Охотники в преследующей машине почувствовали себя в безопасности и стали медленно, но неуклонно сокращать расстояние.
Скоростная песчанка легко могла оторваться от преследования, но Колдун умышленно не торопился. Когда расстояние сократилось до пятисот метров, он нажал кнопку на пульте. В шлейф пыли, оставляемый вездеходом, упала активированная песчаная мина, сразу же провалившаяся в песок.
– Прощайте, уроды, – напутствовал преследователей Колдун, увеличивая скорость. Выдерживая в течение нескольких секунд движение по прямой и рискуя получить снаряд в машину, он вел тем же курсом и вездеход охотников.
Барханы кончились, впереди лежала ровная как стол, простирающаяся до самого горизонта песчаная поверхность. В оптику было прекрасно видно, как вездеход гаюнов вошел в зыбучку на скорости в девяносто километров в час. В глазах стороннего наблюдателя это выглядело как киноэффект, как фокус. Была машина, а на следующем кадре ее уже нет.
Инженер удовлетворенно хмыкнул.
– Не стоило так увлекаться, мальчики, – с опозданием пожурил он уже не существующих преследователей.
– Доверни вправо, – донесся до него голос Самума.
Руки автоматически выполнили нужное движение. Машина резко вильнула, и Колдун тут же услышал хлопок старта ракеты ПЗРК.
Метрах в тридцати от песчанки вырос пылевой куст, от взрыва ушедшей в песок ракеты воздух‑земля.
– Нужно раньше предупреждать, – ворчливо упрекнул он психолога.
– Извини, был занят, – ответил тот, забрасывая пустую трубу контейнера на заднее сиденье. – Зато над нами теперь никто не летает.
Действительно в небе не было признаков упорядоченного движения, но сверху слева хаотично падали какие‑то обломки.
Колдун увеличил скорость, догоняя ушедшую вперед командирскую машину.
– А девчонка была права, – произнес Самум через некоторое время, указывая на темную точку, появившуюся впереди и немного слева по курсу.
– Будет хоть где передохнуть в тенечке, – ответил инженер.
Спустя десять минут обе песчанки стояли перед огромной красно‑коричневой скалой, бокам которой были искусственно приданы грани четырехугольной пирамиды, строго сориентированные по сторонам света. С восточной стороны в пирамиду вел чернеющий вход портала, напротив которого на песке на расстоянии почти двухсот метров были разбросаны каменные обломки.
Все выпрыгнули из кабин и остановились у входа.
– У нас есть около двадцати минут на осмотр, – произнес Шаман. – Минут через сорок, максимум через час они замкнут кольцо. К этому времени нам надо уйти. Колдун, крутнись вокруг. Самум, мы идем внутрь. Ты остаешься здесь, – кивнул он Сирене.
Вооружившись фонарями, оба нетраца скрылись в темноте портала, а инженер, прыгнув в кабину, скрылся на песчанке за гранью пирамиды.
Одиночество девушки длилось недолго. Минут через пять машина Колдуна остановилась перед ней, обдав тучей пыли.
– Хорошие манеры ты оставил перед выброской на базе? – спросила она, прокашлявшись, у подошедшего инженера.
– Извини. Просто я решил, что тебе пора попудрить носик. Не дуйся, шучу, – проговорил он, увидев, что девушка обиделась. – Хочешь, кое‑что покажу?
– Шаман оставил меня здесь.
– Пошли, охранять тут нечего. Внутри они сами разберутся. Когда мы понадобимся, позовут. – И он потянул ее за руку к песчанке.
Когда машина обогнула вторую грань пирамиды, и девушке открылось то, что хотел показать Колдун, она не удержалась от возгласа.
– Ничего себе, – растягивая слова, воскликнула Сирена. – Кто и чем это мог сделать?
