— Круто! Товарищ старший лейтенант, а что это было? Гипноз? — нас прямо распирает от вопросов.
— Да какой гипноз… Так легкий транс, для лучшего усвоения материала. Я, между прочим, постоянно вас оболтусов так учу… Просто в более легкой форме… Здесь же я вам установки давал, пришлось усугубить… А сейчас небольшая демонстрация того, к чему нужно стремиться!
Отходит от нас… Шаг, второй, третий и тут я моргнул… Инструктор исчез, просто был, и его не стало!!!… мать… в… через… два раза… Фантастика! Так не бывает! Все помню, что он говорил, но услышать одно, а увидеть…
— Это кто тут матом ругается? — раздался сзади голос Рогожина. — Хотя душевно загнул, надо запомнить… Идите, тренируйтесь…
А через два месяца, поздним вечером… Мы с Тунгусом сперли бутылку коньяка со стола отмечающего день рождения начштаба начальства. Шмат сала, палку копченой колбасы, копченую рыбину и кастрюлю салата. Офицеры были хорошо выпивши, а источником света служили фонари на улице… Хи-хи-хи… Диверсанты мы или кто? Теней хватало… И притащили все это богатство к себе в расположение… Где были взяты с поличным Рогожиным… Прописав нам горячих, он решил выяснить, что все это значит:
— Ну и как вы это объясните?
— Экзамен сдаем!
— Какой, нахер, экзамен?
— По отводу глаз… Вы же сами сказали… Что б мы вас удивили!
— Чего вы мне лепите? Это называется воровство!
— Никак нет! Экспроприация и восстановление справедливости!
— Хм… Ну, допустим, про экспроприацию я понял, а причем здесь справедливость?
Достаю из-за пазухи бутылку коньяка:
— Вот, специально для вас экспроприировали!
— Где?
— Ну, дык в штабе на столе стояла. А вдруг кто на рабочем месте напьется, вот и забрали во избежание…
— Вы что, ухари, прямо с дня рождения майора все утянули? — Рогожин улыбается, его нелюбовь с начальством была общеизвестна. — И никто не заметил? Хотя там же все пьяные уже, кроме бутылки перед собой ничего не видят…
— Обижаете! Брали исключительно со стола… Экзамен! Никаких шпаргалок!
— Ладно, зачет! Но коньяк не отдам! И кастрюлю верните, где взяли… Во избежание…
Ну, а пока это святое мгновение, когда наш инструктор доволен нами — было еще далеко… И мы постигали нелегкую науку диверсанта: ползали в холодной грязи, стреляли, в том числе и на звук, учились ставить и снимать мины и растяжки. Особое же внимание наш истязатель, в компании со старшим прапорщиком Ивановым, уделяли рукопашке: с оружием и без, против вооруженного и безоружного противника, против превосходящего числом, на открытой местности и в тесном помещении. Ибо умение тихо умертвить врага куда важнее для дела, чем все остальное… И вот, череда инструкторов, сменяющих друг друга, вбивала в наши головы знания, а в тела рефлексы. И над этим всем, грозной тенью, нависал главный садист и истязатель — старший лейтенант Рогожин.
Пожалуй, расскажу чуть подробнее, чтоб стало понятнее какие же они садисты! Например, метание различных предметов, совсем непредназначенных для умерщвления себе подобных. Почему не говорю о привычных ножах? А что о них говорить? И так все понятно… Можно сказать одним словом — овладели! А вот вилки, гвозди или монеты, обычные такие монетки, которых полно в кармане любого человека, и прочий мусор! Это — да!
— Ну что же, приступим! — старший лейтенант Рогожин радостно потер руки. — Всего двести гвоздей в ростовую мишень и все, можете идти спать! А почему не вижу радости на лицах?
А чего тут радоваться? Ну не верю я, что этот садист может отпустить нас в восемь часов вечера. Хотя? Может он по бабам собрался? Нет! Скорее всего, он бы нас на Степаныча оставил… И, похоже, никто не верит!
— Что, не верите? И когда это я вам врал?
Никогда — это точно. Но вот не верю! Рогожин вообще мастер врать, говоря правду. Например, когда набирал нас в эту учебку. И ведь ни слова не соврал. И правду не сказал! Сволочь — одним словом!
