Тем временем "нарвики" подошли на дистанцию открытия огня к британскому крейсеру и эсминцам, и вокруг них начали вставать высокие и тонкие водяные столбы. Крейсер "Девоншир" огрызался по нахалам из кормовых башен, но без особого успеха. Адмирал Каннингем отдал дивизиону эсминцев приказ атаковать германских "гончих". Лихо развернувшись крутыми правыми циркуляциями, британские эсминцы пошли наперерез наглым "гуннам". Моряки королевского флота на эсминцах и крейсере тоже не страдали от отсутствия мужества Никто не хотел уступать.
Тем временем "Рамилиес" влепил "Шарнгорсту" пятнадцатидюймовый снаряд в башню "Бруно". Крупповская броня выдержала, но от сотрясения башню заклинило. Весь ее расчет был убит, ранен или контужен. По счастью для немцев в стволах уже не было снарядов - за пятнадцать секунд до попадания башня дала залп. Спустя положенное время один из трех снарядов вернул англичанам долг, попав "Роднею" в подводную часть борта, аккурат, между бронепоясом и ПТЗ. В результате подводная пробоина примерно метрового диаметра, и растущий крен на левый борт. Все последующие корабли этого класса имели в этом уязвимом месте достаточно надежную защиту. На линейных крейсерах типа "Монтана" она была выполнена, как продолжение вверх противоторпедного пояса. На "Саут Дакотах", "Ямато" и "Айовах, это был продленный вниз главный бронепояс. Британское адмиралтейство пока еще не решило, по какому пути модернизации броневой защиты им пойти. Теперь, если "Родней" не утопнет, лорды будут думать быстрее.
Пару минут спустя британский шестнадцатидюймовый снаряд с "Роднея", попавший "Гнейзенау" под многострадальную башню "Антон", заставил немецкий крейсер вздрогнуть от клотика до киля. Снаряд весом в тонну на скорости в два раза превышающей звуковую, пробил 95-мм бронепалубу и лопнул в подбашенном отделении. На этот раз взрыва погреба избежать не удалось. Сорванная с места башня взлетела к небесам в угольно черном султане взрыва. Немецкий линейный крейсер внезапно повалился на правый борт, и спустя несколько минут затонул. Командир "Шарнгорста", капитан цур зее Курт Цезарь Хоффман, видя гибель боевого товарища, понимал, что когда его корабль остался один против двух британских линкоров, то шансы на счастливое окончание дела стали не просто нулевыми, а даже со знаком минус.
Команда была простой, - Штурвал на левый борт, башне "Антон" огонь по "Роднею" с максимальной скорострельностью. А флагманский британский линкор с каждой минутой терял скорость и управляемость. Несмотря на полностью включенную вентиляцию, в котельном отделении творился настоящий ад. От резкой встряски работа механизмов котельной нарушилась, да и часть паропроводов была повреждена. И теперь давление пара в системе постоянно падало. К тому моменту, как "Шарнгорст" пошел в свою самоубийственную атаку, скорость британского линкора упала с двадцати до восьми узлов.
А из собачьей схватки легких сил победителями вышли немцы. Большее водоизмещение и конструкционная надежность обеспечили им повышенную живучесть. Кроме того их было в полтора раза больше. У немцев после боя на ходу остались "Принц Ойген", и "нарвики" - "Z-29", "Z-25" - и "Фридрих Инн". Английские эсминцы пошли на дно все. "Девоншир" не выдержал поединка с хорошо забронированным "Принцем Ойгеном", и очень быстро превратился в пылающую развалину.
Командир германского крейсера собрал вокруг себя свои уцелевшие эсминцы, и на полной скорости направился в Брест по широкой дуге, огибая то место, где в последней схватке сцепились линкоры. Ни помочь, ни помешать им он ничем не сможет. Зато он сможет сообщить что кригскамрады пали героями, нанеся тяжелый ущерб британской эскадре.
