Вот и тогда, прикрыв глаза и прислушиваясь к городскому гулу, Джи сидел, откинувшись на стопку книг. Цоканье копыт, детский плач, крики зазывал и мерные удары молота по наковальне – всё было так похоже на Зоа, и в тоже время ощущалось совсем по-другому. Все эти люди, этот воздух, эта земля.
Шум, удаляясь, начал стихать. Появился наклон и, чтобы не сползти, Джи упёрся ногой в лавку напротив. Может, имперским горам и не сравниться в крутости со скалами и утёсами королевства, но и тут бывают холмы – на одном таком как раз стоит императорский дворец. И в него-то и везут Джитендру. А отправил его сюда Джай Кайлаш, двоюродный брат покойного короля Зоа, Торила Третьего. Хотя можно сказать, что Кайлаша вынудили его сюда отправить. Как же там было… «по заложнику от каждой покорённой страны»? Так что Джи по сути заложник. Кажется. Может, поэтому его и заставляли ночевать в каких-то борделях? Однако сопровождавшие имперские воины вели себя довольно учтиво. Словно он всего лишь важная персона, которой не слишком-то доверяют.
Но в чём-то они даже правы. Ведь Кайлаш, усыновивший Джитендру и давший ему новое имя, так же дал ему и задание…
Карета поднималась всё выше и выше, воздух посвежел, а в узкое окошко на двери уже стало видно небо и кусочки далёкого леса между домами, а дальше… море! Сверкающее, кажущееся просто огромным, простирающееся сколько хватает глаз! Джи вскочил и прижался носом к решётке.
И вдруг карета вздрогнула, словно колесо напоролось на огромный булыжник.
Пол ушёл из-под ног, брусчатка за окном полетела прямо в лицо, а на спину посыпались книги… последней в затылок врезалась пустая миска. Снаружи послышался звон клинков и крепкая ругань – но почему-то так нечётко, будто за тридевять верст… Что-то со слухом? Отбросив толстый том «Краткой истории мира» с вышитой вручную обложкой, Джи схватился за лавку, пытаясь подтянуться… но пальцы соскользнули. Густой туман начал заполнять карету. Чёрный? Нет, фиолетовый… От него он и отключился.
***
– Я в-ведь не сплю?
Человек, стоящий у жаровни, оборачивается – его лица не разглядеть, но почему-то Джи кажется, на него смотрят, как на скотину, приведённую на убой.
Но как же так? Он же заложник от покорённого королевства! А император?! Что вообще происходит?!!
– Дыши глубже, – советует тихий голос. Очень тихий. – Волноваться не нужно. Больно не будет. Почти.
– Но я… п-почему?
– Какая разница?
Угли под жаровней горят бесшумно. Пламя странное, практически белое. Человек кажется довольно высоким и худым, плащ или накидка висит на нём, словно на вешалке. И вот эта вешалка, мистер Скелет, делает шаг от огня, приближается, Джи вжимается в пол и стену – и вдруг понимает, что тоже прикован, только его не подвесили, как остальных. Но стоит похитителю взяться за рычаг у стола, как цепи начинают подниматься и, позвякивая, скрываться в тёмной дыре над головой.
– Да вы знаете, кто я?!
– А это важно? Или, думаешь, господа вельможи умирают как-то иначе? Не так, как обычные люди?
Он ведь серьёзно… Только когда ноги Джи уже не касаются пола, мистер Скелет отпускает рычаг. Суставы трещат. Дышать всё тяжелее. А человек подходит так близко, что даже отсвета от жаровни хватает, чтобы рассмотреть его острые зубы и длинный язык, высунувшийся изо рта.
Дакини? Так его просто съедят?
И как только Джи сразу не заметил его странную ауру?
Впрочем, что бы это изменило?
Смешок, похожий на кашель, вырывается из груди. Какое невезение! Стоит избежать одной опасности, следующая только хуже.
– Что, мальчик, так испугался, что потерял рассудок?
– Я не мальчик! Мне шестнадцать! И у тебя изо рта несёт как из помойной ямы!
Подбородок Джи задирается, когда его дёргают за волосы. Острые зубы приближаются к горлу.
– А ты, можно подумать, весь такой чистый?!