В двадцати метрах от каменной грани стоял шестиколесник гаюнов. Слово «стоял» не совсем подходило к тому, что видели глаза диверсантов. Точнее его положение можно было выразить фразой – лежал на брюхе. Какая‑то невообразимо страшная сила нанесла удар сверху по боевой башне машины и утопила ее до половины в корпус. От удара пять из шести колес разлетелись в разные стороны, а наклонная броня лобовой части треснула. Ствол пушки торчал вверх, как носик у чайника. Но еще больше вызывала удивление вторая машина, лежащая метров на пятьдесят дальше в сторону пустыни. Это был легкий открытый вездеход, его корпус был свернут в спираль. Создавалось впечатление, что какой‑то гигант взял машину за нос и корму и одним движением повернул свои мощные руки в разные стороны, а потом откинул испорченную игрушку.
– Мне кажется, это то самое, что поможет нам решить все проблемы, если Шаман с Самумом разберутся.
– Ты хочешь сказать, что это сделал, какой‑то Шер‑Паша?
– Ни минуты в этом не сомневаюсь. Эти уроды, – инженер кивнул в сторону пустыни, – взорвали храм и вызвали на свою голову месть духа или местные шаманы натравили его на них. Результат ты видишь. По крайней мере, у местных мальчишек и девчонок нет оружия, которое могло бы поражать технику гаюнов. А тут, смотри, судя по повреждениям, действовала чисто первобытная сила. Удар. Сворачивание. Так себя ведут созданные искусственно магнитные аномалии в лабораторных условиях. В природной среде только сущности.
– Колдун, скажи, а откуда берутся эти сущности? Ведь не может же быть просто так, сел, поколдовал, пошаманил – и на тебе, двое из ларца невидимы с лица. Из ничего, ниоткуда, ничто. Такого не бывает.
– Спроси лучше у Шамана.
– Я у тебя спрашиваю.
– Ты сталкивалась с таким понятием, как эгрегор?
– Что‑то связанное с общественным сознанием, психополями групп, общностей людей.
– Именно так.
– Ну и что.
– Вот такой эгрегор, созданный злобными жрецами пустыни, разозлился, что его потревожили, и наказал плохих дяденек, поломав их опасные игрушки.
– Насколько я читала, эгрегоры не обладают собственным сознанием, являются не устойчивыми психополями, так как постоянно нуждаются в подпитке чужой энергетикой и уж тем более не обладают чисто механической силой, способной сворачивать в трубку броневые листы.
– А почему они неустойчивы? Эгрегоры земной инквизиции формировались и подпитывались на протяжении шести веков. С чего это вдруг им быть неустойчивыми. А сколько сотен веков они формировались тут? Говоришь, не обладают собственным сознанием. Если тебе на протяжении веков будут постоянно вдалбливать одни и те же нормы поведения и оценки окружающего мира, это вдолбленное станет твоим собственным сознанием и никак иначе.
– Но откуда такая чудовищная сила?
– А что мы вообще знаем о психополях и сущностях? Каким образом десятилетний ребенок сгибает металлический лом или сдвигает с места многотонную махину истребителя? Оказывается, сделать звездолет проще, чем до конца понять самого себя, которого знаешь всю жизнь. Что мы знаем о здешней цивилизации. Даже у нас уже ведутся эксперименты по созданию энергороботов. Почему они не могут быть здесь?
На какое‑то время в разговоре возникла пауза. Сирена обдумывала доводы инженера и пыталась хоть как‑то, для самой себя, объяснить и понять непонятное.
Ее размышления прервал Колдун.
– Будем возвращаться. Наверняка наши уже успели там оглядеться.
Когда они подъехали к порталу, Шаман с Самумом сидели перед ним на корточках и задумчиво курили, опершись спинами на стенку пирамиды.
– Ну, что там интересного, – спросил без всякой заинтересованности Самум между двумя затяжками.
Инженер так же неторопливо присел перед ними и, закурив, коротко рассказал о результатах разведки.
Его сообщение не вызвало почти никакой реакции, кроме того, что Шаман несколько раз кивнул, будто подтверждая или соглашаясь с докладом.
– У нас тут есть два варианта, но, прямо скажем, выбирать не из чего, – начал Шаман, не поднимая головы и всовывая окурок в песок. – Там, – он сделал жест большим пальцем за свое плечо, – находится что‑то похожее на смектовского Базы из легенды. Его можем разбудить мы или разбудят те придурки, что за нами охотятся. Результат будет такой, о котором вы только что рассказали. Если мы сейчас уйдем отсюда и если нас по дороге не убьют, что менее вероятно, то начинать придется сначала. Приказывать не хочу, но я и Самум остаемся.
