Хильда подошла ко мне, окинула взглядом всю картину и покачала головой.
— Первота ты пустая, — она чуть не сплюнула, — Как может быть такое, что ты вообще не владеешь стихией?
— Ну, это не грядки копать, — усмехнулся я.
— А воду чувствуешь? — спросила она.
Я покачал головой, осознав, что вообще над этим не задумывался. Тут меня резко подняли за плечо и впечатали кулак в живот. Я согнулся и застонал.
— Понял, за что?
— Да… — прохрипел я, — Госпожа…
— Не знаю, почему я так добра с тобой.
Она оттолкнула меня обратно на землю.
— Любое мастерство, любой дар надо развивать, — вдруг назидательным тоном произнесла Хильда, — Если ты не ценишь того, чем тебя наградило Небо… То и Небо воздаст по заслугам.
Я кивнул и, опираясь о стену, потихоньку встал.
— Твое мастерство копейщика, — сказала Волчица, — Ты заметил, что руки сами тянутся к оружию?
— Да, госпожа.
— Это потому, что ты не тренируешь его. Не отвечаешь благодарностью дарам Неба!
— Понял, — кивнул я, придерживаясь за живот, — Госпожа…
— Ты очень странный, Спика, — задумчиво сказала Волчица, — В чем-то твой уровень впечатляет, а в чем-то — не умнее ребенка.
Она хмыкнула и ткнула в кирпич на самом верху выбоины. На моих глазах кирпич словно живой потянулся следом за пальцем и встал на место.
— Любое умение — это путь. Любой путь — это сотни, тысячи шагов. Думай над этим, пока еще я говорю эти слова тебе, а не другому первушнику.
И Хильда, развернувшись, пошла к дому. Я смотрел ей вслед и думал, что мне не хотелось бы узнать, что происходит с первушниками, которых решили поменять. Хотя, кажется, меня с возмущенным видом просто вернули бы Ульвару.
Постояв пару секунд, я опять приложил ладонь к кирпичику. Рядом с тем самым, который вытянула Хильда. Интересно, почему я могу проткнуть бревно копьем, используя стихию земли, а сдвинуть кучу кирпичей не в силах?
— Один шаг… Тысячи шагов… — проворчал я, — Каратисты фиговы!
Лекция Волчицы напоминала мне бредни учителей карате, когда, вместо того, чтобы заниматься, по часу сидишь в позе лотоса и ждешь, когда тебя уже продует на холодном полу.
— Так, ладно.
Я попробовал ощутить только один кирпич, но умение все равно срывалось на всю стену. Тогда я попытался сузить внимание, пробить стену дальше, но тонким лучом.
Вроде получилось, но я почуял даже кирпичи в задней стене сарая.
— Нет, что-то другое надо.
Я стал играться со своими ощущениями. Через десять минут мучений я смог все-таки настроиться, правда, голова была мутная, как утром после бессонной ночи.
Вскоре я понял, что не знаю, как потянуть кирпич. А как тогда я со скорпионом в усыпальнице справился? Я помню, что вполне намеренно раздал трещину в столбе еще шире. А ведь тогда все произошло в панике.
Нахмурившись, я влил в ладонь чуточку энергии, пробуя подчинить себе кирпич.
— Ну, давай, слушайся, — процедил я сквозь зубы, хмуря брови.
Я добавил еще чутка силы… Раздался треск. Убрав ладонь, я поморщился — а кирпич ведь до этого был целым.
В общем, через полчаса я сидел возле стены мокрый, будто этих кирпичей целый Камаз перетаскал. Зато рядом со сдвинутым кирпичом Хильды красовались два моих, которые я все-таки смог притянуть.
— Неплохо…
Я поднял голову. Хильда стояла надо мной, солнце в зените создавало яркую корону вокруг ее головы.
— Для первушника трех лет это очень неплохо, — усмехнулась Волчица, — Вставай, идешь со мной.
— Куда?
— Скорпово отродье, — зло бросила Хильда, — Ты надеешься, что я привыкну к твоей наглости?
Я встал, пошатываясь от усталости. Волчица опять была при параде — кожаные штаны и нагрудник, больше похожий на корсет. Из-за спины торчала рукоять меча, на поясе метательный топор.
— Хорошо, госпожа, — скривившись от усталости, ответил я, — Как прикажете.
