На возвышении преподавательская кафедра с классическими столом и стулом, большая доска, на которой пишут здешними аналогами разноцветных маркеров. В самом центре портрет государя императора Николая Третьего в золотой рамке. На стенах обучающие плакаты.
Двухместные ученические столы, выстроенные в три ряда.
Позади ширма, прячущая от любопытных глаз то, что нам ещё пока рано видеть.
За высокими окнами течёт своя жизнь: марширует по плацу взвод солдат, иногда проходят офицеры. Гражданских практически нет, им тут просто нечего делать.
- Взвод… встать! Смирно! — рявкнул Санников.
На пороге появилась… не женщина, скорее девушка, которой на вид лет восемнадцать. Не больше, в мундире, который выгодно подчёркивал красоту её стройной фигуры.
Высокая, с ногами до ушей, с выпуклостями нужного размера в нужных местах, прелестным личиком со столь искусно нанесённым макияжем, что казалось, будто его и вовсе нет, и вся эта красота возникла сама по себе, без какого либо дополнительного вмешательства.
Роскошные русые волосы были уложены так, чтобы кокетливо смотреться под пилоткой и без неё, но при этом не нарушать требования Устава.
Тридцать парней пялились на поручика, не дыша и не мигая. В их число входил и я.
Мы не просто смотрели, мы пожирали её глазами, впитывая каждую мелкую деталь, каждый сантиметр этого роскошного зрелища.
На долю секунды мне даже стало тесно в рекрутском мундире.
- Вольно, — скомандовала красотка в офицерских погонах. — Садитесь. Приступим к занятиям.
Глава 10
Как в случае с моим отцом, я заметил вокруг поручика странный прозрачный кокон, который переливался и искрился даже на свету. И это уже второй человек с подобным феноменом. Интересно, видят ли эту загадочную вещь мои сослуживцы?
Из осторожности я решил промолчать. Язык он ведь не только до Киева довести может, не хочу оказаться в местах, что гораздо хуже.
Логично предположить, что раз мой отец — маг, и преподавательница нового предмета тоже наверняка из этих… кудесников, короче, я в силу неизвестных причин обладаю способностью лицезреть подобные вещи.
Понятия не имею, хорошо это или плохо, так что буду просто относиться как к факту.
Отвлёкшись на собственные размышления, едва не пропустил начала занятия, а оно оказалось на удивление эффектным не менее, чем внешность преподавательницы.
Девушка развела руки, и между ними зажглась настоящая электрическая дуга.
- Итак, господа рекруты, перед вами простая демонстрация того, что на обыденном языке принято называть магией, волшебством или чудесами… Хотя, у науки есть довольно простое объяснение этому феномену. Магия, не более чем воздействие особой силы, которая носит название мана — на материю. Не хочу погружать вас в глубокие научные дебри, достаточно чтобы вы помнили и знали: мана способна так влиять на всё, что нас окружает, потому что является праматерией, из которой когда-то возник наш мир. Грубо говоря, это что-то вроде энергии, и эта энергия, в зависимости от того, как её используют, бывает созидательной или разрушительной. И, коль скоро мы заговорили об энергии, у маны тоже есть свой закон сохранения, причём весьма своеобразный. Если где-то убыло маны, значит, в другом месте прибыло материи. А вот обратные процессы, к сожалению, науке неизвестны. Если учесть, что количество маны хоть и кажется фантастически большим, всё равно рано или поздно произойдёт неизбежное — она закончится, причём раз и навсегда.
Поручик свела руки вместе, дуга исчезла.
- Только что, благодаря моему действию, я приблизила магическую смерть Вселенной, — улыбнулась преподавательница.
Кажется, я понял, почему в моём мире волшебство осталось разве что в сказках: похоже, у нас запасы маны то ли были не особо большими, то ли совсем истощились, как только что сказала Шереметева. А те редчайшие индивидуумы, которые действительно есть, пользуются её жалкими остатками, и потому толком никому не известны.
Конечно, это всего-навсего теория, причём родившаяся в моей башке совершенно стихийно. Как оно было на самом деле — знать не дано.
