Глава 16
Окончательное примирение
— Ну и как тебе сегодняшний вечер, Дик? — пыхнув сигарой, поинтересовался капитан Бэнтли, неспешно вышагивая по набережной.
— Гораздо лучше, чем вчера, — хмыкнул в ответ шедший рядом с ним, лейтенант
Оба офицера, как того и требовал закон, были обряжены в форму Соединенных Архипелагов Америки. Вообще-то не сказать, что отличия в одеянии моряков столь уж разительны. При неверном освещении можно даже перепутать, что в общем-то и не удивительно.
Исключение составляли разве только восточные моряки. Те же турки вместо фуражек носили фески. И хотя крой мундиров был европейский, все без исключения отделывали их богатой золотой и серебряной вышивкой.
— Фортуна повернулась к тебе лицом, а дружище, — хмыкнул капитан.
— Спорить не буду, карта сегодня мне шла.
Они возвращались из офицерского собрания. Ну не кутить же офицерам в одних кабаках с матросами. Вот и озаботился барон строительством отдельного здания. К услугам офицеров там наличествовали библиотека, ресторан, танцевальная зала, помещения с карточными и бильярдными столами.
Имелся и женский пол. Причем не вульгарные продажные девки, а вполне начитанные, способные поддержать беседу и составить пару для танцев. Не скаканья козликом. За этим в бордель. Речь именно о приличных танцах.
— И много выиграл? — полюбопытствовал Бэнтли в очередной раз пыхнув терпким дымом.
— Двести фунтов, — с апломбом произнес Дик Абрамс.
— Ого. Эдак ты чего доброго еще и от жалования начнешь отказываться.
— Но-но, я попросил бы, сэр, — нарочитым тоном, возразил лейтенант.
Они уже достаточно давно вместе, а потому позволяли себе неформальное общение не только на берегу, но и на борту. Разумеется далеко не всегда. Панибратство до добра не доводит. Но и без дружеского общения в море можно волком взвыть.
— Слушай, Томас, я все спросить тебя хотел. Как ты относишься к появлению этого странного русского капера?
— Ты о захватившем «Диану» Фелминга и его самого?
— А о ком же еще-то.
— Да ничего не думаю. Единственно непонятно как он это сделал. А что до остального, то вот уже три месяца как он никак себя не проявляет. Ни торговцев не хватает, ни на каперов не охотится. Хотя, если верить газетам, именно это им и было заявлено. А к чему ты об этом вспомнил?
— Да как бы… Помнишь ту русскую шхуну, что мы повстречали в ноябре.
— Ты о том наводчике, что попортил нам нервы, а тебе загнал осколок в брюхо?
— Именно. Меня все не покидает уверенность, что это наш старый знакомый.
— Не скрою, таких виртуозов мне встречать не доводилось. И уверен, что если бы не наш «Защитник», то, я уверен, он ни разу не промазал бы. Но при чем тут это.
— При том, что ты забываешь с кем он сбежал.
— То есть, хочешь сказать, что боярин Яковенков отправил своих вассалов по нашу душу? Тебе напомнить, чем закончились претензии русских? Им указали их место и они утерлись. Дело закрыто, за отсутствием состава преступления. Ее величество не позволит задевать своих подданных.
— Ну не знаю, эти русские… Они же настоящие дикари, — расходясь с шедшим навстречу молодым господином в темном костюме и котелке, с сомнением произнес лейтенант.
— Брось. Все это чушь собачья и не стоит выеденного яйца. Лучше посмотри какая великолепная ночь. Ч-черт, наверное все же нужно было прихватить ту красотку и подняться с ней в номер.
— И что тебе остановило?
— Завтрашний выход в море, — с наигранным тяжким вздохом ответил он.
А в следующее мгновение оба они повалились как снопы. Ни вспышки, ни боли, вообще ничего. Раз. И они погрузились в темноту. Словно кто-то повернул рубильник, выключая их сознание.
Прошедший им навстречу молодой человек обернулся на короткий свист. Бросил взгляд по сторонам и поспешил к лежащим на мостовой офицерам.
— Ну как тут? — поинтересовался подбежавший Григрий.