Обидно. Будто Джи виноват, что в этих гостиницах нормально не помыться. Сам он это делать не очень умеет, а предложи свою помощь кто-то из солдат… нет, уж лучше ходить грязным, чем позволить кому-то дотронуться до себя.
Только сейчас у него выбора нет. Человек касается клыками его кожи даже не спрашивая разрешения. Больно. Пнуть бы, лягнуть этого людоеда, но конечности просто висят, словно плети. Но ганда уже отстраняется, отпускает волосы Джи и прижимает к его шее что-то другое, холодное. Джи старается не дышать, чувствуя, как кровь вытекает… И вдруг замечает, как округляются глаза с вертикальным зрачком.
– Т-ты…
Дакини поднимает прозрачную склянку выше, позволяя огню подсветить её содержимое – чёрная жидкость. Капюшон сползает с гладкого черепа, обтянутого зеленоватой кожей. Мистер Скелет снова косится на Джи.
– Кто ты?
– Это же было неважно…
Трескаются пересохшие губы. Если подумать – Джи ужасно голоден и хочет пить. Но его вновь хватают за волосы, дёргают, встряхивают, как игрушку. Цепи звенят.
– Кто ты, я тебя спрашиваю?!
Треск и грохот выбитой деревянной двери заставляют похитителя замереть.
– Именем императора! Никому не двигаться!
В глазах снова мутнеет. А дакини медленно разжимает пальцы. И вдруг суёт склянку с кровью себе в рот. Джи отчетливо слышит хруст стекла, видит глаза, вылезающие из орбит... Людоед хватается за горло, судорожно сглатывает… и падает на пол. Ворвавшиеся в подвал стражники окружают его дугой, тычут копьями, но тот уже хрипит и исходит кровавой пеной.
И тут в проёме выбитой двери показывается ещё один стражник. Он огромен. Широк. Pаза в полтора больше обычного мужчины. Вместо кожаных доспехов – чёрный камзол и чёрный плащ, а волосы и глаза сверкают жёлтым металлом. Он обходит жаровню и останавливается напротив обезглавленного тела, висящего на стене.
– Васу-инха, здесь есть выживший! – окликает его сослуживец.
Гигант в ответ молча кивает, даже не повернув головы. Он капитан? Или лейтенант? Однако явно не человек, а ганда – но разве осквернённых нанимают на службу?
– В повозку его.
Гигант выходит, пригнувшись в проёме выбитой двери. А Джи тем временем опускают на пол. Кто-то снимает кандалы, кто-то накидывает на плечи плащ – но он не чувствует ничего, кроме желания сжаться и стать как можно меньше. Эти руки, эта теснота… Но последние силы покинули его вместе с порцией крови. И хоть Джи и пытается встать – вверх по лестнице его почти несут. Свежий воздух помогает немного взбодриться, но странная дрожь внутри никуда не уходит.
Прошёл же уже целый месяц! Так какого демона его всё ещё трясёт от любого прикосновения мужика?!
На узкой улице уже ждут две повозки без крыши – в одной расселся гигант. Он больше похож на бога, чем на обычного ганда, да ещё и свет от факелов заставляет золотую гриву блестеть и искриться, будто настоящий драгоценный метал. Вот везёт же некоторым… от внимания придворных дам, наверное, нет отбоя… Хотя, кто пустит ганда во дворец?
– Васу-инха, парень потерял много крови! Позвать мага?
На этот раз гигант всё же бросает взгляд на Джи. Но тут же морщится, мотает головой и отвечает раздражённо:
– Я же сказал – в повозку.
Джи опускают на какую-то тряпку, пара стражников забираются следом, и лошади тут же трогаются с места. Но куда его везут? Ведь никто ничего не спросил…
– Вы… знаете, кто я?
Кивок. И снова – не глядя.
Всё, больше нет вопросов. Только злость. Какого демона?! Этот громила такой же ганда, а морду воротит, словно Джи – погань и мерзость!
Над головой проносится тёмное небо, полное россыпи звёзд. Некоторые кажутся цветными. Прохладный воздух треплет волосы, дрожь внутри утихает. Джи кажется, что он уже даже может сесть… Но резко поднявшись, приходится тут же вцепиться в край повозки – от головокружения пустой желудок упёрся в горло. Один из сидящих сбоку солдат кладёт ему руку на спину, не давая упасть... Гигант же продолжает смотреть прямо перед собой на проносящиеся стены каменных домов, голубых в лунном свете.