— Не верите? Ну и ладно. Короче так, забиваете по двести гвоздей и свободны. Правила прежние: не воткнул — плюс двадцать, промазал — плюс десять, попал в глаз — минус пять, в голову минус один. Ха-ха-ха…
Действительно, на мишенях присутствовали красные пятна, обозначающие глаза. И в самый первый раз мы попались на эту уловку… Контур головы значительно меньше контура тела… Результат представляете? Лично я… пока сообразил… Короче, в тот раз мне пришлось метнуть две тысячи сорок два гвоздя!!! Я думал сдохну… И хотя сейчас я, вполне уверено начиная с двухсот, заканчивал на сто восемьдесят, двести сорок. А, точнее, благодаря этому, был уверен, здесь какая-то гадость. Еще и мишени стоят всего в десяти метрах! Вот чего он такой добрый? Может все-таки по бабам?
Принесли гвозди… Мля-я-ять!!! Они же все кривые! Как буква зю!
— Чего такие недовольные? Я вам и мишеньки пододвинул, а вы не цените. Вот обижусь!
Ну, нафиг! Мы всем коллективом, в размере пятнадцати человек, начали восторгаться добротой инструктора. А ведь нас было больше, но Рогожин пятерых уже отчислил. Как утверждал этот садист на Северный полюс… И мы ему верили… Или я уже жаловался?
— Ну, ладно-ладно. Вижу, что уважаете командира, — "Уф, пронесло!"
Взяв в руки то, что когда-то было гвоздем двухсоткой, задумчиво кручу в руках: — "И как его метать?"
— Что, думаете невозможно? — Рогожин ехидно улыбнулся. — Милославский, дай-ка штук двадцать…
Взяв в руки горсть самых разных гвоздей от сотки до трехсотки, задумчиво посмотрел на меня… И так же стоя боком к мишени, начал!
— А теперь сходи, посмотри.
М-дя… Из двадцати: два не воткнулись, пять попали в глаза, тринадцать просто и незатейливо торчали из "головы" силуэта.
— Плюс два! — улыбаюсь. Вроде мелочь, а приятно!
— Тьфу, ты! Как нянька с вами, даже потренироваться некогда… — по лицу было заметно, как сильно расстроился инструктор. — Ладно, приступайте, завтра еще и на монетах тренироваться начнем… И где мои гвозди?
И бросать, бросать до изнеможения, пока руки не перестанут слушаться… Хотя, надо признать, методы у Рогожина действенные — уже на следующий день начинает что-то получаться! Вот только зачем? Зачем мне уметь бросать всякий мусор? Для этого есть привычные уже ножи, я ведь будущий диверсант, а не ниндзя!? На что, Рогожин дал исчерпывающий ответ: "За надом!". И оказался прав, лично мне это пригодилось…
Или рукопашный бой! Это что-то, с чем-то… Ни одного лишнего движения: все просто и рационально, и в то же время — ни на что не похоже. Пепел, помешанный на различных единоборствах, утверждал, что это что-то новое или, возможно, хорошо забытое старое… Вроде, как нечто подобное, существовало в тридцатых-сороковых годах прошлого века… По данной технике готовили зубров НКВД… На вопрос, откуда у него такая информация, он лишь загадочно улыбался и закатывал глаза…
Знаете, какой самый лучший стимул? Плохо стараетесь? В очередь! И по одному! Но это за счастье! тут он хоть силы рассчитывает! а если толпой? А мы ведь не совсем дети и чтоб навесить таким бравым ребятам люлей — надо постараться. О-о-о! Мы как-то вчетвером: я, Балагур, Ванька и Андрюха-Пепел — смогли повалить его на землю, просто задавив массой, и разбили нос… О, какое это счастье! Но этот гад обломал всю радость! Вместо того чтоб погонять нас — он объявил выходной. И, счастливо улыбаясь, пояснил:
— Ну, наконец-то! Научились работать в команде! — и, вытирая бегущую кровь, продолжил: — Теперь отдыхайте, я доволен…
Нет, это что получается? Мы доставили ему удовольствие? Конечно, приятно было зарядить ему в нос, но результат?
А когда он учил стрелять с двух рук? Представляете, дал два ствола, и я, как дурак, тыкал им в сторону малейшего движения или звука… Несколько часов к ряду… Ох-хо-хох… Вспоминать тошно! Зато какой результат!!!
