— Гоблины сообщают, что Дамблдор достаточно вольно трактует понятие «опекунство» и «семейный сейф», — продолжила рассказ Мари. — За последние годы он снял изрядную сумму, якобы на «заботу о мальчике», никак не подтвердив это документально. Не знаю уж, на что он их потратил — на очередной подкуп членов Визенгамота, расстановку своих людей в Министерстве или на существующий по слухам тайный орден, но факт остается фактом — сам Гарри Поттер этих денег не видел.
— А судя по тому, что рассказала моя дочь, Поттер провел первые 11 лет своей жизни у ненавидящих его родственников, можно сказать в полной нищете. — Жан-Клод поморщился. — Держать отпрыска благородного и древнего семейства, последнего выжившего в войне Поттера у маглов... Это как-то... Недостойно.
— Значит, директор потихоньку подворовывает у наследника древнего рода. — Джеймс оживился, заговорив на привычную тему счетов, законов и бумаг. — Но тут есть сложность:даже я, при всей моей сообразительности, не смог бы снять со счетов опекаемого всё, если бы вдруг сошел с ума и захотел совершить настолько гнусный поступок. Дамблдору придется довольствоваться жалкими подачками от суммы основного счёта — гоблины не позволят никому влезать в неприкосновенные для посторонних активы, без личного указания наследника. Значит, способа у него может быть только два. Либо рассказать об истинном размере наследства Поттеру, а не только о детском сейфе, признаться, что ему нужны деньги, и попытаться убедить спонсировать задумки директора и дальше. Но при этом всплывет, что он и раньше запускал руку в его карман — гоблины молчать об этом не станут. Либо без лишнего шума женить Поттера на своей ставленнице и уже тогда, обладая таким рычагом воздействия на беднягу, тянуть из него деньги. Второй вариант ему выгоднее. Даже если Поттер вдруг погибнет в бою или от «несчастного случая» — все деньги перейдут к «безутешной вдове», которая явно не забудет устроившего её счастье благодетеля, и здесь уже не подкопается никто. Всё будет честь по чести оформлено у тех же гоблинов, которые даже если поймут, что произошло, то без доказательств копать под Дамблдора не будут, да и кто им вообще поверит.
— Да... Никогда бы не подумал, что победитель Гриндевальда пойдет на такое... — Киаран скривился. — По крайней мере, мы, если решим помочь Поттеру — честно сообщим, что и для чего делаем, и что ожидаем от него в случае победы. А этот...
— Значит вы согласны со мной, что Поттеру лучше помочь? — Дождавшись утвердительных кивков, Жан-Клод продолжил. — Тогда я предлагаю примерно такой план действий: поменять Поттеру внешность, восстановить его контроль над счетами, Джеймс — управление счетами по твоей части. Киаран, ты сможешь натаскать его в боевой магии года за полтора-два?
Смакующий вино мужчина, подумав, кивнул.
— Сначала желательно посмотреть на его уровень... но, думаю, это возможно, если тренироваться усердно. Возможность обучить потенциального убийцу Темного лорда для боевого мага вроде меня — это вызов, которого многие не дождутся за всю свою жизнь, опять же, англичане и французы не забудут соратника и учителя национального героя. Джеймсу перепадет часть денег за управление деньгами Поттеров, которые он наверняка в своей неподражаемой, вызывающей нервный тик у гоблинов манере будет вкладывать в самые неожиданные предприятия. Мы втроем получаем небольшой рычажок давления на английское Министерство... Но ты ведь наверняка что-то придержал в запасе и для себя, Жан, сознайся.
Политик попытался было возмущенно приподнять брови, но быстро сдался, рассмеявшись под проницательным взглядом друга.
— Да, ты прав, черт подери, ты прав. У меня есть две дочери, для которых нужно найти достойных женихов... А тут само Провидение посылает мне неженатого наследника древнего, богатого рода, да еще не связанного брачным контрактом с самого рождения...
Джеймс захохотал, подавившись только что отпитым вином. Отсмеявшись, маг залпом допил свой бокал.
— Старый сводник!
