— Как?! Я же видел, она точно в тебя целила! — шевелить руками я больше не пытаюсь. Только слегка повернул голову, уже хорошо, шея не болела…
Саня затянулся, выпустил струю дыма:
— Наверное. Я не видел, — смотрит мне в глаза, — Балагур сказал, что ты не мог успеть… Но успел…
Молчит, смотрит на меня и молчит. Ждет чего-то? Чего? Я точно знаю, что опоздал… Если только… Хм!? Может быть!? Теоретически конечно… Возможно, первая пуля была еще в стволе, когда мои выстрелы… Да!!! Я все же успел! Сбил прицел! Невероятно, но другого объяснения я не вижу. А и черт с ним, главное: Санек живой!
— Чего молчишь?
— А что говорить?
— Как ты смог ускориться?
— Чего? Ничего я не ускорялся… Не говори ерунды — это фантастика!
— Ну да, ну да… Ты на руки свои посмотри, они же синего цвета — один большой синяк!
Я скосил глаза, на свои руки… М-дя!? Действительно, одна большая гематома. Млять! В госпиталь законопатят, как пить дать законопатят! Я застонал…
— Да не боись, — Санек последний раз затянулся, потушил окурок и втоптал каблуком в землю, — Степаныч обещал: без мясников вылечить: мазь у него душевная есть. За неделю все пройдет…
— Хорошо бы… А где все? — я наконец-то решил оглядеться. Лежу на земле, возле нашего ЗИЛа, в теньке.
— Бандитов зачищают.
— А что так тихо?
И тут бабахнуло! Конкретно так, громко! Саня схватился за рацию, начал что-то бубнить. И довольно улыбаясь, повернулся ко мне:
— Все путем! Наши озоруют… — присел рядом со мной, — спасибо, Егор!
— За что?
— Что жена вдовой не стала… За то, что себя не жалел… Что слово, данное Вовке, не нарушу… За все спасибо…
Полез в карман, достал сигарету, прикурил… Хм. А сигареты-то мои курит!
— Саня, ты же не куришь!?
— Закуришь тут…
— Тогда уж и раненому товарищу прикури…
— Ты же бросаешь!?
— Бросишь тут…
Ну что же, попытаюсь рассказать, чем закончилась эта история: хотя бы в общих чертах. Парни нашли, в одном из подвалов, не хилый запас взрывчатки, гранат и оружия. Как я уже упоминал, народ у нас подобрался загадочный. Быстро посовещавшись Степаныч, Андрей, Марат и примкнувший к ним Балагур перетаскали все взрывающееся в уже разрушенный подвал. Скинули туда трупы — женщины и парнишки. И рванули… Да. Тот самый взрыв… И пошли сдаваться Рогожину.
Ух, и орал он на них… Так разозлился, что дал Степанычу в ухо. А парням впаял по пять нарядов. Спросите, почему прапорщику прилетело в ухо? Ну, дык он же старший… А разозлился старший лейтенант потому, что его не позвали… Обиделся…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
А вскоре произошло событие, давшее нашей дружной компании имя. Точнее не само событие, а его последствия. Да и причина, и активный участник, Саня, тоже сменил свое прозвище Мелкий, на… Но давайте по порядку!
После зачистки аула, в котором чуть не погиб Саня, я целых четыре дня ходил с синяками на руках. Не верится, но крайне вонючая мазь Степаныча помогла. И синяки уже на второй день изменили свой цвет и начали уменьшаться. Все это время, Саня ходил с крайне загадочным видом и, наконец, выдал:
— Братва… Мы спецназ или кто?.. — выдерживает многозначительную паузу, — почему у нас нет своего отличительного знака?..
— Ты о чем?..
— Нам нужна своя татуировка!..
— А я вот не хочу никакую татуировку!.. — Олег нахмурился, — понты все это!..
— А тебе, салабону, никто и не предлагает… Заслужи сначала…
— Что значит заслужи?.. — обиделся новичок. — Я что не достоин, да? Братцы, что вы молчите… Вы же знаете… Да я за вас… Да любому…
— Достоин, достоин… — похлопал парня по плечу Саша, — можешь наколоть, никто не возражает!..
Вот ведь молодец Саня, развел… Не хотел ведь Олег, а теперь попробуй, останови… Я, если честно, тоже не сторонник подобных украшений:
— Александр, не могли бы вы озвучить свое предложение: поконкретней?