Правда, конца света для нас не произошло. Нет магии, да и хрен с ней, плакать не станем.
Хотя… я ведь сужу по меркам моего технократического мира. Быть может для этих людей пропажа магии уже сама по себе является светопреставлением.
Однако меня вот — лишили магических способностей, и ничего… живу как-то, не больно-то и заморачиваюсь на эту тему. Спасает тот факт, что прежде у меня особых способностей, кроме папиной кредитки, не имелось. А с ней я когда-то творил та-а-а-кие чудеса… А сейчас ни папы, ни его кредитки нет. Всё прошло, как с белых яблонь дым.
- Надеюсь, господа рекруты, моя информация отложилась в ваших головах, — продолжила Шереметева. — Вы узнали, что такое магия и откуда она взялась. А теперь я спрошу у вас: кто может быть магом? Есть желающие ответить?
- Есть! — полузадушено пискнул Кузя.
Парень буквально раздевал поручика взглядом, да и не он один не мог отвести восхищённых глаз с её прелестей.
- Говорите, — благосклонно кивнула та.
Кузя подскочил и на одном духе выпалил:
- Магическими способностями обладают представители аристократических семей.
Я лишь присвистнул. Вот тебе и тормоз — скорее, медленный газ, который врубается при упоминании каких-то ключевых фраз.
Сейчас Кузя не производил впечатление инфантила, скорее походил на ботаника, вот только очки не прилагались — с дефектами зрения в батальон не брали.
Надо будет к нему присмотреться на досуге. Парень, как оказывается, способен на сюрпризы.
- Отлично, рекрут, садитесь! — улыбнулась поручик. — Да, всё обстоит именно таким образом: только представители древнейших аристократических родов могут управлять маной, то есть быть магами. А самый главный и могущественный маг — государь император.
Шереметева повернулась в сторону портрета Николая Третьего.
- Благодаря мудрости его императорского величества, положен конец распрям между древнейшими фамилиями. Исчезла смута, забыты дворцовые перевороты, прекратились великие войны между семействами. Теперь все представители благородных дворов служат на благо родины — России, — торжественно изрекла поручик.
Вспомнив слова отца насчёт вражды Ланских с Голицыными и этими, как их… Остерманами что ли, я несколько засомневался в искренности фраз госпожи Шереметевой. Что-то недоговаривает эта мадам или мадемуазель (обручального колечка на пальчике я что-то не приметил).
Может, костёр больше не горит, но искорки-то явно остались. В любой момент пламя разгорится само по себе или раздуют, если не свои «кадры», так внешние.
А что — у России врагов в любой период было по горло. Стоит, к примеру, вспомнить, сколько нам гадила пресловутая «англичанка». Уверен, и у этой России проблем с «партнёрами» предостаточно: стоит лишь отвернуться, обязательно какая-нибудь мразь вцепится.
- Конечно, маги есть не только в нашей стране, поэтому мы, как люди военные, обязаны знать, с чем можем столкнуться в случае какого-нибудь досадного инцидента, — проговорила Шереметева. — Как я уже говорила, магия, в зависимости от применения, может иметь как созидательный, так и разрушительный характер. Конечно, ни один маг не сможет выстоять перед артобстрелом, особенно если это будет крупный калибр. Взять, скажем, меня… В моих силах создать над нашим кабинетом защитный купол, способный секунд тридцать выдерживать прямые попадания вражеского огнестрельного оружия: от пуль до осколков гранат. Увы, от артиллерийского снаряда я вас не смогу защитить. Более того, если противник откроет концентрированный огонь в одну точку, то пробьёт брешь в моём магическом куполе намного быстрее, чем тридцать секунд. Если перейду от пассивной обороны к атаке, смогу обезвредить часть противников, которые окажутся в поле зрения — к примеру, заморочу им головы, однако от невидимого снайпера мне уже не укрыться, и он сделает меня на счёт раз-два.
Она горько усмехнулась.
- К тому же нельзя забывать об откате. Кто из вас знает, что такое откат? Ну, слушаю вас, рекруты…
Положим, у меня были знание об откатах моего мира, но вряд ли то, о чём говорила сейчас поручик, имело отношение к коррупции. Так что я счёл за благо промолчать, а за всех снова отдувался на удивление резвый и расторопный Кузя.
