- Николай Михайлович, - прибывший старшим тревожной группы Пашка Острогин держится настороженно и чуть смущённо, видимо до сих пор не может забыть курс молодого бойца, пройденный под моим командованием. - Валерий Дмитриевич просил передать.
На траву опускается увесистая сумка.
- Сколько?
- Две с половиной сотни.
Так… ещё наш неприкосновенный запас посчитать, и осталось ещё… В крайнем случае, если покажется мало, у дяди Вани перехвачу. В конце-то концов, мы не собираемся вести в Ворсме полноценные боевые действия. Всего нужно - пошарить в стоящей как раз на окраине больнице на предмет лекарств и пройти чуть дальше за речку. Так когда-то были две аптеки и магазин "Удачный". Хм… название по нынешним временам звучит чуть ли не насмешкой. Но это - основная цель рейда.
Да, никакой романтики, одни меркантильные интересы - идём за обычными семенами. Теми самыми, что продавались в прямоугольных красочных пакетиках. Правда большинство из них были гибридами с маркировкой F1,через что и страдаем. Дело в том, что потомство этих мутантов не имеет родительских свойств. А ещё через год можно вообще остаться без урожая. Вот и стараемся отыскать в обломках старой жизни стратегические запасы.
А рыцари без страха и упрёка, объявившие тварёнышей сосредоточием мирового зла, как-то быстро заканчиваются. Не нужно делать из войны культа - посвятив себя борьбе с тем самым злом, ты просто рискуешь потерять немногое оставшееся добро. Нет, с большой буквы - Добро.
Философствую, мать… Сорок шесть лет - не старость, но последние три года можно считать один к десяти. Имею право поворчать
Рыбаки уже закончили проверку сетей и упаковали сдутые лодки в "Уазик". Рядом лежит мешок с сегодняшним уловом. Килограммов сорок - для восьмидесяти с лишним человек не бог весть что, но всё-таки… Мелочь засолим на зиму - тузлук с прошлых посолов хоть и вонюч неимоверно, да какой уж есть, запасы соли не безграничны. Хорошо ещё, что удалось поживиться на складе магазина в Солонском, обезлюдевшей деревне это всё равно не пригодится.
- Папа…
Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с дочерью.
- Да?
- Ты не забыл?
- Помню, душа моя.
В глазах у Лены зажглись огоньки - так я называл её в раннем-раннем детстве, когда перед сном желал спокойной ночи. Завтра день рождения, тринадцать лет. "Сайга" была подарком в прошлом году, сегодня ждёт чего-то большего. Не буду разочаровывать ребёнка.
- Если не успеем вернуться, загляни в кузницу. За горном на полке свёрток.
- Та самая сабля? - дочь радостно взвизгнула и захлопала в ладоши.
- Шашка.
Андрей отвернулся, пряча улыбку. Наверное, с его лёгкой руки среди детей в поселении поползли удивительные слухи о волшебном клинке, который безлунными ночами куют два Чертобоя. Пусть их… Не будешь же объяснять малышне, что времени катастрофически не хватает даже на самое необходимое, и если заниматься игрушками, то только за счёт сна. Пусть верят в сказку.
А волшебный клинок… не им говорить, что без тяжёлых и упорных тренировок волшебство просто не работает. Халява кончилась, когда началось Нашествие. Пусть хоть детство останется.
Глава 2
Мы проводили взглядами "Уазик", увозивший рыбаков с их добычей, кучей трофейных голов, и только тогда чуть-чуть расслабились. Я не просто сел - рухнул в траву, не удержавшись на резко ослабевших ногах. По-хорошему, нам бы сейчас завалиться часа на четыре в баню, исхлестать друг о друга несколько веников, а потом употребить стакан-другой настоянной на травах самогонки, и провести вечер у самовара под неспешные разговоры. Тогда бы попустило. В принципе, так бы и сделали, но нужно проверить возникшую мысль.
- Андрей, как рука?
- Ерунда, - отмахнулся сын. Вскользь когтями задело. Да я обработал…
- Таблетку съел?
- Угу.
Таблетками мы называли круто просоленные кусочки сырой печени тварёнышей, запаянные утюгом в полиэтилен. Они могли храниться неделю и использовались для профилактики заражений. Уж не знаю, что там содержится, но действует лучше всякой противостолбнячной сыворотки и прочих… Если нет солёной - едим и свежую, ещё тёплую. С пятой-шестой попытки, когда блевать становится нечем, получается. Дело привычки.
