— Мне, собственно, некуда идти, — сказал Ян растерянно и даже честно. — Я просто хотел выбраться из казармы на денёк.</p>
<p>
Он заметил, что Николя недовольно поджал губы, и приготовился встретить сопротивление, но тот только сказал так же тихо, без тени злости:</p>
<p>
— А может, я не хочу брать тебя с собой? Может, не хочу впускать в свою жизнь?</p>
<p>
Ян замер. Сказанное было настолько очевидно для него и настолько незначимо до этой секунды, что он даже растерялся ненадолго.</p>
<p>
— Ты не думал, — продолжал тем временем Николя, — что я имею право быть один? И никого из вас не впускать? Вот ты бы хотел, чтобы кто-то ворвался в твою комнату, поселился на твоей кровати и лез к тебе… в твои дела, которые ты не горишь желанием кому-то открывать?</p>
<p>
Ян тоже поджал губы на секунду. Он чувствовал, как в душе у него закипает непрошенная злость.</p>
<p>
— У меня нет такой комнаты, куда я мог бы никого не пускать. Нет машины, которую бы я ото всех берёг. И нет возможности гонять в город по вечерам в полном одиночестве. Так что извини, здесь мне тебя не понять.</p>
<p>
Николя молчал. Ян не заметил, как он увёл машину в сторону с основной трассы и, остановив её над крышей какого-то дома, убрал руку со штурвала, чтобы потереть глаза.</p>
<p>
Злость ушла, она утекала сквозь пальцы, когда Ян смотрел на тонкие длинные пальцы, которые Николя до боли, должно быть, вжимает в веки. Хотелось убрать их, отодвинуть в сторону и коснуться губами уставших глаз.</p>
<p>
— Ты не отделаешься от меня, — сказал он упрямо вместо этого.</p>
<p>
— Ну хорошо, — произнёс Николя, — если я возьму тебя с собой… обещаешь, что не расскажешь никому, где ты был?</p>
<p>
Ян почувствовал, как сердце его забилось быстрей, предвкушая встречу с какой-то тайной.</p>
<p>
— Ты что… посещаешь какой-то подпольный клуб?</p>
<p>
Николя бросил на него нечитаемый взгляд, но не сказал ничего. Яну тут же стало неуютно от своей глупости и от того, что он произнёс этот ненужный, абсолютно неуставной вопрос вслух. Чтобы замять неловкость, он поднял правую руку вверх и торжественно произнёс:</p>
<p>
— Клянусь!</p>
<p>
— Тогда вылезай. Нам на шестнадцатый этаж.</p>
<p>
Николя дождался, пока Ян спрыгнет на крышу, а сам окончательно припарковал машину в перекрестье силовых линий — только теперь Ян заметил, что крыша, над которой они висели всё это время, хоть и не освещена полагавшимися по закону сигнальными огнями, оборудована как посадочная площадка. Кроме их аэрокара здесь было ещё шесть, все шесть — куда скромнее их «Орла».</p>
<p>
— Идём, — бросил Николя, поигрывая в пальцах ключом. — И так опоздали к началу.</p>
<p>
Снова по спине Яна пробежал холодок — и тут же затих, когда лопатку его накрыла тёплая рука Николя.</p>
<p>
Они подошли к лифту и, дождавшись, когда двери откроются, вошли в кабину.</p>
<p>
Николя нажал номер этажа, и уже через пару секунд двери открылись опять.</p>
<p>
Как и ожидал Ян, вокруг было темно. Едва переступив порог лифта, Ян запнулся о какой-то провод, пробегавший в темноте поперёк прохода, и начал было произносить ругательство, когда рука Николя зажала ему рот. Против ожиданий Николя не огрызнулся, а только прошептал ему в самое ухо:</p>
<p>
— Тихо. Смотри туда.</p>
<p>
Ян не разглядел, куда Николя указывает в темноте. Он увидел сам — далеко впереди и высоко вверху, под самым потолком, горел узор, состоящий из семи бледно-голубых звёзд. Ян мгновенно узнал созвездие «Орла» — то самое, вокруг третьей звезды которого вращалась планета, так и не исследованная его родителями.</p>
<p>
Сердце Яна сдавила непрошенная боль, и он накрыл руку Николя своей рукой, так же до боли сжимая её.</p>
<p>
— Седьмая планета Аустеры — одна из наиболее загадочных планет, которые мы знаем сегодня, — услышал Ян голос диктора, разрезавший тишину. — Атмосфера планеты состоит из кислорода, как и атмосфера некоторых других обследованных планет…</p>
<p>
— Планетарий… — прошептал Ян, отрывая руку расслабившегося Николя от своего рта.</p>
<p>
— Да, — ещё тише ответил Николя. Ян скорее ощутил, как касается его дыхание замерзшего уха, чем услышал звук. — Пошли туда.</p>
<p>
Он потащил Яна куда-то в сторону, тот снова запнулся — теперь уже за подлокотник кресла, но кое-как, попеременно извиняясь и спотыкаясь в темноте, они всё же пробрались на свободные места и замерли, прижимаясь друг к другу плечом.</p>
<p>
Сердце Яна бешено стучало. Он многое хотел спросить, но не решался нарушить почти полную тишину, царившую в зале.</p>
<p>
Света не было. Созвездие тоже исчезло, сменившись алым шаром седьмого мира Аустеры, слегка мерцавшим зеленоватым светом собственной атмосферы.</p>
<p>
Яну стало неуютно. Каждое слово диктора эхом отдавалось у него в голове — и каждое, казалось, рисовало небольшой штрих в полотне, изображавшем картину смерти его родителей. Штрих, который уже не имел значения, но всё равно причинял боль.</p>