- Откат — ухудшение физического состояния мага, после того, как он применил магию.
- Ты меня просто радуешь, рекрут, — похвалила Шереметева, и уши Кузи приобрели пунцовый цвет. — Магам всегда приходится расплачиваться за работу с маной. Она черпается из наших внутренних запасов, и, чем больше маны израсходовано телом, тем сильнее откат и хуже самочувствие. Умереть от этого, конечно, невозможно, но на какое-то время маг выбывает из строя, пока не найдёт источник маны и не напитается из него. Само собой, мана для нашей страны — такой же ценный природный ресурс как нефть, газ, древесина или уголь. И, само собой, в мире хватает желающих сделать так, чтобы наши источники маны были, как они выражаются, «справедливо поделены между всеми государствами», — с презрением добавила поручик.
Я усмехнулся. До чего же знакомые речи. В моём прошлом мире тоже хватало недовольных к примеру тем, что Сибирь с её богатствами досталась России. Очевидно, нам снова повезло, но теперь не только с недрами Сибири. Представляю, как нас «любят» в других странах.
- Как ваша фамилия, рекрут? — обратилась Шереметева к Кузе.
- Кузьмин, ваше благородие, — отрапортовал тот.
- Подойдите поближе, рекрут, — приказала преподаватель. — Ну, не бойтесь — я вас не съем.
Она улыбнулась.
Глядя на странное выражение её лица, в это не верилось. Что-то подозрительно плотоядное мелькнуло в её взгляде.
Судя по слегка испуганному Кузе, от него тоже это не укрылось.
К поручику он шёл так, словно шагал на эшафот.
- Повернитесь лицом к классу, — велела Шереметева.
Рекрут крутанулся на каблуках и замер по стойке смирно.
- У нас сегодня вводный курс, поэтому я не буду посвящать вас в большое количество деталей. Наряду с боевым применением магии, есть и другое, тоже весьма прикладное. Сейчас вы в этом убедитесь.
Шереметева резким движением полоснула раскрытой пятернёй по щеке Кузи. Острые коготки прошли по его лицу как рубанок, оставляя за собой полоски оторванной кожи и кровавый след.
Кузя от боли и неожиданности ойкнул, потянулся к щеке.
- Терпеть, рекрут! — прикрикнула поручик. — Команды «вольно» не было. Вы — будущий солдат, и обязаны выдерживать боль куда худшую.
Она посмотрела в нашу сторону.
- Что, рекруты, видели, какого красавца я сделала из Кузьмина?
Мы сидели молча, с удивлением разглядывая заплывавшее кровью лицо Кузи.
- Конечно, это пара пустяков, мелочь и только… Подумаешь, царапина! В бою с вами может произойти нечто, куда более опасное. Например, пуля угодит в сердце, оторвёт руку или ногу. Вам очень повезёт, если рядом с вами окажется маг, который умеет не только убивать, но и лечить.
Она снова поднесла наманикюренные пальчики к лицу Кузи, тот невольно дёрнулся, попытался убрать голову как можно дальше.
Но не успел.
Шереметева коснулась его щеки, по ней побежали синие искорки, и через несколько мгновений кровавые царапины исчезли сами собой. Я не поверил своим глазам. Морда Кузьмина вернулась к первозданному состоянию, будто и не было ничего.
Сам же виновник «торжества» стоял не мигая. Он должно быть вообще не понимал, что происходит, и почему все так на него таращатся, даже больше, чем на фигуристую преподавательницу.
- Садитесь, рекрут, — сказала она. — Сделать вас красивее мне, увы, не дано. Но отыграть всё назад — в моих силах.
Кузьмин вернулся на место и сразу же потянулся рукой к щеке, пытаясь нащупать след от кровавой раны. Он явно не отошёл от недавнего шока.
Шереметева глянула на часы.
- Что ж, рекруты, на сегодня, пожалуй, достаточно. Занятие окончено.
Глава 11
- А я бы вдул этой сучке, — мечтательно произнёс Цыган, бросив окурок в урну.