"Шарнгорст" до "Роднея" не дошел примерно полпути. Несколько тяжелых снарядов разворотили ему бак, и он все глубже и глубже садился на нос. К тому времени в его боевой рубке были только трупы, но это никого не смущало. Башня "Антон" продолжала стрелять частыми залпами и без команды, без команды стояли на своих постах трюмные машинисты. Без команды аварийный дивизион стремился оттянуть гибель корабля, без команды корабельный врач оперировал раненых, которым все равно суждено было погибнуть. Когда пятнадцатидюймовым снарядом разбило и носовую башню, дифферент на нос вырос настолько, что винты начали выходить из под воды. Все, конец, линкор валится на левый борт и тонет, всем своим видом показывая, что гусь свинье не товарищ, а линкор, который в сущности своей был линейным крейсером, в бою настоящему линкору не противник.
Сэр Эндрю Браун Каннингем, адмирал флота его величества тоже не пережил этого дня. В самом начале боя шальной осколок брони, отколовшейся от внутренней поверхности боевой рубки, ужалил сэра Эндрю в шею над ключицей, задев сонную артерию. Адмирал истек кровью на глазах своих подчиненных.
Уже в ночи, к покалеченным британским линкорам сбежались мальчики Карла Деница, подобно стервятникам, собирающимся на запах падали. "Рамилиес" сопровождал ковыляющего на пяти узлах "Роднея", только-только наскоро устранившего повреждения в котельном отделении и запустившего свою силовую установку. В ночной темноте, британские линкоры, оставшиеся без прикрытия, были расстреляны торпедами немецких субмарин спокойно, словно на полигоне.
А те, кто стал причиной этого побоища, спокойно удалялись на юго-запад, считая свою задачу выполненной в полном объеме.
Завтра ровно месяц, как мы тут воюем. История миновала развилку, и на всех парах понеслась по новому пути. Но прошел всего месяц, а уже сейчас военная судьба разнесла многих из нас в разные стороны. Собрал механизированную бригаду из армейцев, морпехов, местных бойцов, и ушел громить вермахт Вячеслав Николаевич Бережной, полковник российской и генерал-лейтенант Красной армии. Как докладывает радиоразведка, теперь его имя стало для немцев синонимом больших неприятностей.
Вчера Абвер таки выяснил, что бригаду Бережного перебросили на Западный фронт к Жукову. Теперь уже второй день, как бедные фрицы подняли такой вой, будто их с официальным визитом посетил сам сатана. Группа армий "Центр" требует подкреплений, боеприпасов, резервов, и черт его знает чего, как будто там и так не скопилось больше половины всех сил вермахта на Восточном фронте. Всего-то месяц человек резвится во всю широту славянской души, а уже такая репутация. Не знаю, если бы ему дали развернуться ТАМ, то чем бы это все могло кончиться?
Тогда же, двенадцатого января, вместе с Лаврентием Павловичем улетели в Москву мои коллеги, бойцы невидимого фронта из СВР. Их ждет работа в центральном аппарате нашего наркомата, скорее всего, на американском направлении. Наша прекрасная Нина Викторовна теперь уже не полковник, а комиссар госбезопасности третьего ранга Антонова.
Мой ученик, подполковник СВР РФ Николай Викторович Ильин, теперь старший майор ГУГБ НКВД. Виктор Сергеевич Ларионов, контр-адмирал ВМФ РФ и вице-адмирал РККФ, назначен командующим Черноморским флотом вместо уже почти покойного Октябрьского. Почти покойным я его назвал, потому что в СССР в военное время с такими обвинениями долго не живут. И если при "почти покойном" наш Черноморский флот не доставлял неприятных минут немецкому командованию, то уже за месяц при участии товарища Ларионова, он стал фактором, равносильным целому фронту. Почти шестьсот километров побережья от Херсона, до болгарской границы стали для Адольфа Алоизыча одним незаживающим геморроем. Их Верховное командование пытается натянуть одно общеизвестное резиновое изделие N 2 на глобус, прикрывая и Черноморское побережье, и новообразованную линию фронта по Днепру...