Андрей лежит не снимая бронежилета на чистой куртке, экспроприированной у тревожной группы, и блаженно щурится на солнце, шевеля пальцами босых ног. Портянки предусмотрительно повесил на воткнутые с подветренной стороны палки. Армейские берцы у нас тоже не прижились. То ли дело яловые сапоги - хоть и потяжелее кирзачей, но крепче и надёжнее. А эти шнурки, носки… только понты перед девками колотить. На плечи привычно давит кольчужный воротник, собранный их мелких шайб Гровера. Такой в совсем древние времена смог бы выдержать и удар меча. Что ещё в нашей экипировке? Пластины, прикрывающие сокровенное… Бывало и выручали.
- Ну что, пошли?
- Пошли.
Дальше отправились привычным порядком, внимательно глядя под ноги. Обычно тварёныши не оставляют следов - зверь чуть побольше кошки, с мощными задними лапами, хотя передвигаться предпочитает на четырёх, идёт легко и бесшумно, практически не оставляя следов. Но сегодня собралась громадная стая, так что можно рассчитывать на успех.
- Стой! - мы уже приближались к северной оконечности озера, небольшим заливчиком уходившего в крутой берег, когда я увидел просвет в зарослях.
Её трудно было не заметить - широкая тропа, а на истоптанных камышах с заплывающими вмятинами от чьего-то бега, то, что ещё недавно было человеком. Тройка тварёнышей обглодала бы дочиста, но большая стая просто разорвала жертву в клочья, растащив кости.
- Женщина? - предположил Андрей. - Размер ноги маловат.
- Может быть, сейчас уже не определишь.
- А это? - почти у самой воды валялся изящный никелированный револьвер.
Я наклонился и поднял игрушку - блестящую безделушку с перламутровыми накладками рукояти.
- Газовый, все заряды потрачены, - озеро плеснуло, принимая бесполезную и опасную исключительно чувством ложной безопасности железяку. - Идиоты…
Да, женщина. Была. Чуть дальше повис, зацепившись за куст, чёрный беретик с нашитым красным треугольным флажком и прилипшими внутри длинными волосами. Милитари-стиль. Они что, уроды, на сафари решили скататься? Они, потому что где-то должны быть ещё кости - в одиночку эта дура сюда просто бы не добралась.
Очередная находка. АКСУ - полицейская плевалка с пустым магазином. Заберу и дома повешу, как напоминание. Дохлый тварёныш и пятна крови. Кого-то зацепила ещё. Россыпь гильз в траве. Надеялась уйти к озеру и отсидеться в воде? Вполне.
След уводил всё ближе к Фроловскому. Если бы мы вышли на час раньше, то вполне услышали бы стрельбу.
- Пап, впереди!
- Вижу.
Это мужик. Тоже был. Уцелевшая высокая берца большого размера, второй нет. Шнуровка погрызена - зверьё добиралось до того, что оставалось внутри. Отстреливался лёжа? Все гильзы справа. Тут же помповое ружьё, не знаю какой марки, слишком всё запачкано кровью. На вид не определю - до Нашествия оружием не очень-то интересовался, хватало старой, доставшейся по наследству тулки. Она и сейчас в железном шкафу. Там, далеко, в старом доме, в котором не был уже три года. Дальше ничего не нужно было искать - всё читалось как на странице раскрытой книги, к сожалению, трагической. Здесь беглецы останавливались, сделав несколько выстрелов, нут для чего-то возвращались назад. Совсем чуть-чуть, всего на пять-шесть шагов, но зачем? Вот небольшая лунка от разорвавшейся гранаты и три дохлых тварёныша. Ещё один, убитый из ружья.
- Чертобои, базе! - опять вызывает Сотский.
- Младший слушает, - ответил Андрей.
- Машина добралась, у нас норма.
- Добро. Мы в порядке, выходим к Фроловскому.
- Хорошо, отбой. Гусева я предупредил.
Сын недовольно чертыхнулся и сунул рацию в грудной карман. Давно хочу купить у шумиловцев гарнитуры. Такие как в старых фильмах, когда можно переговариваться, не занимая рук. Но дерут безбожно - любая радиостанция даже не на вес золота, потерявшего ценность, она идёт по цене жизни. То китайское барахло, которым были завалены магазины перед Нашествием, за редким исключением давно вышло из строя, не выдержав нагрузок, и новую, нормальную, можно только выменять у военных или найти случайно.