— Ни в коей мере. Сегодня за обедом я заметил у мистера Поттера интересную особенность: он достаточно сильный маг уже в таком юном возрасте, чтобы без особых проблем находиться в одном помещении с вейлой и двумя её дочерьми от обычного человека. А значит, не станет впадать в слюнявый транс и в дальнейшем, что может привлечь к нему внимание... Как Флёр, так и Габриель. — Жан-Клод обвел многозначительным взглядом собравшихся.
— А ведь даже мне, в первые годы после женитьбы потребовался специальный амулет, сделанный покойным Арнольдом Делакуром, мир его праху. Мой дед был гениальным артефактором. Да и вам обоим потребовалось некоторое время, чтобы прекратить превращаться в слюнявых идиотов рядом с моей женой.
— Для политического союза вроде нашего был важен сам союз, дорогой, — Мари улыбнулась своему мужу. — А то, что ты потом смог противостоять моим чарам и научился жить без амулета, позволило мне в итоге разглядеть в тебе настоящего друга и любимого. Юный Поттер обладает редкой сопротивляемостью к чарам вейл, и в будущем, с увеличением магической силы, вообще перестанет на них реагировать. Так что интерес к нему со стороны моих дочерей обеспечен. Впрочем, им об этих наших планах знать совершенно незачем — всё и так получится без нашей помощи.
— Далее,желательно побыстрее вытащить Поттера из-под опеки Дамблдора, накопав на этого великого волшебника побольше грязи. А судя по тому, что мы знаем — грязи будет очень много. — Задумчиво проговорил Жан-Клод. — И впоследствии добиться его вступления в права Лорда Поттера после совершеннолетия. Мари, не помнишь, Поттеры ведь обладали голосами в Визенгамоте?
— Сейчас голосами Поттеров и почему-то Блеков в Визенгамоте управляет Дамблдор. Хотя откуда у него голос Блеков — мне неизвестно, видимо, заплатил кому-то просто по-королевски, ведь последний выживший Блек все еще жив, хоть и вне закона.
— Джеймс, поднимай свои связи в Лондоне, нам нужны будут информаторы о том, что предпринимают Дамблдор Лорд и Министерство, на «Пророк» надежды мало — слишком много заказной информации и слишком мало правды. — Посоветовал Киаран. — А мне надо будет поискать зельеваров, восстановить парню здоровье. Если про него не врут газеты, то все четыре курса Хогвартса были для него одним сражением за выживание. Василиск, философский камень, этот его непонятный крёстный, о побеге которого из Азкабана писали даже в наших газетах... кстати, надо бы выяснить подробности той давней истории.... Теперь вот Турнир, где он вообще столкнулся с Темным лордом и как-то умудрился сбежать...
4 июня 1995 г. Лондонский филиал Гриннготса
Изменив, благодаря стараниям людей Делакура-старшего,свой внешний вид до неузнаваемости, я вместе с политиком и присоединившимся к нам по дороге другом Жан-Клода, Джеймсом, — высоким, худощавым мужчиной, явно не от мира сего, отправился с помощью портключа в Гриннготс.
Получивший моё согласие Джеймс вальяжно продефилировал к стойкам гоблинов-кассиров в главном зале и после краткой, но очень эмоциональной беседы договорился о встрече с управляющим счетами рода Поттеров. Вышедший буквально через пару минут из-за неприметной двери гоблин, одетый в полные доспехи, поманил нас за собой, приглашая проследовать в закрытые для простых людей недра гоблинского банка.
Проходя длинными запутанными коридорами, грубо высеченными в каменном массиве, мы постепенно спускались всё ниже и ниже, оказавшись, наконец, у небольшой двери, охраняемой двумя гоблинами. Расступившиеся стражи пропустили нас в обычный деловой кабинет,— длинный стол, заваленный бумагами, кресла, множество шкафов с толстенными книгами. Единственное отличие от кабинета того же директора школы в Литтл-Уиннинге, куда меня пару раз вызывали, — на стене висело немалое количество изумительно красивого оружия, сверкавшего сталью, золотом и драгоценными камнями. Хозяин кабинета, — немолодой уже морщинистый гоблин в простой, можно сказать, аскетичной одежде, — встретил нас у входа и после короткого приветствия и представления провел к креслам.
— Мне доложили, что вы искали со мной встречи, мистер Поттер. — Грипхаук, которого почему-то не обманула моя маскировка, поудобнее устроился в кресле.
