Взглянув в окно, Борис тут же сделал стойку. Это судьба. Будь он проклят, если упустит такой случай. С женским обществом никаких проблем. Бордели в полном его распоряжении, причем различной ценовой категории. В дорогих девочки такие, что закачаешься. Но он всегда негативно относился к продажной любви.
На летней площадке таверны он приметил давешнюю даму. Широкополая фетровая шляпка, голубое пальто, под которым угадывалось клетчатое платье для прогулок. Вообще-то ноябрь месяц. Русских такой погодой не удивить, но чтобы испанцы обосновались на свежем воздухе… Однако вдова сидела и пила кофе, пребывая в полном одиночестве. Ах нет. Через столик от нее устроились двое мордоворотов. Очень похожи на волкодавов некой госпожи Москаленко.
— Любезный, а можно отправить нашу покупку в порт, на русскую шхуну «Газель»? — поинтересовался он у лавочника.
— Несомненно.
— Тогда так и поступим, — вручив ему доплату, которой должно было хватить за услугу с лихвой, произнес Измайлов.
— Чего удумал, Борис Николаевич? — недоверчивым тоном произнес Яков.
При этом он эдак ненавязчиво поел плечами и слегка прижал руки, лишний раз убеждаясь в наличии револьвера в плечевой кобуре. Ношение оружия разрешено везде. Такой уж мир. Но где-то оно должно быть непременно открытым. А где-то, афишировать запрещено. Вот как в Гранаде.
— Знакомую увидел, — кивая на окно, пояснил Измайлов.
— Не дело, — крякнув, выразил свое отношение моряк.
— Брось, Яков. Я что, преступник и скрываюсь от властей.
— А ну как тебя завлекают, чтобы умыкнуть.
— Вот давай я теперь облажусь охраной и не буду высовывать носа. Пошли, уж, Цербер.
— Кто?
— Это имя одного мифического пса, стерегущего вход в царство мертвых.
— Вот типун тебе на язык, — в сердцах выдал Яков.
— Извини. Займешь вон тот столик, и следи за ее охранниками.
— Да понял уж.
Выйдя из лавки Борис пропустил промчавшийся мимо автомобиль, обдавший его запахом перегретого пара, смешанного с маслом и сгоревшего угля. Хорошего, к слову. Копоти практически нет. Антрацитом топят. Может граф издал закон запрещающий пользовать дрянное топливо.
К слову, город конечно закопчен. От этого никуда не деться, коль скоро повсеместно используются паровые машины. Но в то же время несколько чище виденных Измайловым ранее. Так что, подобное предположение вполне имеет под собой основание.
— Здравствуйте сеньорита. Позволите составить вам компанию, — без приглашения опускаясь на стул напротив нее, произнес Борис.
Двое амбалов не ожидавших подобной наглости, дернулись было, но баронесса приподняла ручку в белой перчатке, в останавливающем жесте. Измайлов в свою очередь легонько качнул головой, Якову. Тот пожал плечами и уселся за свободный стол. При этом переглянулся с испанцами, задорно подмигнув, мол не боись, моряк ребенка не обидит.
Н-да. Только непривычному к его внешности, это вполне может показаться зловещим. Впрочем охранники и не подумали тушеваться. Окинули обоих нахалов оценивающими взглядами, и потянулись к чашкам с кофе.
— Не дело, сеньорита ставить свою охрану в неловкое положение. Уверен, что они просили вас сесть подальше от входа на площадку, так, чтобы они могли контролировать подходы.
— Действительно, все так и было, — произнесла она с едва заметным кивком и пригубила кофе.
— В таком случае сделайте милость, не наказывайте их. А в следующий раз, послушайте совета тех, кто отвечает за вашу безопасность. Будь на моем месте злоумышленник и от этого благостного пейзажа не осталось бы и следа.
— Я учту, ваши пожелания.
В этот момент появился официант. Он остановился немного в стороне, явно давая понять, что не собирается обслуживать каких-то безродных, если на то не будет воли баронессы. Вот если бы они присели за отдельный столик не докучая благородной особе. Тогда, да. Совсем другое дело.
Сеньорита благосклонно кивнула, давая понять, что их можно обслужить и официант приблизился.