<p>
Он чувствовал, как прохладный воздух планетария скользит по его коже, и замерзал, будто его собственного тела касался абсолютный холод межзвёздного пространства.</p>
<p>
Ян поймал себя на том, что его рука тянется к руке Николя, едва заметно белевшей в темноте на подлокотнике, отделявшем их места друг от друга, и одернул себя тут же.</p>
<p>
Пару минут он боролся с собой, но чем больше сопротивлялся, тем острее ощущал, что эта рука становится наваждением, его единственным спасением в этом холоде космической ночи.</p>
<p>
Наконец Ян сдался. Вцепился в ладонь Николя, причиняя боль.</p>
<p>
На секунду рука Николя заледенела, а затем перевернулась в его пальцах и мягко обхватила его кисть.</p>
<p>
Ян протяжно выдохнул. От руки Николя по телу разливалось тепло, и сердце начинало биться быстрей и ровней. Он уже почти мог смотреть на световые проекции, проплывающие в воздухе, без слёз.</p>
<p>
Николя ничего не говорил. Ян даже не был уверен, что тот смотрит на него.</p>
<p>
И когда, спустя долгих полтора часа, лекция закончилась, Николя так и не сказал ничего.</p>
<p>
Ян не знал, почему молчит Николя. Сам он молчал, потому что в груди всё ещё жил тот самый холод, что поймал его в свои объятия в темноте.</p>
<p>
— Ты куришь? — спросил Николя, когда они уже поднялись на крышу и устроились в сторонке от шумной толпы, разбредавшейся по домам.</p>
<p>
Ян покачал головой, хотя в эту секунду он и готов был начать. Язык не слушался его, а когда Николя достал из кармана пачку сигарет, и тонкие пальцы всунули одну в рот, Ян понял, что ему нужно — просто необходимо — снова коснуться этой руки — но сдержался и только молча смотрел, как Николя подносит к сигарете зажигалку, и в темноте занимается горячий красный огонёк.</p>
<p>
— Помнишь, ты спрашивал про Сакхер-Те? — спросил Николя.</p>
<p>
— Про что? — Ян тут же почувствовал себя дураком, но Николя спокойно ответил:</p>
<p>
— Про амулет.</p>
<p>
Ян сглотнул. Он помнил, но нервы его и без того были слишком напряжены, чтобы давать или слушать подробный ответ.</p>
<p>
— В моём роду есть предание, — сказал тем временем Гринье, явно не замечая, как дрожит вцепившаяся в стальной парапет рука Яна. — Глупость, суеверие… Но я всё-таки верю в него.</p>
<p>
Ян снова сглотнул.</p>
<p>
— Во что? — спросил он глухо.</p>
<p>
Николя затянулся и выпустил в воздух струю горячего дыма, а затем коснулся амулета свободной рукой.</p>
<p>
— Когда кто-то из нас рождается, он выбирает камень, который станет камнем его души. Мой камень — рубин. На языке мира, где я родился — Сакхер, кровь.</p>
<p>
Николя замолк и снова затянулся, будто выгадывая время, но Ян не торопил его и не перебивал.</p>
<p>
— Для других это может быть глупо… — Николя усмехнулся, но глаза его, смотревшие в темноту, оставались серьёзными. — Но мы верим, что Те, камень души, приведёт своего хозяина к тому, кто станет его судьбой. Едва каждому из мальчиков или девочек нашего дома исполнится десять лет, едва он может взять в руки орудия кузнеца, он сам вставляет камень своей души в оправу и вместе с оракулом читает в огне предсказание своей судьбы.</p>
<p>
Ян облизнул губы.</p>
<p>
— Что предсказали тебе?</p>
<p>
Николя отпустил камень и опустил глаза.</p>
<p>
— Мне предсказали, что я потеряю камень прежде, чем найду вторую половинку своей души. И ещё — что я всё-таки встречу её. Там, где нас обоих коснётся свет созвездия Орла.</p>
<p>
Ян молчал. Ему стало вдруг неуютно. Он не верил во всю эту мистическую чушь — обычное развлечение аристократов, у которых не было других проблем, кроме как верить в предсказания и соблюдать ритуалы возрастом в тысячи лет.</p>
<p>
И всё же ему почему-то стало противно от себя самого. От понимания того, что Николя только что рассказал ему то, что, возможно, не рассказывал никому. От того, что он собирается посмеяться над той верой, которую Николя и сам считает глупой — но именно тем выдаёт себя — и то, насколько он эти предрассудки принимает всерьёз.</p>
<p>
— Поэтому ты не отдаёшь его никому? — спросил Ян тихо.</p>
<p>
Николя пожал плечами и не ответил ничего.</p>
<p>
— Пошли, — сказал он сухо, — надо вернуться в казарму до тех пор, пока наше отсутствие не заметил никто.</p>
<p>
Они проделали путь до машины в тишине — и в такой же тишине добрались домой. Но странный холодок, поселившийся у Яна в груди, так и не оставил его до самого утра.</p>
<p>
</p>
<p>
ГЛАВА 5</p>
<p>
— Уно, дос, трес, кватро!</p>
<p>
Ян машинально делал махи ногами, но оживления, которым всегда наполняли его звуки имперского марша, не чувствовал — только зияющую в груди пустоту.</p>
<p>
Николя спал.</p>
<p>
За прошедшие три дня он успел привыкнуть к вопиющим нарушениям режима, которые царили в блоке Гринье: тот ни разу не встал на зарядку, чёрт его знает когда успевал принимать душ и мог, вопреки собственным же правилам, до трёх ночи зачитываться книгами по астрономии.</p>