А вот мотать кроссы нас не заставляли. Нет, вы не подумайте, что мы не бегали. Бегали, но не кроссы. Как говорил Рогожин:
— Не будем тратить полезное время — на ерунду!
И действительно, зачем? Если с утра до столовки — три километра, потом обратно. На полигон пять, там еще неизвестно сколько! А если до леса? И вообще везде бегом! И зачем нам кроссы? Я вон "выпускную" двадцатку пробежал и даже не запыхался! Спасибо тебе, командир! От всех ребят — оставшихся в живых! Спасибо за науку!!!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Прошло три месяца, и начались выпускные экзамены. Кто-то удивится, чему можно научить за три месяца? Ну, допустим не три, а пять — не стоит забывать о первой учебке! Но и тут не все просто! Как всегда в нашей армии и происходит: кому-то попала возжа под хвост, и произошло следующее. Рогожина сняли с инструкторов и определили командовать нами, чему он был несказанно рад. Степаныча, старшего прапорщика Иванова, в замы, а всю группу, оставшихся десять человек, досрочно выпустить и на войну…
Пожалуй, уточню, чтоб избежать недопонимания. Совсем не скоро: через кровь, пролитую вместе, боль от потери друзей и ожидание смерти, Степаныч все же поведал нам историю того, как матерый волкодав стал тренировать щенков…
Оказывается: командир был в свои двадцать девять лет, ни много, ни мало — разжалованным майором — спецназа ГРУ!
Получив внеочередное звание, новоиспеченный майор был назначен командиром пятерки серьезных профессионалов. Около года, группа Рогожина, выполняла самые разнообразные задачи и не только на территории нашей Родины — считаясь одной из лучших. Но вот однажды: поступило задание — в режиме аврала… В общем-то: все как всегда… Никаких разведданных, никакой ясности; пойди и сделай! Стоит ли удивляться, что группа попала в качественно подготовленную засаду. Впервые же минуты боя два бойца оказались ранены, один тяжело — в живот. Требовалась немедленная эвакуация, и Рогожин принял решение отступить.
Вот только генерал, курировавший операцию, приказал выполнять задание и отказал в высылке транспорта… А раненых было уже трое… Снайпер группы схватил пулю в левое плечо и, раненый, продолжал стрелять, прикрывая своих. Если бы не этот парень, погибли бы все!
Да и в штабе не все были согласны с таким решением. Полковник, непосредственный командир Рогожина, связался с летунами с личной просьбой… К счастью, среди пилотов нашлись "сорвиголовы" наплевавшие на приказ и вылетевшие спасать бойцов.
В это время, группу почти обложили, и бойцам пришлось с боем пробиваться к новой точке эвакуации. Представляете ситуацию? Шесть человек: из них — трое раненых, один тяжело, двое средней тяжести… Но парни как-то вырвались… Спасибо летунам!
Вот только парня, раненного в живот, не довезли, скончался в тот момент, когда вертолет заходил на посадку! Если бы не потерянное время — его могли бы спасти… Другой раненый со временем вернулся в строй, а вот снайпер… Раненая рука почти не двигалась, парень стал инвалидом…
Расстроенный майор отправился к командиру пилотов вертолета, чтоб лично поблагодарить за помощь… Его уже успели просветить, что тот нарушил приказ генерала! Зайдя в помещение, он увидел, как этот самый генерал грозится отдать под трибунал летуна, за срыв важнейшей операции… Зная Рогожина не сложно догадаться о том, что произошло дальше.
По идее — для Рогожина, все должно было закончиться весьма плачевно. Но! Вы много знаете майоров, которым не стукнул хотя бы тридцатник? И чтоб у него не было волосатой лапы где-то наверху? Я вот нет. Вот и у нашего будущего командира нашлись заступники… Тем более что генерал-то был из другого ведомства. И как это ни пародоксально звучит, его выгнали даже не в почетную отставку, а с жутким скандалом. Наверное, давно зуб точили.
А Рогожин отделался всего лишь разжалованием до старшего лейтенанта, и отправкой в спецшколу — передавать опыт. Здесь он и встретил бывшего сослуживца: Степаныча. Подозреваю, что потеря такого профессионала, как наш командир, не входила в планы высоких чинов ГРУ, и его временно спрятали. А теперь почему-то достали? И нам доучиться не дали! Хотя конечно учеба не прекращалась никогда. Но в чем причина?