Мы опять шли по улицам Вольфграда. До этого я был здесь ночью, и не мог оценить всего великолепия. Поселение уходило вверх, иногда я даже видел за низкими крышами ряды улиц на склоне холма. Это, наверное, пятнадцать, а то и двадцать деревень Скорпионов.
Хильда, как обычно, шла впереди, я молча спешил следом за ней, крутя головой. Вокруг сновали жители, и я все пытался определить, кто из них звери, а кто первушники.
Поэтому я самым глупым образом пропустил момент, когда меня притерли плечом. Отлетев к стене, я приложился затылком и сполз вниз. В глазах потемнело, и я не сразу разглядел, кто меня так зашиб.
— Смотри, куда прешь, дно сраное, — раздался грубый голос.
Я не ответил, растирая затылок. Огромная тень сверху лучилась на фоне солнца.
— Дарем, твою мать, ты куда лезешь? — послышался глухой удар кулака.
— Дикая, ты бы первоту свою научила, где его место, — ответил голос, — А то будет с ним, как с Трутнем…
Тень оттеснили, и сильная рука Хильды рывком подняла меня. Я наконец смог разглядеть наехавшего на нас придурка, другого слова у меня для него не нашлось.
Рослый бородатый воин в серой меховой безрукавке, под которой бугрились мышцы Халку на зависть. Копна пепельно-серых волос была стянута в торчащий на затылке хвост, на лбу татуировка скалящегося волка.
— Ты на кого вылупился, первота? — рука воина потянулась за двуручником, рукоять которого торчала из-за спины.
Хильда оттеснила меня плечом к стене, ее рука тоже легла на рукоять.
— Забываешься, Дарем, — процедила она сквозь зубы, — Это мой примал, и ты оскорбляешь честь клана Лунный Свет.
— А, — бородатый ухмыльнулся и сплюнул мне под ноги, — Боевой хомячок.
Я стоял и думал. Собирал все крохи информации, которые удавалось выцепить. Судя по-всему, Хильда и этот бородач — представители враждующих кланов. И особого пиетета перед Волчицей я не заметил.
Либо он равен Хильде по рангу, либо к ней относятся не так уважительно, как следует.
— Дарем, — прошипела Волчица, — Еще движение, и я тебя убью.
— Зверье пустое, — бородатый ухмыльнулся, но руки с рукояти не убирал, — Да не сможешь. Присмотрись!
Хильда заметно напряглась.
— Когда ты взял четвертый коготь?
— Я тебе знаешь, что скажу, — прошептал, чуть склонившись к ее уху, Дарем, — Не твое дело, шавка облезлая!
Я стоял, прислонившись к стене, когда острое чувство опасности резко прояснило мои чувства, замедляя мир вокруг. Оно было смешано со странным возмущением камня за миг до того, как его собрались разрушить, и поэтому я смог отклониться в сторону.
Клинок оставил глубокую борозду в стене за спиной, пролетев в сантиметре от моего локтя, и крошки камня ударили мне по щеке. Хильда запоздала на долю секунды, вытягивая свой меч. Раздался звон, но Дарем стоял уже в двух шагах.
— Какая ловкая первота…
Обеспокоенный взгляд Хильды коснулся меня, но она быстро поняла, что я в порядке, и снова уставилась на бородатого.
— Дарем, ты напал на примала клана Лунный Свет.
— Что-то я не помню, чтобы мастер Рульф посвящал нового примала, — Дарем почесал бороду, — А раз так, то пока это просто долбанный первушник. Одним больше, одним меньше…
— Посвятит, не бойся.
Я встал, и Хильда стала оттеснять меня дальше.
— Мы еще встретимся, Дикая, — Дарем махнул вполне дружелюбно, — Погуляем по улицам Вольфграда, познакомимся, наконец, поближе.
Волчица не ответила, повернулась и толкнула меня, чтобы я поторапливался.
— Э-э-э, — протянул я, — А это кто, госпожа?
Ее злые глаза чуть не сожгли меня на месте.
— Ты хочешь, чтобы я тебя убила?
— Нет.
— Тогда заткнись и иди молча.
Я скривился, но повернулся и пошел вперед, чувствуя на себе разъяренный взгляд Волчицы.
— Шваль! — раздался сзади свистящий шепот, — Ублюдки собачьего рода!