– Э-эм, Васу-инха, – вдруг нарушает молчание стражник, придерживающий Джи, – вы уверены, что…
– Да.
Повозка останавливается у высокой башни. Не доезжая до дворцовых ворот. Джи видит огромный дворец и уже было открывает рот, чтобы тоже уточнить – вдруг громила принял его за кого-то другого? Но тот уже выпрыгивает из повозки, обходит её… и вдруг выдёргивает из-под Джи тряпку, на которой тот сидел всю дорогу. И бросает себе на плечи.
О, так это был его плащ…
– Идти можете?
Джи кивает. И послушно слезает с повозки. Когда ноги касаются земли, замирает, прислушиваясь к себе… Нет, всё не так уж и плохо – если не делать резких движений, проблем быть не должно. Только вот почему башня?
Солдаты остаются у повозки, а гигант идёт впереди. Вроде не быстро, но Джи едва за ним успевает.
– Эм, Васу… или как там вас… Вы уверены, что нам сюда?
– Уверен.
Вход охраняют. При их приближении все пятеро стражников с грохотом вскакивают с мостовой, хватают мечи и копья, и Джи замечает, что доспехи у них совсем не кожаные.
– С возвращением, Васу-инха! – оглушающе и хором, в один голос.
– Вольно.
Стальная дверь громко хлопает за спиной, и Джи послушно бредёт за гигантом по лестнице. Крутая, она уходит резко вверх. А пока никто не смотрит, Джи касается шеи, подносит пальцы ближе к глазам – на них кровь. Не чёрная. Красная. Только уже подсохшая. Хорошо.
Постепенно факелов на стенах становится меньше, вместо окон – какие-то щели, сквозь которые едва ли пролезет рука. Похоже, мечты попасть во дворец были напрасны.
Гигант сворачивает с лестницы в тёмный проём. В коридоре ни одного источника света, нет даже окон-щелей. Джи смотрит под ноги, на свою длинную тень, сливающуюся дальше с тенью огромного мужчины, и чувствует себя очень глупо – словно добровольно идёт в пасть к зверю. Только вот уже несколько поздно задумываться о подобном…
Наконец гигант останавливается и касается стены. Раздаётся щелчок, потом скрежет – и рядом возникает пустота.
– Заходи… те.
Джи вздыхает и делает шаг. Но оборачивается на пороге.
– Кажется, мне всё-таки не помешает лечение…
– Зачем? Разве ты не ганда?
Да он издевается!
– И что? Если ганда – так значит всё само заживёт?! И вообще, мне нужен свет… И я есть хочу. И пить! И помыться…
Гигант молчит. Света с лестницы хватает, только чтобы рассмотреть очертание его широкой фигуры. И вдруг в памяти всплывает совсем другой силуэт… тоже в плаще, но не в чёрном, а зелёном, разбрасывающем искры. Жар сгорающего гобелена и хлюпанье крови… Значит, Копьё Индры…
– Ну и что же ты замолчал? Или это весь список желаний?
Он усмехается.
Отвернувшись, Джи шагает в темноту. Спотыкается обо что-то, падает… кажется – на кровать. А за спиной раздаётся негромкое:
– Потерпи до утра, Джитендра Кайлаш.
И дверь закрывается. Снова скрежет, щелчок. И удаляющиеся шаги.
Что он только что сказал? «Джитендра»? Но Джай, усыновляя его, дал имя «Ситар»! «Ситар Кайлаш»!
Какого демона здесь происходит?!
_______________________________
* дакини – раса ганда, образовавшаяся после слияния людей с демонами-людоедами, обычно они не появляются в городах.
** -инха – обращение к старшему по званию или учителю.
_______________________________
Глава 3. Император должен умереть!
***
B комнaтe не совсем темно.
Cтранно. Буквально только что колеблющая полоска удаляющегося света истончилась, исчезла, погружая Джитендру во тьму, потом что-то скрипнуло, лязгнуло… Hо вот он стоит и смотрит на каменную стену перед собой. Откуда она взялась? И почему светится? Больше всего это поxоже на далёкий отблеск пламени – словно где-то за спиной Джи горит костер, и свет от него едва-едва достаёт до некрупных камней (с голову кошки), из которых и сложена эта стена. Да и все стены в комнате. Но Джи на всякий случай оборачивается, чтобы убедиться – и не обнаруживает ничего, даже собственной тени.