И он озвучил… Народу понравилось… Я плюнул на принципы и вписался. А что, Марат художник от бога, нарисует глаз не оторвать… Но, как известно инициатива имеет инициатора, поэтому за спиртом к медикам отправили Саню. Нужна дезинфекция: климат здесь такой, что гниет любая царапина…
Напрямки, через лесок, было совсем не далеко, и через полчаса Саня уже подходил к месту назначения. Тропинка петляла среди кустов, как будто ее прокладывал пьяный заяц. Вот уже виден дом, на крыше которого сидят двое солдат и чего-то делают. Может ремонт? Впереди пустое ровное пространство. "Если воткнуть здесь растяжку, положит всех без вариантов. Прицепить повыше и все: ни бугорочка, ни ямки. Спрятаться негде… — думал Саня, — вот ведь, совсем уже крыша едет, зачем мне здесь растяжку ставить?"
Шелк… Отлетела чека… Саня замер в ступоре: "Накаркал?.. Вот и все… прощай Лидочка" Он даже не пытался дергаться — бессмысленно…
Бабах… Чугунные осколки полетели по своей смертельной траектории… Сидящие на крыше солдаты вздрогнули: сперва от взрыва, потом от ударившего между ними в шифер осколка.
— Петруха это что было?
— Взрыв!.. Млять!.. Что тупишь, бежим скорей…
На взрыв уже бежали со всех сторон… Раздавались крики, вопросы… Кто-то пытался командовать…
А белый, как полотно, Санек — стоял и матерился… Один осколок застрял в автоматном рожке, второй пропорол штаны — сзади под коленкой. Третий по старой традиции попал в каску и многострадальное ухо опять кровило. Не считая этого, на парне не было ни одной царапины. Народ стоял вокруг и тихо шалел! Все вокруг посечено осколками, а этот живой?
— Говорил я тебе, не надо здесь растяжку ставить… — тихий шепот, почти не слышный. Но кому надо, тот услышал.
Конечно, нехорошо когда своих бьют… На Руси принято сперва помочь своим, а потом уже разбираться, кто прав, кто виноват. Но видимо что-то в людях, ходящих под смертью, меняется. Мелкого Саню оттащили от двух валяющихся в пыли и стонущих амбалов… Когда он их уже просто вдумчиво пинал…
— Чьих будешь, хлопец? — седой майор потер подбородок. — Кто ж вами такими резвыми командует?
— Старший лейтенант Рогожин! — гаркнул все еще разгоряченный Санек.
— А-а-а… Спецура… Тогда понятно… А то я удивляюсь!.. Мелкий, а таких шкафов запинал?.. Скажи старлею, пусть зайдет… Порешаем, как ситуацию разруливать… Дерьмо ситуация-то!!!
— Да уж пропишет он мне…
— За самоволку? — Майор понимающе улыбнулся, вспоминая молодость. — Небось, за спиртяшкой намылился?
— За то, что этим упырям руки сломать не успел… А спирт мне для дела…
— Ну, спирт всегда для дела…
— Мы не пить! Для дезинфекции… Татуировки десять человек делать будут…
— Добре… Капитан, прикажите принести парню литр… Нет! Два! У него день рождения… И командира этих… — кивнул не стонущих на земле парней, — ко мне, я буду его учить Родину любить…
Ну что добавить… Рогожин сходил к майору; решили шум не поднимать… Саня хорошо полютовал… Избитых им бойцов пришлось госпитализировать. Но, они были без претензий… За поставленную растяжку можно было огрести, а если бы Саня погиб, то вообще…
Хотя без казуса не обошлось… Летеха, в чьем подчинении находились эти два дурня, явившись к начальству, начал качать права: требуя отдать Саню под суд. Майор, как человек чрезвычайно душевный, слегка пожурил его. Объяснил, чем лично ему, как командиру, грозит данная ситуация. Летеха проникся, поблагодарил начальство за понимание и, прикрывая подбитый глаз и держась за живот, побрел к себе…
А у Сани появился железный аргумент для убеждения:
— Только собрался наколоть, а уже помогло… Реальный талисман…
При таком раскладе согласились все! Как-то быстро, здесь, становишься суеверным… У нас предвиделось пару свободных дней. Рогожин куда-то уехал: по своим командирским делам! Воспользовавшись моментом, Марат успешно справился с задачей! Нет, у парня точно талант! Вот только не подумайте, что Хан пахал как швея-мотористка. Нет. Просто пока Сашка совершал свой вояж, мы устроили коллективный забег… В поисках парней способных помочь в столь ответственном деле. И таки нашли, и после появления Санька нам было даже чем отблагодарить ребят. Два литра медицинского спирта, это примерно четыре с половиной литра сорокоградусной. Так что отблагодарить четверку хороших ребят нам было чем. Марик же в основном рисовал. Правда, мне лично набил, ну а как иначе-то? Ну, кому еще он мог меня доверить?