А тут еще вопли от маршала Клюге - "Ахтунг, Бережной". А если вспомнить тот фортель, который "братушки" выкинули в нашей истории, то я знаю, где лежит хитрый лаз в гитлеровский курятник.
Почему я об этом вспомнил? Как раз вчера у нас был первый выпуск. Курс обучения был сокращенный, ввиду срочности задания и немалого боевого опыта курсантов.
Готовили мы отдельный механизированный полк морской пехоты. Собранный из лучших представителей частей, участвовавших в Керченской операции, и зарезервированных для несостоявшегося Судакского десанта, он представлял собой небольшое мобильное, но очень мощное конно-механизированное соединение. Механизированную основу полка составляли 64 танка БТ-7М, того самого с дизелем В-2, как у Т-34. На севастопольском морзаводе, эти танки были превращены местными умельцами в некие эрзац БМП. А может, и не эрзац, поскольку в наше время внутри БМП в боевых условиях ездят только самоубийцы.
Короче, так. С каждой стороны танка на надгусеничные полки приварили по шесть решетчатых сидений разделенных поручнями. Спереди, с каждой стороны добавили по фиксатору для перевозки одного трофейного пулемета МГ-34 в походном положении. Во время длительных маршей боец может зафиксировать себя между поручнями привязным ремнем. Все дальнейшее зависит от погоды, скорости движения, и того обмундирования, в которое одеты бойцы. И от самих бойцов, конечно.
Ведь мало оттюнинговать танки и вооружить людей нужным количеством автоматического стрелкового оружия. Нужно еще и обучить их правильному взаимодействию в бою, отработать все задачи в ходе десантирования, на марше, в атаке, и в обороне. Учить их не бояться ни бога, ни черта не надо, эти люди и так забыли, что такое страх. Надо научить их снова и снова побеждать, и возвращаться живыми после выполнения задания. Пусть в доме врага плачут над похоронками их матери, пусть их жены седеют раньше времени, а дети забывают, кто такой был папа. Пусть. Мы их сюда не звали. Хороших парней мы выучили. Молодых, гордых, злых. И хоть я сам не обучал ни тактике, ни десантированию с танков на ходу, ни рукомашеству-дрыгоножеству, ни быстрой стрельбе в сложных положениях. Не бегал я с бойцами и многокилометровые марафоны по пересеченной местности в полном боевом снаряжении. Слишком стар я для этого.
Я обеспечивал учебный процесс, цельный и неразрывный, когда жизнь в учебном центре не затихала ни на минуту, ни днем, ни ночью. График занятий в подразделениях сдвигался по скользящей схеме на три часа каждые сутки. Это из-того, что при восьмичасовом сне и двух часах на прием пищи, занимались бойца по семнадцать часов подряд, на износ. Гоняли не только пехоту, гоняли и танкистов, превращая танк и дюжину пехотинцев в боевую слаженную единицу. Эти бойцы не допустят, чтобы под гусеницу ИХ танка бросили гранату, или бутылку с бензином на моторную решетку. Их глаза вовремя обнаружат притаившуюся в кустах "колотушку" или зенитку, и прижмут ее расчет к земле пулеметным огнем. Танк же не только быстро доставит бойцов к месту боя, но и поддержит их огнем своего орудия, уничтожая группы противника и огневые точки.
Вот этому, и много чему еще, что нужно во время операций во вражеском тылу, наших курсантов учили сержанты-контрактники морской пехоты и спецназовцы ГРУ из XXI века. Хорошо учили, на совесть, применяя принцип: "повторение-мать учения". За общее злобство, требовательность, и тяжесть тренировок, инструктора получили почтительно-неприязненное прозвище "унтера" и "шкуры". Некоторые из курсантов, возрастом постарше, утверждали, что царские унтера, по сравнению с "этими" были самыми настоящими белыми и пушистыми толстовцами-вегетарианцами.
