— Обычные, — сказал я. — Какие планы могут быть у счастливого курортника?
Зайти в больницу на опознание, посмотреть на этих гопников при свете дня и послушать, что они могут сказать. Возможно, посетить полицейский участок для дачи объяснений.
Изучить изнутри местную тюрьму.
Если не заметут, то встретиться с Магистром и обсудить с ним главный вопрос жизни, вселенной и всего остального.
А вот потом я буду свободен, как вольный ветер.
— Я освобождаюсь в районе четырех, — сказала она.
— Я подожду тебя в кафе у редакции, — сказал я. — Если меня не будет, значит, меня демоны унесли.
— Не завидую я тем демонам, — сказала она.
Она допила кофе, оделась и ушла на работу, сообщив, что дверь я могу просто захлопнуть. А могу и вовсе никуда не уходить.
С ней было легко. Ну, это в первые дни всегда так, а вот потом начинают вылезать противоречия. Разница в культурном коде не может не дать о себе знать. Тут с представителем другого поколения порою трудно общий язык найти, что уж говорить о представителе другой цивилизации.
Я вздохнул, вылез из кровати, вышел за залитый солнцем балкон и закурил сигарету.
Белла жила в небольшом, всего на несколько квартир, доме, на втором этаже, окна выходили на тихую, почти без автомобилей, улицу. Идеальное место для… Для чего?
Раньше я бы сказал, для того, чтобы встретить старость. Но чем дольше я живу на этом свете, тем отчетливее понимаю, что спокойная старость мне не светит.
Я больше не мог представить себя, сморщенного и бородатого, сидящего в накрытой пледом кресле-качалке в окружении внуков. И даже более реалистичный вариант — я, старый и сморщенный, валяюсь на раскладушке в захламленной однокомнатной квартире в Люберцах, пью дешевую водку и разговариваю с телевизором, тоже казался мне недостижимым.
Старость — это для каких-то других людей.
Более благоразумных.
По дороге в больницу я задавал себе главный вопрос, преследующий меня всю мою взрослую осознанную жизнь. На кой черт я это делаю?
Потому что обещал шефу Рамиресу и не хочу идти на обострение с местными властями? Но обострение неизбежно, если эти парни меня опознают.
Конечно, вряд ли меня сразу будут хватить и арестовывать, но на контроль возьмут точно. С другой стороны, а что мне тот контроль? До прихода Системы я тут более ничем противозаконным заниматься не собираюсь, а после того, как она придет, старые законы отпадут ввиду полной своей несостоятельности, а по новым законам я буду тут истинным хозяином положения.
Потому что я тут самый сильный.
Из игроков, я имею в виду. Магистра, Брюса и прочих созданных Системой монстров я сейчас в расчет не беру.
Так я добрался до местной больницы, благо, она была единственной в городе и находилась в центре, так что найти ее было несложно, шагнул с горячей улицы в прохладный вестибюль и тут же нарвался на шефа Рамиреса, беседующего с кем-то из медицинского персонала.
Впрочем, при моем появлении медицинский персонал, повинуясь взмаха руки шефа полиции тут же слился, и Рамирес развернулся ко мне.
Странно, а я думал, что его тут не будет…
— Странно, — сказал я шефу Рамиресу. — А я думал, что вас тут не будет.
— Неисповедимы пути шефа полиции, — сказал шеф Рамирес. — Вы, наверное, на опознание пришли?
— Разумеется, — сказал я. — Я же обещал.
— Я нахожу весьма похвальным, что вы держите свои обещания, — сказал шеф Рамирес. — Но опознания не будет.
— Вот как? — удивился я. — И почему?
— Некому больше вас опознавать, — сказал он.
— Их всех выписали? — удивился я.
— Их всех убили, — сказал шеф Рамирес. — Это ночью, ближе к рассвету.
— Вот как? — еще более удивился я. — Зачем?
— Вряд ли вы найдете странным, что я хотел задать вам тот же самый вопрос, — сказал он.
— А знаете, найду, — сказал я. — Потому что понятия не имею, кому и зачем понадобилось их убивать. Как это произошло?
— Их закололи ножом, — сказал шеф Рамирес. — Судя по всему, одним и тем же ножом. Хотите посмотреть на тела?
— Спасибо, не хочу.
— Орудия преступления на месте преступления обнаружить не удалось, так что я склонен думать, что убийца унес его с собой.