Красивая получилась татуировка: цветная — занявшая почти всю левую половину груди. Раскинувший крылья, атакующий коршун. На спине у него десантный парашют, на голове берет — он же десантник! Открытый в крике клюв и растопыренные когти — в крови… На правом крыле надпись "Умирать не страшно", на левом "Умри достойно". Сверху лента на ней "Кровь пьянит, как хмельное вино", внизу еще одна "Десант похмеляется водкой".
А вот потом, по возвращении начальства, на ближайшей тренировке, мы все спалились… Рогожин рвал и метал. Дескать, что за диверсанты… Все на груди написано… Вот у него никаких татуировок кроме группы крови! Бла-бла-бла… И устроил нам мстю… Я думал, помру… Мы конечно виноваты. Ну, нельзя же так издеваться над людьми… Вам никогда не приходилось присутствовать на похоронах… того, чем вам сделали татуировку? Нет? А я копал яму, пел псалмы и ставил крест… О-о-о-огромнюю ямищу — три на три метра и в глубину два! И крест из двух бревен… А на следующий день, командир построил нас и сказал:
— Вы стадо баранов… — мы устало покивали, — стадо разукрашенных баранов!
— А я командир этого стада… — мы продолжали синхронно качать головами, — значит главный баран?! Народ замер! А вот это не по сценарию!
— Да как можно?.. Какой же вы…
— Так! Стоп! Я командир?
— Командир! Командир! Да еще какой! Самый лучший…
— А вы бараны?
— Еще какие! Самые элитные!!!
— Какой вывод?.. — молчим. Рогожин тяжело вздохнул:
— Придется соответствовать. Хаматшин!
— Я! — гаркнул Марат.
— Тащи инструмент! И чтоб у моей птицы были погоны старшего лейтенанта. Доживу до капитана, еще по звездочке добавлю… Ха-ха! Прикольно…
— А когда майором станете? Как быть?
— Быстров, опять ты? Хотя в чем-то ты прав… Это я сказал? Дожил! Значит, на берете будет звезда… красная. Командир я или как!? Хаматшин, ты еще здесь? Где инструмент?
— Но, мы ведь его закопали?!
— Кого?
— Инструмент…
— Зря вы это… Надо откопать! Объявляю операцию "Эксгумация"! Лопаты взяли и вперед!
— О-о-о…
— Хаматшин, брось лопату! Кому говорю? А если руки дрожать будут? Ты меня насмерть затыкать хочешь? Милославский, ты дурак? Зачем всю яму откапываете? Посередке копайте… Глаз да глаз за вами нужен. Чуть не доглядел и все! Как один накололи татуировку — как у меня. Быстров, ты, что хочешь сказать, что у меня будет — как у тебя? Нет?.. Что?.. Тебе всегда нравилась моя татуировка… А-а-а, всем нравилась! И вы, значит, решили порадовать командира! От спасибо! Может, еще что-нибудь покапаем? Как зачем? Вдруг найдем чего?! Я так люблю сюрпризы… Что? А-а-а, теперь вы советоваться будете… Вы умнеете прямо на глазах… Смотрю труд вам на пользу… может еще чего-нибудь копнуть… Что? Вы и так уже умные… Ладно, отдыхайте трудоголики… Марат за мной!!!
Ну, как вы, наверное, уже догадались, мы стали Коршунами, а Санек стал Лаки, что в переводе значит Счастливчик…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Этот памятный для меня разговор произошел через два дня после того как старший лейтенант Рогожин набил себе татуировку. Мы сидели в командирской палатке, и пили чай. Командир с какой-то задумчивой отрешенностью рассматривал меня, а я тихонько прихлебывал горячий чай и молчал. Вдруг, как будто что-то решив для себя, Рогожин поинтересовался:
— Не хочешь меня ни о чем спросить?
— Да нет, товарищ старший лейтенант, — слегка удивился я, — а должен?
— Руслан.
— Что?
— Я говорю, наедине зови меня по имени, — и неожиданно тепло, улыбнувшись, предложил: — Если хочешь, кури.
— Э-э-э… Спасибо, я не хочу.
— Руслан.
— Что?
— Я говорю, надо сказать: спасибо я не хочу, Руслан.
— Да, как-то это… — пытаюсь помочь себе жестами.