— Что изволите?
— Имеется ванильное мороженое?
— Да.
— Тогда большую порцию. А тому медведю кружку светлого пива.
— Непременно.
— Мороженое? В это время? — вздернула бровь баронесса.
— Ну, если испанка пьет кофе на летней площадке, то русский вполне может себе позволить полакомиться мороженным. У нас дома уже морозы и народ ходит в шубах. А тут, все еще можно купаться в море.
— Я слышала, что в России холодно и вы греетесь водкой.
— Холодно. Но водкой греется только дурак. Ее мы пьем для веселья, чтобы кровь быстрее заструилась по жилам, а душа непременно развернулась. Тот же, кто перебарщивает с водочкой, порой засыпает в сугробе, после чего не просыпается вовсе или поднимается уже переродившимся, — слегка разведя руками, закончил он.
Тем временем баронесса де Линьола пыталась составить себе представление о этом очаровательном нахале. Говорит по-испански с явным трудом, тщательно подбирая слова, при этом с явными задатками мадридского выговора. Значит язык он начал изучать недавно, но при этом обладает высокими показателями Разумности и минимум третьей ступенью Лингвистики.
Достаточно эрудирован, речь правильная. Костюм из ткани среднего ценового сегмента, но между тем пошита у хорошего портного. Уж это-то она способна отличить с первого взгляда. Собственно именно по этой причине она и остановила свою охрану.
Итак, вывод, молодой дворянин путешествующий инкогнито. Русский? В порту стоит только одно русское судно. Некая винтовая шхуна «Газель». Ее владелец вроде бы некий профессор, который, кстати, вчера был на вернисаже. Их не представили, но ей о нем рассказали.
Вывод. Молодой человек скорее всего сын профессора, предпочитающий развлекаться, под личиной безродного. Остается вопрос, как ей с ним поступить.
— Вероятно вас греет безмерная самоуверенность, — вновь отпив кофе, произнесла она.
— Ах бросьте сеньорита. Подспудно вы готовы к ни к чему не обязывающему приключению. А иначе к чему вам посещать подобное заведение. Кофейня или ресторан куда больше подходят вашему статусу.
Он поблагодарил официанта за принесенный заказ. И когда тот отвернулся, задорно подмигнул собеседнице. Щедро зацепил мороженое и отправив в рот с нескрываемым удовольствием раздавил холодный комок. Кому как, но ему и впрямь было где-то даже и жарко. Ох уж ему эта местная мода и необходимость непременно носить пиджак. Пусть и из легкой ткани.
— Очаровательное нахальство, — легонько тряхнув темными кудрями длиных волос, произнесла она.
— Ну, ночи нынче холодные. Для испанцев. Так отчего бы русскому медведю не поделиться своим теплом.
— Медвежонку.
— Пусть так.
— Через час, гостиница «Армилья», двадцать пятый номер, — одарив его многозначительной улыбкой, произнесла она.
— Позвольте мне оплатить ваш заказ? — попросил он.
В ответ она вопросительно вздернула бровь.
— Если заплачу я, это нормально, я мужчина. Если вы, это будет выглядеть платой. О какой бы мизерной сумме не шла речь.
— И?
— Тогда я не приду.
— До встречи, — поднимаясь и не думая просить счет, произнесла она.
Глава 6
Нечаянное открытие
Кружок шаловливого солнечного луча замер на полуобнаженной налитой груди, словно маленький зверек. Он как будто упрекал Бориса, решившего променять такую красоту на какие-то там занятия. А еще, манил и предлагал запечатлеть на холсте это желанное и страстное тело.
Н-да. Творческие натуры они такие. Творческие. Вот уж никогда бы не подумал, что и сам станет таким. Но жизнь еще и не такие коленца выкинет. Сподобился. Хорошо хоть мозги на этой теме не протекают.
Едва слышно хмыкнул, начал застегивать пуговицы рубашки. Все это конечно замечательно. Но на борту его ждет легкий завтрак, и работа над очередным пятнадцатью полотнами. После чего обед, занятия с профессором, и его коллегами. Ужин, свободное время и ночь с Эмилией.