Мысленно все с ним согласились. Заняться любовью с такой красоткой не отказался бы ни один из нас.
Мы стояли в курилке, обсуждая события этого дня. Безусловно, самым ярким было первое занятие с поручиком Шереметевой. И даже не потому, что та демонстрировала нам магию: парни из отделения успели уже насмотреться разных штучек-дрючек, до того, как их призвали. Просто для нас каждое новое лицо, а особенно если оно женское и красивое, вызывало взрыв эмоций.
- Слышь, Лан, — обратился Цыган ко мне. — А ты в прошлом с Шереметевыми — как, пересекался?
И что прикажете отвечать — я ведь ни хрена не помню. Память настоящего владельца этого тела включается крайне редко, я пока не вычислил по какому принципу, но уверен — должен быть некий триггер. Эх, найти бы его. Тогда многое стало бы легче и проще.
Я с каменной физией пожал плечами:
- А хрен его знает. Может, где и виделись. Точно сказать не могу.
Что касается всего остального — сам бы с удовольствием повалял эту красотку. И чем дольше служу, тем сильнее такие желания. До поллюций не дошло, но я уже ничему не удивлюсь.
Когда ты заперт в чисто мужском коллективе, мысли сами по себе сворачивают на тему половых отношений, пусть нас и дрючат как сидоровых коз.
Принцип «чем бы солдат ни занимался — лишь бы заеб…ся» — родился не вчера, здесь его тоже знают и активно применяют.
Перекур быстро закончился, нас погнали на полосу препятствий.
Обычно её преодолевают в полной боевой выкладке, с автоматами, но для рекрутов пока делают послабления. На нас только повседневная форма без отягощений. Да и автоматы, или как здесь говорят — штурмовые винтовки мы пока видим на плакатах, изучая матчасть.
Стрелковой подготовкой всерьёз займутся ближе к экзаменам, все с нетерпением ждут возможность вдоволь пострелять.
А вот полосу препятствий мы искренне ненавидим, и есть за что.
Глубокая траншея — по команде Санникова выскакиваешь из неё, во всю дурь несёшься к деревянному забору… Перебираешься через него, ныряешь в проём разрушенной кирпичной стены, длинный забор, карабкаешься на второй этаж здания, используя канат перелетаешь через наполненную грязной жижей яму, оказываешься в колодце — и снова траншея, но уже другая. Бежишь по ходу сообщения, прижав уши, как любит прикалываться наш ефрейтор. Скачешь как сайгак через широченный окоп. Закидываешь «кошку» на вертикальную стенку и с её помощью оказываешься на той стороне, перепрыгиваешь препятствия поменьше, плюхаешься на пузо и по-пластунски ползёшь под колючкой, рискуя оставить на ней куски материи со штанов вместе с собственной кожей. Вскакиваешь, рысишь до сооружения, похожего на коллектор канализации. Выцарапываешь тяжеленную крышку колодца, спускаешься по скобам в вонючее подземелье, потом на поверхность… И тут тебя встречает солдат из старослужащих.
Вот уж мимо кого пройти не удаётся.
Короткая схватка традиционно заканчивается победой старослужащего. На нас отрабатывается какой-нибудь приёмчик, после которого рекрут пропахивает носом землю и, встав на ноги, долго не может прийти в себя.
Солдаты чередуются, для них это развлечение, потеха.
К счастью, садисты нам не попадаются. Ничего такого экстремального не происходит, но и хорошего в таком избиении младенцев тоже мало.
Страшно подумать, что на экзаменах будет уже не один встречающий, а сразу трое. И тогда драться придётся уже по-настоящему. Запрещены разве что грязные приёмчики, вроде ударов в пах. Всё остальное дозволяется.
Рекруту надо продержаться тридцать секунд. А это, поверьте, целая вечность.
Сегодня мне катастрофически не везёт — стоит только вылезти из канализации как на пути оказывается двухметровый Лось.
Процентов девяносто бойцов в батальоне — парни среднего роста и не сказать, что совсем уж атлетического телосложения. Но встречаются и такие экземпляры. Обычно их назначают унтерами.