— Да отлично, — жизнерадостным шепотом ответил Борис. — Этот «Страж», я тебе скажу, та еще штучка. Его впору запрещать. Ну и твой механизм сработал как часы. Прямо четко накрыл.
Говоря это Измайлов забрал с парапета тряпичный сверток в котором находился артефакт и спусковой механизм, собранный Григорием буквально на коленке.
— Да ладно. Чего там было рассчитывать. Радиус пять метров, там временной зазор минимум в пять секунд.
— Ладно, скромный ты наш. Забираем обоих.
— Нам же нужен капитан.
— Второй его помощник и ближайший сподвижник. Думаю Елизавета Петровна будет только рада такой добавке, — возразил Борис.
Парень стоял в лодке, покачивающейся на воде у парапета набережной. Сейчас прилив, вода высокая и его рост вполне позволял заглядывать через каменное ограждение. Григорий поднял бесчувственное тело капитана и передал товарищу. Тот пристроил его на дне лодки, после чего принял второго, а затем помог перебраться и товарищу.
Вооружившись двумя парами весел, они довольно споро двинулись к марине с частными маломерными суденышками. Где, собственно, и позаимствовали эту шлюпку, принадлежавшую какому-то рыбаку. Григорию с его талантами вскрыть обычный навесной замок, что в носу поковыряться.
— Кстати, Гриша, я что подумал-то, — налегая на весла, заговорил Борис. — «Страж» этот. Догадались как можно его использовать мы, могут додуматься и другие. Может еще поразмыслите над артефактом который нейтрализует действие этого.
— Боря, ты бы аппетиты урезонил. То одно ему подавай, теперь другое. Причем одна задача заковыристей другой. А ничего, что мы пока даже не представляем в чем там соль.
— Ничего. Разберетесь, опыт уже есть. А правильно поставленное техническое задание, уже треть успеха.
Когда добрались до яхты уложили пленников в ящик под койкой, не забыв при этом влить им в рот одну хитрую настоечку. Когда проснутся, головка у них будет бо-бо. А уж какое их ожидает похмелье, так об этом и вовсе лучше помолчать.
Не производила Москаленко впечатления мягкосердечной особы. Животных любила до умиления. Искренне болела сердцем о близких ей людях. Но стоит только кому-то оказаться в числе ее врагов, пройдет катком без тени сомнений.
Что ни говори, а у людей Бэнтли рыльца были в пушку. Если бы капитан принес свои извинение за случившееся недоразумение, повлекшее несчастье и попытался загладить свою вину, все обернулось бы иначе. Борис был уверен, что Москаленко уже забыла бы тот инцидент и пошла дальше. И ведь не сказать, что англичанин туп. Измайлов помнил его рассуждения насчет того, что русские это не медведь, а бык, которого можно бесконечно водить на веревочке. Но сам отчего-то пошел напролом.
Утром как положено заявили о своем намерении покинуть порт. Приняли на борту чиновников, посещение которых было сугубо номинальным. Никто им особого досмотра устраивать не собирался. Что в общем-то и не удивительно. Это не СССР, прошлой молодости Бориса.
Только оказавшись в море, извлекли из тайника артефакты для перевода и съема опыта. Борис обещал Елизавете Петровне доставить Бэнтлина блюдечке с голубой каемочкой, так и поступит. А вот их опыт, Измайлову очень даже пригодится. Тем более, что на двоих у офицеров оказалось его неприлично много. Целых четыреста тысяч.
Вопрос встал о том, чтобы сменить «Газель» на «Диану». Причем сохранив парусное вооружение брига, дающее преимущество в скорости. Для чего конечно же потребуется увеличить экипаж. Наличными силами с таким движителем будет управиться непросто. Поэтому на совете решили набрать мальчишек с хорошим потенциалом, и целенаправленно готовить будущие кадры.
Парусник это конечно замечательно. Но, как известно, аппетит приходит во время еды. Борис уже засматривался на стальные корабли. И не один он. У Рыченкова и Носова, которые с успехом грызли гранит науки, глазки тоже блестели. А для этого нужны специалисты. Или даже профессионалы. Для подготовки которых потребуется просто прорва опыта.
Как и условились, «Диана» и «Чайка» ожидали их у одинокого небольшого островка. А по сути, плоской скалы площадью в несколько сот квадратных метров, с небольшой чашей, в которой вполне могли разместиться два корабля.