– Ну, значит, мы остаемся, – произнес Колдун и взглянул на Сирену.
Девушка утвердительно кивнула головой.
– Теперь рассказывай, какие у нас шансы на победу.
– Самум предлагает в целях маскировки от Базы, мощный удар парализатора.
– Активного действия головного мозга почти никакого, – пояснил психолог. – Он просто не должен нас заметить. Вокруг будет достаточно объектов для его внимания. Кроме того, общались же с ним в этом капище местные шаманы и ничего с ними не случилось. Может, он вообще внутри ведет себя скромно.
– А песчанки? – спросил инженер.
– Попробуем закатить внутрь. Может, повезет и целыми останутся, – предложил Самум.
– Тогда так и порешили, – подвел черту под разговором Шаман. – Да вот еще что, предлагаю не дожидаться, пока гаюны начнут осаду со стрельбой. У нас найдется что‑нибудь в виде ультразвукового будильника? – спросил он, глядя на Колдуна.
– Без проблем, командир. Подпрыгнет в своей кроватке как миленький.
– Тогда начинаем подготовку.
– У меня есть предложение, – сказал инженер.
– Давай, только по‑быстрому.
– Я смотаюсь за километр отсюда и установлю парочку песчаных мин. Активацию поставлю на вибрацию почвы. Ультразвуковой генератор с дальномером в нескольких метрах от входа. Он сработает тогда, когда подойдут охотники. Пока Базы проснется, парочка вездеходов, надеюсь, утонет. Рыть Базы глубоко не будет, а когда все успокоится, мы сможем транспорт целехоньким откопать. Будет на чем ездить.
– А если таким способом наши песчанки закопать, – предложила Сирена.
– Нет, это опасно, на сработавшую песчаную мину он может проснуться, – отказался от предложения Шаман.
– Тогда я поехал, – произнес Колдун и, не услышав возражений, двинулся к своей машине.
– Самум, на всякий случай включи автоводителя. Ведешь песчанку дистанционно. Не думаю, что машина разбудит его, но чем Базы не шутит. Поставь ее сразу слева от входа, у стены.
– Сейчас сделаю, командир, – отозвался психолог и полез в кабину.
Через несколько секунд двигатели машины чуть слышно заурчали, и она, приподнявшись, медленно двинулась к порталу. Вслед за ней шел Самум, держа в руках пульт управления. Песчанка втянулась в портал, и идущий за ней в пяти метрах инженер тоже пропал в темноте входа.
– А почему вы уверены, что там есть сущность и это именно Базы? – спросила Сирена, оставшись наедине с Шаманом.
– Внутри очень мощная энергетика, а на песке след, такой как оставляет туке, но по размерам в несколько раз больше.
– Пирамиды сами по себе создают энергетическое напряжение. Может, он побыл там и ушел.
Шаман посмотрел на девушку как на неразумного ребенка, но все же пояснил:
– Когда они ложатся спать, то на грунте остается след в виде спирали. Если такая спираль закручена по часовой стрелке, то значит дух находится здесь и спит, если против, то это означает, что он ушел с этого места. Пойдем, сейчас сама все увидишь.
Шаман еще раз оценивающе окинул взглядом расстилающуюся вокруг песчаную равнину и, развернувшись, двинулся к темнеющему входу. Сирене ничего не оставалось как последовать за командиром.
Войдя под своды портала, девушка обнаружила, что стены пирамиды имеют толщину не меньше двадцати метров и, насколько хватало взгляда, украшены знаками, высеченными в камне. Сделав несколько шагов, она достала фонарь, так как свет Хохайя, льющийся от входа, начал быстро тускнеть, а впереди стояла стена непроглядного мрака.
– Убери фонарь, он не понадобится, – проговорил Шаман и, сделав еще несколько шагов, исчез в непроглядной тьме, как будто зашел в черную стену.