Впереди показались крыши. В отличие от нашего Дуброво, эта деревня раньше была вполне населённой, сюда даже ходил рейсовый автобус из Павлова. Дорога, конечно, и тогда оставляла желать лучшего, но, во всяком случае, выбоины в асфальте иногда заделывали. Через Фроловское мы ездили в плохую погоду - короткий путь заканчивался шестью километрами грунтовки, а тут хотя и дальше, но зато твердым покрытием. Люди в деревне продержались достаточно долго после начала Нашествия - четыре месяца, и ушли в Грудцино только осенью, пустив впереди себя чудом уцелевших коров. Ушли все пятеро.
Последнюю жертву тварёнышей нашли у ручья - видимо человек провалился, когда под ногой сломалась гнилая доска мостка, и упал. Ни гильз, ни оружия рядом не было.
Следы вели дальше, мимо сгоревших когда-то домов к полуразрушенной церкви, восстанавливать которую совсем было, собрались три года назад. Успели поставить леса и завезти кое-какие стройматериалы. Пачки красного кирпича и сейчас стояли, шелестя обрывками упаковочной плёнки. А за ними…
- Бля-а-а! - не сдержался Андрей, увидев "Тойоту-ландкрузер" с тонированными наглухо стёклами, повёрнутую к нам чёрным блестящим боком.
Дверки закрыты, а по обеим сторонам от машины несколько застреленных в упор тварёнышей. Видимо, водитель и пассажиры выскочили одновременно, открыв огонь, а затем бросились прочь. И зачем было убегать? Внутри безопаснее. Относительно безопаснее - звери не смогут забраться внутрь, но и не выпустят наружу. Сиди, пока не кончатся продукты.
Ответ нашёлся почти сразу же, как я осторожно приоткрыл водительскую дверку - тварёныши попали в салон через выбитый выстрелом люк. Кажется, они запрыгнули на крышу остановившегося автомобиля, а водитель или пассажир саданул прямо сквозь стекло. С испуга или от неожиданности? Какая теперь разница… Ещё одному зверю свернули голову голыми руками - валяется, закрывая рычаг скоростей. На лобовике кровь… Человеческая?
На заднем сиденье что-то шевельнулось, и я резко отшатнулся, захлопнул дверь. Андрей шагнул ближе и направил ружьё на "Тойоту".
- Там?
- Ага, сзади…
- Откроешь? А я…
- Погоди, сам… У меня кучнее бьет.
- Хорошо.
Сын тихонько, кончиками пальцев вытянутой руки, потянул ручку на себя. Тишина… Только дрогнуло свёрнутое одеяло и послышался еле-еле слышный, на грани восприятия, писк. Я ещё толком ничего не понял, а Андрей уже забросил двустволку за спину и потянулся внутрь.
- Здесь ребёнок, пап. Маленький совсем.
Теперь понятно, зачем люди уводили стаю от машины. Пусть им хорошо там, на небесах. Не знаю как жили раньше, но умерли достойно, в бою. Спасая вот этого крохотного малыша. Там же на сиденье пузырёк с соской. В нём тёмно-желтоватая жидкость. Чай? Попробовал на язык и сплюнул - маковый отвар. Напоили заранее, ещё во время погони, чтобы уснул и не выдал себя плачем или движением. Господи, ну для чего нужно было тащить ребёнка в гарантированно самоубийственную поездку?
Тем временем Андрей откинул уголок одеяла, закрывающий лицо найдёныша. Малыш не открывая глаз заворочался и открыл рот, смешно захлопав губами. Орать не стал.
- Правильно, - одобрил сын. - Мужчины не плачут!
- Ты в его возрасте тоже не плакал - пароходной сиреной вопил. В багажнике вещи глянь - может быть перепеленать нужно?
- Сейчас, - Андрей передал свёрток мне. - Только я пелёнки менять не умею. Поможешь?
- Учись сам. Считай, что экзамен на звание молодого отца сдаёшь.
- Я?
- А чего такого? Когда-то надо. Почему не сейчас? От тебя внуков хрен дождёшься, а тут раз… и готово.
- Да, но… - по-моему, он не уловил иронии.
- Чай не девка, в подоле притащившая. Одинокий мужчина с дитём всегда вызывает уважение у женщин. Правда, пополам с жалостью.