Профессор и его коллеги предпочитали отдаваться работе. Но ради приличия пару раз посещали вечерние приемы баронессы. Но злоупотреблять этим не желали, не в состоянии предаваться праздности. К чему она отнеслась с пониманием. Люди увлечены научной работой. И потом, неона ли обещала им уютную и тихую гавань, где их никто не потревожит.
Борису на эти приемы путь был заказан. Вообще-то она была готова видеть его там не раскрывая его инкогнито. Ее гости, дворяне вассалы так же с пониманием относились к желанию странного гостя сохранять тайну своего происхождения. Все были уверены в том, что молодой человек просто забавляется таким незатейливым способом.
Измайлов же не желал оказаться в дурной ситуации, на случай если все вскроется. Выдача себя за дворянина, чревата уголовной ответственностью. Поэтому он всячески давал понять, что не принадлежит к благородному сословию, а на прямые вопросы отвечал вполне категорично. Однако, убедить окружающих в этом было невозможно. Ну и пусть их…
После первого свидания, наполненного страстью, баронесса осталась настолько довольна, что заявилась на борт «Газели» предложив погостить на ее острове. Владения достаточно скромные, население насчитывает всего-то шесть тысяч человек. Всей дружины, рота морских пехотинцев при четырех полевых семидесятипятимиллиметровых пушках, вооруженная шхуна да четыре катера береговой охраны, вооруженных метательными минными аппаратами.
Довольно серьезное оружие, учитывая малые габариты носителя, его скорость, маневренность и заряд самой мины в двадцать пять килограмм динамита. Конечно не идет ни в какое сравнение с торпедой. Но учитывая дальность хода и точность современных самодвижущихся мин, вполне может конкурировать в эффективности. Хотя атаковать на них могут конечно только настоящие смертники. Дистанция атаки составляет всего-то сорок-пятьдесят метров.
После короткого совещания, было принято решение принять приглашение Эмилии де Линьолы. И за прошедшую неделю жалеть об этом пока не приходилось. Быт и распорядок вполне устоялись. Они где-то даже и расслабились. Но признаться, в опасность и не верилось. Что в общем-то и не удивительно. Проскурин вассал боярина Голубицкого, и если вскроется, что Борис одаренный, никто даже не допустит мысли о том, что он сам по себе, свой собственный. Просто потому что такого быть не может.
Что же до баронессы, то не похоже, что она готова закуситься с кем-то всерьез. Экономика острова основана на полном цикле производства шелка. Здесь имеются обширные посадки тутовых деревьев, фермы по разведению и выращиванию тутового шелкопряда, две фабрики по переработке сырья и ткацкая.
Влезать в военные авантюры, для такого владетеля просто глупо. Тем более, что ее дружина, включая экипажи шхуны и катеров насчитывает едва ли три сотни человек. Отбиться от шайки каких-нибудь разбойников более чем достаточно. Против десанта регулярных войск уже не серьезно.
— Уже покидаешь меня, мой рыцарь, — открыв глаза, томно произнесла Эмилия.
— Нужно бежать. Павел Александрович строгий учитель, если опоздаю получу нагоняй.
— Кстати, милый, у меня есть к тебе просьба.
— Все, что в моих силах.
— Разумеется в твоих. Я хочу чтобы ты написал меня вот такой, — откинула легкое одеяло, явив ему свое волнующее и манящее обнаженное тело.
— О чем ты? — искренне удивился он. — в нашей компании имеется художник, я могу передать ему твою просьбу.
— Ты об этой посредственности? — фыркнула она. — Я отдаю должное его познаниям, он по настоящему разбирается в живописи, однако кисть не его конек.
— Но сам я умею только пользоваться фотографическим аппаратом.
— Пойдем, я кое-что тебе покажу, — легко соскакивая с постели, словно не только что проснулась, произнесла она.
Подхватила со стула легковесный, прозрачный шелковый пеньюар, который лишний раз подчеркивал ее соблазнительные формы и направилась на выход из спальни. Борис прихватив с собой светлый льняной пиджак, двинулся следом.
Они прошли по коридору, и вошли в одну из высоких дверей, за которой оказалась большая комната, стены которой были увешаны картинами. Надо сказать, пристроены они были пока довольно вольготно, но по мере роста коллекции, их расположение будет неизменно уплотняться.