Хильда сказала еще много нелестных слов, из которых я пришел к выводу, что грызня эта между кланами имеет очень давнюю историю, истоки ее лежат еще в тех временах, когда жили те самые Белый и Серый, о которых рассказывал Рычок. Кажется, тут уже потомки Серого не могли поделить между собой власть.
— А ты молодец, — неожиданно похвалила меня Хильда, — Как ты среагировал, мне неясно, но все равно молодец.
— Повезло, госпожа.
— Я до Трутня потеряла так первушника, а у него была стихия воздуха!
Она сказала это так, что я понял — стихия воздуха у первушника, это что-то прямо особо ценное. А особенно у примала.
— Как ты среагировал? — спросила Хильда, — Отвечай.
Помня, что она чувствует ложь, я сказал:
— Стена за спиной… Ну, камни в ней. Они сказали мне, что сейчас их разрушат. Ну… в общем, вот так, госпожа.
Рука Хильды остановила меня и развернула к себе.
— Одну чувство земли тут бесполезно. Ты, я так поняла, еще и опасность чуешь?
— Немного.
— Замечательно. Развивай это! У Трутня такого не было, он ощущал только огонь ярости в противнике.
— Так куда мы идем, госпожа? — решился я опять задать вопрос, надеясь, что она успокоилась.
Хильда нахмурилась, но все же ответила:
— К мастеру Рульфу. Надо сделать тебя прималом, пока и вправду не убили.
И грубо толкнула меня в плечо:
— Шагай, первота драная!
Глава 7. В поисках выхода
Мы стояли внутри большого бревенчатого дома. Он находился недалеко от вершины холма, на которой я заметил что-то вроде приземистой каменной крепости. Все дороги в этом Вольфграде, насколько я понял, вели наверх.
В той крепости, скорее всгео, и сидел тот самый Альфа, вожак волков. Ее было видно в большое окно из того зала, где мы стояли.
Мастер Рульф сидел за столом, прямо как сказочный волшебник. Он, держа в руках перо, обложился пергаментами, и вокруг него вдоль стен зала стояли стеллажи со свитками. Мы с Хильдой стояли напротив, как на приеме у чиновника. Я на всякий случай встал чуть позади и старался не крутить головой.
— День добрый, мастер пятый коготь.
— О, я смотрю, тебе понравился этот первушник? — спросил мастер Рульф, тот самый старик, который тогда встретил всю толпу стихийников.
— Мастер Рульф, он будет прималом, — сказала Хильда, сложив руки на груди, — Надо организовать посвящение.
— Что, прямо сейчас? — удивился старик.
— А что, какие-то проблемы?
— Ну, — Рульф пригладил бороду, — В Лесу Правды, говорят, завелось сильное животное, вчера убило второго когтя. Ты точно хочешь отправить его сейчас туда? Это же первушник.
Я еле сдержался, чтобы не усмехнуться. Даже ноль может пройти ваше испытание, а он тут про первушников лечит. Впрочем, я предпочитал сначала посмотреть, а потом уж делать выводы.
— Может, подождем, пока несколько Волков пройдут посвящение? — спросил старик, — Подчистят лес.
— Суд над скорпами состоится совсем скоро, — сказала Хильда, — Мне бы хотелось иметь «сильное слово» перед Альфой.
— Но твой первушник может погибнуть… Подготовь получше, он же вообще пустой, — сказал он, — Послушай меня, ты же знаешь, я владею силой знаний.
Волчица обернулась на меня, и я заметил легкую ухмылку.
— Ну, я же могу дать первушнику оружие? — спросила она, повернувшись к магу.
Маг покачал головой, выражая недовольство тем, что его не слушают.
— Так, ладно, — Рульф примирительно поднял руки, — Но, смотри сама, когда тебе еще попадется с двумя стихиями?
— Да какие две, мастер, — возмутилась Хильда, — У него вода мертвым грузом.
Старик усмехнулся:
— Ну да. Зато две!
— Ну, так что, мастер?
— Как его зовут?
— Я назвала его Спика.
Лицо старика на миг вытянулось от удивления, а потом он захихикал. Я в недоумении приподнял бровь, предчувствуя, что это имя еще выйдет мне боком.
— В честь прабабушки? Думаешь, такое прозвище подарит ему шанс?
Хильда не ответила, продолжая пилить старого зверя взглядом. Тот задумчиво посидел, весело прищурившись, а потом спросил:
— Твой будущий примал вообще знает, какие испытания ему предстоят?