— Весьма логичное предположение, — сказал я. — А вы говорили, что у двери дежурит ваш охранник…
— Дежурил, — подтвердил шеф Рамирес. — Он клянется, что никто мимо него не проходил и он ничего не слышал.
— Так бывает, — сказал я.
— Еще он клянется, что он не спал.
— В таких случаях все так говорят, — сказал я.
— Тем не менее, я склонен ему верить, — сказал шеф Рамирес. — Дежурная по этажу тоже ничего подозрительного не заметила.
— А она все время была на месте?
— Разумеется, нет, — сказал шеф Рамирес. — Она отлучилась. Но весь медицинский персонал в один голос утверждает, что никаких лишних людей сегодня ночью в больнице не было. Это не очень большая больница, знаете ли, и такие вещи здесь бросаются в глаза.
А камер слежения на каждом углу здесь, конечно же, еще не натыкали. При их наличии вопрос решился бы куда проще.
— Окно, — предположил я.
— Третий этаж.
— Убийца-акробат.
— Окно заперто изнутри.
— Убийца фокусник-акробат.
— Уже больше похоже на правду, — сказал он. — Кстати об этом. Где вы были сегодня ночью?
— У меня есть алиби, если что, — сказал я. — Но если вы не собираетесь предъявлять мне обвинение прямо сейчас, я предпочел бы его не раскрывать.
— Да-да, — нетерпеливо сказал он. — Я все понимаю. В этом деле замешана честь женщины и все такое.
— Все так, — сказал я.
— Допустим, вы были у нее всю ночь и она может это подтвердить, — сказал шеф Рамирес. — Допустим, даже ее страдающие бессонницей соседи могут подтвердить, что рано утром из ее квартиры никто не выходил. Но нельзя забывать и о том, что у вас есть друг.
— Поверьте, он — не такой человек, — сказал я.
— А вы — такой? — насторожился шеф Рамирес.
— И я не такой, — заверил я его. — Да и потом, включите же здравый смысл. Зачем бы мне понадобилось убивать этих хулиганов?
— Я очень давно служу в полиции, — сказал он. — И за эти долгие годы службы я постоянно сталкиваюсь с вещами, рядом с которыми здравый смысл даже не ночевал. И с людьми, которые вообще не знают, что это такое.
— Допустим, это я избил их на пляже, — сказал я. — Если я хотел их смерти, почему я их прямо тогда не убил?
— Возможно, у вас не было с собой ножа.
— А вам не кажется, что человек, способный уложить четверых молодых здоровяков… Кстати, насчет здоровяков — это только мое предположение, потому что вряд ли в местных хулиганы записалась группа очкариков из ближайшей библиотеки, а так-то я никого пальцем не трогал…. Так вот, мне кажется, что такой человек может убивать и без ножа.
— Возможно, вам нравится этот нож, — сказал шеф Рамирес. — Возможно, вы убиваете только им.
— Тогда чего же я его дома забыл?
— Такое случается, — сказал шеф Рамирес. — А потом вы решили закончить дело. И, конечно же, таким образом вам удалось избежать опознания.
— А что бы вы сделали, если бы они меня опознали? — спросил я.
— Послал бы запросы по вашему месту жительства и месту работы, — сказал шеф Рамирес. — Впрочем, я и так это сделал. Присмотрелся бы к вам повнимательнее.
— То есть, принципиально бы ничего не изменилось, — уточнил я.
— Но вы же могли об этом не знать.
— И вы на самом деле меня подозреваете?
— Я подозреваю всех, — вздохнул он. — Работа у меня такая. Знаете, когда полицейский сталкивается с преступлением, он должен задавать вопросы. Кто? Как? Зачем? В идеале он должен ответить на все три вопроса, но на самом деле стоит найти ответ хотя бы на один, и преступление будет раскрыто.
— Надо еще найти правильного человека, у которого спрашивать, — сказал я. — И я — совсем не тот человек.
— В таких случаях все так говорят, — вернул мне шеф Рамирес мою же фразу. — Но это дело ставит меня в тупик. Кто мог желать смерти этим парням, у кого мог быть хоть малейший мотив? Как убийца мог незаметно пройти мимо дежурной по этажу, миновать пост охраны, убить четырех человек и так же незаметно скрыться? Это похоже на классический случай с трупом в запертой комнате, только трупов больше.
— Вряд ли это самоубийство, — сказал я.
— Тоже так думаете, да? — невесело усмехнулся шеф Рамирес. — Могу я попросить вас в ближайшее время не уезжать из города?