- Нафиг надо, - Андрей был прикрыт дверкой багажника, потому его возражения звучали как-то неразборчиво и неубедительно. - О, смотри, целая сумка с молочными смесями! И даже памперсы!
Смотреть не стал - кто-то должен присматривать за местностью. Хотя разум и утверждал, что все тварёныши ушли за беглецами и потом остались валяться без голов на берегу озера, но жизненный опыт, основанный на воспоминаниях седалищного нерва, спорил с ним. Устраиваю малыша поудобнее на сгибе левой руки, прижимая тихонько к бронежилету. Симпатичная мордашка - на вид месяцев шесть. Плюс-минус недели две. Слава богу, в возрасте детей немного разбираюсь.
- А чего дальше делать? - Андрей захлопнул багажник и с любопытством естествоиспытателя разглядывал упаковку подгузников. - Может, ты?
- Нет уж… тренируйся.
- А-а-а… а давай!
Я положил ребёнка на капот и отошёл в сторону, продолжая наблюдать за улицей. Через пару минут, не меньше, за спиной раздался удивлённый возглас.
- Пап, так это же девчонка!
- Тем более.
- Что, тем более?
- А всё! Пошевеливайся, давай… папаша.
Андрей запыхтел, но воспитание не позволило высказать вслух всю полноту чувств. Справился довольно быстро.
- Дальше что? Грудью кормить не буду, нету её у меня…
- Поговори ещё! - и не оборачиваюсь. Пряча улыбку.
Девчонка. Девчонка - это хорошо. Это наше будущее. Если оно есть. Ладно, не отвлекаемся на лирику. Открываю дверку и лезу на водительское сиденье. Ключ в замке зажигания.
- Ну что стоишь? Залезай.
Сын смотрит непонимающе - за три года опасность езды на машине осознана настолько, что "Тойота" уже не воспринимается как средство передвижения. Добыча, трофей, с которого можно снять очень много полезного в хозяйстве - да. Но ездить - нет. Но придётся.
Чуть сдвинул кресло назад - покойный водила был меньше ростом. Поворот ключа - зажужжал бензонасос, стрелка топливного датчика показывает больше половины бака. Это хорошо. Чёрт, а где педаль сцепления? Ах да, коробка автомат… Заводим… надо же, заработала… мощно и почти бесшумно.
- Садишься или нет?
- Нахрена? - Андрей, не выпуская ребёнка из рук, садится сзади, кладёт свёрток рядом и опускает стекло.
- Застудишь девчонку.
- А стрелять как? Да я её ещё курткой прикрою.
- Как знаешь, - включаю заднюю передачу и "Ландкрузер" пятится, выбираясь на более-менее приличный кусок улицы. - Поехали!
Разворачиваюсь, въехав кормой в одичавшие смородиновые кусты, и выруливаю на асфальт. Левая рука привычно толкает вперёд рычажок поворотника. Надо же, столько времени прошло, как в последний раз сидел за рулём, а всё делаю на автомате. Взял левее - упавший забор, конечно, не ахти какая помеха такому танку, но поймать колесом ржавый гвоздь сотку - немного не то, что нужно именно сейчас. И резко вправо, под горку, где после двойного поворота начинается прямая дорога на Грудцино. Андрей молчал, но в зеркале заднего вида отражалось его лицо с нервно прикушенной нижней губой. И тревожные взгляды на малышку.
Ехать всего шесть километров. С одной стороны тянутся зарастающие березняком поля. Никогда раньше не понимал поэтов и ностальгирующих по берёзкам эмигрантов. Сейчас не понимаю тем более. Красиво. Да… белые стволы… шелест листьев под лёгким ветерком. Но они же - знак беды, знак брошенных полей и обезлюдевших деревень. Наверное, так же было почти сто лет назад, после гражданской войны.
С другой стороны - болотистая низина с разлившимся ручьём. Сразу за ним уходят вверх лесистые холмы. До Дуброво по-прямой - рукой подать, но нам в обратную сторону. А впереди, справа, кладбище синеет оградами. Старое кладбище, на нём уже не хоронят. Пробовали один раз, но тварёныши атаковали процессию, и хоронить пришлось та трёх человек больше. А ночью звери раскопали свежие могилы. Теперь кладут внутри деревенской территории, рядом с северной сторожевой башней. У нас тоже самое - жить хреново, а помереть - ещё хуже.