На стене справа он заметил несколько картин с одинокими обнаженными женщинами и молоденькими девицами. Впрочем, его заблуждение длилось недолго. Работы принадлежали разным мастерам, разным школам, разным стилям. Но на всех полотнах была изображена Эмилия. Вне всяких сомнений. Слева были видны парадные портреты, и там она так же была представлена в разных возрастах.
— Жан-Антуан Ватто, Жан-Батист Шарден, Каналетто, Жан-Этьен Лиотар, Антон Рафаэль Менгс, Федор Рокотов, Карл Брюлов, Александр Иванов, — перечисляла она указывая на картины. — все они посчитали, что моя красота достойна того, чтобы ее запечатлеть. И только ты, своим отказом говоришь об обратном.
— А с чего ты взяла, что я художник? — пожал плечами он.
— Милый мальчик, я слишком хорошо разбираюсь в людях, чтобы меня можно было запутать.
Мальчик? Ну-ну. Не такой уж он и мальчик, учитывая две его жизни. Скорее уж ты молодка. Хотя-а-а. Он бросил быстрый взгляд на картины оставшиеся в стороне. Похоже, она его может еще и внучком назвать. А может и правнуком. Потому как между двумя молоденькими обнаженными нимфами была некая разница, которую не объяснить разными школой и стилем. Баронесса однозначно прошла через перерождение. Быть может и не через одно.
— Итак, господин Некто, что теперь вы ответите на мою просьбу, — мило улыбнувшись, с хитринкой закончила она.
При этом Эмилия остановилась так, что за ее левым плечом оказался его набросок, сделанный в галерее и уже забранный в строгий багет. Вот так. То, что и работой-то назвать нельзя, вдруг оказывается в столь именитой компании.
— Даже так, — вздернул бровь Борис.
— Не скажу, что это было так уж просто. Но я поняла кто ты, уже после первого нашего свидания. Потом это подтвердил хараетерник, мой вассал и директор школы. Было так интересно наблюдать за тобой со стороны. А еще, ты весьма необычный молодой человек, с разносторонним интересами. Вот только не нужно искать подоплеку. Я с тобой искренна.
— Ну что же, тогда давай на чистоту. Я не волшебник, а только учусь. Хочешь повесить картину недоучки рядом с полотнами таких мастеров?
— Ты пишешь в совершенно ином стиле. И потом, у меня нет времени ждать, когда ты полностью раскроешь свой талант. Тем более, что нет предела совершенству. Сейчас я в полном своем расцвете. Как модно сегодня говорить, в бальзаковском возрасте. Ведь хороша же, правда, — расставив руки и покружившись, произнесла она.
— Хороша. Спору нет. А сколько тебе лет.
— Даме такие вопросы задавать неприлично.
— И все же.
— Сто двадцать пять, — игриво сделав книксен, ответила она.
— Превосходно сохранилась, — хмыкнув, произнес он.
— Ну так, как, милый, ты выполнишь мою просьбу?
— Надеюсь больше никто не знает?
— И не узнает. Клянусь, вывесить здесь твою работу только после твоего отбытия.
— Ты показываешь эти картины гостям?
— Да. А что такого.
— Д-да так. Ты ведь на них обнаженная.
— Считаешь мне есть чего стыдиться?
— Нет ты прекрасна, но…
— Вот пусть знают об этом, завидуют и облизываются, — перебила она его.
— Как скажешь, — слегка разведя руками, согласился он.
— Кстати, а что это за странные такие жилеты ты заказал моему скорняку? По виду больше напоминают древнюю стеганку, — направляясь на выход, поинтересовалась она.
— Пуленепробиваемые.
— Из шелка?
— Сама проверь. От винтовочной пули конечно спасет только если на излете. Но револьверную держит даже в упор, как сбережет и от осколков. Конечно больно, не спасает и войлочная подкладка, но жизнь всяко дороже синяков.
— А почему скорняк?
— Слишком много слоев. Вручную правильно не пошить, обычная швейная машинка не в состоянии справиться. Его предназначена для работы даже с толстой кожей.