— В ближайшее время я и сам не собирался, — сказал я. — До конца отпуска. Но когда отпуск закончится, вам придется либо предъявлять мне обвинение, либо смириться с моей невиновностью.
— Возможно, что и так, — сказал он. — На самом деле, я не думаю, что это вы.
— Почему?
— Не знаю, — сказал он. — Назовите это чутьем старого полицейского.
А может быть, это как раз уловка старого полицейского, чтобы подозреваемый расслабился и почувствовал себя в безопасности. Эти старые полицейские — обычно довольно ушлые типы, и с ними надо держать ухо востро.
Из больницы я уходил еще в более тягостном раздумье.
Я понятия не имел, зачем убили этих парней, зато я прекрасно знал, кто умеет ходить незаметно и всюду проникать, не оставляя никаких следов.
Игроки.
И в таким случае было бы совсем глупо отрицать, что это убийство связано со мной. Кто-то хотел оказать мне услугу? Кто-то хотел оказать мне медвежью услугу? Кто-то целенаправленно хотел меня подставить?
Борден?
Но зачем? И какой в этом вообще смысл? Борден не может не понимать, что наша троица разнесет местную полицию в пыль за несколько секунд, и столько же потратит на батальон спецназа, который пришлют на подкрепление.
Система еще не заявила о себе официально, но она уже здесь. И в системных мирах не-игроки против игроков никаких шансов не имеют.
Таким образом мою миссию сорвать не получится. Да и Гарри не тянул на кровавого маньяка, способного убить четверых безоружных людей просто за то, что я им когда-то ноги поломал.
Я вернулся во вчерашнее кафе, сел за вчерашний столик, заказал кофе, надеюсь, он-то как раз был не вчерашний, и принялся ждать Магистра.
Я был даже готов к тому, что он опоздает, чтобы показать свою важность и то, что у основателя веселой жизни в игровой части вселенной есть и другие дела, но он пришел вовремя.
На нем были длинные шорты, сандалии и широкая пестрая рубаха, расстегнутая на волосатой груди. Ни дать ни взять, пенсионер на отдыхе… Нет, даже не пенсионер, а респектабельный отец семейства… Хотя, на самом-то деле он выглядит еще моложе, это просто я знаю, что ему больше тысячи лет, поэтому и прописываю другие роли.
Он был один.
Ни Брюса, ни Бордена в поле зрения не наблюдалось. Может быть, это какой-то знак, но скорее всего — нет.
— Привет, — сказал я, когда он опустился на соседний стул. — Зачем ты убил этих людей?
— Каких именно? — поинтересовался Магистр. — За свою долгую и наполненную событиями жизнь я поубивал огромное количество людей и почти всегда мог объяснить, за что, но тебе стоит немного конкретизировать свой вопрос.
— Я конкретизирую, — сказал я. — Сегодня ночью ты кого-нибудь убивал?
— Нет, — сказал Магистр.
— А кто-нибудь сегодня ночью убивал по твоему приказу? В этом городе?
— Нет, — сказал Магистр. — А кого убили-то?
— Каких-то молодых людей в больнице, — сказал я.
— Так это местные? — сказал Магистр. — Не стоит оплакивать местных, скоро они начнут помирать пачками.
Он был прав, но меня коробило, что он рассуждает об этом так цинично.
— Это отчасти и твоя вина, — сказал он. — Почему вы сделали свою игру такой агрессивной?
— Потому что в другие вы не играете, — сказал Магистр. — Или играете, но без такого удовольствия, без такого остервенения, без искры, без огонька. Первый адр Системы отсекает слабых, глупых, немощных и неудачливых, это концентрация естественного отбора, столетия, сжатые до нескольких дней. Общество строят молодые и сильные, а молодые и сильные выживут. Ты правда хочешь об этом поговорить? Потому что я не хочу, но если таково твое желание, то, прежде чем обратиться к более насущным вопросам, я готов уделить время и на это.
— Не хочу, — сказал я.
— Отличный выбор, — сказал Магистр. — Гарри уже говорил тебе, что ты развалил планету Пожирателя Миров на части?
— Говорил.
— Молодец, — сказал Магистр. — Оба вы молодцы. А это ты рассказал Гарри, что Пожиратель Миров — это на самом деле бешеный Вычислитель?
— Такова моя теория, — сказал я. — Насколько она соответствует действительности?