Отстававшая от него на пару шагов Сирена остановилась и, секунду поколебавшись, шагнула следом. Зрительное ощущение было такое, словно она прошла сквозь черный занавес, отгораживающий тьму от света. Перед ней распахнулся в легком зеленоватом тумане большой зал пирамидальной формы. Стены этой внутренней пирамиды представляли собой нависающие ступени, теряющиеся наверху. Насколько видела девушка, вертикальные части ступеней были так же покрыты письменами, а горизонтальные гладко отполированы. В центре зала располагалась каменная плита, возвышающаяся примерно на два метра над песчаным полом и расколотая на две половины. О том, что здесь произошел мощный взрыв, свидетельствовала не только трещина в плите, но и отбитые местами острые углы ступеней, уходящих к вершине зала. Она обратила внимание на пол, занесенный слоем песка и, как говорил Шаман, увидела след. Концентрические круги, несколько раз опоясывающие плиту, как будто какой‑то ребенок провел палочкой по песку, обегая зал.
– Что скажешь? – спросил Шаман, стоящий рядом.
– Ничего подобного никогда не видела.
– Да, что и говорить, впечатляет, но с чем‑то подобным я сталкивался на Смекте и Хоборе. Да и земные народы майя, ацтеков и Египта тоже владели немалыми силами непознанной человечеством природы.
– Ты имеешь в виду, что этот зал предназначался не только для проведения религиозных обрядов?
– Именно. Зал для проведения массового поклонения божествам маловат. Кстати, здесь нет и изображений этих божеств, хотя отсутствие образов встречается в некоторых религиях.
– И для чего же он тогда?
– Это зал постижения священных знаний и управления силами, подвластными местным жрецам, сурусам, шаманам.
– Почему ты так думаешь?
– Попробуй рассмотреть текст хотя бы на пятой ступени.
– Мелко, ничего не могу разобрать.
– Вот именно. А почему написали так мелко. И зачем вообще писали, если нет возможности прочитать?
– Не знаю. Может, это просто украшения или молитвы, вознесенные повыше к их божеству.
– Я думаю, что это тайные знания, которые может постичь только посвященный, достигший уровня той или иной ступени. Не можешь прочитать выше, значит, это твой порог в иерархии пирамиды властителей этого мира.
– Ты хочешь сказать, что стремящийся подняться выше по ступеням власти должен был развить в себе такое зрение, чтобы прочитать все, что наверху, и тогда его признавали достойным.
– Такой вывод тоже неплох, но думаю, что тот, кто хотел познать написанное, должен был приблизиться к этим знаниям сам.
– Иными словами, здешние шаманы могли левитировать?
– Мне кажется, не важно, каким способом претендент на знание мог до него добраться. Будет ли это суперзрение, левитация, способность передвигаться по горизонтальной поверхности над полом. Возможно, у них здесь существует лозунг «Способен, значит, достоин».
– А как же тогда прирожденные карьеристы, фанатики, рвущиеся к власти и пришедшие к ней, уничтожающие миллионы, или те, кто способен все купить.
– А кто тебе сказал, что здесь не заботятся о чистоте помыслов и духа? Может, где‑то есть такой же каменный вигвам, со ступенями вниз, в глубину души, и можно испугаться и не дойти до дна или сорваться со ступени и разбиться. Хотел бы надеяться, что так оно и есть. Что здесь не повторяют наших ошибок.
– Тогда почему эти шаманы не спасут свой народ? Не уничтожат захватчиков?
– А мы сюда и пришли для того, чтобы, обретя знания, разобраться.
Их разговор был прерван подошедшим Самумом.
– Я схожу, помогу Колдуну, – проговорил он.
– Давай. Поторопи его там.
– Здесь есть еще одна загадка, – продолжая разговор, сообщил Шаман. – С той стороны плиты имеется камень, поднявшись на который, можно увидеть, что на плите стояло что‑то очень большое. Возможно, жертвенный камень или какой‑то артефакт, который помогал в чем‑то или им нужно было научиться управлять. Похоже, гаюны просто стянули его с плиты и либо увезли с собой, либо уничтожили.
– Ну и что со всем этим мы будем делать?
– Разберемся. Самое главное, что нам тут никто не будет мешать.
– Ну конечно. Несколько сотен этих убийц бегали за нами, как голодные псы, которым наступили на хвост, и ты хочешь сказать, что они нам не будут мешать?