На Кавказе есть гора — самая высокая… Кажется, так было у классиков? Первый месяц на новом месте службы прошел довольно спокойно: похаживали в рейды, но в основном занимались тем, что совершенствовали технику маскировки, пролеживая бока возле населенных пунктов и на перевалах. А в остальное время тренировались: оттачивая мастерство. О! У командира появилась новая блажь — фехтование. И не на привычных ножах, а тяжелыми палками! Призванными имитировать: то меч, то саблю, то еще что-то… Вот на фига козе баян? Правда, на этот раз командир снизошел до объяснения:
— Вот вы мне скажите, сколько раз вы по пальцам палкой получили? А почему? Да потому, что с координацией у вас хреново! Фехтование же позволяет, кроме этого, развивать глазомер и учит не делать лишних движений, иначе устанете… И многое другое! Я вовсе не надеюсь сделать из вас фехтовальщиков, но польза будет! Потом еще с шестами позанимаетесь, тоже полезно! И самое главное: чуть зевнул и палкой, полбу — сразу научитесь не отвлекаться!
Вы знаете, через некоторое время мне даже понравилось… Да и многие парни занимались с удовольствием — это же, как в детстве! Ну, кто не бегал с деревянным мечем? Эх… Еще бы с лука научиться стрелять…
Но вот, наконец, и неприятности — бандиты захватили в заложники журналистов. Правда, не наших, а американских. Приехали брать интервью у одного из лидеров боевиков — Аслана — борца за свободу, и сами ее лишились. Как по мне, туда им и дорога. Но вот у начальства другое мнение. Иностранные граждане — ах, ах… И как назло, из спецуры никого, кроме нас!
И плевать, что задача совсем не по профилю. С каких пор диверсанты спасают заложников? Маразм! Здесь же совсем другие навыки нужны. Нас учили сперва стрелять, потом смотреть в кого — иначе не выжить, а здесь заложники. Вот взорвать всех к чертовой бабушке, выживших добить — это ладно, это как раз наше. А здесь Альфа нужна: там парни лихие, по натуре защитники — сами лягут, а заложников спасут. А мы, как бы даже с другой стороны: убийцы, хищники.
Ну да ладно, приказы не обсуждают, думать то можно всякое, а спасать "акул пера" придется. Тем более, что никто и не сомневался в том, где их искать. Захватил журналистов кто? Аслан! Борец за свободу, как его называют эти самые американские журналисты! Где его запасная база, мы уже знали: случайно наткнулись, во время поиска. Я там вместе с Тунгусом ползал, слушал: кто да что. Так и выяснили, кто Хозяин. Ждали только подходящего случая, и вот он, миг возмездия. Теперь никто на западе, не будет визжать о попрании прав человека беззаконными федералами! Ух, еще бы и Аслан там оказался!
Вылетели на вертушке, высадились километров за десять до цели, и экономной спецназовской рысью, двинули вперед. Что такое десять километров для спецназа — так, размяться. Бегом, шагом, бегом и мы на месте. А если по горам, по долам, то еще и сдохнуть, воскреснуть, потом еще разок помереть. И сначала, и так несколько раз. Эх, где родные сорок километров, да в полной выкладке, как в первой учебке? Зато вверх-вниз не надо.
Когда до объекта оставалось не более километра, остановились и стали ждать ушедшую вперед разведку. Уже стало смеркаться и тут, наконец, вернулась неразлучная парочка — Саня и Ваня. Если помните, эти парни ненавидят друг друга. И вот теперь — эти два ухаря, пожалуй, лучшая боевая пара. Ведь ни один из них не мог допустить, что бы другой оказался круче. И наш командир, умнейший мужик, всегда ставил их вместе — трепаться не будут, все внимание к делу.
— Товарищ старший лейтенант, там они!
— Кто они? Аслан? Или журналисты?
— Все, все там! — Санек радостно кивал.
— Точно? Почем знаешь?
— Точняк, — Ваня покрутил шеей, так что послышался треск. — Этот ханурик в упор подползал, говорит, бабу вели со связанными руками.
— Ну, мало ли баб… — Рогожин разводит руками.
Сашка замотал головой:
— Точно говорю, она там чего-то по-английски пыталась этим втолковать.