— А мой ответ что-то изменит?
— Нет, — сказал я.
— Тогда зачем ты спрашиваешь?
— Чтобы знать.
— Многие знания — многие печали, — сказал Магистр. — В текущем моменте совершенно неважно, откуда этот Пожиратель взялся. Важно то, что он пожирает, а мы не хотим, чтобы он пожирал, и собираемся его остановить. Смекаешь?
— Это ваше дело, — сказал я. — У моей команды тут совсем другие цели.
— Тем не менее, мы связаны, — сказал Магистр. — Наши команды, я имею в виду. И наши цели. Ты же понимаешь, что если вы добьетесь успеха в своей миссии, а мы — нет, то Земля все равно обречена? Потому что Пожиратель пожирает все, такова его пожирательская суть.
— Значит, я пожелаю успеха и вам, — сказал я. — Успеха вам.
— Без вашего сотрудничества у нас ничего не получится, — сказал Магистр. — Уж можешь мне поверить.
— Мой старик-отец говорил мне, что никому верить нельзя, — сказал я. — А уж тем более нельзя верить тому, кто говорит, что ему-то как раз верить можно.
Магистр снял темные очки, устало провел по лбу рукой и посмотрел мне в глаза.
— Брехня, — сказал он. — Никогда я такого не говорил.
Глава 20
Тут наступила моя очередь снимать очки, потирать лоб и смотреть на Магистра долгим внимательным взглядом.
— Неудачная шутка? — спросил я.
— Так уж и неудачная, — сказал Магистр. — Видел бы ты свое лицо… А ведь шансы, что мы с тобой — кровные родственники, все-таки присутствуют, и они весьма неплохие, учитывая, сколько я в свое время на вашей планете погулял.
— Не шути так больше, — сказал я.
— Почему? Тема отца для тебя настолько болезненна?
— Просто не шути, — сказал я.
— Скучный ты человек, физрук.
— Ты всем такое говоришь.
— Разве моя вина, что меня окружают исключительно скучные люди? — поинтересовался Магистр. — И вот кстати. А если бы это было правдой, это для тебя хоть что-то бы изменило?
— Нет.
— Ну и вот, — сказал Магистр. — Теперь к делу. Как я понимаю, вы разобрались в алгоритмах работы Венца?
— Вряд ли полностью, — сказал я. — Но то, что нам нужно, мы знаем.
— Однако, наверняка есть кое-что, чего вы не знаете, — сказал Магистр. — Твой маг… ведь тот коротышка — это маг?
— Маг, — подтвердил я.
— Он не сможет вернуться, — сказал Магистр. — Изменения не касаются того, кто их вносит.
— Понятно, — сказал я. — Спасибо за информацию.
Магистр наверняка думал, что Федор расстроится, но ведь для него это была отличная новость. Мало того, что он всех спасет, как это предлагаю я, так он еще и не потеряет своей магии, как этого хочет он.
— Понимаешь, к чему я веду?
— Понимаю, — сказал я. — Когда все откатится, то он останется здесь, он останется под ударом. Ты давишь на мое чувство ответственности. Ты хочешь, чтобы я был заинтересован в том, чтобы у тебя все получилось еще до того, как все получится у меня.
— Именно, — сказал Магистр. — Ты спасаешь свою планету, ну, по крайней мере, думаешь, что спасаешь, а я спасаю вообще все, и поэтому моя миссия важнее.
— Я полагаю, что эта оговорка про «думаешь, что спасаешь», не случайна.
— Для преподавателя физкультуры ты необычайно прозорлив.
— Расскажешь мне?
— Все же очевидно, — сказал Магистр. — Ты можешь обнулить текущие результаты игры, но саму игру ты отменить не в силах. Система пришла, и она уже никуда не уйдет. Посмотри вокруг, здесь ведь все то же самое. Жизнь этих людей уже никогда не станет прежней. Она уже изменилась.
— Даже если игра еще не началась?
— Так она уже началась, — сказал Магистр. — Ты же не думаешь, что главное — это интерфейс, уровни и внепространственный карман, который вы называете инвентарем? Мир уже изменился, хотя большинство этого еще не почувствовало. Даже если Система не заявит о себе официально, не появятся навыки, интерфейс и прокачка, не будет артефактов и пришельцев из других миров, инфосфера все равно начнет просачиваться в жизнь населяющих эту планету людей, и рано или поздно, они смогут этим воспользоваться. Таковы правила игры.