— Господин Грипхаук, — заговорил вместо меня более опытный в делах с гоблинами Джеймс. — Мистер Поттер, в разговоре со мной упомянул, что ни разу за прошедшие четырнадцать лет его жизни он не получал выписок о состоянии своего счета и запросов на крупные финансовые операции с активами рода Поттеров.
По мере того, как друг Жан-Клода излагал цель нашего визита, гоблин стремительно менял окраску кожи, постепенно становясь бледно-зеленым, его когти начали скрести по полированной столешнице, оставляя явственно видимые даже с моего места стружки. Извинившись перед нами, гоблин вышел из кабинета, и из коридора тут же донесся его дикий рёв — было даже странно, откуда у довольно скромного по размерам существа такой голос. Видимо, сказанное действительно задело его за живое. Вернулся Грипхаук в сопровождении другого гоблина, значительно моложе, очень эмоционально что-то ему выговаривая на гобблдуке. Джеймс, видимо, знавший этот язык, блаженно прислушивался к заковыристым оборотам управляющего счетами Поттеров, явно ругавшегося, на чем свет стоит.
— Вынужден признать, господа, у нас нет свидетельств того, что мистер Поттер действительно получал отправляемые ему бумаги. — Гоблин тяжело упал в кресло, резко успокоившись. — Единственное, что можно сказать в наше оправдание, многие наследники и аристократы предпочитают полностью доверять управление счетами гоблинам или же, в случае с опекунством, — опекунам. Поэтому отсутствие указаний мистера Поттера и бумаги, подписанные директором Дамблдором, взявшим на себя ответственность за опеку наследника рода после гибели его родителей не вызывали у нас сомнений. Но если всё обстоит именно так, как вы говорите... — Гоблин нервно постучал когтями по изуродованной столешнице, будто в изумлении смотря на глубокие царапины. — Мистер Поттер, это достаточно серьезное обвинение в адрес банка, и мы вынуждены просить вас подтвердить ваши слова под Веритасерумом.
— Мне нечего опасаться, если ваши вопросы будут касаться только финансовой части, — Джеймс и Жан-Клод кивнули, соглашаясь с моим мнением.
Прибежавший на очередной рёв управляющего гоблин принес небольшой флакончик, в котором плескалась Сыворотка правды. Я выпил с поклоном поднесённую мне младшим гоблином чашку, в которую на моих глазах упали три капли Веритасерума. В голове тут же наступила блаженная тишина, разорванная голосом, которому я обязан был повиноваться, обязан говорить правду.
— Вы Гарри Джеймс Поттер, сын Джеймса и Лили Поттеров?
— Да, — практически не задумываясь над ответами, сообщил я, поглощенный чувством тепла и пустоты в голове.
— Вы получали выписки о состоянии вашего счета от банка Гриннготс?
— Нет, ни разу.
— Вы получали запросы банка Гриннготс о выполнении различных операций с вашими активами?
— Нет, никогда.
— Ваш опекун хотя бы раз обсуждал с вами тему денег рода Поттеров?
— Он сообщил мне только то, что родители оставили мне небольшое наследство, хранящееся в сейфе, который я уже посещал несколько раз.
— Он сообщал вам о том, что это детский сейф, а остальные деньги находятся в сейфе на более глубоких уровнях?
— Нет, я впервые услышал о том, что кроме «детского сейфа» есть что-то еще, только сегодня.
Гоблин дал мне чашку с противоядием, и я обмяк в кресле, постепенно приходя в себя. Хмурый управляющий дождался, пока я окончательно оправлюсь и снова заговорил.
— Мистер Поттер, банк Гриннготс приносит вам извинения за произошедшее. Ответственный за доставку вам писем из банка, недобросовестно выполнявший свои обязанности в последние годы, сегодня внезапно покинет этот бренный мир, отравившись грибным салатом во время ужина. Такова судьба тех, кто подставляет под удар репутацию расы гоблинов. В качестве извинений, мы можем предложить вам десять процентов от суммы ваших счетов дополнительно к тому, что уже имеется в семейных хранилищах Поттеров. Это довольно существенная сумма. Также Гриннготс не будет препятствовать тайной смене контролирующего управление вашими счетами Дамблдора на удобного вам человека.