Правда, вздумай они воспользоваться этой естественной гаванью и для маневрирования пришлось бы использовать катера. Иначе никак. Впрочем, в этом не было никакой необходимости, остров был просто назначен точкой встречи.
Возвращаться на Линьолу было нежелательно. Ведь заминированный капер мог в любой момент выйти в море. Длительная стоянка в гавани ему ни к чему. Волка ведь ноги кормят. Так что, перевели дух и снова на охоту. А Борису с товарищами надо непременно быть на месте его гибели.
— Признайтесь, не ожидали? — наблюдая за ем, как бесчувственные тела переправляют на борт «Чайки», спросил Борис.
— Не сомневалась, — покачав головой, возразила Москаленко, с мрачным выражением лица. — Но не думала, что ты управишься так быстро.
— Повезло. «Роза» как раз стояла в гавани. Остальное дело техники. И что теперь их ожидает?
— Боренька, ты за кого меня принимаешь? Их будут судить и им воздастся по заслугам. Если судебное следствие решит, что их вины нет, то так тому и быть.
Угу. Только суд так не решит. И новый виток напряженности неизбежен. Лучше бы она его прикопала по тихому. Или судебное заседание будет закрытым? А тогда зачем вообще заморачиваться? Нет. Если дело дойдет до суда, то сделают это открыто. Чтобы другим неповадно было. Длинная рука кремля, все дела. Угу. Кремль и тут есть и именно там находится резиденция русского царя.
— Борис, добрый день, — обежав его фигуру внимательным взглядом, поздоровалась девушка.
Вроде и не желает показывать, но переживает на его счет. Это только глупец не заметит. Но фасонит, держит марку. Пока. Ничего. Время у него еще есть, чтобы и помириться и понравиться. Не ей. Тут-то как раз все в порядке. А вот батюшке ее прийтись ко двору, очень даже не помешает. Нет, он конечно может и сжульничать, выставив напоказ свою одаренность. Но хотелось бы как-нибудь иначе.
— Здравствуйте, Екатерина Георгиевна, — с легким кивком приветствовал ее он.
— Вы опять за старое. Забыли? Катя.
— Извините, Катя, — мысленно улыбнулся он такому непостоянству.
А ведь еще пять дней назад ее ничуть не задевало его обращение к ней по имени отчеству. Миновало значит ненастье. Может еще и облачно, но скоро точно станет ясно. Если только дорогу не перебежит какой ушлый проныра. Мысль об этом не понравилась, и царапнула коготками по душе. Вот пусть лучше эти молодые и ранние проходят мимо.
Нет, если бы он имел возможность быть рядом, то шансов у них не было бы. Но к сожалению это неосуществимо. В смысле, ничего невозможного. Только для этого придется открыться ее отцу. Мысль о том, что он окажется запертым в светлой и просторной мастерской показалась ему ужасной, и он поспешил ее отогнать.
Кстати, на Линьоле они толком так и не пообщались. Девушка весьма правдоподобно изображала обиду. Или все еще была обижена. Для того чтобы пересечься с ней, ему пришлось разыграть сценку с матросом, оказавшимся на пути двух девиц. Н-да. Артист погорелого театра.
Потом еще разок попытался завести с ней разговор, но нарвался на холодный прием. И где-то даже высокомерный. Москаленко в тот раз бросила на него многозначительный взгляд, мол, а ты как думал, я уж тут постарался, теперь ты помучайся.
Все изменилось в одно солнечное утро. Он тогда, совершенно случайно, а то как же еще-то, шел по набережной. И она как-то уж так ненароком прогуливалась в одиночестве. Поздоровался, попытался заговорить и по обыкновению столкнулся с холодным равнодушием и несвойственным девушке высокомерием.
И тут его окликнула баронесса де Линьола. Она всего-то перекинулась с ним парой фраз. Никаких вольностей. Но явно дала понять, что они знакомы. Хозяйка острова и матрос! Похоже Эмилия прекрасно понимала что тут происходит и откровенно забавлялась происходящим. Не переступая за грани приличия и даже не приближаясь к ним особо близко она сумела пробудить в девушке ревность.