— Ладно, не парься, — смеется. — Потом привыкнешь. Так что же, ни о чем спросить меня не хочешь?
— Да, нет.
— Ладно, я сам спрошу. Как тебе ощущение от ускорения? — и пристально так, в глаза мне смотрит.
— Какое ускорение, товарищ старший лейтенант?
Покачав головой, немного раздраженно говорит:
— То самое! Из-за которого твои руки в синяк превратились!
— Товарищ…
Хрясь! Ударив кулаком по столу, привстал и, навалившись на стол, придавил меня взглядом:
— Ты это брось! Сдохнуть хочешь, щенок!? В следующий раз — сердце откажет и все! Пишите письма! — неожиданно успокоившись, сел на стул и прикрыв глаза спросил. — Может, гуманней добить тебя, чтоб не мучился? Что ты глазами хлопаешь? Чай не девка! Не соблазнюсь!
А я сидел потерянный и не знал, что сказать. Ведь, даже себе, боялся признаться в произошедшем, хотя результат был на лицо, точнее на руки. Думал: слегка крышей еду, такие галюны ловить. Ведь такого не бывает, нет, я, конечно, замечал, что в бою время течет, как бы медленней, но это от адреналина — восприятие ускоряется и все такое… А здесь? Я же видел, как пуля летит. Ме-е-едленно так. А если запрут в какой-нибудь лаборатории? И все, получи папа похоронку на сына. Ну, нафиг!
Видно что-то такое отразилось на моем лице и Рогожин, усмехнувшись, сказал:
— Достань сигареты.
Я, послушно вытащив из кармана пачку "Явы", протянул ему.
— Не надо, — и убрав руки за спину, продолжил: — Открой!
Открыв, с ожиданием смотрю на него.
— Посчитай.
— Пять.
Командир улыбается:
— Ты уверен? Посчитай снова!
Пожав плечами, перевожу взгляд на пачку: "Черт! Четыре! Гоню?" Поднимаю взгляд, на Рогожина: "Твою мать!" Сидит, довольно улыбаясь, а во рту сигарета. "Он же не курит?" — пролетела шальная мысль. Мля-я-ять!
— Това-а-а… Э-э-э… Руслан?
Командир, все так же улыбаясь, подмигивает:
— Ну что, учиться будем?
— Опять? — содрогаюсь я.
Палатку заливает хохот Руслана. Я пытаюсь сдержаться, но мне это не удается, поэтому присоединяюсь к нему. И вот, наконец-то, тяжесть, преследовавшая меня последние дни, отступила. Стало легко и свободно. Теперь не пропаду, мой командир любому глотку порвет за своих!
— Ну что ж, брат Егорка! Для начала я научу тебя контролировать этот процесс, вызывая его по своему желанию. И регулировать скорость, а то, знаешь ли, перестараешься и загнешься с непривычки. Особенно, если так разгоняться. Кстати, удивил ты меня, даже не знал, что так разогнаться можно. Хотя в твоем случае, даже не знаю, чего ожидать еще можно!?
— В моем случае? — заинтересовался я. — А что со мной?
— Ничего, просто удивил ты меня!
Странно… Я вдруг отчетливо понял — врет! Но настаивать не рискнул. А ведь не первая оговорка. Далеко не первая и не последняя. И ведь, сколько я помню, с самого первого дня нашего знакомства, он уделял мне пристальное внимание и гонял больше, и бил больнее. Но это я так возмущаюсь, если бы Руслан не гонял меня то, скорее всего, остался бы я на том перевале, рядом с Тунгусом. Или чуть позже, поводов то хоть отбавляй…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Странные все-таки у Рогожина методы убеждения, странные, но действенные… Взять хотя бы тот показательный суд, который он учинил над нами — надо мной и Санькой. Мы как раз вернулись с той злополучной зачистки, когда Саня чуть не отправился на тот свет! И пребывали в весьма расстроенных чувствах — оба! Напарник, застреливший парнишку и я, убивший его мать! В душе как будто что-то оборвалось; я убил женщину! Беременную!!! Было такое ощущение, что я весь в крови: даже во рту был привкус крови.
Сашка тоже выглядел не лучшим образом, и мы добивали уже вторую пачку сигарет. Парни же тактично молчали и не задавали лишних вопросов.
И вот сидя на своих кроватях, измазанные крайне вонючей мазью Степаныча, придавались душевным терзаниям. Рогожин влетел как тайфун и сразу начал раздавать приказы. В результате получился этакий импровизированный судебный зал. За столом сидели Рогожин и Степаныч, мы в стороне на двух табуретах, а парни изображали зал…