Дождавшийся моего согласия гоблин вытащил откуда-то из недр стола очередной пергамент, в котором Джеймс поставил роспись, окропив её кровью из порезанного пальца. Тут же туда добавилась кровь гоблина и следом за ним моя роспись и кровь.
— Итак, мистер Поттер, эта проблема решена. Дамблдор не получит больше ни кната с ваших счетов, а главное — не узнает, что теперь их контролирует француз. — Гоблин посмотрел на нас с легкой усмешкой, понимая, что сохранение тайны выгодно нам не меньше, чем банку. Жан-Клод усмехнулся, довольный изворотливостью управляющего и даже в глазах Джеймса появилось некоторое уважение к гоблину, сумевшему гарантировать сохранение репутации банка.
Извлеченные из стола бумаги с описанием имевшихся у меня активов быстро перекочевали из моих рук в руки моих союзников, которые, быстро просмотрев их, вернули обратно гоблину.
Джеймс, что-то подсчитав в уме, заговорил.
— Как уже, наверное, говорил Жан-Клод, денег достаточно много, чтобы прожить в достатке всю жизнь, и оставить детям. — Непонятно чему тонко улыбнулся финансист. — Думаю, что я смогу несколько увеличить ваше благосостояние, мистер Поттер, но на немедленный результат не рассчитывайте. Свободных средств на ваших счетах не слишком много, так что не ждите очень быстрого их увеличения, — основная масса ваших финансов «крутится» в различных предприятиях магического и магловского мира, и безболезненно их оттуда извлечь не получится. Свободные же от оборота деньги по большей части выгреб с ваших счетов Дамблдор и вернуть хоть что-то вряд ли возможно — он слишком влиятелен, чтобы привлечь его к ответственности. Максимум — потрепать ему нервы в прессе и подпортить реноме великого светлого волшебника в глазах окружающих. А сейчас я должен принести вам обет.
Джеймс встал из своего кресла и подошел ко мне, доставая палочку.
— Я, Джеймс из рода Анжу, приношу клятву Гарольду Джеймсу Поттеру в том, что буду вести его финансовые дела честно, при первом требовании и при необходимости предоставлю подробный отчет о своих действиях и их последствиях и причинах. Да будет честь моя и магия мне порукой. — Ореол обычного для магических клятв света окутал мужчину. Гоблин и Делакур-старший с уважением посмотрели на него.
Я с благодарностью смотрел на мужчину, пораженный его честностью.
— Я ценю ваш поступок, мистер Джеймс, — я поклонился финансисту. — Управляющий Грипхаук, у меня будет к вам еще одна просьба... Когда Дамблдор придет за моими деньгами в Гриннготс — отправьте мне потом воспоминание о выражении его лица, я думаю, это будет достойная картина и моральная компенсация.
Захохотавший Грипхаук с трудом выдавил из себя согласие.
Мы вышли из здания банка, всё еще слегка посмеиваясь, и зашли перекусить в одно из кафе в Косом переулке. Как только принесли наш заказ, Жан-Клод и Джеймс одновременно поставили вокруг столика защиту от подслушивания, круг Невнимания, что-то похожее на защиту от анимагов и еще какие-то неизвестные мне чары.
— Есть еще одно дело, которое необходимо выполнить в ближайшее время. — Жан-Клод резко растерял своё веселье. — Сейчас вы освободили от контроля финансы вашей семьи, а Джеймс принес вам клятву на магии и чести. В этом плане, как вы видите, нам можно доверять. Осталось освободить вашу жизнь от узаконенного контроля в виде имеющегося у вас длиннобородого опекуна, который зачем-то отправил вас к магловским родственникам, вместо того, чтобы воспитывать самому или передать на воспитание в какое-либо из благородных семейств. Зачем он это сделал — еще нужно выяснить, лично я не вижу причин, по которым это было необходимо. Далее — его махинации с вашими финансами и вашими подписями под запросами Гриннготса. Этих двух фактов уже достаточно, чтобы возбудить дело о лишении его прав на вашу опеку где-нибудь в нейтральной стране. С нашей судебной системой это может занять длительное время, но шансы на успех велики.