Во всяком случае он рассмотрел именно это. Вообще-то, это чувство не способно созидать. Только разрушать. Но ведь порой кое что и сломать не грех. Например ледовый панцирь. В глазах девушки сверкнула злость, на щеках появился легкий румянец. Да она злилась на него. И это куда лучше равнодушия. И результат положительных изменений он наблюдал прямо сейчас.
— Я вижу ваше предприятие увенчалось успехом, — произнесла девушка.
— Да, все прошло просто замечательно. Преступник пленен и доставлен на борт.
— Великолепная работа. А вот и обещанная награда, — подтвердила старшая из девушек.
Глава рода Москаленко Елизавета Петровна предлагает вам стать ее приемным. Принять приглашение?
Вот так вот. Разумеется принять. А зачем же тогда вообще было затеваться. Правда, это пока ничего не значит. Она является вассалом Яковенкова, тот в свою очередь князя Тимошевского, а он уже помазанника божьего, царя Александра Третьего. Так что, пока эта, так сказать, заявка не пройдет все инстанции, данное предложение не будет иметь силы.
— Борис, я хотела бы поговорить с вами, — делая приглашающий жест в сторону юта, произнесла Катя.
Ну а что такого. Он к этому уже давно готов. Вопросов у девушки наверняка выше крыши. Только прежде ее сдерживала гордость. Но тут уж, коль скоро сделан первый шаг, то отчего бы не сделать и второй. Тем более, что любопытство тут пожалуй и ни при чем. Пожалуй Катя старается понять происходящее и как ей себя вести в сложившейся обстановке.
— Елизавета Петровна не отличается легкомысленностью. А тут вдруг обещает принять вас в свой род, — собравшись с мыслями, девушка сразу взяла быка за рога. — Она конечно же любила своих мальчиков, но наказание их убийц никак не может быть тем деянием за которое можно принять в род одарив при этом потомственным дворянством, да еще и простого моряка. Спасение ее и моей жизни? Более чем сомнительно, ведь на тот момент мы уже и сами были на пути к спасению. Но даже если и так, за подобное деяние предусмотрено награждение орденом.
— То есть, вы хотите понять, что происходит.
— Да.
— Хм. Мне уже давно следовало бы вам рассказать. Дело в том, что я одаренный художник. И подозреваю, что Елизавета Петровна имеет на меня определенные виды к вящей выгоде.
— Вы одаренный? — искренне удивилась она.
— Так уж вышло.
— Н-но-о, — она сделала красноречивый жест, подразумевая его облик.
— Не желаю сидеть на цепи, даже золотой, поэтому решил жить на особицу, — пожав плечами, просто ответил он.
— И когда она узнала?
— Насколько я понял случилось это на Нампуле, при вашем посещении картинной галереи.
— Так вот кто тот художник, — с понимающей задумчивостью, произнесла она. — И это мы за вами гнались, но так и не настигли.
— К тому моменту когда она поняла кто я, меня уже захватили люди боярина Морозова и я был на борту его личной яхты, — слегка разведя руками, пояснил он.
— Вы непременно должны мне рассказать о ваших похождениях, — с горящим взглядом потребовала она.
Хм. Вообще-то он ожидал другой реакции. Но похоже просто позабыл, что перед ним обычный подросток. Зато теперь сразу же вспомнил их беседу на улицах Нампула. Тайны, интриги, погони, схватки, все это так романтично и захватывающе. Ну что же, у него есть что поведать мечущейся душе молодой девушки.
Рассказ оказался достаточно долгим. Москаленко велела подать на ют чай с выпечкой. Кто сказал, что захватывающие истории нравятся только молодежи. Тем более, что Борис оказался хорошим рассказчиком.
После чаепития Борис с Катей вновь уединились, и прошли на нос. Его не гнали. На него уже не сердились. И с ним хотели говорить, отчего у него буквально выросли крылья. Господи, взрослый же мужик. Н-да.
— Значит оба корабля тоже ваши, и вы командуете всеми этими людьми, — произнесла она.
— Так уж получилось, — подтвердил он.
— И все это за неполные два года, а вам только исполнится шестнадцать.
— Именно.
— Господи, как бы я хотела оказаться на вашем месте, — восторженно произнесла она со всей своей юношеской пылкостью.