Зато на плотно пригнанных камнях вдруг стремительно начинают проступать извилистые сине-зелёные линии: искрящиеся и режущие глаза.
Джи щурится, моргает – и почти проявившийся тут же узор пропадает.
Показалось?
«Или я сильно стукнулся головой, или это какая-то зачарованная комната… специально для ганда? Но откуда они узнали?»
Видимо, Kайлаш забыл упомянуть, что в столице чуть ли не каждому второму известно, что Джи – не человек. И мало того, что великан назвал его настоящим именем, так ещё и тот дакини едва не пустил на ингредиенты для какого-то зелья…
– И что из этого следует?
Ничего нового.
Но не успевает он сам себе ответить, как стены немного светлеют… и вдруг разом всё тухнет, заставляя Джи попятиться, упереться во что-то с мягким краем, оказавшееся кроватью, и плюхнуться на неё задом. И почувствовать, как вновь начинает щипать глаза, но на этот раз не из-за ярких бирюзовых линий – теперь вокруг только непроглядная чернота, но чернота эта словно едкая щёлочь.
И вдруг Джитендру придавливает к кровати. Сотни невидимых сильных рук хватают за плечи, руки, ноги, горло, наваливаются на живот, колени, тянут за волосы…
Страх вырывается из оков, затапливает тело вместе с тянущей болью…
И мрак расступается.
Джи слышит потрескивание пламени, видит тощую фигуру в плаще… свежее ещё воспоминание легко оживает – и склянка прижимается к горлу, клыки, дым… потом вдруг всплывает строгое морщинистое лицо Джая Кайлаша, надменно глядящего на него, распростёртого на полу. И жёсткие руки стражников… Да, наверное, кидаться на брата короля с ножом для чистки фруктов было очень глупо – но в тот момент, после пробуждения, Джи даже представить себе не мог, что покушение на Торила Третьего и его семью – дело рук не этого старика. Но мысль не успевает оформиться, и кто-то или что-то, словно решив выпотрошить его память, заставляет всплывать на поверхность всё более и более гадкие воспоминания… почувствовать мозолистые пальцы… на себе и… в себе… увидеть тело матери… а потом её же, но ещё живой… она тормошит его в постели, вырывая не из самого приятного сна, полного криков и звона стали, заставляя зачем-то встать и куда-то бежать…
Борясь с подкатывающей к горлу тошнотой и головокружением, Джи пытается перевернуться на живот, будто так у него получится остановить эту поганую карусель, но ощущения путаются, сливаются: вот он вроде бы тут, в темноте, лежит на плоской кровати – и одновременно там, в полумраке – тоже лежит, но на кровати помягче… Перед глазами всё смазывается… и начинает постепенно проявляться, словно всплывая из неведомых глубин, новый образ – странный и кажущийся совершенно незнакомым: холод, пещера с высокими сводами, совсем рядом громкий женский плач – причём Джи откуда-то знает: это плачет его мать – и в то же время он совершенно точно помнит, что при нём она ни разу не проронила ни единой слезинки…
Смысл искажается. Звуки плывут, перемешиваются – становится не за что зацепиться. Джи всё больше проваливается сквозь мглу и холод, через боль и кровь, через чьи-то страхи, чей-то гнев и чей-то ужас… Он тонет. Глаза его больше не видят ничего, а мысли твердеют, тяжелеют и остаются где-то там, далеко, на поверхности, в другой жизни.
***
«Император должен умереть!» – мысль рождается, повторяется, с неожиданной силой дёргает за ниточки сознания, расползшегося в необъятной темноте.
«…умереть!»
Да, Джитендра уверен, что именно так. Потому что именно император виновен в смерти его матери и его горячо нелюбимых сводных братьев. И если последних он ещё может ему простить, то убийство матери – нет. И Торила Третьего тоже… Джи не знает, хорошим или плохим тот был королём, да и узнать его как отца ему не довелось, но Торил пошёл против всех, официально заключив брак с нечистой… У Джитендры не сохранилось никаких ранних воспоминаний, ничего кроме смутных блужданий, но пока он рос, пока подслушивал разговоры слуг или вельмож, в нём крепла уверенность – они с матерью живут в роскоши лишь благодаря милости короля. И вообще – живут.