Ничего, после первого же настоящего боя, когда тело само начнет помогать им выжить, и не только выжить, но еще и победить, они придут и поклонятся этим самым "унтерам" в ножки. За науку и за суворовское: "тяжело в учении - легко в бою". Они выживут, потому что новый командующий не бросит их неизвестно куда, и неизвестно зачем. Они выживут, потому что в каждой операции на них будет работать разведка, артиллерия и авиация объединенная общим командованиям. Выживут, и снова придут сюда, потому что от Севастополя до Качи совсем близко. Кто из них сам станет "шкурой", и будет учить новичков нелегкому боевому мастерству. Я надеюсь, что мы обучили наших воинов самому главному - тому куражу, который позволяет навязать противнику свою волю, заставить его делать не то что надо ему, а то что надо нам. Это и есть самое настоящие умение побеждать.
Сейчас мы все, и офицеры и сержанты, то есть постоянный состав, сидим в столовой и отмечаем это знаменательное событие - первый выпуск. Негромко играет музыка, бесшумно скользят между столиками официантки. Поскольку курсанты тренировались в том адском режиме, о котором я вам уже рассказал, никаких дежурств на кухне, нарядов на чистку картошки, и прочих прелестей службы в советской армии они не знали. Все это тихо и незаметно делал обслуживающий и технический состав, в основном, женщины и бойцы старших возрастов, непригодные к строевой службе.
И в курсантов весь курс вбивалось только одно: У тебя не должно возникать никакого чувства преимущества перед этими людьми. Будь им благодарен за то, что они делают для тебя. У этих, большей частью пожилых мужчин и женщин, тоже есть бессонные ночи, и тяжелый труд для того, что бы ты мог хорошо воевать.
Может быть нам и удастся таким образом выучить и сформировать новую элиту Красной Армии? По крайней мере, мы на это надеемся. С завтрашнего дня у нас начинается новый набор, прибудут новые курсанты. На этот раз срок обучения два с половиной месяца, но и курсантов будет много, очень много. На этот раз работаем в интересах бригады Бережного, а если точнее в целях ее расширения в корпус.
Прибудет почти пять тысяч человек, причем танкистов, артиллеристов и прочих технарей будут учить где-то в другом месте. Придется вводить принцип "горячей койки". Кроме того, сегодня утром меня сильно "обрадовал" адмирал Ларионов. Оказывается, завтра утром в Севастополь прибудет пароход, на борту которого почти тысяча бывших белых эмигрантов. Приказано принять и обеспечить...
Во-первых, условия для работы особистов. Во-вторых, жесточайший режим тренировок. В-третьих, сохранение "Главной Тайны". Ее положено хранить и от курсантов из красноармейцев и краснофлотцев. Но те, обычно люди дисциплинированные. Скажешь им, что это тайна ОВ, и они тут же исчезают, будто их и не было. А белые эмигранты, я думаю, не такие, намаемся мы еще с ними.
Вот мы и в России. Северная Бухта, памятник затопленным кораблям. Крики чаек мечущихся над волнами, военные корабли на якорях. Даже издали видно, как сильно город пострадал от немецкой осады. Много разрушенных и сгоревших домов, повсюду видны следы бомбежек и обстрела.
Но, давайте обо всем по порядку. На рассвете, едва только на горизонте показался берег, все пассажиры нашего парохода высыпали на палубу. В Стамбуле эта старая лохань в третий раз сменила флаг, на этот раз на американский, и теперь стала "Чарльстоном". Прямо перед нами из зимнего утреннего тумана вырастал берег Красной России, загадочный и ужасный. Меня опять взяли сомнения, правильно ли я поступил, взяв с собой в это вояж сына. Но уже было поздно сожалеть о том, что свершилось. Мы были почти на месте.
На границе минных полей наш пароход застопорил ход и лег в дрейф. Ждать пришлось недолго. Из полосы тумана навстречу нам выскочил небольшой катер под советским военно-морским флагом. Сейчас я каждый раз старательно заменяю привычные слова "большевистский" и "красный", на "советский", и учу тому же моего мальчика. Как-то не хочется, чтобы каждый встречный по моему разговору понимал, что я "беляк"...