— Я объясню, — сказала Волчица, — Главное, постав…
Но старик поднял ладонь, требуя замолчать, и посмотрел на меня.
— Подойди, первая мера.
— Да, господин, — сказал я и подошел.
Рульф поморщился:
— Хильда, следовало бы поучить твоего будущего примала манерам.
Волчица не ответила, но смерила меня таким взглядом, что я опять почувствовал жжение. Сейчас точно воспламенит.
— Первая мера, — спокойно сказал старый зверь, — Ты можешь обращаться в пятому когтю только после того, как тебе разрешат говорить. А уж тем более, когда перед тобой маг. Тебе ясно?
Я кивнул, не зная, можно ли отвечать вслух.
— Ты можешь говорить, — усмехнулся старик.
— Да, господин, ясно.
— Одни беды с вами, со скорповыми червями. Нескольких уже казнили, возомнили себя свободными.
Я промолчал и потупил глаза в пол. Хотелось просто убить их всех, но я старался держать мысленный монолог в узде. Кто знает, что может почуять этот маг.
— Тебе предстоят три испытания. Правда, стихия и верность.
Мне пришлось кивнуть, хотя я даже приблизительно не представлял, о чем идет речь.
— Правда — это твое право держать ответ перед зверями, поэтому следует пройти их посвящение. Испытание стихией определяет, владеешь ли ты ей. А верность… Ну, тут все ясно. Ты должен будешь доказать, что верен клану Лунный Свет.
Я снова ответил коротким кивком, и старик поманил рукой:
— Подойди.
Когда я приблизился к столу, Рульф встал и коснулся моего лба. Я почувствовал легкий укол. Затем зверь уселся обратно и небрежно махнул Волчице:
— Все, забирай своего кандидата. Теперь ни один зверь в Вольфграде не может его тронуть, — тут он усмехнулся, — Ну, если не нарушит закон.
Мне на плечо легла стальная рука. Я все никак не мог привыкнуть, что женские пальцы, с виду такие тонкие и изящные, могут впиваться в мышцы словно стальные болты.
— Шагай, — меня отпихнули от стола, — Спасибо мастер, Рульф.
— Испытание начнется завтра, на заре. Если все получится, к вечеру у тебя будет новый примал.
— Почему так скоро? Еще хотя бы день!
— Не обсуждается, Хильда. Ты сама напросилась.
Я снова сидел у покореженной стены сарая, отдыхая, а Хильда нависала сверху. Она сверлила меня взглядом, иногда переводя глаза на недоделанную стену. За пару часов я смог починить почти половину выбоины, и теперь даже не мог подняться.
— Спрашивай, — вдруг сказала она, — У тебя есть вопросы, я чую.
— Кто такие прималы? — вырвалось у меня, и я поспешно добавил, — Госпожа.
Она нахмурилась, потом, вздохнув, произнесла:
— О, Небо, зачем я тебя взяла? — Волчица потерла лоб, — Каждый клан Серых Волков имеет право на «слово». Чтобы глава клана прислушался ко мне, мой примал должен быть сильнее, чем у других.
— Так я буду сражаться с прималами вашего клана, госпожа?
— Пока да, но возможны споры даже между кланами. Ну, ты уже видел, что мы много спорим, — Хильда поморщилась, — Бои прималов так популярны, что если ты понравишься, тебя могут выставить против кого угодно. Альфа любит потешить себя ареной стихийников.
— Ясно, госпожа, — я устало потер лицо, — В общем, мне надо будет сражаться с теми, с кем скажут.
— Да. Сильный примал, достигнув седьмой ступени, получит честь выступить перед великим приором. А еще так первушник может стать зверем. А это значит — не быть рабом.
Тон Волчицы намекал на то, что это — основная мечта всех первушников. Стать зверем, свободным жителем Инфериора. Хотя что-то мне подсказывало, что Белые Волки, будучи второй мерой, не чувствовали себя особо свободными.
— Тебе предстоят три испытания. Первое — самое сложное. Лес Правды.
Я сделал вид, что слышу о таком испытании первый раз, пока Хильда объясняла. Все было так же, как и везде. Нужно пересечь особую рощу и выйти с другой стороны. Это испытание проходили все Серые Волки, достигшие второго когтя.
Поэтому оказалось, что кандидатов на прималы посылали туда десятками, и тут все зависело от их везения. Чаще всего они погибали, и не надо было объяснять, почему.