Принцип их действия?
— Дело не в яде, дело в содержании писем.
— Чушь! Я читал твои изыскания и, надо отдать тебе должное, ничего не понял, — он отодвинул тарелку и закурил. — По-твоему, они действуют, как гипноз, программируют на самоубийство? Куда же это действие девается, когда читают остальные?
— Но ведь Наташкины картины для тебя не чушь, верно? Кстати, почему ты так вот просто в них поверил? Я сразу поняла, что разубеждать тебя в ее способностях совершенно бесполезно, и это очень странно — такой человек, как ты…
Схимник нетерпеливо качнул ладонью, давая понять, что не хочет продолжать этот разговор. Вита замолчала, рассеянно выписывая ручкой вилки какие-то узоры на пластиковом покрытии стола, потом тихо произнесла:
— Еще две-три картины, и ей конец — она просто сойдет с ума, понимаешь? Ты убьешь ее этим — понимаешь?
Его губы шевельнулись, и она подумала, что сейчас Схимник скажет: «Ну, что ж поделать» или «Мне и этого хватит» или еще что-нибудь в этом роде, но неожиданно вместо этого он сказал:
— Я ничего не знал о крымских письмах. Баскаков поручил их Чалому, в обход меня, я выяснил это только недавно. Насколько я понимаю, он всегда поручал их разной расходной шушере.